, – почтительно поднес:

"Для тебя, государь, –
что опора моя, –
цветы, что я рву, –
года времен
не различают совсем!"

Так сложил он, и канцлеру чрезвычайно стихи понравились, так что он тому – служившему ему – пожаловал награду.

98

В давние времена, в день состязаний на ристалище правой гвардии, в стоящем напротив экипаже, из-под нижней занавески, слегка виднелось лицо дамы На состязания эти обыкновенно собиралось много зрителей и из них знатные – в экипажах, тем более дамы. Здесь кавалер подсмотрел, как из под опущенной занавески экипажа, стоящего напротив его собственного, выглядывает лицо дамы, старающейся рассмотреть то, что происходит.

, и кавалер, в чине тюдзё бывший, так сложил:

«Не вижу» тебя – не скажу,
и «вижу» сказать не могу...
Придется бесплодно весь день
в тоскливых мечтах провести мне
с любовью к тебе..."

А дама в ответ:

"Знаешь, кто я, иль нет, –
зачем же тут бесплодно –
так различать?
Любовь одна должна служить
верным руководством!"

Впоследствии он узнал, кто она.

99

В давние времена кавалер проходил как-то между дворцом Корёдэн и другим, и из покоя одной благородной дамы ему сказали: «Называешь ты „траву забвения“ травою „тайны“?» – и с этими словами траву ту ему показали. Кавалер, траву взяв Поступок дамы здесь объясняется ее желанием узнать: забыл ли он ее, которую любил прежде, чем она сделалась любимицей микадо, или же только затаил свою любовь, держит ее втайне.

:

"Ты видишь, вероятно,
что поле все покрыто
забвения травой...
Но эта тайна лишь одна
и в будущее вера!"


100

В давние времена жил некий человек, Аривара Юкихира по имени, пост занимавший офицера левой дворцовой гвардии. О том прослышав, что в доме у него вино хорошее имелось, много придворных кавалеров к нему приходило, чтоб пить.
В день этот он, хозяин, устроил пир в честь сатюбэна Сатюбэн – название одного из высоких чинов того времени.

, Фудзивара Ёситика по имени. Был человек со вкусом он, и цветы в вазы понаставил. Среди цветов тех были прекрасные глицинии. Цветущие их ветви в длину имели около трех футов и шести дюймов.
Взяв их за тему, все стихи слагали.
Когда уже слагать кончали, явился брат хозяина, услышав, что тот устроил пир, и, схвачен будучи, заставлен оказался и он стихи сложить. Не знал, конечно, он искусства стихосложения, отчего этому и противился, но, насильно будучи заставлен, так сложил:

"Как много укрылось
здесь под цветами
в цвету...
И блестящей, чем прежде,
глициний цветы!"

«Почему ты так сложил?» – его спросили, и он ответил: «Блеск и слава первою канцлера теперь в полном расцвете, и я сложил стихи, в виду имея то, что род „глициний“ теперь особенно цветет». И все перестали его бранить Все построено на игре слов: слово «Фудзи» – глициния – является фамильным именем рода Фудзивара («поле глициний»), т. е., говоря о глициниях, он тем самым говорит об этом роде. В тот же момент первым канцлером был именно глава этого рода, и весь род находился в апогее своего могущества.

.

101

В давние времена жил кавалер. Стихов не слагал он, но все же свет знал хорошо Для людей Хэйана, тех, которые принадлежали к образованному, по тогдашним понятиям, кругу – главным образом к придворным, – умение слагать стихи подразумевало знание света, т. е. знание сложных общественных взаимоотношений, людских переживаний, чувств и т. п.

.
И вот он даме благородной, что, став монахиней, от мира отвратилась и уж не в столице, но в далеком средь гор селении жила, – даме, бывшей одного с ним рода, стихи сложив, послал:

"Отвратясь от мира,
на облаке все же
ты не паришь... Подобно горным феям, просветленным отшельникам и т. п.


Но горести мира
так далеки от тебя!"


102

В давние времена жил кавалер, служивший микадо Фукакуса. Был очень верен он и честен и сердца ветреного не имел. Но вот – по ошибке ли сердечной – только сблизился он с дамой, бывшей прислужницей у принца. И раз поутру сказал он ей:

"Сон, проведенный
этой ночью с тобою, –
так безутешен!
А теперь все сильней
безутешность растет..." Сон вместе с тобою оставляет все время в душе чувство безутешное: так быстро летят его часы; казалось, ничего не могло бы быть печальней этого, а вот оказалось, что сон без тебя – еще безутешней, – хочет сказать автор.



