А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Под раковиной с полсотни пустых бутылок. Постель не прибрана, кругом разбросана одежда, потpепанные глянцевые журналы, видеокассеты. Короче - свинарник полный.
Славка вернулся к окну, через которое влез, открыл все шпингалеты и чуть двинул створки внутрь. Потом принялся методично обшаривать квартиру в поисках оружия и денег. Он считал, что ему положена финансовая компенсация. Денег нашлось немного - триста долларов да рублей тысячи полторы. Видно, легкие деньги как приходят, так и уходят - моментом. Еще нашел мешок водки. Мешок был джутовый, в каких обычно картошку возят. Только наполнен оказался бутылками с водкой. Штук шестьдесят, не меньше, натолкано.
Хозяин явился в половине третьего. Первым делом врубил магнитофон чуть не на полную громкость, принялся греметь на кухне, очевидно, безуспешно пытался найти чистую тарелку или стакан. Славка лежал под кроватью в спальне, сжимал нож и выжидал подходящий момент. Хозяин, похоже, в койку не спешил, поперся в ванную, там зашумела вода. Бригадир принимал душ. Славка выбрался из-под койки и тихонько пробежал в большую комнату. На диване валялась одежда. Быстро обшарил карманы. Документы: паспорт, водительские права, техпаспорт на машину. Семьсот рублей денег, нож с выскакивающим лезвием. На столе открытая бутылка пива, стакан с ободком подсохшей пены, кусок сыра на смятой бумаге, батон, картонная коробочка сметаны.
Шум водяных струй прекратился. Славка отбежал в прихожую, затаился. Из ванной вышел Фюрер, голый до пояса, в пузырящихся спортивных штанах, с полотенцем на шее. Славка из темноты видел его влажную, в мелких капельках, загорелую спину. Он бесшумно подскочил к Фюреру сзади и словно обнял обеими руками. Только одна рука сунула под распаренный подбородок ледяное лезвие ножа, а вторая скрутила концы полотенца.
- Стоять! - прикрикнул Славка. Магнитофон орал так громко, что и ему пришлось кричать.
Фюрер замер, а только что вытеpтое его лицо снова сделался влажным, водяная струйка сбежала между лопаток.
- Резких движений не делай, а то сразу прикончу, - честно предупредил Славка и предложил: - А сейчас ответь на один вопрос: как могла сгореть женщина?
- Какая женщина? Ты кто воще? Чего наезжаешь?
- А ты вспомни, - Славка плоскостью лезвия задрал рэкетиру подбородок. - Вспомни, как меня отделали, а потом в больницу увезли. Проясняется в башке?
- Извини, братан, - просипел Фюрер, ему трудно было говорить с задранной головой, - не по делу наехали. Извини, если хочешь, поставим на разбор у старшего, все по понятиям разведем. Или так по деньгам договоримся.
- Расскажи, как женщину сжег, падаль, - Славка почувствовал, что приходит в ярость.
- Да я вообще в стороне стоял, даже не видел ничего, - сипел Фюрер. Это Белый жег, с него и спрашивай.
- С него тоже спрошу, не переживай. Как он её жег, все выкладывай.
- Принес бензин в полиэтиленовом мешке, облил и поджег. Потом сел в машину и уехал, даже слова не сказал.
- За что он так? А она что же не убежала? Кто-то держал? - Славка завелся, его затрясло.
- Да она сама начала, - Фюрер почувствовал опасность, заторопился, кому-то, Фредику, кажется, по голове бутылкой съездила. Он её ударил, она и упала. А потом Белый прибежал с бензином. Я-то вообще метров за десять был, даже слов никаких не слышал.
- Где этот Белый живет? - Славка наматывал на руку полотенце, сжимая им горло рэкетира.
- Не знаю, честно, вот те крест, - бандит закашлялся. - Отпусти горло, не могу так. - Славка чуть ослабил полотенечную удавку. - Он на новую хату переехал, ближе к киоскам. Его на другой день после того куда-то на киоски двинули. Я могу узнать, потом скажу.
- Да ты что, милый, совсем с головой не дружишь? - усмехнулся Славка. - Как же я тебя отпущу? Ты же меня сам искать начнешь. С Белым, Черным, Серым и прочей буро-малиновой сволочью. Нет, тебя отпускать никак нельзя.
- Ну побей меня, если хочешь, только не убивай. Я же тебя тогда в больницу отвез. Мог на улице бросить, а отвез, - Фюрер испугался зловещих Славкиных слов. - Все можешь забирать: видак, аппаратуру, шмотки. Я тебе потом ещё денег дам. Слышь, братан, не надо, мне всего-то девятнадцать лет. Не бери греха на душу.
