А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Это был огромный риск, Бьяджио: отправить парнишку в горы одного. Трийцы — настоящие звери. А если с ним что-нибудь случится?
— Вы этого юношу не знаете, — ответил Бьяджио. — Он удивительный человек. С ним все будет в порядке, я в этом уверен.
— И что потом? — спросила Джелена. — Вы рассчитываете, что Ричиус вам поможет?
Бьяджио пытливо посмотрел на королеву. Он обратил внимание, что она называет Вэнтрана по имени, и ему стало любопытно, насколько глубокими были их отношения. Бьяджио умел угадывать чувства окружающих. И то, что он сейчас ощущал в Джелене, было похоже на надежду.
— Он мне поможет, — уверенно заявил Бьяджио, — потому что хочет получить Арамур обратно и потому что это даст ему шанс сокрушить своих врагов из Талистана. Он не устоит. Не забывайте: он отсутствовал больше двух лет. За это время человеку легко ожесточиться.
Джелена опустила глаза.
— Да, — прошептала она, — я тоже так думаю.
Касрин заметил, что она опечалилась, и осторожно спросил:
— В чем дело?
— Ричиус Вэнтран помог нам захватить Кроут, — сказала королева. — Мы использовали его — а потом предали. К тому времени, как он с нами расстался, он стал другим человеком. Иногда я думаю о нем и о том, что мы с ним сделали.
Бьяджио отмахнулся от ее печали небрежным взмахом изящной руки.
— Давняя история. Не тревожьтесь о Шакале, миледи. Если я его знаю (а мне кажется, что это так), то он поглощен только одним — Арамуром.
— Итак, мы убиваем Никабара, а вы вовлекаете трийцев и горцев в войну с Талистаном, — с ухмылкой подытожил Касрин. — Неплохой план.
— Да, я тоже так считаю, — согласился император. — Но остается еще одна вещь...
Лицо у Касрина окаменело.
— В моем письме к Ричиусу Вэнтрану есть дата, — объяснил Бьяджио. — Первый день лета. Именно в этот день он должен атаковать Арамур. В этот день я введу горцев в войну с Талистаном. Мы начнем войну с Тэссисом Гэйлом на два фронта. Но это надо идеально скоординировать.
— И что?
— Мне нужно их отвлечь, — объяснил Бьяджио. — Это будет вашим заданием, капитан. В первый день лета вы должны подойти к берегу Талистана. «Владыка ужаса» должен открыть огонь. Это будет для меня сигналом начать нападение, а заодно отвлечет силы Гэйла.
— Постойте! — зарычал Касрин. — На это я не соглашался! — Он вскочил, гневно глядя на Бьяджио. — Я выхожу на охоту за «Бесстрашным», но это все, что я намерен делать!
Бьяджио с трудом заставил себя сохранить спокойствие.
— Когда мы отплывали из Нара, я сказал вам, что буду ждать от вас большего, Касрин. Не делайте вид, будто я никогда этого не говорил!
— Да, вы говорили! — отрывисто согласился Касрин. — Я решил, что вам нужна, будет защита, может быть, вы захотите, чтобы я доставил вас в безопасный порт, если дела пойдут плохо. Вы никогда ничего не говорили о нападении на Талистан!
— А если бы я сказал, вы бы сейчас здесь были? Касрин недоверчиво покачал головой.
— Боже, вы действительно сумасшедший! Как, по-вашему, я должен это сделать? Сначала я должен уничтожить самый мощный корабль в мире, а потом еще в одиночку напасть на Талистан? С одним-то кораблем?
— У Талистана нет военного флота, — напомнил ему Бьяджио. — «Владыка ужаса» сопротивления не встретит. Вам достаточно будет только открыть огонь из ваших мощных огнеметов. Выберите себе любую цель, все, что хоть немного похоже на форт или укрепление. Этого будет достаточно, чтобы отвлечь Гэйла. Когда он увидит, что находится под огнем с моря, ему придется отправить на берег какие-то силы, оттянув их с поля боя и облегчая мне задачу. Но вы должны приплыть туда вовремя. Вы должны открыть огонь на рассвете в первый день лета.
— Правильно! — огрызнулся Касрин. — Это если я смогу уничтожить «Безжалостного».
Бьяджио вопросительно взглянул на Джелену.
— Вы ведь составили планы, правда?
— Да, — подтвердила королева. — Мы с капитаном обсуждали наш план с моими командирами. Я дала ему карту одного из наших проливов, на юго-востоке главного острова. Его ширины едва хватит на «Бесстрашного». Как только он туда зайдет, он окажется в ловушке.
— Вы обо всем позаботитесь? — спросил Бьяджио.
