– Я просто…
Зазвонил телефон, и она стала разбирать покупки. Трубку поднял Мэтт.
– Привет, Стеф, – сказал он. – Да, все прекрасно. Как поживаешь?
– Тетушка Стеф! – завопила Макки и прыгнула на колени к отцу. – Могу я поговорить?
– Минутку, солнышко, – сказал отец, при этом Эмма бесстыдно подслушивала разговор. – Рут звонила тебе? Что ж, да, все идет прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться. – Тишина. – Я не смогу до Дня благодарения. Ты сама знаешь. – И вновь тишина. – Ты желанная гостья в любое время. Как там Клей?
Клей, должно быть, муж Стефани, догадалась Эмма. А Стефани беспокоится из-за детей и их новой няни и хочет навестить семью Томсон.
– Да, я знаю, – сказал Мэтт. – Она делает много шума из ничего, но ты ведь знаешь, она такая какая есть.
Рут… Она тихо вытащила пакет с белым рисом из коричневой бумажной сумки и поставила его на стол.
– Вот, поговори с Макки. Нет, заезжай, когда сможешь. Обещаю, о Дне благодарения поговорим попозже.
Он вручил трубку своей дочке, и они оба, Мэтт и Эмма, слушали, как Макки описывает свои балетные туфельки и новую одежду, пока наконец она не попрощалась и не передала трубку отцу, чтобы тот положил ее на место.
– Моя сестра, – сказал Мэтт. – Она любит строить планы на праздники за год вперед. Уже расписывает, что будет на День благодарения.
Ко Дню благодарения Эмме следует вернуться в Чикаго. Выборы закончатся, и ее отец будет погружен в водоворот деловых решений и политических будней, а она станет свободна для… для чего? Чтобы найти квартиру и обустроить жизнь? Самое время. Эмма принудила себя вернуться к разговору.
– Ваша сестра, должно быть, очень любит своих племянниц.
Мэтт нахмурился.
– Да. – Он поднял Макки на руки и обнял. – Мы все их любим.
Дни шли скорой чередой, быстрее, чем Эмма могла предвидеть. По утрам она готовила девочек к школе, отвозила каждую туда, куда нужно, выполняла в городе данные ей поручения, продумывала, что будет стряпать, и листала кулинарные книги в поисках рецептов попроще. Днем она стирала белье, укладывала Макки в постель, играла с Мелиссой на веранде и пылесосила ковер, если он выглядел неопрятно. Телевизор в гостиной не был подключен к антенне – Мэтт сказал, что в прошлом месяце ее сорвал сильный ветер, а у него не было времени ее починить, – однако дети не проявляли из-за этого никакого беспокойства. Эмма решила, что и она не станет беспокоиться. Она слушала местные новости по радио в фургоне, когда отвозила детей в город и привозила обратно, и этого было достаточно.
В доме было тихо, телефон не звонил. Фермерские дела решались в главном домике для отдыха; грузовики у основного дома не останавливались, а двигались дальше по дороге к строениям на западной стороне.
Иногда Эмма водила девочек на прогулку. Они глазели на лошадей в загоне для скота или пытались найти котят, которые достаточно подросли, чтобы не зваться больше котятами. Ковбои махали им руками и скалили в улыбках зубы, потом возвращались к своей работе. Непрестанно дул ветер, но ей нравилось смотреть на далекий горизонт, особенно при закате солнца.
Мэтт присоединялся к ним за обеденным столом ровно в шесть, а потом часто уходил вновь по делам. Ей было любопытно, действительно ли фермер так перегружен работой, или он вечерами сидит перед телевизором с другими мужчинами в домике для отдыха.
Рут появлялась дважды. Один раз – чтобы сказать Эмме, что отведет девочек в церковь, а оттуда заберет с собою на воскресный обед, поскольку домработнице полагается выходной.
Эмма поблагодарила ее, подольше понежилась в постели воскресным утром, потом взяла фургон и несколько часов гнала его на запад, покуда не пришло время вернуться на ферму. Это было здорово – свобода, одиночество и машина с полным баком горючего.
А во вторник Мэтт задал Эмме неожиданный вопрос:
– Вы бывали когда-нибудь на скотопригонных торгах?
– Что? – Слово «торги» привлекло ее внимание.
– На скотопригонных торгах. Я езжу туда раз или два в неделю.
– Зачем?
Слава Богу, она нашла сыр. Мелисса распахнула холодильник и потянула к себе пятилитровую бутыль молока. Эмма подхватила ее прежде, чем та упала на пол.
– Это мой бизнес. – Его голос был терпелив, и она ощущала на себе его пристальный взгляд, когда обходила прилавок и брала из буфета две чашки из пластика. – Я продаю быков и коров. Я покупаю быков и коров.
