Правая рука застыла в воздухе. Гейб вопросительно поднял брови.
Она тяжело вздохнула. Голос дрожал и срывался.
– Я… простите. Я не могу. Извините. Но я… нет, не могу. – Метнув быстрый взгляд на Гейба, Тесс проскользнула в дверь.
Лопасти вентилятора лениво крутились над головой. Открытые ставни окон щедро пропускали жаркие солнечные лучи. Старинные часы в углу пробили три раза.
Гейб держал в руках два стакана воды со льдом. Проклятый, вдвойне проклятый дом! Он должен был предвидеть это и подготовить ее. Правда, рано или поздно Тесс все равно столкнулась бы с особняком лицом к лицу. Она была в ванной, мучаясь приступами тошноты.
Вне себя от злости, Гейб сидел на зачехленном диване. Стаканы стояли рядом на полу, так как журнальный столик был занят старыми журналами. Там, где бело-голубой, в восточном стиле, ковер не доставал до стен, блестели дощечки отполированного паркета красного дерева. Нанятая заранее служба уборки квартир сделала все, что было в ее силах, и придала дому видимость хотя бы благополучия. Оконные и дверные рамы, давным-давно принесенные с севшего на мель корабля, ничуть не стеснялись своего происхождения.
Тесс появилась в дверном проеме, держа в руке солнечные очки. Она была бледна, и казалось, вот-вот потеряет сознание.
– Надеюсь, все эти люди наконец ушли? – спросила Тесс низким голосом.
Гейб заботливо подвел ее к дивану.
– Пока – да. Но не удивлюсь, если сюда явятся представители гильдии художников. Многие хотели бы получить у вас работу.
– Потрясающе! Только этого сейчас не хватало. Они видят во мне потенциального работодателя. Господи, что за ужасное громыхание?
– Водопровод.
– Представляете мой восторг?
Тесс отодвинулась на дальний край дивана, но от глаз Гейба не ускользнули темные круги под ее глазами, обрамленными длинными ресницами, локоны, мягко ниспадающие на плечи… Несовершенное совершенство. Да, Тесс очаровательна, хотя и не в себе. Может, юмор разрядит обстановку?
– Добро пожаловать в дом вашей мечты, дорогая. – Гейб прекрасно имитировал интонации мэра.
Она заглянула ему в глаза:
– Это не дом мечты, дорогой. Это жилище Нормана Бейта.
– А! Лучший из героев Хичкока! Псих.
– Только псих способен мечтать о такой куче хлама. – Тесс было не до смеха.
Гейбу вдруг захотелось придвинуться ближе и поиграть с ее темными мягкими завитками.
– Тесс, ну пожалуйста. Дайте дому шанс. Он выживет с вашей помощью. Когда вы дадите согласие, я не поскуплюсь и устрою для вас лучший в мире тур.
Она усмехнулась:
– В этом нет необходимости.
– Но вы еще не видели обсерваторию, кухню, комнаты для гостей наверху. И сад.
– Пожалуй, с меня хватит. Вы знаете, Гейб, что я думаю? Что меня обманули. Подставили. Аккуратно, изящно.
Он удивился.
– Я хотел быть с вами искренним.
– Таким же искренним, как фотография в задании конкурса. Да, там дом такой, каким я его запомнила. Не эта ужасная лачуга.
Что ж, верное замечание. Она права. Гнев захлестнул Гейба.
– Моя тетушка Бланка была в отчаянии. Если б я только знал, что она замышляет, то попытался бы остановить ее.
Тесс усмехнулась:
– Вот как, Моралес? Допустим, это действительно не ваша вина. Впрочем, теперь все не так важно. Только не пытайтесь выпрыгнуть из шутовских штанов, ладно?
– Я такие не ношу. – Он явно не понял намека.
– Что, извините?
– Не ношу. – Гейб заметил, как Тесс бросила на него вопросительный взгляд, задержав его ниже пояса чуть дольше, чем подобает женщине. Внезапно джинсы стали ему тесны.
Покраснев, Тесс отвела взгляд.
– Перестаньте.
– Перестать что?
– Отвлекать меня от дела. Надо хорошенько обо всем подумать.
Тесс поднялась и огляделась в поисках своей сумочки. Гейб не скрывал разочарования. Она вдруг с удивлением поймала себя на том, что не хочет расставаться с ним, сама не зная почему. Однако ничто не должно задерживать ее в этом доме. Пора возвращаться в Индиану и найти путь к спасению «Пламени свечи». Она не успокоится, пока не найдет способ для выживания компании.
Тесс подошла к подзеркальнику с витиеватой отделкой. Покопавшись в сумочке, извлекла гребешок, пару шпилек и уложила волосы перед зеркалом в позолоченной раме.
