А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Они отравились, я полагаю. Они хотели отравить моего друга Сергия Путешественника, а вместо этого отравились сами!..– Они идиоты, да?.. Или ты нас принимаешь за идиотов? – яростно подбоченился хозяин. – Где ты видел черных колдунов, которые даже человека отравить не могут по-человечески, а? Признавайся, кто их убил!– Н-не знаю.. Да развяжите же вы меня!.. У меня руки затекли, и ноги, и вообще – кроме языка я ничего не чувствую!.. – не выдержал Виктор. – Или позовите Сергия Путешественника!– Позовите... – передразнил его Мансур. – Позовем, позовем, не бойся! Городскую стражу – вот кого мы позовем. Мехмет, – обратился он к молодому мужчине в фартуке, стоявшем с большущим половником наготове справа от него, – бегом за господином начальником стражи, скажи, Мансур, хозяин кофейни на улице Жестянщиков, передает ему поклон и почтение и просит прислать отряд солдат – мы задержали убийц, лишивших жизни двоих гостей. Очень опасных. Пусть поторопится. Понял?– Понял, Мансур-ага, все понял, – поклонился повар. – Только не понял, зачем мы выдаем этих людей страже – ведь покойники, да гореть им в вечном пламени, были черными магами, злодеями, они напали на нашего Саида, выбили нашу дверь, значит, так им и надо?..– Мехмет, – снисходительно объяснил хозяин. – Извини меня, но ты... не очень умный юноша. Да, эти двое были колдунами при жизни. Но теперь-то они трупы! И ты хочешь, чтобы эти уважаемые путешественники уехали, и оставили нас с двумя трупами на руках? Что ты стал бы с ними делать, о Мехмет?– Я... Не знаю... – захлопал пушистыми ресницами повар.– Зато я знаю. Иди к начальнику стражи Карачун-бабаю и попроси у него солдат. Пусть арестуют этих людей и отведут на правосудие к султану. Тот гораздо умнее и тебя, и меня, и сам решит, кто тут прав, а кто преступник. Ну же, ступай. Да бегом!..Да.Молодой султан Валид аль-Терро слыл среди своих подданных и современников просвещенным, высоко образованным человеком, который читал в подлиннике Цуо Цзя, Демофона, Рави Шаши, Понтикуса Кордосского и Аль де Барана. Человеком, увлекающимся философией, поэзией, музыкой, го, геометрией, алгеброй и началом анализа и привечающим людей науки и искусства при своем дворе. Человеком широких взглядов и кругозора в триста шестьдесят градусов.За это подданные восхищались своим султаном, гордились им и хвастались им перед иностранцами.Все это очень льстило Валиду, и он все как-то не решался рассказать своему народу, что, хотя он и читал в подлиннике Цуо Цзя, Демофона, Рави Шаши, Понтикуса Кордосского и Аль де Барана, но не понял ни одного словечка, потому, что никакого другого языка, кроме сулейманского, не знал. И что его наставники по математике в школе потеряли его в районе таблицы умножения на семь. И что из всех стихов он предпочитал рифмованные боевые кличи наджефских погонщиков боевых верблюдов. И что не было у него ни слуха, ни голоса, а музыкальные экзерцисы пришлых виртуозов дутара и зурны наводили на него или дрему, или желание пойти и поиграть в нарды на щелбаны с визирем. И что единственная наука, которую он попытался освоить, была модная заграничная наука с непонятным труднопроизносимым названием имиджмейкинг, профессора которой по рекомендации заезжего торговца амулетами пригласил он сразу, как только взошел на престол после кончины своего высокочтимого отца, и на беду свою не успел вовремя казнить.Конечно, спору нет, ему всегда ХОТЕЛОСЬ быть таким, каким его теперь представлял себе народ, и он прилагал всяческие усилия, чтобы таким и стать, но всегда, как только казалось, что вся мудрость им изучена, учителя выкладывали на стол второй том, указывая на книжные полки, уходящие в подпространство...Когда казалось, что точные науки им покорены, открывалось, что есть еще таблица умножения на восемь...Когда казалось, что играть на инструменте всего с одной струной так легко, этот инструмент давался ему в руки...Юный Валид всегда имел несгибаемую веру в то, что где-то далеко-глубоко, под той оболочкой, которую ему дали родители и воспитание, он и в самом деле был таким, каким придумал его и в какого заставил поверить его подданных чужеземный ученый с незапоминающимся именем, похожим на крик какой-то птицы, но...