– Верно. – Она налила молока в чашки. – Леди, если желаете пить, садитесь за стол.
Макки спрыгнула с отцовских рук, Мел поспешила присоединиться к ней за столом.
– Это может быть интересным.
– Скотопригонные торги?
– Да. Они много значат в ковбойской жизни. В радиусе ста миль есть десять таких ярмарок.
Она смутно понимала, о чем он говорит, но ей нравился сам факт, что он говорит с ней. В этом было что-то радостное.
– Это туда вы все время ездите?
– Да. – Мэтт замешкался. – Я узнаю, может ли Рут присмотреть за детьми сегодня днем. Должны же вы знать, что мы делаем с крупным рогатым скотом.
С этими словами он покинул кухню, и Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.
– Тебе повезло, – сказала Мелисса, радостно расширив глаза, когда Эмма поставила перед ней молоко.
– Мне?
– Ага. Если будешь себя хорошо вести, сидеть тихо и не болтать попусту, папа купит тебе на обратном пути шоколадку.
Она невольно рассмеялась:
– Правда?
– Ага. Какую пожелаешь.
– Тогда я постараюсь вести себя хорошо. Хотя она не имела ни малейшего представления, как ей следует себя вести на фермерской ярмарке.
– Глупец, – ворчала Рут. – Взять эту женщину на скотопригонные торги посреди недели!
– Там множество женщин.
– Жен, – поправила его тетя. – Они жены фермеров, и они помогают мужьям. Они не миленькие домохозяюшки из города.
Мэтта это не заботило.
– Я подумал, ей понравится смотреть на торги. Это ведь своего рода шоу.
– Если хочешь компании, то один из мальчиков мог бы с тобой поехать.
Ни Яспер, ни Пит, ни Бобби, ни Чет не пахнут, подобно розам. У них нет зеленых глаз и шелковистых каштановых волос, и они не смотрятся так здорово в своих джинсах, как выглядит в своих Эмма. Проклятье, что плохого в желании побыть немного в компании с женщиной? Помимо тех женских созданий в его жизни, которым нет еще восьми.
– Давай, Рут. Просто посидишь в гостиной, пока Макки спит, а Мелисса занимается тем, чем обычно занимается после полудня.
– А твоя домработница приготовила ужин?
– Она накупила столько еды, что хватит до Хэллоуина, – сказал Мэтт. – Полагаю, там найдется что-нибудь сегодня на ужин.
– А что, если вы припозднитесь?
Мэтт уперся руками в бока и уставился на Рут сверху вниз. Бог свидетель, он любит свою тетку, но она может кого угодно вывести из терпения.
– Тетя Рут, почему тебе так не нравится Эмма?
Рут нащупала в кармане халата платок, вытерла глаза и засопела.
– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, Мэтгью. Этим городским женщинам нельзя доверять. У нее, может быть, где-то есть муж, откуда нам знать? А вдруг она преступница? Или… падшая женщина?
– Я думаю, она ни то, ни другое и ни третье, Рут. – По крайней мере он надеялся на это. Особенно в той части, что касается наличия где-то мужа. – Она говорила мне, что предполагала выйти замуж, но с этим покончено.
– Она сказала почему?
– Нет, – соврал он, не желая обсуждать личную жизнь Эммы. – Это не наше дело. Единственная наша забота – это то, что нам помогают по дому и с детьми.
– Стефани собирается устроить проверку. Она звонила?
– Дважды, но я отключил на время телефон. Я позвоню ей сегодня вечером и расскажу, как у нас дела. – Он пристально посмотрел на тетку: согласна она или нет посидеть с детьми. – Так как мы поступим? Рут вздохнула:
– Я возьму свою пряжу. Делаю пуховик для кровати Бобби. Его старый износился, ты же знаешь.
Мэтт знал. Пуховики, связанные Рут из шерсти афганских коз, высоко ценились их владельцами, и обращались с ними бережно даже те, кто в иных случаях отличался буйным нравом. Пожилая женщина была преданным другом и грозным противником. Он желал, чтобы она смягчилась по отношению к Эмме.
– Спасибо.
Рут исчезла у себя в спальне и вернулась с пластиковым кульком, набитым голубой пряжей.
– Только сделай мне одно одолжение, Мэттью.
– Любое, Рут. – Он взял кулек, а она схватилась за свою трость.
– Просто скажи мне, что ты не собираешься влюбляться в нее.
– Не собираюсь, – пообещал он.
Он не имел намерения влюбляться снова, однако не был бы, разумеется, против того, чтобы побыть немного в женском обществе.
– Хорошо, – объявила она, ударив тростью в дверь. – Мы могли бы обойтись без осложнений.