– Куда вы собираетесь? – спросил Гейб.
Заколов волосы в аккуратный маленький пучок на затылке, Тесс провела по губам помадой.
– Домой, в Индиану.
Гейб Моралес поднялся с дивана и подошел к Тесс сзади, рассматривая ее отражение в зеркале.
– Останьтесь на одну ночь, – попросил он. – Может, здешние места окажут на вас магическое действие?
Он был так близко, что она слышала его дыхание. Гейб, не таясь, рассматривал открывшуюся часть ее шеи. Никто из тех мужчин, с которыми Тесс была когда-то близка, и даже очень, не смотрел на нее так, как сейчас Гейб Моралес. Тесс охватило лихорадочное желание, затрудняя дыхание и расплавляя мозги. Увидев его глаза, пристально наблюдающие за ней, Тесс поспешила отвернуться.
– Магия, говорите? – Она загадочно улыбнулась.
Гейб уверенно отобрал у нее губную помаду, поставил на подзеркальник и взял за руку.
– Идите за мной.
Тесс покорно последовала через гостиную в южное крыло дома. Эту комнату Бланка называла обсерваторией. Сквозь окно от пола до потолка лились лучи послеполуденного солнца. Элегантная старинная мебель из ивовых прутьев казалась еще более изысканной на фоне массивных кадок с декоративными пальмами.
– Красивая комната, – заметила она.
– Согласен. Но не она цель нашего путешествия.
Гейб вновь потянул ее за руку. Дверь выходила на верхнюю ступеньку лесенки, ведущей в сад. Тесс не поверила своим глазам.
– О Боже! – выдохнула она.
Сад неземной красоты был сравним разве что с картиной великого Гогена.
– Это предмет особой гордости Бланки, уголок ее тихой радости. Он был здесь в то время, когда вы посетили дом ребенком?
– Нет, – ответила Тесс, радуясь, что наконец-то говорит правду. – Иначе я бы запомнила.
Гейб улыбнулся:
– Бланка могла запустить дом, но не сад, свое детище.
Шаг за шагом они продвигались по дорожке, останавливаясь, когда Гейб обращал внимание Тесс на банановое дерево, стручки окры или японскую анемону. Здесь, среди спрятанных за листвой фонтанчиков и искусственных водопадов, в изобилии росли орхидеи. Белые цветки жасмина наполняли воздух сладким ароматом. Причудливые тропические кустарники с яркими цветами, названий которых Тесс даже не знала, стояли по обе стороны тропинки, откуда открывался великолепный вид на океан.
Тесс опустилась на каменную скамейку, залюбовавшись линией горизонта, где синева моря незаметно сливалась с синевой неба.
– Рай! – вздохнула она и пригладила волосы, растрепавшиеся от ветра.
Гейб присел на корточки рядом с ней.
– И это все могло бы стать вашим собственным Эдемом. Если бы вы захотели. Ну, что скажете, Тесс?
Она рассмеялась:
– То, что нужно делать отсюда ноги, поскорее и подальше.
Он сел на траву и долго рассматривал ее.
– Зачем торопиться? Останьтесь на недельку-другую. Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, если вы позволите себе несколько дней отдыха.
– Конечно, но на меня ведь рассчитывают люди. Я должна возвращаться домой. Слишком много узелков надо связать, слишком много дел переделать…
– Ах да, работа! – перебил Гейб. – Это слово приводит меня в ужас. Наша страна – одна из богатейших в мире, а на что люди гробят жизнь? Мы, американцы, убиваем себя работой. И для чего?
– Чтобы выжить. Едва ли вы, называющий себя главным редактором, днями просиживаете без дела.
Гейб не слушал, продолжая развивать свою мысль:
– Вы так загружены, Тесс! Сами говорили, что сожгли не один десяток свечей за работой. И я вполне в это верю, видя темные круги у вас под глазами. Никогда раньше я не встречал женщину, которая бы так нуждалась.
Она чуть не упала.
– Нуждалась? В чем, интересно?
– В том самом, Тесс. – Гейб широким жестом обвел панораму неба и моря. – Беззаботные, спокойные дни. Горячие, безумные ночи. Дни, приносящие нам воспоминания детства. Ночи, дающие счастье чувствовать себя женщиной рядом с мужчиной.
– О! Да вы, оказывается, мастер слова! Наверное, пишете в свободное время слащавые стишки?
Она не ожидала, что ее слова так подействуют на него.
– Обидно. – Поникший, Гейб вскочил на ноги. – Жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе цинизм и грубость. Вы всегда подчиняете сердце разуму?