Так сложив, ей послал. Вот противная песня!

103

В давние времена жила дама, без особенной причины монахинею ставшая. Внешности своей придала она вид надлежащий, но к вещам интерес все ж был у нее, и на праздник Камо она вышла посмотреть. И тут кавалер, стихи сложив, послал ей:

"Вот вижу я того,
кто, как рыбак,
на море...
и мнится: угостит
меня морской травой" «Угостит морской травой», т е. съедобными водорослями – предметом рыбачьего промысла. Стихотворение все построено на игре одинаково звучащих в японском языке слов: «рыбак» – «монахиня»; «море» – «отвращаться от мира», «морская трава» – «глаз, свидание». Получающийся второй смысл стихотворения ясен, особенно если привести его в связь с предыдущим замечанием: «к вещам интерес все ж был у нее».

.


104

В давние времена кавалер послал сказать: «Если ты так, то мне остается лишь умереть!» – на что дама:

"Если капли росы
исчезнуть хотят, пусть исчезнут!
Не исчезнут они, – всё ж не будет
того, кто б на нить их,
как жемчуг, нанизывать стал..."

Так сказала она, и у того, хоть и роптал на нее, все ж сильнее стала любовь.

105

В давние времена кавалер, посетив то место, где прогуливались принцы, на берегу реки Тацутагава –

"Потрясающе-стремительных
богов в век – и тогда
не слыхать, чтоб волны
– река Тацутагава –
окрашивались в пурпур!" От большого количества красных кленовых листьев, частью упавших в реку, частью отражающихся в ее водах.





XV

106

В давние времена у одного не особенно благородного человека была в услужении женщина одна. В нее влюбился бывший в должности секретаря Фудзивара Тосиюки. Эта женщина по лицу и по всей наружности своей была красива, но молода еще была и в переписке неопытна, она не знала даже, что говорить, тем более стихотворений слагать не умела. Поэтому ее хозяин писал ей сам черновики и давал ей переписывать, – и тот, в приятном будучи заблуждении, восхищался ими. Раз тот кавалер сложил так:

"Тоскливо мечтаю, –
и в мечтаниях этих
«слез» все полнеет «река».
Один лишь рукав увлажняю,
свиданья же нет!"

В ответ на это, по обычаю, вместо дамы хозяин:

"Ну, и мелко же, если
только рукав увлажняешь!
Вот, если услышу: тебя самого
понесло уж теченьем –
поверю..."

Так сказал он, и кавалер, восхитившись этим, как бы ее, стихотворением, уложил его в шкатулочку для писем и всем носил показывать.
Он же, после того как с нею уже повстречался, послал такое ей письмо: «Собрался было я к тебе уж идти, как начался дождь, и с горестью взираю на эту помеху. Если б счастлив удел мой был, дождь не должен был бы идти!» Так он сказал, и, по обычаю, хозяин вместо дамы послал в ответ ему стихи такие:

"Любишь сильно
иль нет, –
спросить об этом трудно...
Но жизнь, что знает хорошо
все обо мне, льет еще пуще..."

Так сказал он, и тот, не успев даже взять дождевой плащ и шляпу, насквозь промокнув, второпях к ней прибежал.

107

В давние времена дама, ропща на сердце кавалера, –

"Подымется ветер – всегда
вздымаются волны, утес же –
всегда поверх их.
Рукаву ж моему – ни минуты,
чтоб высохнуть, нет..." Скала, несмотря на все волны, остается сухой, рукав же дамы все время влажен от слез, льющихся беспрерывно благодаря жестокости кавалера.



Сказала... а кавалер, прослышав о том, что постоянно твердит она так, –

"В том поле, где так много
лягушек каждый вечер
плачет, –
вода все прибывает,
хоть и нет дождя" Кавалер имеет в виду свои слезы, которые он будто бы льет неустанно из-за ее жестокости.

.


108

В давние времена кавалер своему другу, который потерял любимого человека, послал сказать:

"И вот быстротечней,
чем даже цветы,
она оказалась...
А кого из них – первым
нужно любить, думал ты?" Кавалер хочет сказать, что его друг ошибся: он считал, что к цветам, так скоро осыпающимся, нужно относиться в первую очередь с любовью и нежностью. А вышло наоборот.




