– Береги силы, а то потом не сможешь передвигаться. Глава 21. Болотный дух Но Рафаэль чувствовал, что если не приложить все силы, болото ни за что не отпустит его. Под этой водой находилось нечто более древнее, чем здравый смысл, более изощрённое, чем безупречная логика и куда более мощное, чем силы пятерых друзей Рафа. Это болото родилось вместе с этой планетой и умрёт вместе с ней. Силы, бродящие под мутной густой жижей, ещё ни разу не имели возможность применить всю свою мощь: жертвы, трепыхавшиеся в объятиях этой дикой стихии, были до обидного одиноки и жалки. Они приходили, испугано озираясь, распространяя еле слышный запах робкой надежды на удачу и умирали молча, лишь иногда издавая короткие жалобные стоны. Им и на помощь-то позвать было некого.Поэтому болото пока позволяло резвиться и бегать здесь Хищнику, который ступал на зыбкую почву без страха и не ощупывал дрожащей ногой каждый дюйм пути. Зачем здесь что-то ощупывать? На площади в двадцать квадратных миль болото до обидного однообразное. Бесполезно пытаться обмануть его или уговорить богов смилостивиться над путником. Только отчаявшийся или безумно смелый сможет миновать эти кажущиеся бесконечными мили. Хищник ни о чём не просил и не умолял обосновавшееся здесь скучающее божество. И божок трясины Гуараччо принял его, такого дерзкого. Во всяком случае, пока принимал.Черепашки – другое дело. Они долго совещались и придумывали способы обмануть древнюю стихию. У них не было той безумной смелости, которую, по мнению божка, являл Охотник. Но от этой компании исходила какая-то другая, неведомая здесь сила. Это была сила дружбы между членами отряда. Их готовность в любую минуту прийти друг другу на помощь просто умиляла седое божество. Он иногда заигрывал, иногда дразнил их, иногда пугал. Но они ни разу не позволили чёрной кошке раздора пробежать между ними и только шутили, подбодряли друг друга или просто шли молча. Но при этом бесплотный дух, заведующий трясиной, ясно ощущал, какую мощь излучает их молчание, готовое в лю6ую минуту обратиться в доброе слово…Когда Рафаэль увяз в топи, болотный божок, казалось, узнал в нём заурядную жертву, чьё законное место – на дне, среди прочего хлама, перерабатывающегося под воздействием времени в превосходный торф. Раф молчал и делал смешные попытки избавиться от липких объятий трясины. Ну разве не глупо? И вот когда густая жижа совсем готова была принять Рафаэля в отвратительный пантеон жертв, вдруг откуда-то появилась сила, сопротивляться которой трясине было куда труднее, чем если бы Раф вдруг превратился в бульдозер. Божок на минуту возмутился и лихорадочно боролся за каждый дюйм тела черепашки. Но потом засмеялся, пуская огромные пузыри. Вот какие они всё-таки интересные, эти черепашки! И болото с интересом наблюдало, как Раф и его друзья выбираются из этой переделки. Может, оно их и отпустит…– Эй, Раф, последний разок давай поднажмём! – крикнул ему Донателло. Друзья сделали ещё один рывок и Рафаэль почувствовал наконец, что он свободен.– Спасибо, ребята, – слабым голосом произнёс он.Рафу сейчас даже нельзя было прилечь – такая топь была вокруг. Более того – ему, как впрочем и остальным друзьям, нельзя отдохнуть даже стоя. Трясина засасывала очень быстро. А тут ещё это чудовище со своим ружьём. Многие из отряда почувствовали на себе жар его пурпурного цветка. К счастью, серьёзной травмы никто заработать не успел.– Если Раф чуть-чуть отдышался, нам следует идти вперёд, – подал голос неумолимый Сплинтер. И друзья поспешили последовать его совету, потому что ноги приходилось переставлять буквально каждую минуту.Итак, они снова пошли вперёд. Никто не знал, что конец пути уже недалеко. Через десяток-другой шагов начиналась непроходимая топь, пройти через которую не смог бы ни Охотник, ни черепашки, ни даже мощный вездеход. Хищнику, благодаря счастливой случайности, всегда удавалось минуть эту часть болота. Он проходил чуть севернее, где топь, накрытая тенью от скал, не успевала за день размякнуть под лучами солнца так, как остальная вотчина одинокого болотного божества. Оно с интересом наблюдало, как приключение близится к развязке. Как они себя поведут в последний свой час?