– Увы, вам придется смириться с этим. Моя голова надежна, как шлем хоккейного вратаря. Например, сейчас она подсказывает моему сердцу, что вы используете все свое мужское обаяние, желая убедить меня войти во владение домом.
Гейб невесело усмехнулся:
– Если ваше мнение таково, то больше нет необходимости тратить драгоценное время. Ни мое, ни ваше. – Он в мгновение скрылся за зеленью растений, и его мягкие быстрые шаги напомнили Тесс движения бегущей пантеры.
Тесс встала. У нее покалывало в животе и нижняя губа подрагивала. Они с Гейбом знакомы всего-навсего три часа, а она уже вызывает у него жалость!
Разгневанная, Тесс устремилась за ним.
– С вашего позволения, теперь буду говорить я, мистер Безумные Ночи. Я бы с удовольствием стала на время ребенком, но, боюсь, не знаю, как это делается, поскольку никогда им не была! Помедленнее! Куда вы мчитесь?
– Позвонить участникам конкурса. Дом должен достаться кому-нибудь другому. – Его голос звенел от злости. – И что за выдумки про жизнь без детства! Из вашего письма я понял, что вас очень баловали. Вы выросли в заботе и ласке.
Внутри у Тесс что-то оборвалось. Схватив за руку, она заставила Гейба повернуться к себе лицом.
– Прекратите, Моралес. Попробуйте быть ребенком, когда ваш отец мотается с вами с одного конца страны на другой, надеясь претворить в жизнь свои сумасшедшие замыслы. Попытайтесь прожить один в обшарпанном мотеле, когда вам двенадцать, а дорогой папаша заявляет, что не уверен, придет ли сегодня ночевать. Поищите обед в куче объедков, а потом скажете мне, счастливы ли были в детстве.
Тесс не предполагала, что эти слова сорвутся у нее с языка. Внутри все дрожало, и она с трудом успокаивала дыхание, делая вид, что разглядывает пыль на туфлях. Какой же дурой надо быть, чтобы рассказывать ему самое худшее! Особенно после того, как она старалась скрыть свое прошлое, даже себе редко позволяя копаться в нем! Такой Тесс была много лет подряд. Так давно сложилась модель ее поведения, и теперь, зачем-то выложив всю подноготную едва знакомому человеку, она едва ли заслужит его уважение. Да и кто этот Гейб Моралес? Впрочем, кем бы он ни был, Гейб начинал действовать ей на нервы.
– Тесс… – прошептал он, взяв ее за подбородок так, что их глаза встретились. В его голосе звучала нежность, которой Тесс не встречала у мужчин. – Извините. Но из вашего письма…
– Я солгала вашей тетушке. Мне не хотелось признаваться ей, что я была на целую неделю предоставлена самой себе. Она непременно позвонила бы в полицию или социальные органы.
Это была ложь и вместе с тем правда. Боже, что за безнравственную паутину она плела! Все становилось более и более запутанным. Внезапно Тесс решила, что должна выложить правду.
Она сказала пару фраз, но Гейб вдруг приложил палец к ее губам.
– Не надо оправданий. Я не дурак. Вы простите меня?
– Как вы догадались? Вы пожалели меня, и я оценила это. Но есть кое-какие моменты, в которые я действительно должна посвятить вас…
– Повторяю, не надо. Это я должен вам кое-что сказать. Я не шутил, говоря об отдыхе. Вам нужно расслабиться. Только одна ночь, вот о чем я прошу. Вам понравится гостиная. Я же переночую в одной из спален для гостей, чтобы не испугать вас.
Зачем он просит? Если бы только этот Моралес знал, как погрязла она в нищете и во лжи! И вот опять кто-то задевает ее самолюбие! Тесс вдруг охватило дикое желание броситься прочь от Гейба, если только это позволят ее купленные на распродаже не слишком удобные дешевые туфли.
Но он был так близко, что она могла бы провести кончиками пальцев по колючим волоскам на его подбородке.
– Я уважаю вас, Гейб Моралес. Вы честный, великодушный человек. Извините, что так вышло.
Тесс ушла, а он остался в зеленом саду. Но, приближаясь к ступенькам дома, она все время ощущала на себе его взгляд. Тесс пробежала через гостиную, чуть не забыв подхватить сумочку. Сердце ее бешено колотилось. В горле пересохло. С трудом дыша, она наконец схватилась за ручку двери, но в тот момент, когда нога уже переступала через порог проклятого дома, под подошвой что-то хрустнуло.
Тесс увидела, что наступила на батончик бананового хлеба, упакованного в целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой. Рядом кто-то оставил лимонный кекс, две кастрюльки с неизвестным содержимым, банку апельсинового мармелада и две бутылки вина. К одной из них был прислонен белый конверт. Едва у Тесс мелькнула мысль поднять и надорвать его, как раздались мягкие шаги по ковру.
