Излечить сразу не излечит, но хоть что-то, как говорится.
— Южный мост? — начал размышлять вслух Измони, — Граница с Бревтоном, территория, контролируемая графом Алассией.
— Беру все на себя, — вышел вперед Куп, — мне требуется двадцать хороших всадников и столько же человек для прикрытия.
— Возьмешь с собой Ильд-Ми, он эти места неплохо знает.
— Договорились, значит, завтра на рассвете. Вы одобряете наш план, ваше величество?
— Конечно. Через сколько дней вы вернетесь?
— К вечеру будем там, про запас полдня, обратно… Послезавтра к ужину ждите.
— Что-то ты чересчур шустро все рассчитал, друг, — не выдержал я, — то мы плелись по тем местам целую неделю, а то ты как на орлиных крыльях все собираешься успеть.
— Лукка, друг мой, тогда мы играли роль живца, а потому особо не торопились. А в этот раз мы, так сказать, рысью… туда и обратно.
— Измони, выделите все необходимое. Далее, моего… брата… перевести из камеры в малую опочивальню. Не дело отпрыску королевского рода, пусть даже и внебрачному, валяться среди крыс, как последнему вору. Можете отдыхать, господа…
Устало переступая копытами, конь Алассии вступил во двор родового замка де Сусов. Первое, что бросилось в красные от пыли и бессонницы глаза графа, была карета Никсдора.
— Вашу милость герцог дожидается, — принял вожжи мальчишка слуга.
— Давно?.. — Алассия на еле гнущихся ногах ступил на землю.
— Со вчерашнего обеда. Пьяный приехал и сейчас гулять продолжает.
До де Суса не сразу дошли слова мальчишки.
«Пьян? Продолжает пить? Что-то новое! Герцог никогда не злоупотреблял!» Усталость как рукой сняло. Граф направился в гостиную. Попадающиеся навстречу слуги торопливо отходили в сторону, уступая дорогу своему господину.
«Какие-то они все напуганные, — отметил про себя Ловар де Сус, — или герцог их всех запугал, или… новости действительно плохи».
— А, Алассия! — В окружении бутылок и пустых блюд Росорд прямо с ногами возлежал на старинном семейном диване, принадлежавшем еще прапрапрадеду хозяина замка. — Как прогулялись? Много ли воинов осталось в живых? Да ладно, граф, не бери в голову, бери в мешок — легче выкинуть. Лучше вон налей да выпей, сам-то ведь жив!
— И как это все понимать? — оглядевшись, опустился в кресло де Сус, и в самом деле наливая себе вина.
— А что тут понимать, — залпом выпил свою порцию Никсдор. — Скажи лучше, каково себя чувствовать в дураках, а?
— То есть?..
— Что «то есть»? Нас с тобой, мой дорогой, обвели вокруг пальца, как… не знаю кого. И мало того, что просто надули, так еще и подставили! Ты же, когда про «послов» и охоту на них узнал, не удержался, поучаствовать решил? Одной стрелой двух куропаток сбить возжелал?! — Герцог расхохотался.
Внутри у Алассии похолодело. До него начало понемногу доходить.
— Вот скажи, откуда опальная девка может знать все до мельчайших подробностей? А я скажу… вот скажу и все! Она же воспитывалась вместе с Винеттой в этом проклятом монастыре! — Драгоценный бокал раскололся в руке герцога. — Только ее родители забрали, а принцессе пришлось в ожидании оплаты за содержание торчать там еще два года.
— Откуда известно? — Де Сус, отставив пустой бокал, взял початую бутылку вина и, сорвав с нее пробку, приложился к горлышку.
— Сестра в гости приезжала, она и просветила, — герцог прикрыл рукой глаза, — а потом маркиза пообещала приехать и не приехала. А мой человек весточку прислал, что ее видели при дворе. Под ручку с Винеттой ходят, театр смотрят, обедают вместе… все такое… Просто лучшие подруги, понимаешь! А я, старый дурак, торт пропитать велел… свечи зажечь… постели обогреть… — Никсдор, продолжая шептать, всхлипывал в пьяном бреду.
«Надо отдать должное Винетте — все было продумано едва ли не до мельчайших деталей. — Де Сусу вдруг захотелось напиться самому, — Зная мой характер, она была просто уверена, что я не удержусь и тоже начну охоту. Если бы удача не улыбнулась эльфу и бор-Оту, то она могла улыбнуться мне. Хотя такого финала даже она не могла предположить — сын Гиера ни за что не упустит своего шанса уничтожить лучших и самых преданных людей самозванки».
Улыбнувшись, Алассия в три глотка допил бутылку и закрыл глаза. Усталость и вино брали свое…
Стоя на балконе рядом с королевой, он провожал взглядом быстро удаляющийся отряд.
