А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Не пытайся сделать сразу три или четыре минуты – это принесет больше вреда, чем пользы.
Ученица не сводила с наставника глаз, точнее, она не сводила глаз с треугольника у основания шеи, маленькой впадины между ключиц. Казалось, будто она занималась этим всю жизнь. Неожиданно Лордану пришла в голову мысль, что если девушка сейчас слегка согнет колено и перенесет вес на правую ногу, то проткнет его прежде, чем он сможет пошевелиться.
Лордан почувствовал, что ладони стали липкими от нота, и попытался подавить острое желание сделать пару шагов назад.
– Три минуты, – объявил он.
И снова это ужасное ощущение, что тебя рассматривают, как интересный экспонат, что ты являешься подопытным в каком-то научном эксперименте. Сейчас что-то произойдет, Лордан чувствовал это каждым нервом.
Девушка сохраняла неподвижность, как статуя, словно некий бог заморозил ее в тот момент, когда она готовилась сделать выпад. Желание отойти перестало поддаваться контролю.
«Инстинкт, – успокаивал себя Бардас, – десять лет, проведенных в судах, приучили мгновенно уклоняться, если кто-то направляет на меня меч».
С каждой секундой происходящее угнетало его все больше. К потным рукам добавилась еще одна неприятность – начинала зверски болеть голова. Три двадцать пять, а клинок даже не колыхнулся.
«Что показывает, какой я прекрасный учитель».
Три пятьдесят пять. Лордан с ужасом ощутил, что у него начались галлюцинации. Он знал, что девушка не двигалась, но словно видел настоящее и будущее одновременно: острие клинка, застывшее в воздухе и плавно движущееся к его горлу.
«Если она сделает выпад, мне останется винить только себя».
Три минуты пятьдесят девять секунд…
Позади раздалось легкое покашливание. Лордан резко обернулся в тот самый момент, когда девушка согнула правое колено и опустила клинок вниз. В арке стоял мужчина и удивленно смотрел на них.
– Мастер Лордан?
Проклятие, это был Летас Моден, один из смотрителей, в его глазах читался упрек.
– Я заметил свет…
Бардас слегка поклонился.
– Я проводил с ученицей дополнительное занятие, – будничным голосом произнес Лордан. – Очень талантливая девушка. Позвольте представить, моя студентка…
«Проклятие, почему я никогда не помню имен?»
Девушка что-то буркнула под нос, но мастера Модена, это, похоже, не интересовало.
– Настоятельно прошу вас, мастер Лордан, предупреждать меня всегда, когда вы соберетесь давать своим студентам дополнительные уроки, – сказал он раздраженно. – Строго говоря, за это взимается дополнительная плата: за свечи, аренду площадей и прочее. Сейчас я прощаю вас, но если вы предполагаете практиковать ваши занятия регулярно…
Брови фехтовальщика трагически изломились. Головная боль достигла апогея, и он меньше всего на свете хотел, чтобы член совета смотрителей отчитывал его в присутствии ученицы.
«Какого лешего старый дурак шляется здесь в такое время суток? Ему что, не сидится дома?»
– Примите мои извинения, мастер Моден, уверяю вас, этого больше не повторится. Я непременно буду заранее предупреждать вас в будущем. Если вы соблаговолите уведомить моего помощника, сколько я должен за свечи…
Мастер Моден нетерпеливо махнул рукой.
– Вы еще долго? Кстати сказать, правила предписывают, чтобы в здании обязательно находился представитель смотрителей, когда используется снаряжение или площадки. Это, конечно, формальность, но мало ли что может произойти. – Он подозрительно оглядел девушку, словно заметил что-то странное, но не понял, что именно. – Возьмите хотя бы тот печальный инцидент на прошлой неделе. А ведь мы обязаны отчитываться перед властями за все, что происходит на территории Классов, особенно если здесь льется кровь.
Лордан ощутил холодок у основания шеи и невольно вздрогнул.
– Еще раз мои извинения, мастер Моден, – сухо произнес фехтовальщик. – На сегодня мы уже закончили, не беспокойтесь. Я сожалею о причиненных неудобствах.
Смотритель издал шмыгающий звук, по всей видимости, выражающий неодобрение.
– Я рад, мастер Лордан. Сударыня, – неохотно добавил он, – спокойной ночи.
Как только за ними захлопнулась дверь, Лордан почувствовал себя значительно лучше. Кровь в голове все еще стучала словно молот, но в целом боль начала стихать.
