Дверь снова отворилась, и он в зеркале увидел фигуру официанта, но на этот раз уже без подноса, а в его руке - небольшой револьвер с несоразмерно длинным стволом.
В Раттера стреляли дважды, хотя последний выстрел в затылок был уже просто лишним. Никто не услышал два негромких хлопка в номере сеньора из Центральной Америки. .
Глава 6
Крейг обнаружил, что у него масса свободного времени, которое надо было чем-то заполнить. Для роли финансового агента в деловой поездке ему, чтобы не привлекать к себе внимание, нужно было проводить большую часть дня вне стен отеля. В этом ему помогали магазины и картинные галереи. Свои дальнейшие действия Джон спланировал много лет назад, но необходимо было выждать ещё некоторое время, прежде чем начать новую жизнь, а пока оставалось только мечтать и любоваться картинами. Когда он расхаживал по залам Национальной Галереи, ему впервые захотелось найти и уничтожить человека, который отдал приказ убить его.
Шесть долгих лет Крейг планировал, вел переговоры, устраивал выгодные контракты, подбирал маршруты судов так, чтобы они курсировали между Северной Африкой и Францией, не вызывая ни малейших подозрений у людей, которые сейчас за ним охотились, бравировал незапятнанной репутацией "Роуз Лайн" и именем сэра Джеффри. Шесть лет - долгий срок в торговле оружием. Его состояние теперь выражается цифрой со многими нулями. Теперь он может начать новую жизнь, выбрать себе занятие по душе, но все это при условии, что враги будут считать его мертвым, а пока продолжается следствие, абсолютной уверенности в этом быть не может. Вот потому ему и пришлось брать уроки у Хакагавы.
Как-то раз он недолго задержался у полотна Рубенса "Шато де Стин ". На переднем плане был изображен охотник с непомерно громадным ружьем. По тому, как он держал свое оружие, как использовал для маскировки рельеф местности, было видно мастера своего дела. Крошечное, едва различимая фигура на заднем плане придавала сюжету картины законченность, Человек с ружьем был готов в любую минуту пустить в ход оружие и убить, выбора у него не было. Это будет сделано или ради того, чтобы поддержать свою жизнь и добыть еду, или потому, что его кто-то преследует, и надо спасти свою жизнь.
Сейчас сюжет картины стал особенно близок Крейгу, ему тоже выбирать не приходилось. Особенно трудно было точно выяснить, кто именно подложил в его машину взрывное устройство, хотя это не представлялось неразрешимой задачей, а имя человека, отдавшего приказ, для него загадки не представляло. Его мысли унесли его в те далекие времена, когда он в Гамбурге встретил человека по фамилии Ланг, с которого все и началось.
Ланг тоже воевал в Греции, хотя и на стороне противника. Впервые он узнал о существовании Крейга ещё в сорок третьем году, а после войны они какое-то время вместе занимались контрабандой. Сигареты, батарейки, автопокрышки - все было в страшном дефиците, от покупателей отбою не было. Джон вспомнил греческого миллионера, который умолял достать ему сигар, и представителя электрической компании из Каталонии, заказавшего четверть мили медного провода. Все было доставлено в срок и щедро оплачено, тем более, что испанская полиция едва не потопила их суденышко. Никаких накладных расходов, налогов и страховки, только чистая прибыль.
Они приоделись, вели себя как настоящие бизнесмены, каковыми в то время себя считали. Крейг мечтал стать бизнесменом ещё со времен войны и был счастлив. Дела его шли успешно. Им не надо было иметь дело с оружием, простые, обычные товары приносили бешеную прибыль. Потом их пути разошлись, они уже стали солидными людьми, Джон стал работать в компании "Роуз Лайн ", которая нуждалась в нем гораздо больше, чем он в ней, и все же он был доволен своей ролью: это давало ему возможность путешествовать, устанавливать новые связи, планировать маршруты судов.
Именно такая работа была ему по душе. Когда Крейг фактически возглавил всю работу компании, дела у неё пошли в гору, и она стала походить на отлаженный часовой механизм известных швейцарских мастеров. Потом его брак вступил в новую фазу, пылкая страсть сменилась терпимостью супругов и незаметно перешла во взаимное презрение. И тут его снова разыскал Ланг. С истинно немецкой пунктуальностью он появился именно в тот момент, когда такой образ жизни стал для Джона просто невыносим. Крейг ухватился за его предложение, ни секунды не раздумывая.