«Как неудачно все сложилось… Признайтесь, сударь, вы проиграли. И единственное, о чем вам необходимо сейчас думать, так это о своей жизни. Да, вы не стали властителем этого королевства и не разбогатели ни на монетку, но сейчас на карту поставлено намного больше, чем власть и деньги. Мастер, ведун!.. Кто бы мог подумать! А ведь если он и вправду сможет оживить Регарда, то тогда… — он поежился, — Что ж, у меня есть в запасе ночь. Малые покои? Что ж… уж кому, как не мне, знать расположение всех комнат во дворце… и всех тайных переходов».
В голове рождался план, и в первых лучах восходящего солнца он увидел, как в небе черный коршун догонял выбившегося из сил голубя.
«Это знак. Хороший знак».
— Сударыня, вы обещали, — улучив момент, сухо напомнил Айдо, оставшись один на один с матерью Элизабет.
— Я все помню, мастер, — кивнула монахиня, — и обещание сдержу. Но только не сейчас.
— Почему? Что вам мешает?
— Стены, сын мой, стены… — Настоятельница, воровато оглянувшись, шепнула на ухо старому воину: — Здесь столько ушей! А когда все будет кончено, все и станет известно. Скажу одно, ваша королева богата. — И, видя непонимающее лицо Айдо, добавила: — Несметно богата. И именно из-за этого и разразился весь этот сыр-бор. Потерпите немного… тут осталось-то! — Она кивнула на окно.
На Вильсхолл опускался вечер.
— Дети, дети, как вы себя ведете?!! — надрывалась мамуля, пытаясь вырвать бочонок из моих рук.
— Мамаша, все нормально! — Асама-Заика пододвинул кружку. — Пацаны гуляют, победа у нас нынче… с поминами. Ну, за упокой души братьев моих!
— Дело, ик, святое, ик… — вращая головой, кивнул Дуди, — чтоб им там, ик, всем, ик… — тролль затряс рукой, словно собираясь гвоздь забить, — сладко… мягко… и воще!
— Будем! — согласился эльф, опрокидывая в себя кружку и следом поднося другую.
— Боги! Куда вы смотрите! — чуть ли не рыдая, опустилась рядом мамуля, глядя, с какой быстротой уменьшается вино на столе.
— Ну… они смотрят… — Заика задрал голову к потолку, — а кто куда! Дела у них, мамаша, вот и пялятся не на нас.
— Что, молодежь гуляет? — вошел в комнату бор-От.
— Господин Айдо, ну хоть вы подействуйте на них! Совсем без материнского присмотра разболтались. Я все понимаю, кушать-пить хотелось, друзей помянуть надо, победу отпраздновать тоже, так пейте же в меру, кобельи сыны! Не больше трех бутыль на рыло! А они что делают? Уже третий бочонок добивают!
— На рыло?
— Угу… — состроила несчастное лицо мамуля.
— Так, Лукка, Дуди, Заика, прекратить!
— Дядя Айдо… счас допьем и уйдем, — поднялся было на ноги братец, но, не удержавшись, рухнул на пол, уволакивая за собой скатерть и все, что на ней было. Последним поверх осколков разбившейся посуды улегся полупустой бочонок. Мамуля в мгновение ока ухватила источник наслаждений и, шустро перебирая ножками, помчалась к двери, чуть не сбив укоризненно качающего головой главного местного вояку.
— О, Моня! — кое-как поднялся я, опираясь на хлипкий стол. — У нас сегодня праздник, заходи!
Стол почему-то не выдержал.
Летние ночи в королевском дворце славились своей духотой.
Пробравшийся сквозь щели запертых окон сквозняк приятно обдувал лицо. Если немного повернуть голову, то прохлада коснется запотевшей шеи и груди. Но увы… это бесполезно. Двигаться невозможно, и в полной темноте не видно ни зги. Кажется, что вот так и кончится твоя жизнь — в жуткой душной темноте, на чужой постели, с молитвами, обращенными к Небу, чтобы стражники догадались влить в пересохшее горло малую толику спасительной влаги.
Спать не хочется, да и какой там сон! По неподвижному телу ползает мелкая тварь, ища, где лучше прокусить кожу, чтобы добраться до крови.
Чуть слышный шорох камня о камень, и в комнату входят. Нет, это не стражники. Обычно они входят через дверь, а не через потайные ходы дворца. Человек осторожно подкрадывается к кровати.
— Регард… ты меня слышишь? — шепчет он, наклонившись надо мной.
Я не отвечаю.
— Мне очень жаль, Регард. — Судя по звуку, он достал нож. — Надеюсь, ты простишь меня.