– Теперь стойте, – сказал вдруг Сплинтер, – кажется, я увидел одну очень неприятную штуку.– Что там такое, сен-сей? – упавшим голосом спросил Кейси и устало посмотрел на учителя.– Крепись, сынок, но, кажется, перед нами непроходимая топь. Посмотри чуть вперёд. Вот сейчас Хищник ещё раз пальнёт в нашу сторону, и ты увидишь. Увидел? Это называется «окно». Если ты ступишь сюда, то исчезнешь мгновенно, даже не успеешь чертыхнуться. И всплеска никакого не будет. Просто исчезнешь и все.– А вы не смотрели, Сплинтер, можно ли обойти это «окно» сбоку?– Я уже минут десять наблюдаю, как мы приближаемся к этому месту. И пока что впереди видел лишь гладкую поверхность «окна» кое-где прорезанную жидкой осокой.– Мы опять в безвыходном положении? – спросил Леонардо и чуть слышно шмыгнул носом.– Ну, если мы умудряемся по нескольку раз на день попадать в безвыходные положения, то, выходит, не такие уж они и безвыходные… – улыбнулся сен-сей.– А какой выход мы найдём на этот раз? – не отставал Лео.– Не знаю, дружок. Какой-нибудь найдём. Не сомневайся. – Сплинтер ещё раз внимательно осмотрел болото, раскинувшееся перед ними. До него вдруг дошло, что отряд почти перестал обращать внимание на взрывы. Охотник, надо полагать, потерял их из виду, потому что огонь появлялся всё дальше и дальше от них. И это был добрый знак.– Может, нам попробовать вернуться назад? – спросил Сплинтера Дон.– Не знаю, Донателло, может и стоит… По-моему, Хищник со своей пушкой снова приближается к нам.– Чёрт, он скоро-таки зацепит кого-нибудь из нас.– Конечно, Дон. Пока что нам просто безумно везёт. Мы ещё живы и невредимы. Но вечно так продолжаться не может.– Ну так что, возвращаемся, сен-сей?– Давай попробуем. Но тогда нам остаётся меньше шансов на то, чтобы увлечь Охотника в самое сердце болота.– Мы, похоже, как раз и приблизились к этому месту. Но следующим нашим шагом, по логике, должен быть шаг в бездну.– Да, и на него безумно трудно решиться.– Тогда пошли, попробуем счастья на обратном пути. Глава 22. Назад И они двинулись назад. Уставшие путники слишком замотались, чтобы идти по чёткой прямой. Они около часа кружили на пятачке в квадратную милю. Постоянно увязая в трясине и прилагая мучительные усилия, чтобы на несколько минут ослабить хватку дикой стихии, они потеряли верный курс и скоро вновь вышли к огромному бескрайнему «окну».Охотнику в это время удалось подобраться к ним почти вплотную. У пришельца, похоже, открылось второе дыхание. Он снова сотрясал воздух дикими воплями и выл почти беспрерывно.Леонардо приложил руку к уху и выразительно поморщился.– Я больше не могу переваривать этот звук. Пусть бы он изобрёл какой-нибудь новый способ психологического воздействия на противника.– Увы, Лео, – отозвался Раф. – Этот парень, похоже, в диком восторге от своих вокальных данных. Тебе не удастся убедить его сменить пластинку.– А давайте отплатим ему тем же! – Донателло оживился, и глаза его загорелись. – Я предлагаю устроить Хищнику настоящий концерт. Пусть и он насладится волшебными звуками.– А как мы это будем делать? Что мы ему споём?– У нас есть замечательная песенка, как раз подходящая для этого случая. Помните, мы её придумали во время какого-то матча с «Торонто Данкиз»?– Про бегемота из Торонто?– Точно. Слова мы все помним, а что касается умения хорошо петь…– То оно нам не потребуется, – закончил за Дона Сплинтер. Его тоже, кажется, заинтересовала идея Донателло.– Правильно, учитель! Мы устроим ему настоящий кошачий концерт. Пусть и он почувствует, каково это, когда у твоего противника начисто отсутствует музыкальный слух.Они на минуту замолчали, собираясь с силами, а потом шумно вдохнули в себя воздух.– Раз, два, три, раз, – отсчитал Донателло и они закричали на все бескрайнее болото: Если твой анализ плохИ повис, как тряпка, бицепс,Если ты морально сдохИ не уважаешь пиццу –Ты похож на бегемотаИ играешь за Торонто!Хэй! Ещё долго разносилось могучее эхо над поросшими осокой просторами. Когда эхо наконец смолкло, наступила мёртвая тишина, полный звуковой вакуум, которого в природе существовать, по идее, не должно. Черепашки широко раскрытыми глазами таращились в темноту, поражённые звуками собственных голосов.