- Да какой же это грех - такую паскуду прикончить? - удивился Славка. - Это, наоборот, богоугодное дело. Но ты прав, паразит, меня ты не убивал. Даже водкой угостил от всей души. Теперь мой черед угощать. Прошу к столу. Скоро в армию тебе идти, наверное, а там с выпивкой туго.
- Мне нельзя в армию, - засипел Фюрер, - по здоровью нельзя. У меня сердце больное. Военный билет могу показать, там написано, что не годен.
- Вот как? - удивился Славка. - Значит, Родину защищать ты не годен, работать тоже. Можешь только кровь людскую сосать да деньги тянуть. Остальная твоя банда тоже, небось, сплошные инвалиды?
- Откуда я знаю. Каждый сам выкручивается.
Славка повел бандита в комнату, поставил на колени возле стола. Завернул концы полотенца назад, за спину, намотал на руку, посадил, так сказать, на короткий поводок. Перехватил нож в зубы, поставил на стол бутылку водки, взятой из мешка, срезал пробку. Словно официант в белых нитяных перчатках. Резкий запах самопальной таракановки наполнил комнату.
- Угощайся, дорогой, долг платежом красен, - толкнул в спину, похлопал по щеке плоскостью лезвия. - Наливай, закусывай, не стесняйся. Будешь плохо пить, сам в глотку волью.
Фюрер плеснул в стакан сантиметра на три.
- Э-э, нет, так дело не пойдет. Ты что, не уважаешь? Лей полней! А то я твоей кровью долью до верха. Веришь?
Рэкетир бухнул граммов двести, но снова взмолился:
- Я же, кроме пива, ничего не пью. Мне всего-то девятнадцать. Я курю всего два года.
- Живи красиво, умри молодым, - философски заметил Славка. - Я тоже эту пакость пить не хотел, а пришлось. И тебе придется. Давай, бывай здоров и больше не кури.
Парень с отвращением и всхлипами выцедил водку, скорчил лицо, задышал, разинув рот. Славка воткнул нож в пол, подхватил бутылку с пивом и услужливо пихнул гоpлышко в раскрытый рот.
- Запивай, так, молодец. Теперь закуси, - сунул бандиту краюху сыра, дал откусить, взял батон. - Давай, кусай. Заметь, что мне вы ни запить, ни закусить не дали.
- Я же извинился, - отрыгнув этиловыми парами, заныл рэкетир, - ну, побей меня, имеешь право.
- Пей, - Славка нацедил ещё стакан таракановки, - ты же крутой парень.
Эта доза прошла легче, за ней проследовали остатки пива. Фюрер быстро пьянел и уже хватался руками за край стола, чтобы не упасть. Можно было уже спустить его с короткого поводка. Славка отбросил полотенце.
- Тошнит, - Фюрер скрючился, - вырвет сейчас.
Он попробовал подняться, Славка ему не мешал. Зажимая рот руками и шатаясь, рэкетир направился в сторону туалета.
- Куда пошел? - осадил его Славка. - Валяй в окно, чтоб я тебя все время видел.
Он даже слегка раздернул шторы и распахнул внутрь комнаты оконные створки. Фюрер подбежал к окну. Не успел чуток, сквозь пальцы, зажимавшие рот, брызнули вонючие струи. Упал животом на подоконник, перегнулся, содрогаясь всем телом. Словно неведомая сила подтолкнула Славку. Он подскочил, нагнулся, схватил обеими руками Фюрера за штанины и, резко выпрямившись, перевалил его через подоконник. Только пятки сверкнули да тапочки мелькнули. Один, воняющий потом, так и остался на заблеванном подоконнике.
Славка потом сам не мог понять, почему так поступил. Изначально он вовсе не собиpался убивать этого поганого Фюpеpа. Ему нужна была только инфоpмация, подpобности гибели матеpи. Видимо сидело внутpи что-то темное, неподвластное сознанию, что вкупе с ненавистью к бандиту толкнуло на такой шаг. В этот момент он совеpшенно не думал ни о чем, действуя механически, как заводной автомат.
