Геннадий с сомнением покачал головой.
— Не уверен. Большие армии нередко проигрывали маленьким. На самом деле существует мнение: несмотря на то что у большой армии есть несколько неоспоримых преимуществ…
Джуифрез кивнул так, будто ему пытались доказать, что огонь иногда бывает горячим.
— Конечно. Но мы не проиграем, потому что у нас есть секретное оружие. Мы бы победили, даже если бы не послали ни одного солдата. — Он усмехнулся и хлопнул Геннадия по плечу. — У нас есть вы.
Примерно через час после окончания дебатов старший член Фонда остановился у прилавка торговца рыбой на рынке в Шастеле и, поторговавшись, купил палтуса. Когда он забрал рыбу, сын торговца пересек площадь рынка, подошел к конюшням, отвязал коня и поскакал на нем к морю. Там он остановился и провел некоторое время со старым другом семьи, рыбаком, у которого его дядя и отец довольно давно уже начали закупать рыбу. Когда мальчик уехал, рыбак свистнул двум своим сыновьям, чинившим сеть неподалеку. Они отложили сеть и подошли к нему. Спустя несколько минут два старших мальчика взяли самую маленькую и быструю лодку и установили парус, хотя для прогулки было уже поздновато.
Они поплыли прямиком на Скону, и, едва начало темнеть, мальчики встретились с лодкой с устрицами, которая плыла домой. Два мальчика с Шастела поприветствовали лодочника и спросили, есть ли у него что-нибудь для них. Рыбак подплыл ближе. Они поговорили некоторое время, перекладывая устриц из его лодки в свою, потом попрощались и поплыли каждый своей дорогой: мальчики на Шастел, рыбак — на Скону. Как только его лодка пристала к берегу, он побежал с деньгами в Банк, где прошел мимо стражников (его хорошо знали и пропустили) и быстро направился к кабинету директора.
Выслушав доклад, Ньесса Лордан поблагодарила рыбака, заплатила ему и закрыла дверь. Затем вызвала клерка и направила с несколькими сообщениями. Он пошел в комнату посыльных, где пять или шесть мальчиков в возрасте от двенадцати до шестнадцати играли в бабки, дал им задания, и они поспешно выскочили из Банка и разбежались по городу. Один побежал вверх по холму, с завидной ловкостью обходя гуляющих прохожих, и прибыл, тяжело дыша, к двери Горгаса Лордана на улице Трех Львов. Он барабанил в дверь, пока не вышел босоногий слуга. Увидев, кто пришел, он сразу побежал в столовую, где семейство Горгаса как раз приступало к ужину.
— Удо? — сказал Горгас, поднимая глаза от тарелки. Разговор затих.
— Вас ждет посланник, — ответил слуга, и по его тону стало ясно, что дело серьезно.
Горгас встал, положил салфетку на стул и вышел из комнаты.
— Я в кабинете, — сказал он.
Слуга кивнул и поспешил к двери, где на ступеньках сидел мальчик.
— Спасибо. Я знаю дорогу.
Еще один посланник побежал вверх по холму, мимо чанов с дождевой водой, в паутину улиц и переулков, по вполне понятной причине называвшуюся Пьяным Кварталом. Он выбрал краткий путь, у любого другого человека, который не знал город так хорошо, ушло бы намного больше времени на то, чтобы добраться до дешевого, но аккуратного трактира под названием «Белая победа». Хозяин нашелся не сразу, зато немедленно позвал старшего сына, который показался в дверях кухни с подносом булок на противне.
— Оставь это, — приказал хозяин, — и найди девушку с Острова и старого чужеземного мерзавца. Для них сообщение из Банка.
Сын хозяина несколько секунд смотрел на посланника широко открытыми глазами, потом сунул поднос в руки отцу и помчался, как бегун, вышедший на финишную прямую. Он посмотрел в номерах для иностранцев, потом в общих номерах и, наконец, в приемной.
— Ах вот вы где!.. Вам надо идти. Сообщение от директора.
Ветриз и Алексий играли в шахматы, патриарх держал в руках белую королеву, собираясь сделать ход.
— Как ты думаешь, чего она хочет? — спросила Ветриз.
— Ты не того человека спрашиваешь. — Алексий поставил королеву туда, где она стояла. — Будем считать, что ничья, хорошо?
— Ни за что!.. Последи за тем, чтоб никто не прикасался к доске, — сказала девушка сыну хозяина. — Очень важная игра. На кону государственная безопасность. Понял?
