А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я просто все поняла.
- Что за вещицы?
Долл нагнулась к плоской сумочке, лежавшей у нее на коленях. Ее пальцы нырнули туда, что-то достали. Женщина помедлила немного, потом нехотя вынула руку.
Когда она протянула маленькую рамку с фотографией, Анни сразу догадалась, что это. На какое-то мгновение все расплылось перед глазами, потеряло четкость. Справившись с внезапным приступом головокружения, Анни сосредоточилась на снимке. Именно эта фотография пропала из кабинета Памелы Бишон в "Байу риэлти". Одна из улик, которые детективы безуспешно искали, чтобы доказать причастность Ренара хотя бы к угрозам в адрес Памелы.
Анни взяла снимок и стала разглядывать его в рассеянном свете, лившемся из витрины ресторана. Филигранная работа, старинное серебро, стекло треснуло. Фотография оказалась крошечной, всего два дюйма на три, но портрет удался. Снимок стал воплощением любви матери и ее ребенка. Джози, которой было не больше пяти, сидела у Памелы на коленях и смотрела на нее с ангельской улыбкой. А Памела, обнимая дочку, не сводила с нее глаз с улыбкой, полной обожания.
Маркус Ренар украл эту фотографию и разрушил отношения, запечатленные на ней. Он отнял у ребенка мать. Он убил душу женщины, которая любила сама и была любима многими.
Сердце в груди Анни стало тяжелым, как камень. Она едва нашла в себе силы, чтобы остаться на месте, а не убежать прочь от всего этого кошмара. Фуркейд во всем оказался прав. Следы, логика, все вело к Ренару.
- Маркус украл это, верно? - спросила Долл.
- Да.
- Там были и другие веши, но я побоялась их брать. Я знаю, что он украл и вещи, которые принадлежали мне, - призналась Долл. - Например, камею, это семейная реликвия, ее мне оставила моя мать. Медальон, который я носила многие годы, с момента рождения Виктора. Одному богу известно, где они теперь.
"Богу и мне", - подумала Анни, внутренне содрогнувшись. И Памеле Бишон. И, возможно, Элейн Ингрэм. Дрожь пронизала Анни. Она старалась вдохнуть поглубже сырой ночной воздух. Анни смотрела на снимок, но тот начал расплываться у нее перед глазами, и голова снова закружилась.
- Я не могла поверить, что он еще раз решится на такое, - продолжала Долл. - Навязчивая идея и все такое прочее.
- Вы полагаете, миссис Ренар, что Маркус убил этих женщин? - Анни задала вопрос, с удивлением отметив, что язык едва повинуется ей. Она сделала еще глоток кофе, чтобы стряхнуть наваждение.
Долл закрыла лицо рукой и начала всхлипывать.
- Маркус... мой мальчик! Он все, что у меня есть. Я не хочу его потерять!
И все-таки она принесла улику.
- Мне очень жаль, - негромко сказала Анни. - Но нам придется отнести это шерифу.
Она отодвинула стул, встала и покачнулась, земля ушла у нее из-под ног, голова закружилась, в ней будто поселился пчелиный рой. Анни казалось, что она сейчас оторвется от земли и полетит, и ее тело ей совершенно не подчиняется.
- О боже! - Голос Долл Ренар прозвучал откуда-то издалека. - С вами все в порядке, помощник шерифа Брусcap?
- У-у м-меня немного закружилась голова, - вынуждена была признаться Анни.
- Может быть, вам лучше присесть?
- Нет, сейчас все пройдет. Просто слишком много кофеина, вот и все. Нам необходимо найти шерифа.
Анни попыталась сделать еще шаг и тяжело рухнула на колено. Рамка с фотографией выпала у нее из руки.
- О господи! - выдохнула Долл. - Позвольте помочь вам!
- Мне так неудобно, - держась за пожилую женщину, Анни кое-как встала на ноги. - Простите меня.
Долл втянула носом воздух и поморщилась:
- Вы пили, помощник шерифа?
- Нет, нет, эт-то п-просто так получилось... - Анни не узнала звук собственного голоса. Она говорила, как пьяная, запинаясь, нечетко выговаривая слова, растягивая их. Ее тело вдруг стало необыкновенно тяжелым, словно она двигалась в киселе. - Я просто плохо себя чувствую. Сейчас мы поедем в участок. Со мной все будет в порядке.
Они медленно двинулись к "Кадиллаку". Долл Ренар шла справа от Анни и поддерживала ее. "Она куда крепче, чем кажется", - подумала Анни. Или это потому, что у нее самой вдруг совсем не осталось сил? В ногах и руках началось какое-то странное покалывание. Укол от шипа розы пульсировал, как открытое сердце.