– А они зря времени не тратят, – хмыкнул Гейб.
– Они? Кто они?
– Почитайте записку. – Он нагнулся, чтобы поднять конверт, и Тесс поспешила отвести взгляд от восхитительно играющих мышц на его руках.
– «Дорогая Тесс, – торжественно прочитал Гейб, – прежде чем вы покинете город, я хотела бы обсудить одно дело чрезвычайной важности. Мистер Моралес проводит вас к моему дому. Жду сегодня в восемь вечера. Искренне ваша, мэр Джамайка Картер. P.S. Кое-кто из гильдии наших художников подумал, что вы проголодались».
Прихожую заполнил его бархатистый смех.
– На вашем месте я бы не игнорировал приглашение Джамайки. Она умеет казаться ласковой и безобидной, но не оставит на вас живого места в случае отказа. Лучше примите предложение, Тесс.
Она внимательно перечитала записку. Кто ее знает, эту женщину-мэра? Может, она даст шанс взглянуть на вещи под иным углом зрения? А может, за приглашением последует новый фарс?
Тяжело вздохнув, Тесс наконец уступила.
– Мой отец всегда говорил, что основное правило хорошего карточного игрока – вовремя смыться. Хорошо, я согласна. Но только на одну ночь.
– Превосходно, – ответил Гейб, стоя в дверях. – А сейчас поспите немного. Постель приготовлена в башенке наверху. Лестница слева. Я должен быть в офисе и заеду за вами в семь тридцать.
Тесс кивнула, подобрала раздавленный батон, гостинцы и понесла все это в кухню. Возможно, еда и здоровый сон помогут одержать победу в битве с самой собой, вызванной невероятной привлекательностью сексапильного племянника Бланки Моралес?
Но не успела она разложить продукты на столе, как из прихожей раздались голоса. Вскоре Гейб закрыл за кем-то дверь. Тесс вернулась.
– А вы пользуетесь бешеной популярностью, – присвистнул он. – Вот, только что передали.
Тесс взяла из его рук сверток.
– Что это?
– Местная художница-модельер подумала, что вы воспользуетесь этим нарядом на завтрашней вечеринке. Она шила его для себя на фестиваль Хэллоуина, но внезапно уехала по делам в другой город.
– Гейб, я не собираюсь оставаться до завтрашнего вечера.
– Вы даже не заглянете внутрь?
Поморщившись, Тесс развернула бумагу и открыла коробку.
– О Боже! – прошептала она, увидев черное платье-стрейч, украшенное рисунком в виде желто-зеленой змеи, извивающейся по всему полотну. Ее хвост делал круг по бедрам, средняя часть располагалась на уровне талии, а голова украшала лиф. Змеиная морда светилась глуповатой улыбочкой.
– Что еще за фестиваль Хэллоуина? – спросила она, заметив восхищение Гейба.
– Что-то вроде карнавала в Рио. Девиз этого года – «Искушение».
– Вы уверены, что не «Публичный разврат»? По-моему, платье – верх бесстыдства.
Моралес продолжал с любопытством созерцать наряд.
– Хм-м… – Он посмотрел в ее глаза, и ленивый томный взгляд исподлобья сказал Тесс больше, чем слова.
– Вы всегда так краснеете? Мне казалось, что женщина вашего типа способна обмануть кого угодно. Вам придется надеть его на завтрашний праздник.
– Я не краснею. Как вы догадываетесь, я давно вышла из этого возраста. И послушайте, мне, конечно, льстит внимание публики, но завтра вечером я буду на пути домой, поэтому не примерю этот наряд. Ваш фестиваль пройдет без моего участия.
– Нет. Вы будете на празднике. Вот увидите. – Загадочно подмигнув, Гейб исчез за входной дверью.
Тесс хотела догнать его и спросить, откуда подобная уверенность. Но последний взгляд на узкие бедра и могучие плечи почему-то поверг ее в уныние. Интересно, а что Моралес собирается надеть на вечеринку под девизом «Искушение»? Послышался гул мотоциклетного мотора.
Тесс пришла к заключению, с которым не решила бы поспорить ни одна женщина: сам Гейб Моралес, как есть, без всяких прикрас, блестяще подходил на роль искусителя.
Глава 4
– Да садись же, Тесс, дорогая. И успокойся. Вечно ты в напряжении. Дурацкая неутомимая энергия янки!
Марго Конрой с удовольствием вытянулась в шезлонге, сделала очередную затяжку, глотнула вина и устремила восхищенный взгляд в сторону сада Бланки Моралес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Она тяжело вздохнула. Голос дрожал и срывался.