Мальчик посмотрел на нее, как на сумасшедшую, впрочем, так он смотрел на всех иностранцев. Потом провел их вниз по ступенькам, через двор и на кухню, где гонец пил горячий куриный суп, который налила ему жена хозяина.
— Немедленно идите к директору, — проговорил он, отставляя кружку и вытирая рот. — Я покажу дорогу.
— Хорошо, — ответила Ветриз. — Мы там уже были.
— Все равно я вас провожу, — строго сказал парнишка. Ветриз покачала головой:
— Нет. Ты вызови красивую, чистую и удобную повозку и пару послушных лошадей. Покажи им свой значок… думаю, ты сам знаешь, что делать. А потом сопроводи нас к директору. Ясно?
— Но…
Ветриз очень строго посмотрела на него.
— Иначе тебе придется объяснять сегодня директору, почему патриарх Алексий скончался от сердечного приступа, пытаясь поспеть за пятнадцатилетним парнишкой. Я уверена, она все прекрасно поймет.
Через семнадцать минут мальчик вернулся с небольшой повозкой и удивленным кучером, который накинул одеяло поверх рубашки и чулок.
— А теперь нам можно ехать? — умоляюще спросил мальчик.
— Спасибо, — сказал Алексий, когда тележка покатилась вниз по улице. — Я действительно не выдержал бы марш-бросок по темным улицам.
Ветриз кивнула.
— Сильно болит голова?
— Ага.
— У меня тоже.
Они посмотрели друг на друга.
— Ну, что ты видел? — Алексий нахмурился.
— Сложно объяснить, — начал он. — Я сидел в большом здании, похожем на здание собрания каноников, где никого не было, кроме моего друга Геннадия. Я же рассказывал о нем, правда? А, ну конечно, ты его знаешь. В общем, он сидел прямо напротив меня, наблюдая за чем-то, чего я не видел. Я несколько раз постучал его по плечу, но он не обернулся. Это длилось всего несколько секунд, и я ничего не понял.
Ветриз пожала плечами.
— А у меня было чувство, как будто я задремала, ну, как все нормальные люди, только непонятно, откуда взялась головная боль.
— И что ты видела? Ветриз сморщила нос.
— Ужасно глупо… Немного личное, скажем так. Там был Бардас Лордан и кто-то, в ком была я, но кто не был мной. А жаль, — добавила она.
Алексий помрачнел.
— Ты использовала свой дар просто так. Ты обязана рассказать мне, что видела.
Ветриз пожала плечами.
— Это не стоило головной боли, — ответила она. — Боже, я надеюсь, мне не придется давать ей детальный отчет. Будет так стыдно.
— Думаю, вполне хватит краткого пересказа, — сказал Алексий. — Может, именно поэтому она вызвала нас посреди ночи — хочет узнать, насколько честны твои намерения по отношению к брату.
Ветриз фыркнула.
— В следующий раз, шутник, пойдешь пешком.
Еще один гонец побежал к Торговому причалу, на таможню, где заместитель начальника акцизного управления и охранник нагревали над огнем конфискованный мед и резали сыр. Когда заместитель начальника услышал сообщение, то схватил пальто и сапоги и выбежал на причал, ругаясь себе под нос, пока не дошел до «Надежды и намерений» — очень простой и функциональной таверны, где постояльцы спали там, где падали. В таверне он нашел нужного человека, некоего Патраса Исенего, беглеца из Перимадей, владельца «Черити», отвратительного корабля, постоянно набитого провизией, но никуда не плававшего; самое удивительное заключалось в том, что Патрас Исенего постоянно находился в «Надежде и намерениях», никогда ни за что не платил и всегда оставался трезвым. Увидев входящего заместителя, он сразу же вскочил на ноги. Мужчины о чем-то переговорили пару минут, потом заместитель покинул таверну, а Патрас пошел в центр города, обошел несколько постоялых дворов и таверн и через некоторое время собрал команду для «Черити». Час спустя корабль покинул Скону.
— Меня уже тошнит от этой лавки, — жаловалась Ветриз. — Клянусь Богом, на ней невозможно сидеть.
Алексий кивнул.
— Я тоже устал от наших уютных посиделок с директором, — ответил он. — Ничего не происходит, а потом меня мучает головная боль, и я не могу вспомнить, о чем мы говорили. Интересно, коровы так же себя чувствуют после того, как их подоят?
Ветриз покосилась на него.
— У нас обычно два разговора, один здесь и один — там, куда нас засылают. Проблема в том, что, когда мы там, врать или притворяться бесполезно. Но мы всегда говорим о разной ерунде. Между прочим, раз уж ты упомянул… я тоже не помню, о чем мы говорили. Коровы, которых доят? — Она поежилась. — Лично мне больше нравится сравнение с пауком и мухами.