Мэтт подавил вздох. Он бросился бы навстречу кое-каким осложнениям, если бы это означало провести ночь в постели с чуткой и желанной женщиной.
– Не двигайтесь.
Эмма уставилась вперед и сложила руки на коленях.
– О'кей, – прошептала она сквозь чуть приоткрытые губы.
Мэтт расхохотался бы, но поскольку десять минут назад он чуть было не купил свинью с десятью поросятами, потому что Эмма почесывала нос, то теперь предпочел бы, чтобы женщина сидела неподвижно. Он не имел ничего против свиней. Они шли по хорошей цене, а он любил копченую свиную грудинку не меньше, чем его сосед, но ему совершенно ни к чему покупать накануне зимы еще свиней. Распорядитель торгов хлопнул молотком и воскликнул:
– Продано!
Эмма повернулась к Мэтту:
– Теперь ничего, если я вздохну?
– Конечно. Дышите.
Она прислонилась к металлической спинке сиденья и бросила взгляд вниз на арену, покрытую опилками:
– Что они делают?
Он отпил немного кофе, а потом ответил:
– Торгуют скотом. Ради этого мы приехали.
– И все? Я имею в виду, разве уже не достаточно?
– Нет еще. Я продаю и покупаю, исходя из ситуации на рынке, времени года и запасов на ферме. Сейчас мне нужно несколько приличных породистых быков. А продавать коров я буду потому, что не хочу кормить их всю зиму.
– Как вы разберетесь, когда каждый предлагает свою цену?
– На это есть распорядитель торгов. Некоторые выражают свои намерения открыто, другие просто подмигивают или дают знать о своих планах почесыванием носа. – Он не смог удержаться от смешка при виде выражения на ее лице. – Вот как вы, когда чуть было не купили свиней.
Она изобразила гримасу недовольства:
– На это ушло бы месячное жалованье.
– Это по меньшей мере, а вам еще пришлось бы заботиться о свиньях, – дразнил он, пытаясь понять, почему столь очаровательная женщина одна-одинешенька в этом мире. – Кто вы, Эмма? И почему вы одна?
Она отвернулась от него и притворилась, будто наблюдает, как ведут корову в крохотный загончик перед подиумом, где находился распорядитель торгов.
– Почему вы сегодня привезли меня сюда?
– Я подумал, что вам это понравится.
– И я не хотел быть один.
– Я… – Она сделала глоток кофе, поставила чашку с пенистым напитком у ног и наконец ответила на его вопрос: – Я здесь потому, что мне была нужна работа. Можем мы остановиться на этом?
– Да, леди, если вы так хотите.
Она скользнула по нему взглядом, ее зеленые глаза были печальны.
– Да, это именно то, что я хочу.
Мэтт кивнул:
– Что ж, мне не нужны эти телки, поэтому посидите неподвижно до окончания торгов.
– Не беспокойтесь обо мне, – сказала Эмма. – Вы даже не почувствуете, что я здесь.
Если бы это было возможно! – подумал он.
Эмма не понимала, что худого в том, чтобы разморозить фрикасе из цыплят. Они выглядели аппетитно в отсеке морозильной камеры. Маленькие тушки в коробочках, несомненно, порадовали бы детей. Но нет – Рут Таттл разогрела готовый пирог с мясом, и пирог с мясом им пришлось есть. Рут не пожелала принести фрикасе из морозильной камеры.
Эмма ела безвкусное тесто и представляла, как разморозит цыплячьи тушки для следующего вечера. Пожилая женщина изрядно похлопотала, готовя ужин, в то время как Эмма беззаботно отдыхала на ярмарке в пятнадцати милях к северу от города. Не так уж и беззаботно. Сидеть вплотную с Мэттом Томсоном – это трудно назвать беззаботным отдыхом. Он был настоящим мужчиной, его тело под рубашкой из шотландки и голубыми джинсами было мускулистым и волнующим… Мелисса ерзала на стуле:
– Папа купил тебе шоколадку, Эмма?
– Нет, не купил. – Она подмигнула ребенку. – Думаю, я не сидела смирно. В следующий раз я исправлюсь.
– В следующий раз? – фыркнула Рут. – Ты собираешься стать фермершей?
Эмма пропустила ее слова мимо ушей и обратилась к Марте:
– Как сегодня дела в школе?
– Дженнифер понравилась моя новая форма, – сказала девчушка. – Хочешь посмотреть мои тетради? Мы сочиняли рассказ о товарном поезде.
– С удовольствием прочту, – заверила ее Эмма. – Что еще вы делали сегодня?
Марта оживилась:
– Мы читали прекрасный рассказ.
– Красный, как вишни? – спросила Мелисса.