– Я… простите. Я не могу. Извините. Но я… нет, не могу. – Метнув быстрый взгляд на Гейба, Тесс проскользнула в дверь.
Лопасти вентилятора лениво крутились над головой. Открытые ставни окон щедро пропускали жаркие солнечные лучи. Старинные часы в углу пробили три раза.
Гейб держал в руках два стакана воды со льдом. Проклятый, вдвойне проклятый дом! Он должен был предвидеть это и подготовить ее. Правда, рано или поздно Тесс все равно столкнулась бы с особняком лицом к лицу. Она была в ванной, мучаясь приступами тошноты.
Вне себя от злости, Гейб сидел на зачехленном диване. Стаканы стояли рядом на полу, так как журнальный столик был занят старыми журналами. Там, где бело-голубой, в восточном стиле, ковер не доставал до стен, блестели дощечки отполированного паркета красного дерева. Нанятая заранее служба уборки квартир сделала все, что было в ее силах, и придала дому видимость хотя бы благополучия. Оконные и дверные рамы, давным-давно принесенные с севшего на мель корабля, ничуть не стеснялись своего происхождения.
Тесс появилась в дверном проеме, держа в руке солнечные очки. Она была бледна, и казалось, вот-вот потеряет сознание.
– Надеюсь, все эти люди наконец ушли? – спросила Тесс низким голосом.
Гейб заботливо подвел ее к дивану.
– Пока – да. Но не удивлюсь, если сюда явятся представители гильдии художников. Многие хотели бы получить у вас работу.
– Потрясающе! Только этого сейчас не хватало. Они видят во мне потенциального работодателя. Господи, что за ужасное громыхание?
– Водопровод.
– Представляете мой восторг?
Тесс отодвинулась на дальний край дивана, но от глаз Гейба не ускользнули темные круги под ее глазами, обрамленными длинными ресницами, локоны, мягко ниспадающие на плечи… Несовершенное совершенство. Да, Тесс очаровательна, хотя и не в себе. Может, юмор разрядит обстановку?
– Добро пожаловать в дом вашей мечты, дорогая. – Гейб прекрасно имитировал интонации мэра.
Она заглянула ему в глаза:
– Это не дом мечты, дорогой. Это жилище Нормана Бейта.
– А! Лучший из героев Хичкока! Псих.
– Только псих способен мечтать о такой куче хлама. – Тесс было не до смеха.
Гейбу вдруг захотелось придвинуться ближе и поиграть с ее темными мягкими завитками.
– Тесс, ну пожалуйста. Дайте дому шанс. Он выживет с вашей помощью. Когда вы дадите согласие, я не поскуплюсь и устрою для вас лучший в мире тур.
Она усмехнулась:
– В этом нет необходимости.
– Но вы еще не видели обсерваторию, кухню, комнаты для гостей наверху. И сад.
– Пожалуй, с меня хватит. Вы знаете, Гейб, что я думаю? Что меня обманули. Подставили. Аккуратно, изящно.
Он удивился.
– Я хотел быть с вами искренним.
– Таким же искренним, как фотография в задании конкурса. Да, там дом такой, каким я его запомнила. Не эта ужасная лачуга.
Что ж, верное замечание. Она права. Гнев захлестнул Гейба.
– Моя тетушка Бланка была в отчаянии. Если б я только знал, что она замышляет, то попытался бы остановить ее.
Тесс усмехнулась:
– Вот как, Моралес? Допустим, это действительно не ваша вина. Впрочем, теперь все не так важно. Только не пытайтесь выпрыгнуть из шутовских штанов, ладно?
– Я такие не ношу. – Он явно не понял намека.
– Что, извините?
– Не ношу. – Гейб заметил, как Тесс бросила на него вопросительный взгляд, задержав его ниже пояса чуть дольше, чем подобает женщине. Внезапно джинсы стали ему тесны.
Покраснев, Тесс отвела взгляд.
– Перестаньте.
– Перестать что?
– Отвлекать меня от дела. Надо хорошенько обо всем подумать.
Тесс поднялась и огляделась в поисках своей сумочки. Гейб не скрывал разочарования. Она вдруг с удивлением поймала себя на том, что не хочет расставаться с ним, сама не зная почему. Однако ничто не должно задерживать ее в этом доме. Пора возвращаться в Индиану и найти путь к спасению «Пламени свечи». Она не успокоится, пока не найдет способ для выживания компании.
Тесс подошла к подзеркальнику с витиеватой отделкой. Покопавшись в сумочке, извлекла гребешок, пару шпилек и уложила волосы перед зеркалом в позолоченной раме.
