он покажет уникальный трюк - пройдёт по качающейся доске, совсем такой, как на детской площадке в любом парке, только массивнее и длиннее. На этой доске укреплены тумбочки на некотором расстоянии одна од другой, и Манук будет наступать на эти маленькие круглые тумбочки. По такому сооружению и человеку трудно пройти, не то что бегемоту! А в самом конце, когда музыка заиграет туш и вспыхнут все огни, сколько их есть в цирке, Петросян уйдёт с арены, а в центре манежа останется только Манук - совсем один - и будет весело раскланиваться со зрителями. А ведь даже лошади, даже собачки никогда не работают на арене без дрессировщика!
Оркестр заиграл "Колыбельную", и бегемоты медленно стали подгибать ноги. Первым на опилки плюхнулся Манук - и закачался, как ванька-встанька, на своём круглом сером боку. А Шаман воровато шагнул вперёд - шажок, другой - и только тогда улёгся на бок, у самого форганга. И сразу же и Василь, и Володя, и дядя Коля, и Тина услышали гулкое бурчание - как будто в железном ведре перекатывались тяжёлые булыжники: это Манук сердился на партнёра. Петросян сумел лечь только на Манука - до Шамана он еле-еле дотянулся носком мягкого лакированного сапога. Приветственный взмах рукой! Но вместо того, чтобы соскользнуть вперёд - к голове Манука - дрессировщик съехал в щель между бегемотами.
Всё остальное заняло какие-то доли секунды. Взбешённый Манук рванулся за убегающим в форганг Шаманом. Но перед ним оказался Петросян. Он мог отскочить - он видел налитые кровью глаза Манука, он знал: если зверь разъярён - даже куница, даже хорёк, - опасно становиться на его пути, а тут - бегемот... И всё-таки он преградил путь Мануку: надо было выиграть время, чтобы Шаман успел скрыться за бамбуками. - Манули, - крикнул Петросян. - Ма...
Огромная серая голова лишь немного качнулась - и человек отлетел в сторону, грохнувшись всем телом о барьер. Но он тут же вскочил на ноги. Рванулся вперёд. И снова был отброшен с дороги. На этот раз удар, наверное, был очень сильным: Петросян описал дугу в воздухе и рухнул на решётку. Кровь мгновенно залила его лицо, но он попытался всё-таки встать. И заметивший это Манук снова качнул головой, будто примериваясь.
Но тут разлетелись в стороны бамбуки, закрывавшие форганг, и на манеж выскочила девочка с длинными чёрными косами. Она ухватилась за крайний бамбук и закричала - даже в этом вопящем, орущем, визжащем зале был слышен её отчаянный крик.
- Папа! - кричала она. - Папа, папа-а-а!
В ту же самую секунду на арену вылетел Василь, за ним - Володя, дядя Коля, кто-то из рабочих.
- Володька, Тину! - заорал Василь. - Манук, вон! Вон, паскуда!
И он, не помня себя, хлопнул разъярённого бегемота по его бронированному заду. Не палкой, не камнем, не кнутом - голой рукой.
И тут... Володя, оттянувший Тину в сторону, утверждал потом, что он ясно видел, как в глазах бегемота промелькнуло испуганное выражение... ну, вроде: "Что я наделал!" Он прижал уши, опустил голову и опрометью бросился за кулисы. За ним - Василь. Дядя Коля кинулся к Петросяну, но тот одним прыжком вскочил на ноги.
- Назад! - крикнул он. - Все вон с манежа! Он может вернуться!
Он как-то боком двинулся к форгангу, но покачнулся и грузно осел, хватаясь руками за разлетающиеся бамбуки.
- "Скорую", - крикнул дядя Коля и схватил Петросяна за плечи. - Воды!
- Где Манук? - прохрипел Петросян. - Пусти, мне надо туда!
Из-за занавеса вынырнул Василь и какой-то дядька в синем комбинезоне. Они тащили носилки.
- Петрос Георгиевич, он в клетке, - почему-то зашептал Василь. - Запертый. Ложитесь на носилки, смотрите, сколько крови. "Скорая" уже у выхода, кассирша, дай бог здоровья, догадалась... Петрос Георгиевич, миленький...
Носилки двинулись к выходу. Рядом, захлёбываясь от слез, семенила Тина. У барьера толпились артисты. И только один человек неподвижно сидел в первом ряду. Это был директор - бледный, как полотно...
РАЗГОВОР В БОЛЬНИЦЕ (окончание)
- Папка, скажи, за что ты любишь свою работу? Нет, лучше так какая от неё польза? Вот доктор - он лечит людей, строитель - строит, учитель - учит... А ты?
- Это важный вопрос, Тина. Хорошо, что ты его задала. В самом деле, зачем человек ходит в кино? Или в театр? Или читает интересные книги? Для отдыха? А разве нельзя просто улечься на тахте и глядеть в потолок - вот тебе и полный отдых...
- А в цирке - весело!
- Правильно, в цирке весело и интересно. Но это полдела. Ты пока маленькая девочка, а подрастёшь - поймёшь : настоящее искусство оно не только развлекает, оно ещё и воспитывает. Учит многому. И цирк учит. Только не навязчиво, а исподволь. Ничто увиденное не проходит даром. Пришёл человек в цирк, провёл приятно вечер, отдохнул. А потом - глядишь, и вспомнит, например, "голубых стрекоз", которые так тебе понравились. Ведь какого труда, какой смелости их номер требует! Может быть, от таких мыслей и тому человеку трудолюбия или смелости прибавится.
- А ты? В общем, дрессировщики - что от их работы... прибавляется?