Слишком уж это было глубоко.Но мимолетное увлечение молодости требовало расплаты, и теперь ему приходилось соответствовать свому имиджу, хоть он точно и не знал, кто или что это такое. Но иногда он чувствовал, что если он когда-нибудь с этим Имиджем встретится, то того постигнет печальная участь иностранного консультанта, все-таки сброшенного в яму со змеями по философскому принципу "лучше поздно, чем никогда".Потому что в последнее время он стал забывать, которое из его двух "я" – настоящее.Но представшие перед беспристрастным и справедливым судом султана гости Наджефа ничего этого не знали, и просто надеялись на мудрость и рассудительность прославленного молодого правителя.Султан сидел на троне из золота и слоновой кости, меланхолично поджав под себя одну ногу и держа указательный палец левой руки между страницами старинного фолианта, размерами похожего больше на камень, из которых была сложена крепостная стена города, как будто государственные дела только что оторвали его от чтения сугубо научного трактата. Только Абдулла – верный визирь и товарищ мальчишеских игр его отца – знал, что это настольная книга молодого правителя – "В мире мудрых мыслей".Палец уже начинал синеть, но увлеченный запутанной проблемой султан этого не замечал.– ...Так вы говорите, что не виновны в смерти двух черных магов, найденных лишенными признаков жизни в кофейне нашего законопослушного горожанина Толстого Мансура, – подытожил он услышанное от обвиняемых.– Нет, – решительно ответили все трое в один голос.– "Нет, о могущественный султан, чей лик затмевает полуденное солнце, чья слава..." – начал было, грозно сдвинув брови, суфлировать визирь у него за спиной, но Валид аль-Терро нетерпеливо махнул в его сторону рукой.– Не надо, Абдулла, не надо. Как пышные одежды скрывают истинную фигуру человека, так пышные слова скрывают суть вещей. Скромность – вот высшая из добродетелей, учит бессмертный Цуо Цзя. Зовите нас просто великим султаном – и этого достаточно.По рядам нестройным придворных, просителей и стражи пронесся благоговейный шепоток.– Ну, что ж, – продолжил Валид аль-Терро. – Мы выслушали обстоятельства дела, и готовы изречь свое решение.– Слушайте решение могущественного султана, чей лик затмевает полуденное солнце, чья слава... – сурово вступил визирь, но закончить ему вновь было не суждено.– Не надо, Абдулла, оставь. Голос истины должен прозвучать одиноко в тишине – так говорил бродячий мудрец Рави Шаши, – султан ласково улыбнулся. – Мы выслушали все обстоятельства, и считаем, что ты, старик, не виновен в смерти двух чародеев, поскольку ты спал в отдельной комнате и ничего не видел и не слышал. Ты, ремесленник Виктор Огранщик, тоже не виновен в смерти этих чародеев, так как лежал связанный и не мог развязаться, пока тебе не помогли и, следовательно, не мог их умертвить. Ты же, Сергий Путешественник, можешь быть виновным в смерти двух чародеев, потому что разделил с ними напиток дружбы – кофе...– С кем – с ними?! – возмутился Волк. – Пока меня не привели в комнату, где валялся связанный Виктор, я и не подозревал, что их было больше, чем один!..– Молчать!!!..– Абдулла, не надо, мы просим тебя... – с видом древнего мученика возвел Валид ибн-Терро очи горе. – Мы еще не договорили, о непочтительный отрок из дальних стран, – с легким укором обратился он к Серому.– Да я что... Я ничего... Пожалуйста, договаривайте... – примирительно пожал плечами Серый.– Да... Значит, само по себе убийство черных магов – деяние похвальное, позволяющее спасти жизни и имущество десяткам наших подданных и подданных других правителей, и наказывать за это мы бы не стали. Но убийство как таковое – проступок отвратительный по своей жестокости и последствиям...– Я никого не убивал!.. Здесь...– Еще одно слово, презренный!..– Абдулла, пожалуйста... Голос несправедливо обвиняемой невинности должен быть услышан во все времена и при любых обстоятельствах, как говорил знаменитый юрист прошлого Аль де Баран, – мелодичным голосом мягко упрекнул визиря султан.