— Утром я отплываю на «Роке» на Лисс. Как только я туда попаду, я начну готовить оборону. Пролив проходит между высоких скал. Мы выставим вдоль них пушки. — Лицо королевы жадно горело. — Мы разнесем «Бесстрашного» на куски.
Бьяджио был доволен.
— Вот видите, Касрин? Вы с королевой Джеленой займетесь «Бесстрашным». А потом вы сможете поплыть к Талистану, как я и планировал.
— Надо думать, — проворчал капитан. — Если Никабар захочет за мной плыть. И если я смогу его отыскать.
— Казархун, — напомнил ему Бьяджио. — Вот где вы найдете Никабара.
Капитан Касрин мрачно кивнул. Он продолжал стоять, нависая над своими собеседниками. Бьяджио видел, что он раздосадован — может быть, даже до такой степени, что готов ослушаться.
— Вы сердитесь, — сказал император. — Хотя вам не на что сердиться. Это не больше того, о чем я вас предупреждал, Касрин.
Касрин возмущенно отвел глаза.
— Вам следует подумать над моими словами, — продолжал Бьяджио. — По правде, говоря, выбора у вас нет. Если я потерплю провал, вам все равно некуда будет деваться. Вы и ваша команда останетесь теми же изгоями, какими были до этого. Но если я одержу победу, вы сможете вернуться в Нар свободным человеком. — Бьяджио улыбнулся. — А я всегда побеждаю.
— Не всегда, — сказала Джелена. Она подняла горсть песка. Он медленно тек сквозь ее пальцы, и его струйка чуть загибалась под ветром. — И давайте четко скажем одно, Бьяджио. Кроут к нашей новой сделке не относится. Если вы рассчитывали получить его обратно, можете об этом забыть.
— Я не рассчитывал получить его обратно, — ответил Бьяджио. — Кроут находится слишком близко от империи, чтобы вы его отдали. Я это понимаю. Кроут ваш, и я не буду с вами за него воевать.
— Мудрое решение, — проговорила Джелена. — И как мы будем действовать дальше? Что будет между Наром и Лиссом, когда все это закончится?
— Когда все это закончится, никаких «мы» больше не будет. С уничтожением «Бесстрашного» наш союз перестает существовать. Как я обещал, между нами будет мир. Вы перестанете нападать на Нар, а мы навсегда оставим Лисс в покое. Договорились?
— Хорошо, — сказала Джелена. Она встала на ноги, стряхнула песок с платья и осторожно улыбнулась обоим нарцам. — Мы все отплывем завтра утром. И если вам обоим до этого момента что-нибудь понадобится, просите не задумываясь. Я не хочу новых сюрпризов и не хочу никаких недоразумений.
Королева повернулась и пошла в сторону дворца, оставив нарцев на берегу. Касрин проводил ее взглядом. Он по-прежнему был недоволен, и Бьяджио ощущал смятение его чувств, которые омрачали яркий день. Император медленно встал, не побеспокоившись стряхнуть песок с одежды. Это был песок его родины. Если бы Бьяджио мог, он увез бы с собой весь песок этого берега. Он стал смотреть на море, дожидаясь, чтобы Касрин заговорил. Три корабля дожидались их на воде, чтобы отправиться в разные стороны. Бьяджио ощущал странную печаль. Принц Восточного Высокогорья Редберн не скрывал своего презрения к новому императору, и Бьяджио не знал, чего от него ожидать. Он вдруг понял, что больше всего его терзает страх.
— Джелена не предаст вас, Касрин, — проговорил он наконец. — Следуйте карте, которую она вам дала. Вместе вы сможете уничтожить Никабара.
— Вы меня использовали, — бросил Касрин.
— Да, — согласился Бьяджио. — Но я сделал это потому, что так было нужно. А вы позволили себя использовать. Вы знали, что я еще чего-то от вас потребую, но были слишком ослеплены своей ненавистью к Никабару, чтобы предвидеть последствия. Так что не вините меня за то, что я вами управлял, потому что вы сами вляпались в это дело по уши.
— Бьяджио...
— По уши, Касрин. И даже не думайте отступиться сейчас, потому что я вам не позволю. Если вы меня подведете, я вас найду. Где бы вы ни спрятались, я разыщу вас. Вы — основа моего плана. Я не могу вас отпустить.
— Господи, вы полный псих! Ведь это же просто ваша личная месть, так? Единственное, о чем вы думаете, — раздавите Тэссиса Гэйла.
Бьяджио грустно вздохнул.