Мысленно представив, как он замахивается, я не выдерживаю и резко перехватываю летящую к моему горлу руку.
— Чтоб тебя! — орет убийца, стараясь вывернуться из моих объятий.
Распахиваются двери, и стражники вносят в королевские покои факелы. Следом за «золотыми» входят Винетта, Айдо, Куп и кто-то еще.
— Добрый вечер, господин де Бонтон. Лукка, сильно не калечь мужика, — прервал всеобщее молчание Куп, — он еще говорить должен.
Вытряхнув из чужой лапы длинный кривой нож, я выворачиваю гаду руку аж до самого затылка. Он верещит, но уже не брыкается, просто шипит, как придавленная камнем змея.
— В подвал… Разговаривать будем утром.
Приказ королевы мгновенно исполняется.
Не скрывая радости, я разминаю затекшие от неподвижности ноги. Лично я доволен! План Айдо удался, и все прошло как нельзя лучше! Только вот не вижу я ответной радости в глазах моих друзей. Словно на похоронах они.
Утро началось с мамули… в смысле с разборов вчерашнего… то есть с ругани…
— Нет, вы это видели?!! — размахивая руками, матушка носилась вокруг меня с братцем. — Это они вчера делали вид, что пьяны, как последние гоблины! Вы кого хотели обмануть? Нет… не так… вы кого обманули?!! Вы мать свою обманули!
— Но ведь так надо было… — попробовал я защититься, — для общего блага, так сказать…
— Ни одно общее благо не стоит здоровья моих детей и тем более доверия и понимания, которое случается между отцами и дедами.
— Детьми, ты хотела сказать? — подал я голос, но троллина только рукой махнула.
— Я всегда говорила, что тот образ жизни, который выбрал ты, Лукка, не приведет тебя ни к чему хорошему! Мало того что ты связался с людьми (и даже попытался взять одну из них себе в жены!), ты сбил с правильного пути своего родного брата, и теперь мне придется краснеть перед соседями, объясняя истинные причины размолвки между Дуди и Аггаззой… — женщина отчаянно всхлипнула, — вот что я скажу тете Иге из Дальнего Угла?!!
— Скажи, что мальчики настолько повзрослели, что рискнули думать своей головой, — мрачно посоветовал я. — Причем настолько, что жаждут прокладывать свой путь, а не брести по чужим тропам, каждый раз оглядываясь на родню и соседей.
Я понимал, что говорю что-то не то… То есть говорю я правильно… но надо знать, кому говорить подобное! Правда, было уже поздно — меня понесло.
— Передай родственникам, что тролль в любом месте останется троллем, а не куском тряпки, которую можно перекладывать, перешивать или прятать по своему усмотрению и которая даже не пикнет при этом. Теперь по поводу вчерашнего… Мы с Дуди и тем эльфом должны были изобразить полную пьянь, дабы усыпить внимание врага, и нам это удалось.
— Да, это было здорово! — осклабился братец. — Такая смешная игра: пить воду с соком и делать вид, что ты пьешь вино с пивом! Лукка, как-нибудь еще поиграем в пьяниц?
— Почему не сказали тебе? — продолжал я, понимая, что добром моя речь сегодня не кончится. — Потому что тогда об этом знали бы все вокруг, а значит, и те, кому об этом знать и не требовалось. Я сам вызвался полежать вместо Яры, я помог своим друзьям и… — тут у меня язык перестал шевелиться, и слова кончились. Я замолчал, исподлобья глядя на троллину.
— Мама, пожалуйста, перестань думать за нас и устраивать наши судьбы поперек нашим желаниям, мы с Дуди уже давно выросли и… и… — здесь я опять замолчал, понимая, чем все это сейчас закончится.
— Дуди, собирайся, мы сейчас же едем домой!
— А позавтракать? — насупился тролль. — Лично меня… — мамочка то сдвигала, то раздвигала густые брови, — уже накормили…
На этом утро не кончилось!
Тот, которого звали де Бонтон, повел себя самым наиподлейшим образом. Памятуя о прошлых заслугах перед местным отечеством, руки пленнику вязать не стали. И этот гад отблагодарил за доверие тем, что снял бантик с ноги, приладил его к решетке и ночью удавился на нем.
— Оригинально… — насупился Куп, зачем-то трогая пальцем узел петли, — жаль, что не успели поговорить… Теперь уж точно придется за Калиной ехать.
— Зачем он это сделал? — Винетта рассматривала тело мертвого советника.
— Может, испугался будущего допроса? Или… — начал было Айдо, но мать Элизабет его прервала:
— Или уж очень не хотел что-то рассказывать. — Облокотившись на свою клюку, монахиня долго смотрела на неподвижное тело. — М-да… — наконец изрекла она, — а может, это даже и к лучшему? Пойдемте отсюда, хочется свежего воздуха и чего-нибудь выпить.