Обождав, пока шепоток обожания пробежит и угаснет по толпе присутствующих, Валид аль-Терро продолжал:– Двое пришельцев мертвы, и не могут сказать ничего в свою защиту. Лишь ты один остался, чтобы свидетельствовать против них и обелить себя. Где здесь истина? Истина – это поиск черной кошки в темной комнате, утверждал известный философ и поэт Демофон...Снова шепот восхищения.– И поэтому мы объявляем тебе, о Сергий Путешественник, следующий приговор. В подземельях нашего дворца – а они поистине огромны – оставили свои следы все поколения наших досточтимых предков. Комнаты пыток, хранилище мебели, сокровищница, лабиринт с сюрпризами для воров, искусственный каток – чего там только не устраивали многочисленные поколения султанов благородного Наджефа. И при всем при том – только один выход, и ни лучика света. Твоей задачей будет поймать там за... полчаса... нет, хорошо, за час... черную кошку и принести ее ожидающим тебя за дверью. Если ты сможешь это сделать, значит, ты невиновен, и мы отпускаем тебя с миром. Если нет... Твоя голова украсит городскую стену рядом с головами колдунов, убиенных тобой. Проводите Сергия Путешественника к месту его испытания, – повелевающе взмахнул рукой султан в сторону начальника стражи.– Как он милостив!..– Как он справедлив!..– Как мудр!.. – запел в унисон восторженный хор придворных, но один голос выбился из общей гармонии и заставил оборваться все остальные.– Нет!.. О, могущественный султан... чей лик затмевает... затмевает... чья слава... как солнце... Позволь пройти это испытание мне вместо Сергия!Это Виктор бросился на колени перед повелителем Наджефа.– Твоя дружба делает честь тебе, о чужестранец, – покачал головой султан, – но это испытание не твое, а твоего спутника. Истину нельзя подменить. Она или есть, или ее нет, как сказал великий Эпоксид. Выполняйте.– О многомудрый султан, – с вымученным смирением, которое не обмануло бы даже слепоглухонемого дебила, обратился к Валиду аль-Терро Волк, которому эта комедия с каждой минутой нравилась все меньше и меньше, и во весь голос заявить ему об этом мешал только отряд арбалетчиков, сопровождавший его от самой кофейни, и сейчас угрюмо потеющий у него за спиной.Великий султан не был слепоглухонемым дебилом, и на Волчье смирение клюнул.– Говори, о Путешественник, – благодушно простер он огруженную перстнями длань к лукоморцу. – Может, у тебя есть последнее желание?– Да. О великий султан. Мне, человеку с Севера, непривычна ваша жара, и я очень страдаю от нее дни и ночи. Мне постоянно хочется пить...– Ах, воды!.. – с облегчением воскликнул султан. – Дайте испытуемому воды.– Спасибо. И еще я прошу, чтобы мне налили свежей воды в мой кувшин, чтобы я мог взять его с собой в подземелье и попить, когда захочется.– Конечно. Мы даже поступим более благородно – я прикажу налить тебе самого лучшего моего вина, – и Валид аль-Терро хитро улыбнулся. – Чтобы ты не питал надежд приманить свежей водой кошку, если ее, как тебя сейчас, начнет мучить жажда.Волк сжал зубы, сделал вид, что стойко снес и этот удар судьбы, и гордо подставил свой кувшин резво подскочившему виночерпию султана.Хранителем Черной Кошки Истины была принесена позолоченная клетка, содержащая раскормленное тупоносое плоскомордое существо с длинной густой лоснящейся шерстью. За ним следовали два личных кошкиных опахальщика.– Готова ли наша кошка исполнить свой долг перед правосудием? – приподнимаясь на троне, задал вопрос султан.Кошка приоткрыла один глаз, презрительно обвела им окружающих, и снова закрыла.– Готова, о повелитель, – склонился ниже клетки кошконосец.– Тогда пойдем к подземельям, и да поможет Сулейман правому и накажет виноватого, – промолвил султан, и вся группа участников, болельщиков и не в последнюю очередь – арбалетчиков проследовала на первый этаж, где и находился вход в темную комнату потерянных истин.Кошка была с почестями отпущена на пол и мягко, но решительно протолкнута в дверь подвала монаршим сапогом.Как только она переступила порог, султан захлопал в ладоши, зашикал, и враз забывшая про ожирение и одышку и обретшая давно утраченную прыть кошатина, мявкнув и выгнув хвост дугой, рванула в темноту.Вслед за ней, также мягко и решительно, но без применения обуви (правда, по лицам представителей Наджефской стороны было видно, что в случае чего об этом долго просить не придется), в подземелье втолкнули обвиняемого и тихонько прикрыли за ним дверь.