— Если вы действительно так думаете, то вы глупец. Талистан — это серьезнейшая угроза Нару. Большей я еще никогда не видел. Гэйл намерен меня свергнуть, и ему все равно, сколько народов он втянет в свою войну. Но у меня есть шанс помешать этому, и я этому помешаю любой ценой. А если вы попробуете встать на моем пути... — Бьяджио резко замолчал и вскинул руки. — Ладно, забудьте. Вам все равно не понять.
Он зашагал обратно к дворцу, злясь на себя и свои глупые речи. Но Касрин поймал его за руку и заставил обернуться.
— А ну постойте! Не вам одному хочется мира, знаете ли. Или вы забыли, с кем говорите? Бьяджио покраснел.
— Не забыл.
— Я согласился вам помогать не просто для того, чтобы убить Никабара. Я согласился потому, что мне показалось, будто я вам нужен. Я не дурак, Бьяджио. Я знал, что вы говорите мне не все, что вы что-то скрываете. Так что перестаньте от меня таиться. Если я должен сделать то, чего вы хотите, я имею право знать все. Я этого требую.
Бьяджио очень осторожно взял пальцы Касрина и убрал их со своей руки.
— Я прошу прощения за мою скрытность, — проговорил он. — Вы имеете полное право на меня сердиться. Но с этим покончено: я рассказал вам все.
Касрин посмотрел на него с подозрением:
— Неужели? Вы действительно все мне сказали?
— Вы ведь сказали Джелене, что верите мне, правда? Касрин смутился.
— Не отрицайте: я знаю, что сказали. И я знаю, что вам это нелегко дается. И, если уж на то пошло, всем это нелегко. Доверие мне требует огромного усилия воли. Мое прошлое, оно...
Бьяджио нахмурился и пожал плечами, не находя подходящего слова.
— Говорит само за себя? — подсказал Касрин. Бьяджио рассмеялся.
— Да, если хотите. Но я никогда вам не лгал, Касрин. Я сказал вам, что потребую от вас еще чего-то, и обещал отдать вам Никабара. Все это не было ложью. Если я кое-что опустил, то только потому, что счел это необходимым. Но теперь мне необходимо знать, со мной ли вы. Когда я поплыву к Восточному Высокогорью, я хочу иметь твердую уверенность, что вы будете рядом, когда мне понадобитесь.
— В первый день лета, — тихо проговорил Касрин.
— Вот именно. Так вы со мной?
Ответом Касрина был грустный кивок. Он посмотрел в сторону моря, на «Владыку ужаса». Корабль был готов к бою, был готов нанести смертельный удар Никабару. Это будет нелегко, но игра стоила свеч. И Бьяджио, которому вовсе не хотелось отдавать приказ о казни Никабара, не сомневался, что Касрин и Джелена справятся с этим делом. Еще одна кровь, еще одна прискорбная жертва на пути к миру. Бьяджио шагнул к Касрину и остановился рядом с ним.
— Знаете, — негромко сказал он, — в Железных горах есть отряд борцов за свободу, арамурцев, которые называют себя Праведниками Меча. Их немного, но они уже год сражаются против Талистана и добились очень многого.
Касрин кивнул.
— Я о них слышал.
— И мне кажется, что мы похожи на них, — задумчиво сказал Бьяджио. — Мы составили странный союз, готовясь сражаться с Талистаном.
Эта мысль его позабавила, и он начал смеяться. И сам поразился, насколько изменился за последнее время.
— Мне страшно, — еле слышно признался Касрин. Бьяджио вздохнул.
— Мне тоже. Касрин отвел глаза.
— Никабар был для меня героем.
— И для меня, — откликнулся Бьяджио. Уголком глаза он поймал изумленный взгляд Касрина. — Он был моим лучшим другом, — пояснил он. — Когда-то он был мне как брат.
— А теперь вы отправляете меня, его убить.
Эти слова ударили императора, словно тяжелый обух.
— Да.
— И вам страшно? Почему?
Бьяджио всерьез обдумал этот вопрос. В последнее время очень многое внушало ему страх. Без поддержки снадобья все мелкие трудности человеческой жизни казались монументальными. Он боялся собственной смертности, боялся, что ничего после себя не оставит, боялся безвестно исчезнуть в общей массе. Когда-то — словно в другой жизни — он плавал по океану как герой, а теперь мысль о долгом плавании заставляла его бледнеть. Но больше всего его страшила неизвестность, тысячи мелочей, которые могут ждать его в Восточном Высокогорье. На этот раз он будет один.
— Я боюсь неудачи, — сообщил он. — Боюсь, что моего нового союза окажется недостаточно.
Касрин посмотрел на него пристально. Капитан разделял его страхи — но ни один, ни другой не сказали больше ни слова.