Ланг был хорошим психологом и видел своего бывшего напарника насквозь: тот просто не мог отказаться от нового дела, ведь оно было романтическим, опасным и сулило хорошую прибыль. Им предстояло снабжать оружием алжирских повстанцев, боровшихся за независимость своей родины против французских оккупантов. Они щедро платили за риск, но деньги для Джона уже давно перестали быть самоцелью. Он был человеком действия и уже тяготился своей нынешней ролью, кроме того Лангу нужны были его связи, его корабли, не говоря уже о деловой хватке и умении с честью выходить из сложных ситуаций.
Поначалу Крейг был на подхвате, методично выполняя указания своего патрона, но когда на первые роли в этом дуэте вышел он сам и понял, что далеко не каждый араб-повстанец является бескорыстным патриотом, а любой француз - варваром, было уже слишком поздно. Джон оказался на крючке, хотя в первое время особенно не задумывался над сложившейся ситуацией, а когда решил кончить с этим делом, на него уже вышли французские террористы, и чтобы выжить, потребовалось взаимная поддержка всех членов их организации. Ловушка захлопнулась. Все они, Раттер, Ланг и Баумер, были помечены смертью.
Ланг всегда настаивал, чтобы их встречи происходили в борделях, ночных клубах, сомнительных барах со стриптизом. Он знал, что дни его сочтены, и хотел взять от жизни все. Крейг не раз предупреждал его об осторожности, но вскоре тот нашел свой преждевременный конец. Тогда с ним была его подруга, её они тоже не пощадили. Рано или поздно ему придется разделить их участь.
Тут ему почему-то вспомнился Макларен.
Он впервые встретил его во время передышки на Сицилии в сорок третьем. Тот был сержантом коммандос, высоким, стройным мужчиной с загорелым как у араба лицом. Мягкий акцент ничего не говорил собеседнику о мужестве и стойкости его обладателя. Макларен раздобыл где-то бутылку виски. Ему хотелось с кем-нибудь разделить свою удачу. Крейгу тогда было девятнадцать, он был старшим матросом и с уважением смотрел на Макларена. Тому было уже двадцать пять, он был на целую вечность старше своего напарника и понимал, что такое смерть.
Сержант Макларен оказался философом и хорошую беседу предпочитал любой женщине. Он так часто смотрел смерти в лицо, что ни на секунду не сомневался - и его не минует чаша сия. Глоток за глотком они опустошили бутылку "Джонни Уокера", и с последним глотком сержант сказал цивилизованному миру "прощай". Он был глубоко убежден, что война сулила скорый конец. С этих пор люди, по его мнению, смогут бороться только за собственную жизнь и, в исключительных случаях, за свое благополучие. Но таких останется очень немного, большинству будет вполне достаточно хоть как-нибудь существовать.
Когда наступит мир, преуспеют только те, чей характер только закалился на этой войне, те, кто смогут действовать решительно и не раздумывая, кто хорошо усвоил уроки школы выживания... и джентльмены.
- Другого пути для англичанина нет, - сказал он. - Ты тоже должен стать джентльменом.
Крейг вспомнил свою юность; трущобы, сиротство, бараки Девенпорта, и нашел свое прошлое довольно неподходящим для будущего джентльмена.
- Не знаю, как мне это может удаться, - возразил он.
- Стань офицером, - посоветовал Макларен. - Переведись в специальное подразделение малых судов, только там ты можешь преуспеть в этом, и избавься от своего акцента.
- Но ты же не смог.
- Не захотел. Я не собираюсь стать джентльменом. Мне по душе профессия школьного учителя, - отрезал сержант. - Именно поэтому я снова вернусь в университет Глазго... если доживу конечно. На мой акцент никто не обратит внимания, вот у тебя совсем другое дело.
- Но почему я должен стать джентльменом? - с пьяной настойчивостью допытывался Крейг.
- Ты мне нравишься, - улыбнулся ему Макларен. - Всегда задаешь умные вопросы. Ни один философ не должен обходиться без старшего матроса, заправившегося щедрой порцией виски. Необходимейшая принадлежность, так сказать... Ты должен стать джентльменом потому, что ни на что другое ты не годишься. Вот если только пиратом, но этому тебя учить не надо. Так что стань офицером, это лучше и безопаснее.