Мы, правда, без наемников (они в это время все еще дрыхли) расположились на огромном балконе.
— Зачем вообще он все это затеял? — Винетта адресовала свой вопрос настоятельнице. — Мать Элизабет, мне кажется, что вы что-то знаете.
— Думаю, как и что сказать… — Монахиня, держа в тонких морщинистых руках бокал с красным вином, смотрела на выплывающие из-за крыш домов белоснежные облака.
— А как есть, матушка, так и говорите, — улыбнулся сидящий рядом Айдо. — Как говаривал один мудрец, «правду говорить всегда легко и приятно».
— Полагаете? Что же… вы спрашивали, ради чего де Бонтон все это затеял? Ради денег… Вот такая простенькая и даже избитая причина. Когда один из первых Гиеров закладывал здесь дворец, строители наткнулись на золотой рудник.
— Золотой рудник? Где? Здесь?!! — Винетта аж подскочила. — Надеюсь, вы не шутите? Почему мне до сих пор ничего не было известно?
— А откуда? Сядь, девочка. Конечно, ты сейчас в кругу близких и преданных друзей, но все же веди себя, как подобает королеве. Почему не было известно? Все просто: рабочих убили, как только была выложена первая кладка. Тайна передавалась от отца к сыну и так далее… вы можете спросить, отчего тогда королевство опустошено и ныне на грани разорения? Самая заурядная жадность… Знаете, есть такая порода людей: будут, дрожа, шарахаясь от каждой тени, сидеть на сундуке с добром до последнего, перехватывая по случаю заплесневелые черствые кусочки хлеба, но даже и мысли не допустят хоть чуть-чуть воспользоваться тем, что имеют.
— Помимо Гиеров, о руднике стало известно Единой Церкви, ведь так? — уточнил Куп. — И земля, как и сам монастырь, были отданы вам за молчание?
— Вот видишь, эльф, ничего и объяснять не надо. Сам все понимаешь. Откуда узнал о руднике герцог де Бонтон? Можно только строить догадки. Но факт остается фактом, именно он и отыскал Регарда-Яру и заключил с ним сделку. И, возможно, посвятил его во все тайны рода.
— Надо отдать должное, — взял слово учитель Айдо, — парень просто талант. Настоящий бор-От. Ему бы еще немного подучиться, набраться опыта и… его имя возглавило бы список мастеров нашей профессии.
— Он поправится? — Лицо Винетты было само спокойствие.
— Вполне вероятно… только это будет так не скоро. И совершенно здоров он уже никогда не будет, — с неподдельной горечью вздохнул старый бор-От. — Надеюсь, вы не выбросите его на улицу.
— Мастер… — королева укоризненно покачала головой, — все же… родная кровь… пусть живет.
— А соблазн, милая, признайся, был. Ведь так? — прищурилась мать Элизабет. — Ну, да ладно… Лучше пообещай старой женщине, что подкинешь пару монет на восстановление монастыря, ладно? — Улыбнувшись, Винетта кивнула. — Так, что у нас еще осталось непонятным?
— Как они хотели на трон усесться? — возник я.
— А что здесь непонятного? — хрипло рассмеялся Куп. — Яра своими проделками показал полную несостоятельность власти королевы. Прости меня, дорогая. Еще немного и…
— И вы бы отреклись от престола, назначив регентом де Бонтона. Ведь так? — разомкнул губы Измони. Винетта снова кивнула. — И тут на сцене появляется отпрыск покойного Гиера. Уверен, что дворяне и народ с радостью бы приняли его.
Все замолчали.
Потом снова заговорили, обсуждая план будущего сражения с мятежниками. Но я их уже не слушал. Меня больше занимало другое: как объясниться с Вакарой и не слишком ли мы с мамулей зашли далеко, послав друг друга куда подальше?…
Рысь я отыскал только к вечеру. Вволю нагулявшись по городу, прекрасная наемница в отведенной ей комнате собирала пожитки перед отправкой домой.
— Привет… — встал я в дверях и замолчал.
— Раз пришел, заходи, — мельком взглянув в мою сторону, вернулась Марга к своему занятию.
Молчание затянулось.
— Я это… попрощаться пришел. Ты ведь завтра уезжаешь?
— Считай, что попрощался, — не оборачиваясь, не то прорычала, не то послала меня Рысь.
— И это… еще… — Очень захотелось завыть, чего-нибудь сломать, сделать все что угодно, лишь бы дорогой мой человек оттаял хоть чуть-чуть, сказал несколько добрых, ласковых слов и…
И не стоило это все говорить вслух!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32