– Нет, – вздохнула ее сестра. – Не красный, а прекрасный. Ты же понимаешь.
Марта вновь повернулась к Эмме:
– У меня шатается зуб.
– Поздравляю. – Она надеялась, что в ее словах нет ничего обидного, но Марта как-то странно на нее посмотрела.
– Разве ты не хочешь узнать, какой именно?
– Какой именно?
– Внизу. Может быть, он выпадет сегодня ночью, и я положу его под подушку. – Марта взглянула на отца. – Знаешь, пап, Фея-владычица Зуба может прийти, верно?
– Еще бы. – Мэтт полил кетчупом кусок мяс ного пирога. – Фея-владычица Зуба.
– Он очень сильно шатается, – сказала Марта. – Хочешь взглянуть?
– Не здесь, – напомнила ей Эмма. – Твой отец посмотрит на него позже.
– И ты тоже?
– Конечно. – Она повернулась к Макки и отрезала ей мяса. Рут приготовила рис и кукурузу. – Еще раз спасибо за ужин.
– Не за что. Я догадалась, что вы припозднитесь. Если Мэтт покупает быков на ярмарке, то домой попадешь не скоро. Эти фермеры могут торговаться уйму времени. – Она обратилась к Марте: – Съешь кусочек хлеба. Это может помочь.
– Помочь чему?
– Выпасть зубу. – Старая женщина подвинула к Эмме блюдо с мясным пирогом. – Отведай еще. Вы, городские, все слишком тощие.
Она взяла маленький кусочек, чтобы не обижать старушку.
– Ты накупила кучу продуктов, – сказала Рут. – Состряпаешь что-нибудь необычное?
– Я только просматриваю кулинарные книги и думала испробовать некоторые… мм… рецепты. – Она кинула взгляд на Мэтта. – Верно, Мэтт? Разве вы не говорили, что желаете чего-то особого для разнообразия?
– Правильно, – сказал он, накладывая себе еще риса. – Действительно говорил.
– Всегда думала, что еда – это только еда, – проворчала Рут. – Давайте мне простую домашнюю пищу каждый день, и больше ничего не надо.
– Ничего нет худого готовить время от времени что-нибудь новенькое, – сказала Эмма. – Завтра я попробую приготовить ранзу.
Рут закатила глаза к потолку:
– Храни нас Господь.
– Не волнуйтесь, – сказала Эмма сладким голосом. – Я не намерена ничего на вас ронять, Рут.
Мэтт прыснул от смеха:
– Если она позволяет себе чудить, то и у вас есть право.
Рут улыбнулась, удивив этим Эмму:
– Всегда полагала, Мэттью, что я простая женщина, с которой легко ладить.
Он покачал головой:
– Если передашь мне еще немного молока, обещаю сменить тему и говорить о погоде или о цене на кукурузу.
Мелисса пролила молоко, Эмма вытерла со стола молочные лужицы, Марта раскачала свой зуб так, чтобы все видели, а Рут, когда пришло время мыть посуду, отволокла свой стул подальше от стола.
Иными словами, подумала Эмма, это еще один будничный вечер в доме Томсонов. И как ни удивительно, она часть этого дома. Во всяком случае, пока.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Вы обещали помочь мне с этим. – Мэтт полез в карман и вытащил горсть мелких монет. – Сколько стоит зуб по теперешним временам?
Эмма оторвала взгляд от кипы кулинарных книг. Перед ней лежала стопка бумаги, и казалось, будто она готова потратить весь вечер на выписку рецептов. Он не понимал, почему она так зациклилась на том, чтобы состряпать нечто особое. Он не возражал против гамбургеров, а в морозильной камере запасов мяса для жарки хватило бы до следующего мая!
– Понятия не имею. Сколько у вас мелочи?
Он разложил монеты на ладони.
– Пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят пять, девяносто… два.
– Девяноста двух центов вполне достаточно. Мэтт посмотрел на стенные часы над газовой плитой. Был десятый час вечера, и дом уже давно затих. – Думаете, они спят?
Она прислушалась:
– Наверху очень тихо.
– Трудно их было уложить?
– Нет. Я думаю, они очень устали, а Макки так переволновалась, оттого что завтра идет в школу, что разделась самостоятельно в половине восьмого.
– Она любит школу.
Эмма улыбнулась.
– Да. Она не может дождаться того времени, когда станет ходить в школу каждый день, как ее старшие сестры.
– Вы очень добры к ним.
Девочкам нужна мама. Это было видно по тому, как они обожали Эмму и как искали ее внимания, подобно трем маленьким утятам, зовущим кряканьем маму-утку. Он задумался, вели ли они себя так же в доме его сестры в Омахе, или только Эмма была такая особенная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Зазвонил телефон, и она стала разбирать покупки. Трубку поднял Мэтт.