В двухстах шагах от них замер с огнедышащей трубкой наперевес удивлённый, если не сказать – напуганный, Охотник. Он отлично разбирался в межпланетной классификации боевых кличей. Среди них попадались и довольно любопытные, как, например, у одного из знакомых Охотников, покоряющего сейчас одну из планет Туманности Лебедя. Тот в боевом экстазе рычал, как фотонный двигатель без глушителя. Другой знакомый нашего Охотника издавал звук, похожий на свист падающего фугасного снаряда… Но никогда ещё ни один из Охотников не пел во время боя. И никогда вообще не слышал, как поёт кто-нибудь другой. Для них песней был крик, рёв, вой или оглушительный визг. А то, что услышал сейчас Хищник, прозвучало для него как гром среди ясного неба. Он начал подозревать, что плохо изучил этих вёртких зелёных существ. Возможно, они окажутся более трудной добычей, чем он предполагал даже после схватки на корабле.А глубоко-глубоко под ними, приподнявшись на громоздком троне из костей и черепов, с недоуменным выражением на прозрачном лице застыл бесплотный дух – божок предгорий Гуараччо. Он тоже никогда не слышал, как поют. Птиц здесь никогда не было, и даже перелётные стаи, пересекающие северную Бразилию по пути во Флориду или обратно, специально делали большой крюк, чтобы только не пролетать над этим болотом. Божок Гуараччо никогда не думал, что смертные существа способны издавать другие звуки, кроме стонов, хрипов, бессильного плача или непродолжительного бульканья… А это что такое? Что за непонятное тревожное сочетание диких, не свойственных жителям этих мест созвучий? Дух болота давно знал, какими бывают внутри эти жалкие существа, которые бродят по земле в поисках пропитания и смерти. Он не увидел ничего достойного внимания или удивления. Так, обычный механизм для переваривания пищи. Но как, интересно, устроены существа, издающие такие непонятные пугающие звуки? И божок Гуараччо решил подняться наверх, чтобы поближе рассмотреть непоседливых крикунов…– …Ну как? – спросил Донателло, немного оправившись от потрясения. – Здорово получилось, правда?– Ничего, – ответил Сплинтер, улыбаясь. – Мне кажется, что даже Хищник заслушался и перестал палить, из своего ружья.– Так давайте ещё споём! – обрадовался Дон. – Раз он после наших песен ведёт себя потише, этим нужно воспользоваться!– Все это хорошо, но только ты посмотри, мой мальчик, насколько увязли ваши ноги в этой трясине. Если мы не будем двигаться, нас окончательно засосёт уже через пять минут.Леонардо, Мик, Раф и Кейси с ужасом посмотрели на свои ноги. Они по колено ушли в болото, и пошевелить ими было практически невозможно.– Эй, это что, ребята, такое? Неужели мы приплыли? – заволновался Леонардо. Он пробовал и так и сяк, но ноги упорно не желали выходить из объятий трясины.– И у меня такая же история! – воскликнул Кейси.– И у меня! – крикнул в отчаянии Раф.– Что случилось с моими ногами? Они не желают двигаться! – подал голос Мик.– Главное – не паниковать, ребята. – Сплинтер почувствовал, что они снова угодили в положение, выход из которого лежит за пределами его понимания. Нет, одно он знал точно – ни в коем случае не терять голову. Тогда решение, в конце концов, будет найдено. Или, в противном случае, его не существует вовсе. Так учили в буддийском монастыре Сангсанг.Но мало того, что решение не приходило – кажется, возникали новые проблемы. Начинался рассвет, и в неверном свете утренних сумерек сен-сей заметил фигуру Охотника, медленно и бесшумно подкрадывающегося к ним. Можно было не сомневаться, что это была его последняя атака. Или он, или мы. И вопрос этот должен был выясниться в ближайший час.А тем временем никому из черепашек не удалось высвободиться из трясины. Они делали отчаянные усилия, но проклятое болото будто вступило в заговор с пришельцем, решив уничтожить маленький отряд, а вместе с ним и всю планету.Хищник находился в сотне шагов от них, когда все вдруг почувствовали, что трясина под ними заколыхалась, из её глубин послышался глухой нарастающий шум. Охотник остановился в недоумении, а черепашки, почувствовав неладное, выбивались из сил, воюя с трясиной.