Алексий вздохнул.
— Думаю, самое неприятное — унижение. По крайней мере для меня. В конце концов, я должен был знать о таких вещах.
Дверь открылась. («Не так плохо, — прошептала Ветриз, — на этот раз меньше часа»), и знакомый клерк с постным лицом провел их в кабинет. За столом директора сидел мужчина. Он казался стройнее и старше, но одновременно выше и сильнее, чем когда Ветриз видела его в последний раз. Странно.
— Привет, — сказал Горгас.
Ветриз кивнула в ответ и посмотрела на Ньессу. Та выглядела ужасно, вся бледная, даже волосы, казалось, поблекли и обвисли. Может, заболела?
— Нет, — сказала Ньесса, — просто волнуюсь. А теперь слушайте. Сегодня на собрании каноников Фонд проголосовал за то, чтобы послать на Скону шесть тысяч алебардщиков. Мы не сможем противостоять такой атаке. Молчи, Горгас, даже если и сможем, на это уйдут все наши силы. Понимаешь, о чем я?
Алексий кивнул.
— Кажется, ты хочешь вести войну в каком-то другом месте.
— Конечно. Единственным разумным действием в данных обстоятельствах было бы заставить их передумать. — Она замолчала и закрыла глаза. — К несчастью, мы недооценили их упорство.
Горгас сделал шаг вперед и сел на краешек стола.
— Она имеет в виду, что у нас будет больше шансов, если мы атакуем их.
— Я, кажется, попросила тебя помолчать, — сказала Ньесса. — Фактически то, что сказал мой брат, недалеко от правды. Пытаться избавиться от них с помощью Принципа — довольно сложно, особенно учитывая, что им известно о моих намерениях. Я просто не рассчитывала на это, — добавила она. — Возомнила, что только я умею колдовать, и ошиблась.
— Простите, — перебил Алексий, — вы хотите сказать, Фонд умеет колдовать?
Ньесса нетерпеливо покачала головой.
— Я не намерена обсуждать заумную терминологию. Когда я услышала новости с собрания каноников, то использовала… черт, опять эта проклятая терминология… ну, проводник или связку, в общем, то, что я построила между вами и вашим другом Геннадием, чтобы заставить их передумать. Однако у меня ничего не вышло! Помнишь, как он сидел перед тобой, а ты не смог привлечь его внимания или увидеть, на что он смотрел?
Алексий ничего не ответил.
— Я поражена, насколько хорошо у них получалось скрывать все от меня, — продолжала Ньесса. — Теперь они совсем закрылись. Я даже не могу попасть внутрь. Как, черт побери, мне работать в таких условиях? В довершение ко всему они еще и атакуют меня. — Она повернулась и гневно посмотрела на Ветриз. — Атакуют нас. Через Бардаса.
Ветриз вдруг похолодела.
— А, — вот и все, что она сказала.
Ньесса с недовольством покосилась на нее, и Ветриз вспомнила шутку Алексия о честных намерениях.
— Конечно, — продолжала Ньесса, — я сделала все возможное. Бардас вернется на свое место примерно через день. — Она кинула взгляд на Горгаса, тот отвернулся. — Сейчас вы вдруг стали для всех важны, что, должна признать, меня очень удивило. Очередная моя ошибка, о которой я, без сомнения, пожалею. По правде говоря, я держала вас здесь только для порядка. И теперь, — вздохнула она, — наша безопасность зависит от вас троих. Горгас организует оборону. Алексий, ну, для него тоже найдется работа. У меня неприятное предчувствие, что без вас мне не обойтись, особенно теперь, когда они забрали вашего бестолкового друга. А ты, — продолжала Ньесса, недовольно глядя на Ветриз. Девушка чуть не рассмеялась, но, к счастью, сдержалась. — Ты будешь присматривать за моим непутевым братцем, и я желаю тебе удачи. Она тебе пригодится; мы пытались контролировать его на протяжении последних двадцати лет, и видишь, что у нас вышло.