– Привет, Стеф, – сказал он. – Да, все прекрасно. Как поживаешь?
– Тетушка Стеф! – завопила Макки и прыгнула на колени к отцу. – Могу я поговорить?
– Минутку, солнышко, – сказал отец, при этом Эмма бесстыдно подслушивала разговор. – Рут звонила тебе? Что ж, да, все идет прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться. – Тишина. – Я не смогу до Дня благодарения. Ты сама знаешь. – И вновь тишина. – Ты желанная гостья в любое время. Как там Клей?
Клей, должно быть, муж Стефани, догадалась Эмма. А Стефани беспокоится из-за детей и их новой няни и хочет навестить семью Томсон.
– Да, я знаю, – сказал Мэтт. – Она делает много шума из ничего, но ты ведь знаешь, она такая какая есть.
Рут… Она тихо вытащила пакет с белым рисом из коричневой бумажной сумки и поставила его на стол.
– Вот, поговори с Макки. Нет, заезжай, когда сможешь. Обещаю, о Дне благодарения поговорим попозже.
Он вручил трубку своей дочке, и они оба, Мэтт и Эмма, слушали, как Макки описывает свои балетные туфельки и новую одежду, пока наконец она не попрощалась и не передала трубку отцу, чтобы тот положил ее на место.
– Моя сестра, – сказал Мэтт. – Она любит строить планы на праздники за год вперед. Уже расписывает, что будет на День благодарения.
Ко Дню благодарения Эмме следует вернуться в Чикаго. Выборы закончатся, и ее отец будет погружен в водоворот деловых решений и политических будней, а она станет свободна для… для чего? Чтобы найти квартиру и обустроить жизнь? Самое время. Эмма принудила себя вернуться к разговору.
– Ваша сестра, должно быть, очень любит своих племянниц.
Мэтт нахмурился.
– Да. – Он поднял Макки на руки и обнял. – Мы все их любим.
Дни шли скорой чередой, быстрее, чем Эмма могла предвидеть. По утрам она готовила девочек к школе, отвозила каждую туда, куда нужно, выполняла в городе данные ей поручения, продумывала, что будет стряпать, и листала кулинарные книги в поисках рецептов попроще. Днем она стирала белье, укладывала Макки в постель, играла с Мелиссой на веранде и пылесосила ковер, если он выглядел неопрятно. Телевизор в гостиной не был подключен к антенне – Мэтт сказал, что в прошлом месяце ее сорвал сильный ветер, а у него не было времени ее починить, – однако дети не проявляли из-за этого никакого беспокойства. Эмма решила, что и она не станет беспокоиться. Она слушала местные новости по радио в фургоне, когда отвозила детей в город и привозила обратно, и этого было достаточно.
В доме было тихо, телефон не звонил. Фермерские дела решались в главном домике для отдыха; грузовики у основного дома не останавливались, а двигались дальше по дороге к строениям на западной стороне.
Иногда Эмма водила девочек на прогулку. Они глазели на лошадей в загоне для скота или пытались найти котят, которые достаточно подросли, чтобы не зваться больше котятами. Ковбои махали им руками и скалили в улыбках зубы, потом возвращались к своей работе. Непрестанно дул ветер, но ей нравилось смотреть на далекий горизонт, особенно при закате солнца.
Мэтт присоединялся к ним за обеденным столом ровно в шесть, а потом часто уходил вновь по делам. Ей было любопытно, действительно ли фермер так перегружен работой, или он вечерами сидит перед телевизором с другими мужчинами в домике для отдыха.
Рут появлялась дважды. Один раз – чтобы сказать Эмме, что отведет девочек в церковь, а оттуда заберет с собою на воскресный обед, поскольку домработнице полагается выходной.
Эмма поблагодарила ее, подольше понежилась в постели воскресным утром, потом взяла фургон и несколько часов гнала его на запад, покуда не пришло время вернуться на ферму. Это было здорово – свобода, одиночество и машина с полным баком горючего.
А во вторник Мэтт задал Эмме неожиданный вопрос:
– Вы бывали когда-нибудь на скотопригонных торгах?
– Что? – Слово «торги» привлекло ее внимание.
– На скотопригонных торгах. Я езжу туда раз или два в неделю.
– Зачем?
Слава Богу, она нашла сыр. Мелисса распахнула холодильник и потянула к себе пятилитровую бутыль молока. Эмма подхватила ее прежде, чем та упала на пол.
– Это мой бизнес. – Его голос был терпелив, и она ощущала на себе его пристальный взгляд, когда обходила прилавок и брала из буфета две чашки из пластика. – Я продаю быков и коров. Я покупаю быков и коров.