Славке сел на пол под окно. Он почувствовал себя в мышеловке. Если кто-то видел его в освещенном окне, сейчас запросто может названивать в милицию. Первым порывом было броситься вон из квартиры. Но Славка сдержал себя. Нельзя бросать за окном висящую веревку с самохватами. Это все равно, что оставить на столе визитную карточку. Да тут ещё орущий магнитофон неожиданно заглох. Это окончательно разрушило более-менее цельную картину происходящего. Славка торопливо пробежал, пригнувшись, к магнитофону, поспешно перевернул кассету и нажал кнопку "пуск". Звуковые колонки изрыгнули ритмичный музон. Нож по-прежнему торчал из пола. Славка выдернул его и отправил в ножны под комбинезон. Следовало немедленно сматываться. Но он задержался ещё на несколько секунд, чтобы выбросить из кармана документы Фюрера, в которые так и не заглянул, а также деньги и нож с выскакивающим лезвием. Ничто не должно наводить на мысль, что в квартире побывал посторонний.
Вскочил на подоконник, стараясь не испачкать кроссовки, схватился за косяк, нашаривая другой рукой веревку. Поймал рукоятку самохвата, повис на одной руке, схватился за второй зажим, успокоился, попав в привычное состояние скальной работы. Ноги заняли свои места в стременах, и он быстро заработал руками, двигаясь вверх по веревке. Выбрался на крышу, комом бросил в сумку веревку с зажимами. Побежал по скользкому скату, шифер похрустывал под ногами. Слетел вниз по пожарной лестнице и бросился в темноту.
Велосипед стоял за мусорными контейнерами. Славка повел его, выбирая самые темные закоулки, пока не пересек квартал. Только здесь снял комбинезон, забрался в седло и нажал на педали. Он ехал не домой, а на окраину города. Деревенского вида улочкой, мимо частных домов выскочил к лесу. Тут по просеке десять минут езды до скальных останцев, именуемых на Урале каменными палатками. В потемках, правда, ушло на дорогу минут двадцать, но не упал, доехал. Тут под скалой имелась довольно глубокая ниша, застланная сухой травой и ветками. Славка улегся, накрылся комбинезоном и заснул, не обращая внимания на ночную прохладу.
* * *
Ехать домой Славка боялся. Ему казалось, что выброшенный им в окно рэкетир выжил и уже дал показания. Вначале, измученный ночными событиями, лазаньем по крышам и ездой на велосипеде, Славка уснул в нише под скалой, но на рассвете проснулся и больше не мог успокоиться. Слишком скверные мысли лезли в голову. Целый день он провел в лесу, питаясь сухим пайком, который пpедусмотpительно захватил с собой. В свои ночные походы Славка всегда брал калорийное питание: сухофрукты, грецкие орехи, сало, шоколад. Несовместимые, на первый взгляд, продукты он мог есть в любой последовательности. В горах такое "карманное питание" было незаменимо. Целый день он лазал по каменным палаткам, главным образом совершая траверсы - горизонтальные проходы по скальным стенкам. Лезть вверх гораздо проще, чем, перехватываясь за малозаметные уступы и трещины, двигаться боком в нескольких метрах над землей. Трудней только спускаться. Этим он тоже занимался.
Но к вечеру Славка успокоился и поехал домой. Около шести часов он устало подкатил к своему подъезду, слез с велосипеда и поговорил с соседкой тетей Шурой. Поинтересовался, не спрашивал ли его кто-нибудь? Узнав, что никому до него дела нет, отправился готовить себе ужин. Дома у него имелся запас макарон и тушенки, позволяющий выдержать двухгодичную осаду. А кроме того, мешок грецких орехов, ящик горького кускового шоколада, килограммов двадцать изюма и сушеного урюка и бадья меда. Как всякий путешественник, он обожал делать запасы и при этом питаться удивительно однообразно. Чревоугодников и гурманов Славка презирал, считая рабами собственных желудков.
Наевшись макарон с говяжьей тушенкой, он лег спать, но в десять вечера проснулся, смутно ощущая необходимость куда-то идти. Это уже стало привычкой - на ночь глядя отправляться на партизанскую войну. Он быстро оделся и решил идти пешком, чтобы не греметь великом в подъезде. В последнее время стал заботиться о незаметности своих пеpедвижений. В доме с плохой звукоизоляцией столь характерный шум обращает на себя внимание, и соседские старухи запросто могут рассказать какому-нибудь дознавателю о том, что и в этот вечер Славка куда-то уезжал на велосипеде.
Уже издалека уличный базарчик бросался в глаза небывалым наплывом продавщиц. Они вплотную набились за прилавок, да почти столько же разместилось на ящиках и коробках напротив, вдоль пpотивоположной стоpоны тpотуаpа. Подойдя ближе, Славка понял причину такого ажиотажа - исчезли рэкетиры. Никто не собирал дань, и ночные бабушки бросились делать свой маленький бизнес. В соответствии с простым законом рынка обилие товаров вызвало падение цен. Сегодня они едва ли на двадцать процентов превышали дневные магазинные.