Лязгнул несколько раз, поворачиваясь, тяжелый ключ в замке.Волк остался наедине с кошкой.Главным отличием темной комнаты для поиска истины было то, что она была чрезвычайно темной.Действительность превосходила все ожидания. Серый мог передвигаться по ней с выпученными до крайности глазами, или вовсе закрыть их – разницы не было бы никакой. Даже если эта закормленная скотина была бы у него в сантиметре от ног, он не мог бы ее увидеть. Ха! Султан напрасно беспокоился насчет воды – Серый был уверен, что налей он в вазу хоть молока, она бы не подошла. "Сливки и сметана" было написано на ее самодовольной усатой роже.Шаркая перед собой выставленной вперед ногой на предмет поиска первых ловушек и провалов, Волк сделал несколько шагов, держась за стену, пока не уперся в стену из чего-то по переменности то железного, то деревянного, занозчатого.Что бы это могло быть?..Тут Волка осенило: это же и есть пресловутая наджефская универсальная мебель – сундуки.Значит, начинается...Двигаясь тем же манером вдоль них, Серый через четыре шага ушиб ногу еще об одну такую стену, и, попытавшись пролезть между ней и еще одной такой, чуть не обвалил себе на голову обе.Ну, понаставили...Мастера старинного вамаяссьского искусства хуо-ди – как правильно расставлять мебель, чтобы деньги водились – при виде такой планировки выбросили бы свои компасы и ушли в монастырь.Боком-боком Серый извлек себя обратно и на ощупь нашел натуральную, надежную кирпичную стену, на которую можно было теперь со спокойной душой навалиться и перевести дух.Что дальше?– Кис-кис-кис, – обратился он к невидимому зверю.В ответ – презрительная тишина.– Кис-кис-кис-кис-кис! – попытался еще раз он.С тем же результатом.Волк с холодеющим сердцем представил, как в виртуальных песочных часах его жизни последние песчинки с отчаянием цепляются за гладкие покатые стенки и одна за другой проигрывают войну с притяжением.Что тут можно было сделать?Потеряться самому, и когда пойдут искать не его, так кошку, незаметно проскочить мимо стражников и улизнуть из дворца?Но когда это еще будет, и если пройдет слишком много времени, где он тогда найдет Виктора, Масдая и, самое главное, джина?..А если эта противная кошатина знает какой-нибудь потайной выход отсюда и вернется сама, то искать его могут не пойти и вовсе... Откроют дверь, увидят, что его нет поблизости, и на этом всё и закончится. Ведь не так важно, у живого или у мертвого будет отрублена голова для водружения на всеобщее обозрение, и какой она при этом будет свежести...Но что еще?!..Серый по стеночке опустился на пол, поджал под себя ноги, как это делают аборигены, и задумчиво отхлебнул из вазы.Вино и впрямь было хорошее, только теплое.Поморщившись, он с усилием проглотил то, что набрал в рот, а остальное вылили на пол подальше от себя.Надо искать кошку.Для этого нужен свет. Огонь.Его можно добыть трением кусочков сухого дерева друг о друга, если бы они только были.Так... Что там у нас можно такое попросить у вазы, чтобы оно было сухое, терлось и горело?..– Хворост, – попробовал Волк.В воздухе соблазнительно запахло печеньем.Волк вспомнил, что проголодался.Вытряхнув горячий "хворост" в сахарной пудре на колени, он принялся уминать его за обе щеки и одновременно раздумывать, что бы заказать еще.Цветы...Цветы... Цветы... Которые горят... Или светятся... Или такие сухие, что из них можно добывать огонь... Где же сейчас эта проклятая скотина может быть?.. Не-е-ет... Такая толстомордая кошка никогда не побежит невесть куда искать неизвестно какие подземные лазейки... Она в них просто застрянет... Она, небось, сейчас где-нибудь неподалеку, сидит в трех шагах от двери и ждет, пока она откроется, чтобы сигануть поскорее обратно в свою клетку и нажраться отбивных или осетрины... Было бы у меня что-нибудь такое... вкусненькое... кошкоприманивательное... На печенье она, конечно, не клюнет... Что у нас тогда получалось с джином?.. Ириски... Ногти... Глаза... не успели получиться... Табак... Текила... Нет, все не то... На это даже умирающая с голоду гиена не клюнет... Может, есть какие-нибудь растения с мясными или рыбными названиями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87