– Верно. – Она налила молока в чашки. – Леди, если желаете пить, садитесь за стол.
Макки спрыгнула с отцовских рук, Мел поспешила присоединиться к ней за столом.
– Это может быть интересным.
– Скотопригонные торги?
– Да. Они много значат в ковбойской жизни. В радиусе ста миль есть десять таких ярмарок.
Она смутно понимала, о чем он говорит, но ей нравился сам факт, что он говорит с ней. В этом было что-то радостное.
– Это туда вы все время ездите?
– Да. – Мэтт замешкался. – Я узнаю, может ли Рут присмотреть за детьми сегодня днем. Должны же вы знать, что мы делаем с крупным рогатым скотом.
С этими словами он покинул кухню, и Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.
– Тебе повезло, – сказала Мелисса, радостно расширив глаза, когда Эмма поставила перед ней молоко.
– Мне?
– Ага. Если будешь себя хорошо вести, сидеть тихо и не болтать попусту, папа купит тебе на обратном пути шоколадку.
Она невольно рассмеялась:
– Правда?
– Ага. Какую пожелаешь.
– Тогда я постараюсь вести себя хорошо. Хотя она не имела ни малейшего представления, как ей следует себя вести на фермерской ярмарке.
– Глупец, – ворчала Рут. – Взять эту женщину на скотопригонные торги посреди недели!
– Там множество женщин.
– Жен, – поправила его тетя. – Они жены фермеров, и они помогают мужьям. Они не миленькие домохозяюшки из города.
Мэтта это не заботило.
– Я подумал, ей понравится смотреть на торги. Это ведь своего рода шоу.
– Если хочешь компании, то один из мальчиков мог бы с тобой поехать.
Ни Яспер, ни Пит, ни Бобби, ни Чет не пахнут, подобно розам. У них нет зеленых глаз и шелковистых каштановых волос, и они не смотрятся так здорово в своих джинсах, как выглядит в своих Эмма. Проклятье, что плохого в желании побыть немного в компании с женщиной? Помимо тех женских созданий в его жизни, которым нет еще восьми.
– Давай, Рут. Просто посидишь в гостиной, пока Макки спит, а Мелисса занимается тем, чем обычно занимается после полудня.
– А твоя домработница приготовила ужин?
– Она накупила столько еды, что хватит до Хэллоуина, – сказал Мэтт. – Полагаю, там найдется что-нибудь сегодня на ужин.
– А что, если вы припозднитесь?
Мэтт уперся руками в бока и уставился на Рут сверху вниз. Бог свидетель, он любит свою тетку, но она может кого угодно вывести из терпения.
– Тетя Рут, почему тебе так не нравится Эмма?
Рут нащупала в кармане халата платок, вытерла глаза и засопела.
– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, Мэтгью. Этим городским женщинам нельзя доверять. У нее, может быть, где-то есть муж, откуда нам знать? А вдруг она преступница? Или… падшая женщина?
– Я думаю, она ни то, ни другое и ни третье, Рут. – По крайней мере он надеялся на это. Особенно в той части, что касается наличия где-то мужа. – Она говорила мне, что предполагала выйти замуж, но с этим покончено.
– Она сказала почему?
– Нет, – соврал он, не желая обсуждать личную жизнь Эммы. – Это не наше дело. Единственная наша забота – это то, что нам помогают по дому и с детьми.
– Стефани собирается устроить проверку. Она звонила?
– Дважды, но я отключил на время телефон. Я позвоню ей сегодня вечером и расскажу, как у нас дела. – Он пристально посмотрел на тетку: согласна она или нет посидеть с детьми. – Так как мы поступим? Рут вздохнула:
– Я возьму свою пряжу. Делаю пуховик для кровати Бобби. Его старый износился, ты же знаешь.
Мэтт знал. Пуховики, связанные Рут из шерсти афганских коз, высоко ценились их владельцами, и обращались с ними бережно даже те, кто в иных случаях отличался буйным нравом. Пожилая женщина была преданным другом и грозным противником. Он желал, чтобы она смягчилась по отношению к Эмме.
– Спасибо.
Рут исчезла у себя в спальне и вернулась с пластиковым кульком, набитым голубой пряжей.
– Только сделай мне одно одолжение, Мэттью.
– Любое, Рут. – Он взял кулек, а она схватилась за свою трость.
– Просто скажи мне, что ты не собираешься влюбляться в нее.
– Не собираюсь, – пообещал он.
Он не имел намерения влюбляться снова, однако не был бы, разумеется, против того, чтобы побыть немного в женском обществе.
– Хорошо, – объявила она, ударив тростью в дверь. – Мы могли бы обойтись без осложнений.