И вот поверхность болота начала вспучиваться, потоки ржавой воды устремились вниз, сминая осоку и взбивая грязную пену у ног. Это дух Гуараччо пожаловал на свежий воздух, чтобы поближе рассмотреть смелых голосистых черепашек. Его никому не было дано увидеть, но там, где прозрачное мощное тело вырвалось наружу, поднялся фонтан вонючей, чёрной, как нефть, воды, которая поднялась с глубины преисподней. Попав на утренний свет, она засверкала, словно графитовая глыба и рассыпалась на миллиарды мелких капель-кристаллов, медленно падающих в болото.– Это будет покруче, чем встреча с Хищником, – произнёс Рафаэль, глядя на вдруг выросший перед ними чёрный сверкающий фонтан. – Хотел бы я знать; кто здесь занимается разработкой нефтяных месторождений.– Ещё одна неразрешимая загадка, – вздохнул Сплинтер. – Ох, боюсь, это болото не по моим старым зубам.– У меня такое ощущение, что на нас кто-то смотрит, – Дон поворачивался из стороны в сторону, пытаясь поймать взгляд, рассматривающий их спокойно и даже снисходительно, словно они были экспонатами в музее. Но никого, кроме Охотника, он, конечно, заметить не мог… Единственное, что немного утешало друзей в эти тревожные минуты – Охотник больше не приближался к ним. Он, почуяв рядом присутствие чьей-то могучей воли, остановился и, как зачарованный, смотрел вверх. Оттуда на него веяло дикой силой и родным запахом преисподней. Глава 23. Маленькие Химу Эйприл была почти счастлива, что это чудовище наконец оставило её. Пусть связанную, пусть ненадолго, но Хищник наконец оставил её. Девушка была так измучена его запахом, к которому невозможно привыкнуть, самим его видом, рядом с которым исчадие Ада показалось бы добрым Квазимодо, что отсутствие Хищника она воспринимала как подарок судьбы.– Боже мой, у меня было такое ощущение, что ещё мгновение, и я умру от ужаса. Это даже не просто ужас, это какое-то запредельное чувство отвращения. Смерть от отвращения, пожалуй, самая незавидная смерть, – так рассуждала вслух Эйприл, лёжа, связанная, на земляном полу пещеры.Последнее время она часто разговаривала сама с собой. От этого было не так тоскливо и одиноко, и ещё это помогало ей бороться со страхом. Эйприл уже почти не испытывала его. Наверное, потому, что устала бояться. Сейчас она понимала, что раз Хищник её связал, значит, «час икс» приблизился ещё на шаг. Но как ни удивительно, она совсем не встревожилась.– Странно, мне стало даже немного легче. Может быть это от того, что появилась какая-то определённость? Но определённость быть съеденной появилась ещё с тех пор, как я попала в его логово.И вдруг сердце её сильно забилось:– А вдруг он связал меня из предосторожности? – почти выкрикнула она. – Он сам чего-то испугался… Нет, в это трудно поверить… И всё же раньше он не нуждался в том, чтобы я была связана. Значит что-то изменилось в его положении.И тут смутная, но радостная догадка в голове Эйприл сложилась в слова, которые она ещё боялась произнесли вслух, словно опасаясь спугнуть красивую птицу. Но слово это уже билось в её голове, придавая все больше уверенности.«Спасатели! Наверняка к пещере приближаются спасатели!» – Эйприл даже забыла, что она связана, что вход в пещеру замурован камнями, что охраняет её самое страшное чудовище, какое только можно вообразить. В какое-то мгновение ей показалось, что она уже спасена. Она даже представила, как начнёт рассказ об этом приключении:– Как я ни пыталась вообразить себя героиней сказки «Красавица и чудовище», у меня ничего не получалось. Самым большим моим достижением в этом смысле было ощущение рождественского гуся, – Эйприл улыбнулась воображаемой камере CBS… и вдруг услышала шорох, от которого у неё снова всё похолодело внутри.К ней ползло существо с маленькими светящимися глазками.«Змея! Боже мой, вот тебе и «рождественский гусь!» «Команде спасателей удалось найти тело журналистки Эйприл О'Нил, погибшей от укуса гремучей змеи. Экспертизой установлено, что спасатели опоздали всего лишь на час», – стремительно пронеслось в возбуждённом мозгу Эйприл.«Нет, не на час, – на двадцать, на пятнадцать каких-то минут, боже мой!» – она собралась уже заплакать, но инстинкт подсказал ей, что лучше закричать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21