109

В давние времена жила дама, с которой кавалер в сношениях тайных находился. И вот от нее пришли слова: «Сегодня в ночь ты снился мне во сне», – на что кавалер:

"То дух мой был,
что отделился
от любви избытка...
Увидишь поздней ночью
еще – завяжи!" Верование того времени: при виде духа, привидения, которое могло быть душою человека, временно покинувшей его тело, увидевший спешил завязать подол своей исподней одежды; считалось, что этим путем можно вернуть душу обратно в тело и тем спасти человека от смерти.




110

В давние времена кавалер, как будто выражая свое соболезнование даме благородной, у которой умерла служанка, так сказал:

"В старину, быть может,
это и бывало, – я ж сегодня
узнал только: можно
любить того, ни разу
кого увидеть не пришлось".


111

В давние времена кавалер даме жестокой:

"Люблю тебя – не стану
вновь я говорить...
сама узнаешь, видя,
как твой исподний шнур
развязываться станет!" Намек на поговорку – поверье того времени: если мужчина очень любит женщину, у той сами собой распускаются завязки ее нижнего платья.



А та в ответ:

"Такого знака, чтобы
исподняя шнуровка
распускалась, – нет.
Уж лучше бы не прибегал
к таким намекам вовсе!" Дама хочет сказать, что ему нечего и обращать ее внимание на такую возможность: этого не будет, потому что он ее вовсе не любит, а только так говорит.




112

В давние времена кавалер даме, с ним бывшей в нежном союзе и теперь изменившейся, молвил:

"Дым, что разводит,
соль в Сума добывая, рыбак –
под ветра напором
склонился туда,
куда вовсе не думал!"


113

В давние времена кавалер, одиноким оставшись, –

"Чтоб забыть в этой жизни,
такой скоротечной, –
столь же короткой
душой обладать
тогда нужно!"


114

В давние времена, когда микадо Нинна приезд свой совершил в Сэрикава, еще не бывший слишком старым кавалер, хоть и знал, что ныне это не к лицу ему, но, так как раньше при этом был он, прислуживал микадо, как сокольничий Т е. выполнял обязанности, которые обыкновенно лежали на юношах и которые раньше выполнял и он.

.
На поле своей охотничьей одежды, где фигура цапли изображена была, он надписал:

"Утеха старца то...
не осуждайте люди!
Охотничья одежда...
«Сегодня только!» –
поет ведь цапля та..." Кавалер хочет сказать, что так как жить ему, может быть, уже недолго, то он может позволить себе эту последнюю радость – послужить микадо, как встарь, в дни своей юности. «Сегодня только» – так, по мнению кавалера, кричат цапли, преследуемые соколом, зная, что им наступает конец.



Вид у государя был недовольный. Кавалер лишь о своем возрасте думал, а люди уже немолодые приняли, что ли, на свой счет Т. е. то место стихотворения, где говорится о крике цапли.

.

115

В давние времена в провинции Митиноку жили кавалер и дама. «В столицу отправляюсь», – сказал ей он. И эта дама, в печали сильной, хоть проводить его желала Т. е. устроить проводы, прощальную трапезу вдвоем.

и в местности, что зовут Миякодзима в Окинои, вином его угощая, сложила:

"Печальней, чем сжечь
в сильном пламени тело
свое, здесь расстаться
с тобой у самой
Миякодзима!"

Сказала она, и он, восхищенный, остался И немудрено – настолько искусно сделано это стихотворение, целиком построенное на игре слов-образов: Окинои – «сильное пламя» и собственное имя – общее название местности, где все это происходит; Миякодзима – название самых мест проводов и также – «остров столицы, столица». «У самой Миякодзима»– перед самым его отъездом в столицу.

.

116

В давние времена кавалер в скитаниях как-то дошел до провинции Митиноку. Оттуда в столицу, к той даме, которую любил, послал так сказать:

"Деревья на побережье
тех островков, что средь волн,
виднеются там...
Давно уж они предо мною,
за время разлуки с тобою!"