Галдеж у прилавка стоял вообще несусветный, словно бабушки собрались для шумного общения, а не для степенной коммерции, - настоящий базар. И лица у них были другие - живые, жизнерадостные и открытые. И в разговор они вступали охотно. Славка сразу напрямую спросил у крайних старушек, чего это они сегодня без охраны? И ему с удовольствием наперебой принялись излагать чудовищную версию произошедших событий. Главным действующим лицом был огромный черный паук, бегающий ночами по стенам и крышам городских зданий и пьющий кровь из всяких подлецов.
У Славки мурашки побежали по коже. За нелепым нагромождением фантастических нелепиц он ясно увидел свой черный комбинезон и себя самого, спускающегося по веревке с крыши. Мало того, каждая вторая ночная бабушка утверждала, что лично видела Черного паука, когда он бегал по соседским крышам, даже пальцем показывала, где. И Славка вздохнул с облегчением. Все это слишком напоминало истории об НЛО, которые хотя бы раз в жизни тоже видел чуть не каждый из нас. Просто стыдно не увидеть НЛО или Черного паука, когда все кругом видели.
Но его неприятно поразила одна подробность. По рассказам выходило, что несколько дней назад Черный паук втащил парня на крышу соседней двенадцатиэтажки, высосал кровь и сбросил на землю. Насчет выпитой крови Славка выразил сомнение. Но тут сразу десяток бабушек, бывших свидетельницами, кинулись доказывать, что когда парень шмякнулся на землю, в нем не было ни кровиночки, даже из носу не потекло. И весь он был как пустой - гнулся и ломался во всех направлениях. Дружки его оттащили на свет и увидели - синий весь. И милиция тоже ничего понять не могла, и врачи из "Скорой". Но про Паука им никто не сказал потому, что та женщина, которая все видела, испугалась и убежала. Она и сейчас боится, и сегодя даже не пришла. А прошлой ночью Черный паук загрыз главного рыночного надсмотрщика, выбросил в окно и убежал по стене на крышу. Это видел один старик из дома напротив, растолкал свою бабку, и та тоже видела, как огромный паук карабкался на крышу.
У Славки чуть ноги не подкосились. Не зря он испытал такой, казалось бы, беспричинный страх после этого ночного дела, даже домой не рискнул явиться и выбросил из кармана чужие документы и деньги, чтоб не иметь при себе улик. Правда, те деньги, что нашел в квартире раньше, до прихода хозяина, так и остались у него. Бабушки его неожиданную бледность приняли, очевидно, за ужас, вызванный их россказнями, и с наслаждением продолжили повествование. Поведав все о Черном пауке, перешли к его жертвам. Бабуси-коммерсантки, шастающие по всему городу в поисках идеального торгового места, знали обо всем и обо всех.
Поскольку ещё не успели закопать одного, а уже погиб второй член шайки, к тому же главный базарфюрер, оставшиеся два члена бригады на работу не вышли, поглощенные текущими заботами. Хоронить обе жертвы Черного паука будут послезавтра из одного места, от дома Фюрера. Источником информации послужила мать одного из pэкетиpов, которая сама тут каждый вечер торговала таракановкой. Она ещё от остальных баб потребовала скинуться по пятьдесят рублей на похороны, но её так поперли, что исчезла в пять секунд. Славка тут же припомнил остроносую, сухую, как лыжная палка, тетку, предлагавшую водку по двадцать пять, а вино по двадцать. Тот вечеp для него закончился в pеанимации.
Очевидно, сегодня был день, точнее, ночь полной свободы слова. Славка решился спросить о сгоревшей женщине и услышал подробный и страшный рассказ. Мало того, его подвели к торговке, которая была здесь в тот жуткий вечер и все видела собственными глазами. Славка не выдержал и упрекнул, мол, в милицию-то почему не сообщили? Но все тетки и бабки посмотрели на него как на законченного идиота и нестройным хором спросили сами:
- А нам что, жить надоело? Чтобы и нас облили бензином и спалили, как собак?
На это "как собак" Славка обиделся, но ничего не сказал. Он понял и, поставив на их место собственную мать, решил, что она ответила бы точно так же. А себя на их место он уже поставил один раз и очнулся в больнице. Поэтому он спросил о тех, кто жег. Ему назвали кличку - Белый. И вкратце описали: белобрысый, сволочь последняя, невысокий, паскудник, морда кирпича просит, золотая печатка и златая цепь на дубе том, смотрит мимо, видать, косоглазый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38