Глава пятнадцатая
— Спать не нужно, — говорил Горгас. — Если бы на вашем пороге появился сборщик налогов и потребовал треть вашего дохода, вы бы перерезали ему горло и устроили бунт. Но когда приходит сон и требует треть вашей жизни, вы сдаетесь без боя. Я не такой. — Он зевнул и прикрыл рот кулаком. — В детстве я дал себе обещание не поддаваться этому прощелыге. Я начал постепенно, год за годом, на полчаса сокращать время сна, и теперь мне достаточно четырех часов за ночь, и я могу обходиться без сна три или четыре дня подряд. В результате, когда я достигну вашего возраста, то проживу на восемь лет больше, чем вы. Можете достать счеты и подсчитать, если не верите. Только подумайте, восемь лет жизни. Торговцы на рынке делают то же самое с монетами, знаете, отщипывают кусочек от каждой серебряной монеты, которая проходит через их руки, и через некоторое время у них уже целый кувшин серебра, который они могут обменять на новую монету. Сержант улыбнулся.
— Верно. Вы, Лорданы, обманываете всех на свете, так почему бы не попробовать обмануть смерть? По крайней мере справедливо.
Горгас покачал головой:
— Не все Лорданы такие. Ньесса использует дешевые свечи. К тому времени, когда я собираюсь заняться полезной домашней работой, она только идет в постель, полусонная. Бардас чуть получше, но тоже не сова. — Он вздохнул и свесил руку за борт лодки, пробуя воду. — Говорю вам, если бы я изобрел лекарство, гарантирующее дополнительные восемь лет жизни, полная гарантия, если не сработает — деньги назад, я стал бы таким богатым, что смог бы купить Шастел вместо того, чтобы с ним воевать. Однако когда ты предлагаешь людям сократить сон на несколько часов, они смотрят на тебя так, будто ты хочешь убить их детей. Безумие.
— Вы бы поладили с моим младшим сыном, — печально произнес сержант. — Всего четыре года, и никогда не ложится спать раньше матери. Если его заставить, то он только дожидается, пока все заснут, а потом снова встает. Я на днях поймал его, когда малыш пытался зажечь лампу, а было уже за полночь, и чуть не спалил весь дом. Четыре года, — повторил он, качая головой. — Если верить вам, то к моему возрасту он будет уже вдвое старше меня.
Горгас рассмеялся.
— Присылайте его ко мне, когда парню исполнится двенадцать. Будет работать ночным клерком.
— Ловлю вас на слове.
Узкий причал фабричного острова был оживленнее, чем обычно. Узнав новости, Горгас первым делам приказал перевезти запасы оружия в город, и теперь каждый корабль загружался бочонками, мешками, кувшинами и коробками.
— Неплохое начало, — прокомментировал Горгас, когда лодка причалила к берегу. — Однако нам придется установить еще одну смену, может, две, значит, потребуется больше рабочей силы, не говоря уже о материалах. Потом еще перевозка, ну и конечно, хранение. Много пользы будет от этих бочек со стрелами, если мы не сможем отправить их по воде в город.
— Тогда постройте еще баржи, — сказал сержант. — Или можно использовать лодки для перевозки скота.
Горгас покачал головой:
— Маловероятно. Они будут слишком заняты перевозкой дерева и чугуна из Коллеона. Постройка барж тоже не годится. На постройку уйдет не меньше пары месяцев, а сейчас времени нет совсем. К тому же мне надо построить десять коммерческих рейдеров.
Сержант вопросительно изогнул бровь.
— Коммерческих рейдеров? Горгас кивнул.
— Только так мы сможем победить врага. Вы когда-нибудь задумывались о том, какая часть населения Шастела способна прокормиться собственными силами? Двадцать тысяч человек живут на скалах, и, если не придут корабли с зерном, их ждет голодная смерть.
— Хороший ход, — согласился сержант.
Горгас остановился, чтобы пропустить повозку с бычьими шкурами.
— И время они выбрали не лучшее. Объявлять войну, когда ячмень уже почти созрел. В это время года он очень быстро загорается, поверьте мне, я вырос на ферме. Еще не вечер, мой друг, еще не вечер. Кое-кому предстоит многое узнать о войне, то, чего они не прочитают в своих учебниках.
Первой остановкой в пути была лесопилка. Горгас настоял на постройке на Сконе лесопилки и даже уговорил сестру оплатить часть расходов. За основу он взял лесопилки Перимадеи, но его были больше и внушительнее. Сотни женщин, мужчин и детей работали в три смены.
— Я могу наблюдать за их работой весь день, — признался Горгас, пытаясь перекричать грохот. — Когда вспоминаю, как в детстве все делал своими руками, молотком и кольями, то начинаю ощущать, как многого достиг.
Бригадир начал рассыпаться в приветствиях, но Горгас сразу перешел к требованию установить дополнительные смены.
— У нас просто нет такой возможности, — повторял бригадир, — все десять пил постоянно заняты, мы только делаем перерыв на час ночью, чтобы заточить их, но это необходимо, иначе они выйдут из строя через неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50