– Куда вы собираетесь? – спросил Гейб.
Заколов волосы в аккуратный маленький пучок на затылке, Тесс провела по губам помадой.
– Домой, в Индиану.
Гейб Моралес поднялся с дивана и подошел к Тесс сзади, рассматривая ее отражение в зеркале.
– Останьтесь на одну ночь, – попросил он. – Может, здешние места окажут на вас магическое действие?
Он был так близко, что она слышала его дыхание. Гейб, не таясь, рассматривал открывшуюся часть ее шеи. Никто из тех мужчин, с которыми Тесс была когда-то близка, и даже очень, не смотрел на нее так, как сейчас Гейб Моралес. Тесс охватило лихорадочное желание, затрудняя дыхание и расплавляя мозги. Увидев его глаза, пристально наблюдающие за ней, Тесс поспешила отвернуться.
– Магия, говорите? – Она загадочно улыбнулась.
Гейб уверенно отобрал у нее губную помаду, поставил на подзеркальник и взял за руку.
– Идите за мной.
Тесс покорно последовала через гостиную в южное крыло дома. Эту комнату Бланка называла обсерваторией. Сквозь окно от пола до потолка лились лучи послеполуденного солнца. Элегантная старинная мебель из ивовых прутьев казалась еще более изысканной на фоне массивных кадок с декоративными пальмами.
– Красивая комната, – заметила она.
– Согласен. Но не она цель нашего путешествия.
Гейб вновь потянул ее за руку. Дверь выходила на верхнюю ступеньку лесенки, ведущей в сад. Тесс не поверила своим глазам.
– О Боже! – выдохнула она.
Сад неземной красоты был сравним разве что с картиной великого Гогена.
– Это предмет особой гордости Бланки, уголок ее тихой радости. Он был здесь в то время, когда вы посетили дом ребенком?
– Нет, – ответила Тесс, радуясь, что наконец-то говорит правду. – Иначе я бы запомнила.
Гейб улыбнулся:
– Бланка могла запустить дом, но не сад, свое детище.
Шаг за шагом они продвигались по дорожке, останавливаясь, когда Гейб обращал внимание Тесс на банановое дерево, стручки окры или японскую анемону. Здесь, среди спрятанных за листвой фонтанчиков и искусственных водопадов, в изобилии росли орхидеи. Белые цветки жасмина наполняли воздух сладким ароматом. Причудливые тропические кустарники с яркими цветами, названий которых Тесс даже не знала, стояли по обе стороны тропинки, откуда открывался великолепный вид на океан.
Тесс опустилась на каменную скамейку, залюбовавшись линией горизонта, где синева моря незаметно сливалась с синевой неба.
– Рай! – вздохнула она и пригладила волосы, растрепавшиеся от ветра.
Гейб присел на корточки рядом с ней.
– И это все могло бы стать вашим собственным Эдемом. Если бы вы захотели. Ну, что скажете, Тесс?
Она рассмеялась:
– То, что нужно делать отсюда ноги, поскорее и подальше.
Он сел на траву и долго рассматривал ее.
– Зачем торопиться? Останьтесь на недельку-другую. Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, если вы позволите себе несколько дней отдыха.
– Конечно, но на меня ведь рассчитывают люди. Я должна возвращаться домой. Слишком много узелков надо связать, слишком много дел переделать…
– Ах да, работа! – перебил Гейб. – Это слово приводит меня в ужас. Наша страна – одна из богатейших в мире, а на что люди гробят жизнь? Мы, американцы, убиваем себя работой. И для чего?
– Чтобы выжить. Едва ли вы, называющий себя главным редактором, днями просиживаете без дела.
Гейб не слушал, продолжая развивать свою мысль:
– Вы так загружены, Тесс! Сами говорили, что сожгли не один десяток свечей за работой. И я вполне в это верю, видя темные круги у вас под глазами. Никогда раньше я не встречал женщину, которая бы так нуждалась.
Она чуть не упала.
– Нуждалась? В чем, интересно?
– В том самом, Тесс. – Гейб широким жестом обвел панораму неба и моря. – Беззаботные, спокойные дни. Горячие, безумные ночи. Дни, приносящие нам воспоминания детства. Ночи, дающие счастье чувствовать себя женщиной рядом с мужчиной.
– О! Да вы, оказывается, мастер слова! Наверное, пишете в свободное время слащавые стишки?
Она не ожидала, что ее слова так подействуют на него.
– Обидно. – Поникший, Гейб вскочил на ноги. – Жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе цинизм и грубость. Вы всегда подчиняете сердце разуму?