- А работа дрессировщика - она, может быть, и есть в цирке самая важная. Бывает ещё: мальчишки привяжут котёнку к хвосту банку - и хохочут, глядя, как он от страху чуть с ума не сходит, кричит, мечется. Или швыряют камнями в собаку, стреляют из рогатки в птиц... Не понимают, что животному больно, страшно, обидно - да-да, обидно! Считают, что это всего лишь глупые твари, бессловесные - над ними можно глумиться. А глумиться нельзя ни над кем! Так и вырастают жестокие люди. А жестокий человек - это беда для всех, и для животных, и для людей. Ну, вот! А в цирке люди видят животных, которые такие фокусы умеют делать, что и человеку не под силу. Значит, они вовсе не глупые, эти звери, правда? Человек из цирка уйдёт, а мысль эта с ним надолго останется. Да и в цирке можно по-разному работать. И унизить животных, и возвысить - всё от дрессировщика зависит, какой он сам человек. Можно льва сделать моськой-подхалимом или подчеркнуть, какой у него характер: прямой, благородный. Ведь за это, а не за силу его царём зверей зовут! Понимаешь? Можно так себя вести, что все поймут: звери - это твои враги, ты их кнутом укрощаешь. Дескать, человек - владыка на земле! Заставил и слона покориться, и тигра пятки лизать! Это плохо! Опять-таки не силой силён человек, а разумом, добротой, уважительным отношением ко всему живому! Ты понимаешь меня, дочка? Вот я, когда работаю на манеже, хочу всем показать: животные разумны, понимают доброе отношение, их надо любить, уважать, и они станут твоими партнёрами и просто друзьями...
- Да, друзьями! А Манук? Как он тебя!
- Нет, Тина, это не он меня, а я его предал! Будем честными, дочка, это так! Как я мог сдаться, послушаться этого... директора! Такие люди - они всегда мастера громкие слова говорить: ах, не о себе пекусь, о людях... Врёт он всё! О себе только и волновался, чтобы не ругали за невыполненный план! А в цирке бедлам, - видела, что во время разгрузки делалось, программа составлена неумело! Вот он и решил на бегемотах "выехать"! Ему что - он не только бегемотьего, но и человеческого страдания не понимает. Но я-то, я знал, как худо было Мануку и Шаману после дороги - почти двое суток без воды! Без воды у них шкура сохнет, трескается, в трещинки попадает пыль, всё это начинает гноиться. Боль адская. А я взял и погнал Манука на репетицию, когда он только-только залез в воду. И смотри - он мог бы не вылазить из бассейна, правда? А он пошёл - через силу. Ради меня. И когда за Шаманом кинулся, мог бы просто меня растоптать. А он ведь только отпихивал с дороги. Не виноват же он, что такой сильный...
- Папка, а что теперь будет? Дядя Коля говорит: если зверь взбунтовался, он уже для работы не годится, он силу свою почуял. Говорят, тебе купят другого бегемота - молодого, а Манука сдадут в зоопарк...
- Что? Манука? Ну, не кричи, я лягу, лягу. Манука - в зоопарк?! Глупости какие!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
- Николай Константинович, вам письмо!
Вахтёр проходной протянул голубой конверт. Дядя Коля неторопливо его распечатал.
Из конверта выпал листок, исписанный крупным косым почерком, газетная вырезка и записочка, аккуратно свёрнутая фантиком.
- Из Москвы, - уважительно сказал вахтёр. - От Петросяна. Говорят, он народного получил. А когда к нам приедет?
- Заслуженного, - поправил дядя Коля, проглядывая письмо. - Про приезд ничего не пишет. Ну, я пошёл.
У себя в маленькой комнатке с табличкой на дверях "Режиссёр-инспектор" дядя Коля снова развернул листки. Сначала - от Петросяна:
"Здравствуй, дорогой Николай! Итак, мы работаем в Москве и пробудем здесь целый квартал - зрителям наш аттракцион нравится. С моим "агрессором" я не виделся, как ты знаешь, три с лишним месяца. И вот, наконец, наша встреча состоялась - вопреки всем предостережениям, и твоим в том числе. Мы оба - Манук и я - делали вид, что ничего особенного не произошло... Не знаю, как это удавалось мне, а ему - явно нет, у него был очень смущённый вид. О том, в каком мы были напряжении, говорить не приходится. Честно говоря, всё-таки вначале я работал по принципу - "не подходи так близко и не уходи так далеко". Но это уже забыто! В доказательство, что всё у нас идёт по-прежнему, вкладываю рецензию уважаемой центральной газеты. Тина всё тебя вспоминает. Она тебе пишет отдельно..."
Потом дядя Коля взялся за рецензию. Она называлась: "Просто! Просто?.." - и занимала чуть не треть газетного листа. Но дядя Коля всю её читать не стал, а только пробежал глазами последний абзац, отчёркнутый красным карандашом: "Аттракцион Петросяна гуманен и благороден, потому что демонстрирует не свирепость зверя, побеждённую силой, не угодливое послушание за подачку, а разум животных, их достоинство, их умение работать с человеком-другом на равных".
Дядя Коля сложил газетную вырезку вчетверо и спрятал в стол.
Потом он бережно развернул записку:
"Глубокоуважаемый дядя Коля! Мы все очень просим Вас приехать к нам в гости. Я учусь в пятом классе. Папа разрешает мне заходить в клетку к Мануку - я совсем его не боюсь. А ещё папа позволил мне ухаживать за нашим новым артистом - слонёнком Самбой. Он ещё ничего не умеет делать, но он очень славный и дует мне в лицо, когда я приношу ему булки и морковку. Я решила, как вырасту, буду изучать разных зверей. С приветом Тина Петросян".
Дядя Коля посидел минутку, улыбаясь. Потом прислушался к ровному гулу, доносившемуся из-за двери, и стал торопливо натягивать чёрный фрак.

1 2 3 4