Это случилось в самом начале мая, когда цвел миндаль и тихо стрекотали цикады. Как черная тряпка темнели под лунным светом, смягчавшим неказистый сицилийский пейзаж, развалины греческого храма.
Крейг взял из рук сержанта почти пустую бутылку и сделал последний глоток.
- Ублюдки, - выругался он. - Чертово сиротство. Мной командуют ублюдочные свиньи. Но подождите, это скоро закончится, и тогда я вам покажу.
- Эй, - похлопал его по плечу Макларен, - будь уверен, ты им покажешь.
Со стороны развалин древнего храма послышались заунывные звуки волынки, и сержант с трудом встал на ноги.
- Это шотландские стрелки, - сказал он, приглашая Джона следовать за ним.
Крейг заколебался. Там, в поселке его ждала молодая вдова, которая спала с ним, угощала местным вином и давала уроки итальянского языка. И все это за несколько сигарет. С другой стороны, Макларен подсказал ему отличную идею, ориентир и цель в этой жизни, и надо было отнестись к его приглашению с уважением. Ничего страшного не случится, если он сходит поглазеть на шотландских стрелков.
Они миновали их лагерь и подошли к небольшой плоской площадке, утрамбованной ногами и обожженной беспощадным солнцем. Вокруг неё расселась группа шотландских солдат, они потягивали сицилийское вино и наблюдали за происходящим на этом пятачке. В центре стоял волынщик в национальном костюме, а вокруг танцевали шестеро мужчин в юбках солдат шотландского полка.
Зрители не аплодировали. В эти минуты они все мысленно были с танцующими, наслаждаясь пронзительными и в то же время печальными звуками волынки. В движениях шотландских танцоров была какая-то особая мужественная красота. Кто-то принес два мяча, и один из юношей, одногодок Крейга, исполнил танец с мячами. Это был такой синтез грации и силы, что Макларен громко вздохнул.
- И это тоже исчезнет. Последние следы древней культуры. Может быть в последний раз нам довелось увидеть военные танцы шотландских стрелков.
- Какого черта? - прервал его тираду Джон. - Чего ради они танцуют?
- Потому что это искусство, - терпеливо объяснил ему сержант. Конечно, им самим это слово может не нравиться, но именно так обстоит дело. Искусство с большой буквы. Это часть их жизни. Каждый мужчина здесь отличный танцор, - он ещё раз посмотрел на одинокую танцующую фигуру. - У них был бой под Катаньей. Они победили, но не выставляют свою радость на показ, так им лучше.
Звуки волынки прекратились, и танцор отдал мячи. Вот теперь раздался шквал аплодисментов. На площадке появился очередной танцор, но волынщик отрицательно покачал головой и отхлебнул из бутылки с вином. Макларен и потащил Крейга за собой.
- Пошли со мной. Я ещё раз покажу тебе отголоски умирающей культуры.
Он подошел к волынщику и о чем-то переговорил с ним на языке шотландских кельтов. Тот ухмыльнулся, кивнул ему в знак согласия, и Макларен запел. Высоким голосом он стал выводить сложную, запутанную мелодию с почти неразличимым ритмом. Его голос подражал то скрипке, то волынке, и в то же время казалось, что певец почти не дышал. На площадку вышел молодой солдат и начал танцевать, суета среди зрителей прекратилась, и они сосредоточили все свое внимание на этом дуэте. Позднее, будучи уже зрелым мужчиной, Крейг понял, что оказался свидетелем удивительной сцены: старинные танцы кельтов посреди руин древней цивилизации, да ещё в военное время. Но тогда все это ему так понравилось, что защемило сердце, а когда песня прекратилась, он уже с трудом сдерживал рыдания.
- Виски пополам с ностальгией, - сказал подошедший Макларен. - Ничто так легко не заставляет нас плакать, как эта гремучая смесь.
Крейг кивнул ему в знак согласия, правда в то время ему ещё не было известно, что такое ностальгия.
- Как будто я оказался в родительском доме. Отец иногда брал меня на рыбалку, - наконец смог выдавить он. - Среди рыбаков один старик любил петь старинные песни. От них на душе становилось теплее.