Яд. Господи, этого она никак не ожидала. Но это определенно поэтично дар любви стал орудием смерти, когда любовь была отвергнута. Именно так Ренар все себе и представлял, псих, ненормальный сукин сын.
- Миссис Ренар? - Анни буквально рухнула на сиденье машины. - По-моему нам следует ехать сразу в больницу. Мне кажется, я сейчас умру.
Ему хотелось убить ее, обхватить руками шею Анни Бруссар и смотреть ей в лицо, пока он будет душить ее. Она выставила его дураком. Но смеяться последним будет он. Жестокая фантазия рисовала дьявольские картины, пока Маркус Ренар проталкивался сквозь толпу.
Ритмичная танцевальная музыка казалась ему какофонией. Свет и краски стали вдруг слишком яркими, слишком кричащими на фоне темной ночи и его мрачного настроения. Ему улыбались лица, смеющиеся губы и уродливые маски. Он натолкнулся на "Рональда Рейгана", и мужчина расплескал пиво на тротуар.
- Пьянь чертова! - проорал "Рейган". - Смотри, куда идешь!
В отместку мужчина сильно толкнул его, и Маркус отлетел к другому весельчаку в маске Зорро и соломенной шляпе. Это был Стоукс.
Детектив неловко покачнулся, оступился и полетел на землю, увлекая Маркуса за собой. Ренар рухнул на Стоукса, их окружал лес чужих ног. Маркусу отчаянно захотелось, чтобы у него был нож. Он представил, как вонзает его в Стоукса, пока они падают, а потом встает и уходит, пока никто ничего не понял.
- Проклятый ублюдок! - рявкнул Стоукс, вставая.
Прежде чем Маркус успел подняться, Чез влепил ему ногой по ребрам. Ренар сдержался, ухитрился встать и двинулся вперед, согнувшись пополам. Он смешался с толпой, свернул за угол и пошел по переулку к зданию фирмы "Боуэн и Бриггс".
Плотный влажный воздух обжег ему легкие. Маркусу казалось, что грудь сковал железный обруч, давя на сломанные ребра. Каждый глоток воздуха сопровождался острой болью. Лицо у него горело. Ренар сорвал с себя маску и бросил в сточную канаву. Разве этой маске сравниться с той, что все это время носила Анни? Она предала его с адвокатом, и это было наименьшим из ее преступлений. Шлюха. Он все время находил ей оправдания, уверенный, что Анни наконец поймет, какие прекрасные отношения могли бы сложиться между ними. Она заслуживает наказания за то, что сделала с ним. Маркус мысленно наказывал ее, а эмоции бурлили и рвались наружу. Любовь, ярость, ненависть. Она еще пожалеет. В конце концов она горько пожалеет.
Ему казалось, что с него содрали кожу. Почему с ним всегда так происходит? Почему женщины отвергают его любовь? Почему чувства охватывают его с такой силой и никак не хотят отпускать? Любовь, страсть, желание. Желание. Он ведь нормальный мужчина. Умный, талантливый, у него хорошая работа. Так почему же желание все время с новой силой поглощает его?
Маркус сел за руль своей "Вольво", от стыда и боли по его щекам катились слезы. Его тело окаменело от ярости. От напряжения заболели старые раны, и физическая боль только еще больше унизила его. Ну что же он за человек такой? Другие мужчины его бьют и презирают, женщины избегают его. В его ушах все время звучал язвительный голос матери, говорящий, что он просто смешон.
Он на самом деле был смешным. Правда вдруг обрушилась на Маркуса Ренара всей своей тяжестью.
Проезжая мимо дома, где убили Памелу, Маркус рыдал. Ее смерть тенью пройдет рядом с ним до конца его дней.
Что за жизнь он вел? Подозреваемый в убийстве, вызывающий смех бедолага, живущий вместе с матерью. Его снова и снова отвергают женщины, которых он любит. Он всегда будет смешным, одиноким, нежеланным. Тогда ради чего ему жить?
"Вольво" свернула к дому, и Маркус выключил мотор. Им овладела настойчивая потребность действовать, присоединившись к другим чувствам, свившимся в тугой клубок в его душе. Он громко хлопнул дверцей машины и вошел в дом.
Виктор сидел на площадке лестницы, примеряя одну из изготовленных матерью масок и раскачиваясь из стороны в сторону. Он мгновенно вскочил на ноги и пробежал мимо Маркуса, пронзительно визжа:
- Красное! Красное! Красное!
- Прекрати! - прикрикнул на брата Маркус. - Ты разбудишь маму.
- Мама, выход. Красное! Очень красное!
- О чем ты говоришь? - Маркус прошел через столовую. Против воли он все-таки взглянул на стену. Разумеется, краска не подошла. - Уже поздно. Мама давно в постели.