Сказать ей послал он, что во всем у него хорошо стало Комментаторская традиция хочет понимать эту приписку, может быть, даже и не принадлежащую самому произведению, в том смысле, что кавалер, до сего времени не оценивавший своей подруги по достоинству, теперь, в отдалении от нее, вновь загорелся к ней любовью.

.


XVI

117

В давние времена микадо свой выезд совершить изволил в Сумиёси:

"Даже я – и то долго
вижу тебя на берегах Сумиёси,
принцесса сосна! Знаменитая в японской поэзии и легенде сосна.


А сколько веков уж всего
прошло за то время..." Т. е. с того момента, как она начала расти здесь.



И божество само появиться соизволило:

"Не знаешь ты разве, что мы
в близкой дружбе с тобой?
Что с веков отдаленных – давно
уж как стал я
твой род охранять?" «Ты» – этих стихов император, находящийся, следовательно, под особым покровительством божества. Все стихотворение носит благознаменательный характер, суля микадо долгую, как возраст этой сосны, жизнь.





XVII

118

В давние времена кавалер, долго вестей о себе не давая, даме сказал: «Забвенья на сердце нет у меня. К тебе я приду», – на что дама:

"Так много стало ныне
дерев, вокруг которых вьешься
ты, о жемчуг-плющ!" Дама хочет сказать, что за время их разлуки кавалер успел уже столько раз сблизиться с другими женщинами. Эпитет «жемчуг» к слову плющ – частый украшающий эпитет в поэтическом языке.


Слова «тебя не брошу» –
не радостны уж мне..."


119

В давние времена дама, глядя на предметы, оставленные, как память, кавалером, что ветрен был, –

"Память твоя ныне Т. е. предметы, оставленные кавалером на память о себе.


врагом мне стала!
Не будь ее, – имела б
минуту я, когда
тебя забыть могла бы..."


120

В давние времена кавалер полагал сначала, что дама еще опыт мирской не прошла, но, потом прослышав, что она в сношениях тайных с другим, – через некоторое время –

"Если б поскорее
настал тот праздник в Оми,
праздник в Цукума!
Посмотрел бы, сколько,
жестокая, котлов с тобой" Недоумение читателя несомненно. Дело в том, что по обычаю того времени, как уверяют комментаторы, во время празднества в храмах указанной местности присутствовавшие женщины – члены этой общины – носили при себе столько котлов или сковород (набэ), сколько мужчин они знали в течение своей жизни. Кавалер, сначала считавший свою даму совершенно неопытной в делах любви и жестоко разочарованный в своем доверии, теперь ударяется в противоположную крайность, подозревая ее в многочисленных связях.

.


121

В давние времена кавалер, видя, как уходит из Умэцубо, под дождем промокая, некий человек, –

"Ах, если б шляпа та,
где соловей цветов узоры
выткал, у меня была!
Надеть домой тому я дал бы,
кто, видно, мокнет под дождем..."

А тот в ответ:

"Шляпы тех, где выткал
цветов узоры соловей, –
я не хочу. Вот лучше –
люби меня, и на огне
любви твоей просохну!" Ответ, построенный на игре слов: омои – «любовь», а и (хи) означает, кроме того, «пламень, огонь». Стихотворение – достойный ответ на затрагивание, чуть насмешливое, кавалера.




122

В давние времена кавалер той даме, что верность нарушила, –

"Ладонью зачерпнув, жемчужные
струи пью, что в Идэ
в Ямасиро текут...
Без веры всякой ныне
союз с тобой наш стал!" «Причем здесь первые три строчки», – скажет недоуменный читатель. Дело опять объясняется игрой слов: таноми – «пить, зачерпнув ладонью», и, с другой стороны, – «вера, надежда». Отсюда все то, что стоит до слова «веры», – только лишь замысловатое введение – определение к слову таноми в его первом смысле, а последующее примыкает к нему же уже во втором смысле.



Сказал так, а она и ответа не дала.

123

В давние времена жил кавалер. Надоела, что ли, ему та дама, что в местности, «Густой травой» называемой, жила, но только он сложил:

"Если уйду я
из дома, где прожил
много годов, –
еще более "густой
травы" – он полем станет!"

А дама в ответ:

"Если полем станет, –
буду перепелкой
плакать в поле я...
Неужли на охоту
ты даже не придешь?"

Так сказала она, и он, в восхищении, об уходе и думать перестал.

124

В давние времена кавалер, по-видимому, о чем-то думая, сложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12