- Тебе надо украсить эту историю ещё кое-какими подробностями и почаще вспоминать о ней. Джентльмены не чужды сентиментальности и любят истории о честной и достойной бедности, - посоветовал сержант, но Крейг не слушал его.
- А когда мне стукнуло одиннадцать, мать сбежала с молодым матросом, стюардом с "Кингс Лайн". Мой старик сиганул головой вниз с моста, а я оказался в этом дурдоме, который они называли приютом. Там уже было не до рыбной ловли, зато меня там научили драться.
Тут он оставил Макларена и отправился к своей вдовушке...
Он вышел из галереи и купил газету. Заметка на последней странице сообщала о загадочном убийстве в Женеве человека по имени Олтерн. Крейг хорошо знал, кто скрывался под этим именем. Раттер тоже был с ним тогда в лагере на Сицилии. Джон от всей души желал ему успеха, но все-таки они его нашли. На какое-то время он замешкался на ступеньках парадного входа, вспоминая молодого и полного сил Раттера, его отчаянную отвагу во время боевых операций - ведь тому всегда хотелось доказать всему миру, что несмотря на маленький рост ему по силам любое задание. Взрыв на катере и ночная погоня в оливковой роще теперь казались Крейгу ночным кошмаром.
Он вспомнил, как Раттер сцепился в смертельной схватке с белокурым немцем громадного роста. Тот всегда выбирал именно таких, словно желал доказать, что для него они не так уж и велики... Он оставил хорошо оплачиваемую, спокойную работу ради службы в "Роуз Лайн". Раттер знал, что его ждет, и прекрасно сознавал опасность, сопряженную с его новой работой. Вот бы сейчас перекинуться парой слов с Маклареном, поинтересоваться, чем он занимался после войны.
- С Вами все в порядке, мистер? - послышался у него за спиной встревоженный голос газетчика, и только тут Джон заметил, что по его лицу текут слезы. Крейг отрицательно покачал головой и пошел к Трафальгар сквер, потом сунул газету под мышку, смешался с толпой и перестал привлекать к себе внимание.
Джон вернулся в отель, переоделся и снова отправился побродить по городу. Он понимал, что в таком состоянии это довольно опасно, но просто не мог один сидеть в четырех стенах. Крейг направился в сторону Сохо, не пропуская ни одной забегаловки, где ему могли налить стаканчик спиртного. Он ненадолго задержался у входа в итальянский ресторанчик, в котором они с Раттером любили провести время за тарелкой спагетти и бутылкой хорошего вина, а потом снова пошел по улицам, время от времени заглядывая в пабы.
В одном из них на Тоттенхем Корт Роуд Крейг познакомился с ирландцем по имени Даймонд, который сразу проникся к нему симпатией и сопровождал его до позднего вечера. Когда все пабы уже были закрыты, Даймонд потащил его в "Лаки Севен", ночной клуб, в котором ему приходилось бывать. Не последнюю роль в этом выборе сыграло то обстоятельство, что до него было рукой подать, и к тому же туда иногда заходила его знакомая. Даймонд работал в букмекерской конторе, был страстным поклонником театра, и остаток ночи решил посвятить пересказу сюжетов всех пьес, которые ему удалось посмотреть. Время от времени они угощали друг друга виски, и под нескончаемую болтовню своего нового знакомого Джон думал о судьбе Раттера. Потом появилась его девушка, Даймонд засуетился, нашел свободный стул, заказал для неё джин с тоником, представил её Крейгу и, как ни в чем не бывало, возобновил свой монолог с той самой фразы, на которой его прервал.
Девушку звали Тесса Харлинг и Джон попытался вспомнить, что ему было о ней известно со слов нового знакомого. Кажется, она пыталась сделать карьеру на сцене, но потерпела неудачу. Потом без особого успеха пыталась устроить свою семейную жизнь - её муж оказался редкостным мерзавцем. Теперь она жила на его алименты, слонялась по клубам типа "Лаки севен", угощалась дармовой выпивкой и терпела присутствие Даймонда за его мягкость и нетребовательность.
Позднее пробуждение, головная боль, кофе с аспирином вместо завтрака и куча сигарет... Иногда она проводила время с мужчинами, которые ей могли даже быть противны и от которых она не могла отказаться из-за своего одиночества. Прирожденная жертва, совсем как та девица Ланга.
И так же, как неведомая ей крестница, она была красива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22