Виктор отчаянно замотал головой:
- Мама, выход. Красное!
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - нетерпеливо ответил Маркус. - Куда она могла пойти? Ты же знаешь, что мама не водит машину по ночам.
Виктор забеспокоился еще больше, когда они подошли к двери в комнату Маркуса. Он прижался головой к стене и запричитал.
Маркус схватил его за плечи.
- Виктор, прекрати! Иди в свою комнату и успокойся. Посмотри свои книги.
Маркус подавил вздох. Ему было очень жаль брата. Бедный Виктор, пленник собственного мозга. Но, может быть, Виктору-то как раз и повезло.
- Пойдем со мной, - спокойно сказал Маркус. Взяв Виктора за руку, он повел его наверх, успокаивая по дороге.
- Красное! Красное! - шептал Виктор.
- Нет ничего красного, Виктор. - Маркус привел его в спальню и включил лампу.
Виктор сел на краешек кровати и стал раскачиваться из стороны в сторону. Петушиные перья, украшавшие углы его маски, шевелились, как антенны. Он выглядел... абсурдно.
- Я хочу, чтобы ты просчитал до пяти тысяч по шестнадцать, - попросил брата Маркус. - А когда закончишь, скажешь мне. Сможешь это сделать?
Виктор стеклянными глазами смотрел мимо брата. Вполне вероятно, что, когда он досчитает до пяти тысяч, он забудет о том, что его так расстроило.
Маркус вышел из спальни брата и остановился, поглядывая на дверь в комнату матери. Разумеется, она там, паучиха в своем гнезде. Есть только один способ убежать от них всех.
Маркус целеустремленно спустился к себе в комнату, закрыл за собой дверь и подошел к ящику, где лежал "Перкодан". Доктор выписал ему семьдесят пять таблеток, вероятно, в надежде, что Ренар выпьет их все сразу. Маркус принял много после того, как Фуркейд избил его, но оставалось еще достаточно. Более, чем достаточно.
Но пузырька в ящике не оказалось. Виктор? Нет. Если бы Виктор принял слишком много "Перкодана", то результатом стало бы не возбуждение. Он бы заснул или умер, что было бы еще лучше.
Маркус отошел от тумбочки и прошел в рабочий кабинет. Он уже все убрал после вчерашнего приступа безумия. Все снова стояло по местам, кругом царили чистота и порядок. Карандашный набросок Анни стоял на мольберте. Маркус погладил пальцем испачканный угол. Он представил, что это кровь Анни на портрете.
Он повернулся к рабочему столу и разложенным на нем с хирургической точностью инструментам, разглядывая острое лезвие рабочего ножа. Маркус взял его в руку, провел пальцем по острию и стал смотреть, как из пореза выступила алая кровь. Он снова заплакал, но не от физической боли, а от огромной эмоциональной тяжести того, что собирался совершить. Маркус отложил в сторону нож, посчитав его непригодным для дела. Нож мясника подойдет лучше, и буквально, и символически. Но прежде всего ему необходимо найти таблетки.
Подойдя к тайнику в стене, он открыл его. Маленькие сувениры, взятые у Элейн, Памелы и Анни, лежали на полке отдельно друг от друга, напоминая о том, что могло бы быть. На Маркуса накатил приступ горько-сладкой тоски, когда он взял тяжелое стеклянное пресс-папье, принадлежавшее Памеле. Он приложил его к щеке и ощутил холод влажной от слез кожей
- Ну-ка брось, ты, гадкий, больной ублюдок! - Голос был низким и глухим от едва сдерживаемой ненависти. - Это принадлежало моей дочери.
Маркус поднял голову и взглянул в лицо Хантера Дэвидсона. Пресс-папье вывалилось у него из рук и упало на пол.
- Я полагаю, что ты готов отправиться в ад, - сказал старик, взводя курок на револьвере сорок пятого калибра. - Потому что я пришел, чтобы отправить тебя туда.
ГЛАВА 46
Он был прав с самого начала. Следы, логика, все вело к Ренару. И если бы он не отвлекся, не позволил прошлому снова взять его за горло, Маркот так бы и остался постепенно стирающимся из памяти воспоминанием.
Ник закурил, глубоко затянулся, словно пытаясь дымом перебить горький вкус правды на языке. Вред уже нанесен. А с последствиями он будет разбираться, если они возникнут. Теперь его мозг должен сосредоточиться только на одном - на Маркусе Ренаре.
Анни явно перегнула палку. Ей необходима поддержка, а он позволил себе отвлечься, хотя нутром чуял правду.
Ник оставил машину в переулке и влился в толпу гуляющих, высматривая Анни Бруссар. Если она довела Ренара до точки кипения, то вполне могла сейчас оказаться в сложной ситуации. Наверняка этот подонок где-то поблизости и наблюдает за ней.