Часть вторая
ПРАВЕДНИКИ И ГРЕШНИКИ
16
Ричиус Вэнтран, которого иногда называли Нарским Шакалом, стоял на площадке восточной сторожевой башни Фалиндара и смотрел на орды, которые кружили рядом с его домом в горах. У него на шее сидела Шани, его двухлетняя дочка, спустив ножки на грудь отца, а ручками ухватившись за его волосы. Рядом с ними стояли несколько трийских воинов в синем, столь же заинтересованных собиравшимися внизу отрядами. Они встревожено переговаривались, а их вождь, Люсилер Фалиндарский, стоял, вцепившись в каменный зубец с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Над Таттераком вставало солнце, открывая всю серьезность положения. Люсилер присвистнул, пересчитывая воинов, которые готовы были штурмовать дорогу, ведущую к цитадели. В горный дворец вела всего одна дорога — широкий проезд, пробитый в скальном грунте к самым воротам Фалиндара. По бокам ворот стояли две серебристые сторожевые башни. Как и восточная башня, на которой стояли Ричиус с Люсилером, ее западная сестра была заполнена бойцами — трийскими воинами в синей форме Таттерака. В каждой башне было сорок воинов: это была первая линия обороны против собравшихся внизу орд. Обе башни щетинились стрелами и копьями, а вдоль стен ходили воины подкрепления: лучники с полными стрел кочанами и с жиктарами — странными трийскими двойными клинками — за спиной. На белокожих лицах лучников ясно читалась тревога, их белые волосы развевались на утреннем ветерке. И Ричиус Вэнтран, заметный среди них, словно муха в янтаре, тоже выложил на стену свой двуручный меч, дожидаясь неизбежного штурма.
Дьяна, жена Ричиуса, стояла на стене рядом с ним. Она решительно скрестила на груди руки, а за поясом у нее был длинный стилет. Шел уже тридцать пятый день осады, и Дьяна успела привыкнуть к упорным атакам. Она больше не боялась за свою жизнь, но продолжала волноваться за тех, кто постоянно дежурил на башне — и в первую очередь за мужа. А еще она боялась за Шани и опасалась, что затянувшаяся осада вызовет нехватку молока. Пока Фалиндар удивительно стойко выдерживал осаду. Трийцы готовились к ней заранее, и их предусмотрительность оправдалась. Однако, несмотря на долгое пребывание под открытым небом, несмотря опасность эпидемий, решимость осаждающих пока не поколебалась. Ричиус знал, что эти люди будут штурмовать цитадель, пока не погибнут до последнего — или пока не падет Фалиндар. А до любой из этих развязок пока было еще очень далеко.
— Посмотри вон туда, Шани, — прошептал Ричиус.
Он указал на широкую дорогу, ведущую к основанию горы, на которой был построен Фалиндар. Там собралось не меньше двенадцати сотен воинов, которые сейчас ждали верхом или пешими, кружа вокруг шатров и осадных орудий. Ричиус никогда прежде не показывал Шани воинов Пракстин-Тара, но двухлетняя девочка все равно чувствовала, что происходит что-то нехорошее. Даже в подвалах, где она пряталась с остальными детьми Фалиндара, слышны были идущие уже много недель бои. А сегодня, перед началом очередного штурма Пракстин-Тара, пока Шани не убрали в погреб, словно банку варенья, Ричиус хотел показать ей, какая здесь идет война. И Шани, которая во многом походила на мать, не испугали татуированные воины, окружившие ее дом. Скорее они ее возмутили. Она уже умела играть в мяч и говорить простыми фразами и без труда выражала свое недовольство погребами. Ричиус ею гордился.
— Пракстин-Тар, — сказал он. — Там, внизу.
— Ричиус, пожалуйста! — Дьяна протянула руки, чтобы забрать у него Шани. — Мне надо унести ее в подвалы.
— Сейчас, — ответил Ричиус.
Находившиеся далеко внизу воины походили на насекомых, которые собираются карабкаться на муравейник. Они не пытались захватить Фалиндар врасплох, как было с Кесом, когда они за неделю разгромили силы ничего не подозревавшего Ишьи. Фалиндар был слишком высок и слишком хорошо подготовлен для подобного налета. Пришельцы просто сели на коней, подтащили осадные орудия и начали бросаться на упрямые камни цитадели, погибая во славу Пракстин-Тара.
— Вот против чего мы сражаемся, — сказал Ричиус дочери. — Вот что за шум ты слышишь. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Шани.
Она говорила по-нарски, на родном языке отца. Он был твердо намерен добиться, чтобы дочь его выучила.
— Не бойся! — ободрил ее Ричиус. — Им нас не одолеть, Шани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79