«Интересно, что все это значило? Во всяком случае, теория Эйтли не оправдалась».
Он вытащил ключ из замочной скважины, сунул его в карман и взвалил на плечи учебное снаряжение. Ночь была холодной, собирался дождь.
«Хвала небесам за маленькие милости», – тихонько добавил Бардас.
Малиновый и синий, синий и зеленый… Читай цвета побежалости, наблюдай, как жар пламени медленно растворяется в стали. Жди последнего перехода, когда зеленый становится почти черным, но успей раньше, чем игра цветов прекратится.
– Достаточно, – объявил Темрай, вытирая лоб рукавом рубахи. – Теперь охлади его, быстро!
Длинная плоская полоска стали с шипением погрузилась в воду и, окутавшись облаком пара, стала невидимой. Как только шипение прекратилось, ее вынули из воды и придирчиво осмотрели.
– Отлично, теперь согни ее пополам, – сказал он, с трудом скрывая удовлетворение.
Сделать это оказалось непросто, и все же сталь выгнулась, как боевой лук, но не сломалась.
– Отлично, – повторил молодой человек, – теперь мы знаем, как закаливать пилы.
Он оставил помощников натачивать зубья обломками песчаника и пошел вдоль берега по направлению к шатрам. Шести и восьмифутовыми пилами можно валить и распиливать лес на доски в два, а то и в три раза быстрее, чем топорами и стругами. Если богам будет угодно, они успеют покончить с заготовкой еще до морозов. Перевозить дерево по заснеженным тропам будет куда сложнее.
В долине царили шум и движение. Широкие холмы на высоком берегу, еще недавно покрытые густым лесом, были усеяны множеством пней и веток, издалека, где еще стеной стояли деревья, доносились крики дровосеков и перестук топоров. Оттуда к реке бревна доставляли упряжки быков и лошадей. Здесь лес вязали в плоты и под ругань сплавщиков отправляли вниз по реке.
«Мы скоро вырубим его целиком, – подумал Темрай. – Хорошо бы построить лесопилки, какие я видел в городе, но времени слишком мало».
Сложнее всего оказалось определить необходимое количество древесины. Первую неделю его люди занимались только тем, что подсчитывали деревья, делали зарубки, прикидывали, сколько досок и брусьев выйдет из одного ствола. Не менее трудная задача заключалась в том, чтобы произвести необходимое количество брусьев и досок для постройки неопределенного числа боевых машин. Через неделю Темрай оставил эту затею и распорядился валить все деревья подряд.
Еще одна проблема состояла в том, чтобы на продолжительное время разместить клан на одном месте. Уже сейчас приходилось посылать стада на выпас выше по реке, что означало потерю многих рабочих рук, так необходимых на заготовке леса. Кроме того, непосильным трудом стала добыча пропитания, поскольку перепуганные лесные обитатели разбежались по дальним участкам леса. Добавить к этому отряды, отправленные на заготовку железной руды, извести, охрану женщин и детей, собирающих тростник… Но вопреки всему людей хватало.
«Нас много, – осознал Темрай, – значительно больше, чем я предполагал».
– Я видел пилы в работе, – сказал возникший словно из-под земли Журрай в покрытой грязью одежде. – Они хороши. Распорядиться, чтобы кузнецы бросили делать гвозди и занялись пилами?
– Я уже позаботился об этом, – покачал головой Темрай. – Те, кто ковал гвозди, теперь делают наконечники для стрел, а те, в свою очередь, пилы. Мальчишек сейчас учат точить зубья, чтобы не сидели без дела. Как бы там ни было, – с усмешкой добавил вождь, – все под контролем.
Он остановился и окинул взглядом тысячи суетящихся фигурок по непривычно изрезанному ландшафту.
– Должно быть, мы все сошли с ума, – пробормотал юноша. – сотни лет горожане изобретали и сохраняли свои знания.
– С их стороны было очень любезно позаботиться о нас, – пожал плечами Журрай. – Урок пойдет им на пользу.
Варвар задумчиво разглядывал своего вождя. Вероятно, что-то в облике юноши ему показалось странным, поскольку он добавил:
– Только боги знают, что принесет нам эта затея. Ходят разговоры, что это добром не кончится.