Громко играла музыка, толпа была шумной, веселой и пьяной. На улице царило буйство костюмов, красок, движений. Но Ник искал взглядом голубую форму помощников шерифа. Он методично обследовал одну сторону улицы Франции, вернулся по другой, едва замедляя шаг, чтобы выслушать глупые пожелания удачи от коллег в связи с предстоящим слушанием его дела. Анни он не увидел.
Вполне возможно, что она поехала в тюрьму сдавать какого-нибудь пьяницу. Он мог пропустить ее в толпе, ведь женщина так невелика ростом. Или Анни попала в беду.
Ник заметил Хукера возле торговца жареными креветками. Толстый сержант хмурился, но все-таки притопывал ногой в такт мелодии. Он-то точно должен знать, где Анни, но Ник сомневался, что Хукер скажет об этом ему. Он всегда чересчур перестраховывался.
- Ники, братец! Как дела, приятель?
К нему пробирался Стоукс, соломенная шляпа была лихо сдвинута на один глаз. С двух сторон на нем повисли женщины в мини-юбках - пухленькая блондинка в коже и брюнетка в джинсе. Они явно помогали друг другу держаться на ногах.
- Это мой друг Ник, - представил его Стоукс женщинам. - Ты хочешь, чтобы одна из этих дам стала твоей верной спутницей в море праздника, Ники? Мы можем пойти куда-нибудь и устроить собственный праздник только для нас четверых. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Ник неприветливо посмотрел на него.
- Ты видел Бруссар?
- Бруссар? А какого черта тебе от нее понадобилось?
- Ты ее видел?
- Слава богу, нет. От этой курочки одни неприятности, парень. Тебе ли не знать? - В его затуманенном алкоголем мозгу вертелись обрывки мыслей. Хочешь немного припугнуть ее или еще что?
- Или еще что.
- Это круто! Наконец-то сучка свое получит.
- Давай-ка подойди к Хукеру и спроси, где она сейчас. И придумай предлог получше.
Широкая улыбка озарила лицо Стоукса.
- Позаботься о моих подружках, Ники. А вы, девочки, будьте поосторожнее с Ники. Он у нас монах.
Стоукс, покачиваясь, отошел, а блондинка подняла на Фуркейда глаза:
- Вы ведь не монах, верно?
Ник опустил на глаза очки, чтобы не видеть девицу, и промолчал, напряженно следя за тем, как его бывший напарник подходит к Хукеру. Они обменялись парой слов, потом Чез купил себе порцию креветок и вернулся к Нику, жуя на ходу.
- Тебе явно не повезло, дружище. Она собрала манатки и отчалила домой.
- Что?
- Хукер говорит, что Бруссар сказалась больной и свалила. Сержант думает, что она просто перебрала.
- Почему он так решил? Стоукс пожал плечами:
- Понятия не имею, приятель. Просто ходят такие слухи, вот и все. Понимаешь, к чему я клоню? Во всяком случае, здесь ее нет.
Беспокойство с новой силой охватило Ника.
- Какие у нее позывные?
- А какая разница? Она все равно не на связи.
- Я проходил мимо участка. Ее джип стоит на стоянке. Какие у нее позывные, черт тебя побери? - Ник все-таки сорвался.
От неожиданности Стоукс перестал жевать и судорожно сглотнул.
- Что ты задумал, парень?
Терпение Ника лопнуло. Он схватил Чеза за плечи и хорошенько встряхнул. Жареные креветки посыпались на мостовую.
- Скажи мне ее позывные!
- Чарли-один!
Ник развернулся и ввинтился в толпу. Его преследовал встревоженный голос Стоукса:
- Эй, не натвори ничего такого, о чем потом пожалеешь!
Ник пробирался мимо веселящихся людей, бесцеремонно расталкивая их. Тяжело дыша, он наконец добрался до своего "Форда". У него заболели мускулы спины и ребра, еще не пришедшие в себя после кулаков бандитов Ди Монти. Боль вцепилась в него клещами.
Ник вытащил микрофон из гнезда, вызвал диспетчера и, выдав себя за Стоукса, попросил соединить его с машиной "Чарли-один". Секунды текли, каждая следующая казалась длиннее предыдущей.
- Детектив? - диспетчер снова вышел на связь. - Чарли-один не отвечает. Видимо, эти позывные отключены.
Ник убрал микрофон на место и завел мотор. Если Анни ушла с дежурства, а ее джип все еще на стоянке возле участка, то где же она сама, черт побери?
И где, черт побери, Ренар?
Прислонившись головой к окну, Анни с трудом боролась с приступами тошноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49