Мэтт подавил вздох. Он бросился бы навстречу кое-каким осложнениям, если бы это означало провести ночь в постели с чуткой и желанной женщиной.
– Не двигайтесь.
Эмма уставилась вперед и сложила руки на коленях.
– О'кей, – прошептала она сквозь чуть приоткрытые губы.
Мэтт расхохотался бы, но поскольку десять минут назад он чуть было не купил свинью с десятью поросятами, потому что Эмма почесывала нос, то теперь предпочел бы, чтобы женщина сидела неподвижно. Он не имел ничего против свиней. Они шли по хорошей цене, а он любил копченую свиную грудинку не меньше, чем его сосед, но ему совершенно ни к чему покупать накануне зимы еще свиней. Распорядитель торгов хлопнул молотком и воскликнул:
– Продано!
Эмма повернулась к Мэтту:
– Теперь ничего, если я вздохну?
– Конечно. Дышите.
Она прислонилась к металлической спинке сиденья и бросила взгляд вниз на арену, покрытую опилками:
– Что они делают?
Он отпил немного кофе, а потом ответил:
– Торгуют скотом. Ради этого мы приехали.
– И все? Я имею в виду, разве уже не достаточно?
– Нет еще. Я продаю и покупаю, исходя из ситуации на рынке, времени года и запасов на ферме. Сейчас мне нужно несколько приличных породистых быков. А продавать коров я буду потому, что не хочу кормить их всю зиму.
– Как вы разберетесь, когда каждый предлагает свою цену?
– На это есть распорядитель торгов. Некоторые выражают свои намерения открыто, другие просто подмигивают или дают знать о своих планах почесыванием носа. – Он не смог удержаться от смешка при виде выражения на ее лице. – Вот как вы, когда чуть было не купили свиней.
Она изобразила гримасу недовольства:
– На это ушло бы месячное жалованье.
– Это по меньшей мере, а вам еще пришлось бы заботиться о свиньях, – дразнил он, пытаясь понять, почему столь очаровательная женщина одна-одинешенька в этом мире. – Кто вы, Эмма? И почему вы одна?
Она отвернулась от него и притворилась, будто наблюдает, как ведут корову в крохотный загончик перед подиумом, где находился распорядитель торгов.
– Почему вы сегодня привезли меня сюда?
– Я подумал, что вам это понравится.
– И я не хотел быть один.
– Я… – Она сделала глоток кофе, поставила чашку с пенистым напитком у ног и наконец ответила на его вопрос: – Я здесь потому, что мне была нужна работа. Можем мы остановиться на этом?
– Да, леди, если вы так хотите.
Она скользнула по нему взглядом, ее зеленые глаза были печальны.
– Да, это именно то, что я хочу.
Мэтт кивнул:
– Что ж, мне не нужны эти телки, поэтому посидите неподвижно до окончания торгов.
– Не беспокойтесь обо мне, – сказала Эмма. – Вы даже не почувствуете, что я здесь.
Если бы это было возможно! – подумал он.
Эмма не понимала, что худого в том, чтобы разморозить фрикасе из цыплят. Они выглядели аппетитно в отсеке морозильной камеры. Маленькие тушки в коробочках, несомненно, порадовали бы детей. Но нет – Рут Таттл разогрела готовый пирог с мясом, и пирог с мясом им пришлось есть. Рут не пожелала принести фрикасе из морозильной камеры.
Эмма ела безвкусное тесто и представляла, как разморозит цыплячьи тушки для следующего вечера. Пожилая женщина изрядно похлопотала, готовя ужин, в то время как Эмма беззаботно отдыхала на ярмарке в пятнадцати милях к северу от города. Не так уж и беззаботно. Сидеть вплотную с Мэттом Томсоном – это трудно назвать беззаботным отдыхом. Он был настоящим мужчиной, его тело под рубашкой из шотландки и голубыми джинсами было мускулистым и волнующим… Мелисса ерзала на стуле:
– Папа купил тебе шоколадку, Эмма?
– Нет, не купил. – Она подмигнула ребенку. – Думаю, я не сидела смирно. В следующий раз я исправлюсь.
– В следующий раз? – фыркнула Рут. – Ты собираешься стать фермершей?
Эмма пропустила ее слова мимо ушей и обратилась к Марте:
– Как сегодня дела в школе?
– Дженнифер понравилась моя новая форма, – сказала девчушка. – Хочешь посмотреть мои тетради? Мы сочиняли рассказ о товарном поезде.
– С удовольствием прочту, – заверила ее Эмма. – Что еще вы делали сегодня?
Марта оживилась:
– Мы читали прекрасный рассказ.
– Красный, как вишни? – спросила Мелисса.