– Увы, вам придется смириться с этим. Моя голова надежна, как шлем хоккейного вратаря. Например, сейчас она подсказывает моему сердцу, что вы используете все свое мужское обаяние, желая убедить меня войти во владение домом.
Гейб невесело усмехнулся:
– Если ваше мнение таково, то больше нет необходимости тратить драгоценное время. Ни мое, ни ваше. – Он в мгновение скрылся за зеленью растений, и его мягкие быстрые шаги напомнили Тесс движения бегущей пантеры.
Тесс встала. У нее покалывало в животе и нижняя губа подрагивала. Они с Гейбом знакомы всего-навсего три часа, а она уже вызывает у него жалость!
Разгневанная, Тесс устремилась за ним.
– С вашего позволения, теперь буду говорить я, мистер Безумные Ночи. Я бы с удовольствием стала на время ребенком, но, боюсь, не знаю, как это делается, поскольку никогда им не была! Помедленнее! Куда вы мчитесь?
– Позвонить участникам конкурса. Дом должен достаться кому-нибудь другому. – Его голос звенел от злости. – И что за выдумки про жизнь без детства! Из вашего письма я понял, что вас очень баловали. Вы выросли в заботе и ласке.
Внутри у Тесс что-то оборвалось. Схватив за руку, она заставила Гейба повернуться к себе лицом.
– Прекратите, Моралес. Попробуйте быть ребенком, когда ваш отец мотается с вами с одного конца страны на другой, надеясь претворить в жизнь свои сумасшедшие замыслы. Попытайтесь прожить один в обшарпанном мотеле, когда вам двенадцать, а дорогой папаша заявляет, что не уверен, придет ли сегодня ночевать. Поищите обед в куче объедков, а потом скажете мне, счастливы ли были в детстве.
Тесс не предполагала, что эти слова сорвутся у нее с языка. Внутри все дрожало, и она с трудом успокаивала дыхание, делая вид, что разглядывает пыль на туфлях. Какой же дурой надо быть, чтобы рассказывать ему самое худшее! Особенно после того, как она старалась скрыть свое прошлое, даже себе редко позволяя копаться в нем! Такой Тесс была много лет подряд. Так давно сложилась модель ее поведения, и теперь, зачем-то выложив всю подноготную едва знакомому человеку, она едва ли заслужит его уважение. Да и кто этот Гейб Моралес? Впрочем, кем бы он ни был, Гейб начинал действовать ей на нервы.
– Тесс… – прошептал он, взяв ее за подбородок так, что их глаза встретились. В его голосе звучала нежность, которой Тесс не встречала у мужчин. – Извините. Но из вашего письма…
– Я солгала вашей тетушке. Мне не хотелось признаваться ей, что я была на целую неделю предоставлена самой себе. Она непременно позвонила бы в полицию или социальные органы.
Это была ложь и вместе с тем правда. Боже, что за безнравственную паутину она плела! Все становилось более и более запутанным. Внезапно Тесс решила, что должна выложить правду.
Она сказала пару фраз, но Гейб вдруг приложил палец к ее губам.
– Не надо оправданий. Я не дурак. Вы простите меня?
– Как вы догадались? Вы пожалели меня, и я оценила это. Но есть кое-какие моменты, в которые я действительно должна посвятить вас…
– Повторяю, не надо. Это я должен вам кое-что сказать. Я не шутил, говоря об отдыхе. Вам нужно расслабиться. Только одна ночь, вот о чем я прошу. Вам понравится гостиная. Я же переночую в одной из спален для гостей, чтобы не испугать вас.
Зачем он просит? Если бы только этот Моралес знал, как погрязла она в нищете и во лжи! И вот опять кто-то задевает ее самолюбие! Тесс вдруг охватило дикое желание броситься прочь от Гейба, если только это позволят ее купленные на распродаже не слишком удобные дешевые туфли.
Но он был так близко, что она могла бы провести кончиками пальцев по колючим волоскам на его подбородке.
– Я уважаю вас, Гейб Моралес. Вы честный, великодушный человек. Извините, что так вышло.
Тесс ушла, а он остался в зеленом саду. Но, приближаясь к ступенькам дома, она все время ощущала на себе его взгляд. Тесс пробежала через гостиную, чуть не забыв подхватить сумочку. Сердце ее бешено колотилось. В горле пересохло. С трудом дыша, она наконец схватилась за ручку двери, но в тот момент, когда нога уже переступала через порог проклятого дома, под подошвой что-то хрустнуло.
Тесс увидела, что наступила на батончик бананового хлеба, упакованного в целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой. Рядом кто-то оставил лимонный кекс, две кастрюльки с неизвестным содержимым, банку апельсинового мармелада и две бутылки вина. К одной из них был прислонен белый конверт. Едва у Тесс мелькнула мысль поднять и надорвать его, как раздались мягкие шаги по ковру.