– Готов поспорить, – вздохнул Темрай. – Мы обижаем речных богов, обижаем лесных богов, огненных тоже…
– Всех, одним словом, – радостно закончил Журрай, – да не в этом дело. В стане говорят, что если люди города злы и их нужно поставить на место, зачем мы стараемся походить на них?
– Если б я знал ответ, – грустно улыбнулся Темрай и сжал лицо в ладонях. Но у нас нет иного выхода. Если кто-то знает, как сокрушить стены Перимадеи одной лишь кавалерией, пусть приходит ко мне и расскажет, как это сделать. Буду только рад. Мне нужно идти, – добавил он резко, нужно посмотреть, как продвигаются дела со стрелами.
Стрелы изготавливались за гребнем холма, на котором уже не осталось леса. Взобравшись на вершину, Темрай увидел заросли, которые при ближайшем рассмотрении оказались деталями для сотни станков по изготовлению стрел, которые, надеялся вождь, будут готовы через день-два. По городским меркам они были примитивны: веревка соединяла деревянную петлю, веретено, закрепленное на козлах, и навесную педаль. Мастер нажимал ногой на педаль, веревка натягивалась и вращала веретено. Петля, в свою очередь, тянула веревку в другую сторону и поворачивала веретено в противоположном направлении. Веретено заканчивалось двумя вилками по длине будущего черенка стрелы. Вращаясь, оно поворачивало заготовку, и из-под лезвия мастера выходил гладкий, безукоризненно прямой черенок.
«Только вот мы используем сырое дерево, поэтому стрелы получатся неровные и, если не сломаются о тетиву, летать будут криво. Скорее всего мы попусту тратим силы. Если бы у нас было время убедиться, что мы все делаем правильно. Только боюсь, мы умрем раньше. Единственное, что мне остается, попытаться сделать как можно меньше ошибок».
– По правде сказать, я не знаю, сколько стрел нам понадобится, – угрюмо говорил Темрай, проходя между рядов практически готовых станков. – Считай сам. Лучник способен выпускать двенадцать стрел в минуту. Каждая из этих машин изготовит, допустим, двадцать штук в день при условии, что мастера будут работать до изнеможения. Мы никогда не сможем заготовить достаточное количество, даже если леса хватит! Кроме того, это дерево не подойдет – не та порода. И оно сырое, – добавил он. – И еще, откуда мы возьмем столько перьев?
– Я как раз хотел об этом поговорить, – перебил Журрай. – Мои люди сообщили, что за следующей грядой холмов лежит озеро, сплошь покрытое утками.
– Утками, – повторил Темрай, – что ж, неплохо.
– Даже если не принимать в расчет перья, – продолжал Журрай, – боюсь, мы загнали в холмы последнего оленя, поэтому если ты не хочешь начать резать молочный скот…
– Не хочу. Сколько человек тебе нужно, чтобы организовать охоту? Я, конечно, никогда не слышал о том, чтобы стрелы оснащали утиными перьями, но выбирать нам не из чего.
«Да уж, про себя усмехнулся Темрай, – сырое дерево и утиные перья. И после этого мы претендуем на звание народа лучников. Кажется, мы способны только на то, чтобы придать врагам уверенности в собственной безопасности».
Шум и суета в долине прекратились, во всяком случае, пошли на убыль, поскольку наступило время обеда, и люди, разобрав еду, группками садились есть. Темрай успел лишь проглотить треугольник сыра, прежде чем они накинулись на него – недоумевающие, сердитые, негодующие, обиженные: «Чем мы занимаемся? Что все это значит? Чего мы всем этим добьемся? Как мы можем создать эти механизмы без подходящих орудий? Ты и вправду думаешь, что мы справимся?»
Вождь старался ободрить и поддержать измученных людей, улыбался, над чем-то обещал подумать, что-то показать, и когда они наконец оставили его в покое, пришло время вновь приступать к работе. Он бросил остатки сыра пробегающему рядом псу и со вздохом поплелся дальше, проверить, что случилось с плотами и почему они постоянно разваливаются.
«Боги, наверно, всегда так себя чувствуют, – утешал себя Темрай, – подумать только, а я всегда им завидовал».
Солнце начало клониться к горизонту, когда он убедил сплавщиков, что веревки быстро изнашиваются, потому что они слишком сильно стягивают бревна. Неожиданно на другой стороне реки у самого горизонта вождь заметил группу всадников, наблюдающих за происходящим в долине. На мгновение Темрай ощутил себя, как семь лет назад, и хотел броситься к шатрам с криком: «Спасайтесь, это кавалерия!» Но секундой позже пересчитал их, задумался и кликнул Месбая и Пепотая – своих двоюродных братьев, собираю охотников идти на уток.