– Нет, – вздохнула ее сестра. – Не красный, а прекрасный. Ты же понимаешь.
Марта вновь повернулась к Эмме:
– У меня шатается зуб.
– Поздравляю. – Она надеялась, что в ее словах нет ничего обидного, но Марта как-то странно на нее посмотрела.
– Разве ты не хочешь узнать, какой именно?
– Какой именно?
– Внизу. Может быть, он выпадет сегодня ночью, и я положу его под подушку. – Марта взглянула на отца. – Знаешь, пап, Фея-владычица Зуба может прийти, верно?
– Еще бы. – Мэтт полил кетчупом кусок мяс ного пирога. – Фея-владычица Зуба.
– Он очень сильно шатается, – сказала Марта. – Хочешь взглянуть?
– Не здесь, – напомнила ей Эмма. – Твой отец посмотрит на него позже.
– И ты тоже?
– Конечно. – Она повернулась к Макки и отрезала ей мяса. Рут приготовила рис и кукурузу. – Еще раз спасибо за ужин.
– Не за что. Я догадалась, что вы припозднитесь. Если Мэтт покупает быков на ярмарке, то домой попадешь не скоро. Эти фермеры могут торговаться уйму времени. – Она обратилась к Марте: – Съешь кусочек хлеба. Это может помочь.
– Помочь чему?
– Выпасть зубу. – Старая женщина подвинула к Эмме блюдо с мясным пирогом. – Отведай еще. Вы, городские, все слишком тощие.
Она взяла маленький кусочек, чтобы не обижать старушку.
– Ты накупила кучу продуктов, – сказала Рут. – Состряпаешь что-нибудь необычное?
– Я только просматриваю кулинарные книги и думала испробовать некоторые… мм… рецепты. – Она кинула взгляд на Мэтта. – Верно, Мэтт? Разве вы не говорили, что желаете чего-то особого для разнообразия?
– Правильно, – сказал он, накладывая себе еще риса. – Действительно говорил.
– Всегда думала, что еда – это только еда, – проворчала Рут. – Давайте мне простую домашнюю пищу каждый день, и больше ничего не надо.
– Ничего нет худого готовить время от времени что-нибудь новенькое, – сказала Эмма. – Завтра я попробую приготовить ранзу.
Рут закатила глаза к потолку:
– Храни нас Господь.
– Не волнуйтесь, – сказала Эмма сладким голосом. – Я не намерена ничего на вас ронять, Рут.
Мэтт прыснул от смеха:
– Если она позволяет себе чудить, то и у вас есть право.
Рут улыбнулась, удивив этим Эмму:
– Всегда полагала, Мэттью, что я простая женщина, с которой легко ладить.
Он покачал головой:
– Если передашь мне еще немного молока, обещаю сменить тему и говорить о погоде или о цене на кукурузу.
Мелисса пролила молоко, Эмма вытерла со стола молочные лужицы, Марта раскачала свой зуб так, чтобы все видели, а Рут, когда пришло время мыть посуду, отволокла свой стул подальше от стола.
Иными словами, подумала Эмма, это еще один будничный вечер в доме Томсонов. И как ни удивительно, она часть этого дома. Во всяком случае, пока.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Вы обещали помочь мне с этим. – Мэтт полез в карман и вытащил горсть мелких монет. – Сколько стоит зуб по теперешним временам?
Эмма оторвала взгляд от кипы кулинарных книг. Перед ней лежала стопка бумаги, и казалось, будто она готова потратить весь вечер на выписку рецептов. Он не понимал, почему она так зациклилась на том, чтобы состряпать нечто особое. Он не возражал против гамбургеров, а в морозильной камере запасов мяса для жарки хватило бы до следующего мая!
– Понятия не имею. Сколько у вас мелочи?
Он разложил монеты на ладони.
– Пятьдесят, семьдесят пять, восемьдесят пять, девяносто… два.
– Девяноста двух центов вполне достаточно. Мэтт посмотрел на стенные часы над газовой плитой. Был десятый час вечера, и дом уже давно затих. – Думаете, они спят?
Она прислушалась:
– Наверху очень тихо.
– Трудно их было уложить?
– Нет. Я думаю, они очень устали, а Макки так переволновалась, оттого что завтра идет в школу, что разделась самостоятельно в половине восьмого.
– Она любит школу.
Эмма улыбнулась.
– Да. Она не может дождаться того времени, когда станет ходить в школу каждый день, как ее старшие сестры.
– Вы очень добры к ним.
Девочкам нужна мама. Это было видно по тому, как они обожали Эмму и как искали ее внимания, подобно трем маленьким утятам, зовущим кряканьем маму-утку. Он задумался, вели ли они себя так же в доме его сестры в Омахе, или только Эмма была такая особенная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15