– А они зря времени не тратят, – хмыкнул Гейб.
– Они? Кто они?
– Почитайте записку. – Он нагнулся, чтобы поднять конверт, и Тесс поспешила отвести взгляд от восхитительно играющих мышц на его руках.
– «Дорогая Тесс, – торжественно прочитал Гейб, – прежде чем вы покинете город, я хотела бы обсудить одно дело чрезвычайной важности. Мистер Моралес проводит вас к моему дому. Жду сегодня в восемь вечера. Искренне ваша, мэр Джамайка Картер. P.S. Кое-кто из гильдии наших художников подумал, что вы проголодались».
Прихожую заполнил его бархатистый смех.
– На вашем месте я бы не игнорировал приглашение Джамайки. Она умеет казаться ласковой и безобидной, но не оставит на вас живого места в случае отказа. Лучше примите предложение, Тесс.
Она внимательно перечитала записку. Кто ее знает, эту женщину-мэра? Может, она даст шанс взглянуть на вещи под иным углом зрения? А может, за приглашением последует новый фарс?
Тяжело вздохнув, Тесс наконец уступила.
– Мой отец всегда говорил, что основное правило хорошего карточного игрока – вовремя смыться. Хорошо, я согласна. Но только на одну ночь.
– Превосходно, – ответил Гейб, стоя в дверях. – А сейчас поспите немного. Постель приготовлена в башенке наверху. Лестница слева. Я должен быть в офисе и заеду за вами в семь тридцать.
Тесс кивнула, подобрала раздавленный батон, гостинцы и понесла все это в кухню. Возможно, еда и здоровый сон помогут одержать победу в битве с самой собой, вызванной невероятной привлекательностью сексапильного племянника Бланки Моралес?
Но не успела она разложить продукты на столе, как из прихожей раздались голоса. Вскоре Гейб закрыл за кем-то дверь. Тесс вернулась.
– А вы пользуетесь бешеной популярностью, – присвистнул он. – Вот, только что передали.
Тесс взяла из его рук сверток.
– Что это?
– Местная художница-модельер подумала, что вы воспользуетесь этим нарядом на завтрашней вечеринке. Она шила его для себя на фестиваль Хэллоуина, но внезапно уехала по делам в другой город.
– Гейб, я не собираюсь оставаться до завтрашнего вечера.
– Вы даже не заглянете внутрь?
Поморщившись, Тесс развернула бумагу и открыла коробку.
– О Боже! – прошептала она, увидев черное платье-стрейч, украшенное рисунком в виде желто-зеленой змеи, извивающейся по всему полотну. Ее хвост делал круг по бедрам, средняя часть располагалась на уровне талии, а голова украшала лиф. Змеиная морда светилась глуповатой улыбочкой.
– Что еще за фестиваль Хэллоуина? – спросила она, заметив восхищение Гейба.
– Что-то вроде карнавала в Рио. Девиз этого года – «Искушение».
– Вы уверены, что не «Публичный разврат»? По-моему, платье – верх бесстыдства.
Моралес продолжал с любопытством созерцать наряд.
– Хм-м… – Он посмотрел в ее глаза, и ленивый томный взгляд исподлобья сказал Тесс больше, чем слова.
– Вы всегда так краснеете? Мне казалось, что женщина вашего типа способна обмануть кого угодно. Вам придется надеть его на завтрашний праздник.
– Я не краснею. Как вы догадываетесь, я давно вышла из этого возраста. И послушайте, мне, конечно, льстит внимание публики, но завтра вечером я буду на пути домой, поэтому не примерю этот наряд. Ваш фестиваль пройдет без моего участия.
– Нет. Вы будете на празднике. Вот увидите. – Загадочно подмигнув, Гейб исчез за входной дверью.
Тесс хотела догнать его и спросить, откуда подобная уверенность. Но последний взгляд на узкие бедра и могучие плечи почему-то поверг ее в уныние. Интересно, а что Моралес собирается надеть на вечеринку под девизом «Искушение»? Послышался гул мотоциклетного мотора.
Тесс пришла к заключению, с которым не решила бы поспорить ни одна женщина: сам Гейб Моралес, как есть, без всяких прикрас, блестяще подходил на роль искусителя.
Глава 4
– Да садись же, Тесс, дорогая. И успокойся. Вечно ты в напряжении. Дурацкая неутомимая энергия янки!
Марго Конрой с удовольствием вытянулась в шезлонге, сделала очередную затяжку, глотнула вина и устремила восхищенный взгляд в сторону сада Бланки Моралес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16