– Побыстрее, – скомандовал вождь, – возьмите двадцать человек и отправляйтесь на ту возвышенность. – Темрай указал туда, где находились всадники. Ничего не предпринимайте, постарайтесь, чтобы вас не заметили, пока не достигнете вершины холма, затем покажитесь. Если они начнут убегать, начинайте преследование, но в контакт не вступайте. Все ясно?
Пепотай, низкорослый квадратный юноша с жидкой бородой, кивнул.
– Можем взять их, если хочешь, – предложил он, – или пристрелить.
– Не надо, – категорически отрезал Темрай. Пока они считают, что мы их любим и не причиним вреда. Пусть пребывают в своем неведении. У нас еще будет время доказать им обратное.
Когда братья исчезли, Темрай снова посмотрел на противоположный берег. Там маячили десять всадников, отряд из города, присланный, чтобы шпионить за ним здесь, среди лесов и пней. Будь Максен жив, им бы и в голову не пришло наблюдать с почтительного расстояния. Сейчас бы долину уже затопили тяжеловооруженные всадники, сметая все на своем пути.
«Об этом я не подумал, – пронеслась мысль. – Нужно поставить дозоры на всех подступах и вдоль реки. Максен бы уже перекрыл все пути к отступлению и перерезал людей ниже по течению».
Неприятная мысль. Вдалеке на холме несколько вооруженных людей – способны ли они совершить нападение? Может быть, не стоит демонстрировать им силу, пусть видят мирных дровосеков, занятых заготовкой леса?
«О боги всемилостивые, пусть это скорее закончится, и мы наконец вернемся к своим делам!»
Темрай повернулся спиной к навязчивому присутствию города и пошел прочь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Человек постучал в дверь, вошел, поставил канделябр и удалился. Алексий, пребывавший в блаженной дреме, зевнул и сел на кровати. По-видимому, человек ему не привиделся. Патриарх зажег от канделябра свечу, нашел в книге страницу, на которой остановился, и попытался сосредоточиться.
Когда мы рассматриваем сущностную универсальность Закона как целое, а не сумму составляющих ее многочисленных проявлений (которые, по определению, не могут считаться подлинными проявлениями большей сущности, поскольку материальны и во многом спонтанны), мы опытным путем приходим к знанию, которое не подлежит разделению на общее и частное…
Вторая попытка постичь смысл написанного оказалась не более результативна, чем первая, – все равно что ловить сбежавшего гуся в зарослях ежевики. Патриарх продолжал держать книгу перед собой, но его мысли блуждали далеко отсюда. Некоторое время спустя старец вновь погрузился в сон.
Он стоял на городской стене, на верхней площадке одной из башен у Гуртова моста, и смотрел туда, где река распадалась на два рукава. У горизонта клубились тучи, резкий ветер гнал их из степей к морю, как овчарка гонит глупых овец. Только тучи у горизонта были клубами пыли.
Рядом с Патриархом почему-то стояли адвокат Бардас Лордан, Ветриз с братом и человек, которого Алексий не знал, – еще один островитянин, судя по его ужасной манере одеваться, хотя, несомненно, обитавший в городе. Они смотрели на клубы пыли, словно зрители на скачках или судебном процессе. Через некоторое время Ветриз ткнула брата локтем в бок
– Ставлю на них два золотых квотера.
– Никаких шансов, – поморщился юноша.
– Десять к одному
– Я не играю с детьми.
– Но в прошлый раз, – попыталась возразить Ветриз. Венарт покачал головой и усмехнулся.
– Ну хорошо, – ангельски произнесла девушка, – все равно стоило попытаться.
Неожиданно Алексий заметил, что теперь столбы пыли поднимаются со стороны моря…
– Геннадий, это ты?
– Да, в твоем сне. Я бы хотел прийти сюда в собственном сне, но этим вечером приходится бодрствовать – торжественный прием в честь Архимандрита Турны. Я постараюсь быть незаметным.
Пыль над морем постепенно трансформировалась в паруса, тысячи черно-серых парусов, раздуваемых резким ветром, который бил прямо в лицо Патриарху и стремительно гнал корабли к городу.
– Три золотых пятиквотера, двадцать пять к одному, – предложил Ветриз, но желающих не нашлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55