Потом рука потянулась к тканевой нише в стоявшем спереди кресле и извлекла Аэрофлотовский журнал, бесплатно распространяемый среди клиентов компании. Вот черт — номер был уже читанный ранее, в каком-то из предыдущих полетов. В журнале, как правило, попадались одна — две статьи, способные занять читателя на некоторое время.
Неприятная пауза, во время которой полностью готовый к взлету самолет, с пассажирами на борту и закрытыми пассажирскими люками, просто стоял на аэродроме с выключенными двигателями, в ожидании неизвестно чего, наконец-то закончилась. Послышался нарастающий свист турбин, дошедший до определенной тональности, после чего самолет тронулся и покатился к взлетно-посадочной полосе, занимать позицию для взлета. Плавно остановившись, ТУ-154 2Б замер, ожидая, когда экипаж получит разрешение на старт. Турбины самолета вдруг замолчали, и, практически без паузы, опять взревели, на тон выше. Статичная картинка в иллюминаторах поплыла, калейдоскоп мелькавших за бортом видов все убыстрялся и убыстрялся. Наконец, в какой-то миг самолет оторвался от земли и стал резко набирать высоту. Быстро уменьшавшиеся в размерах стоявшие на поле самолеты и здания аэропорта не скоро исчезли из видимости — облачность над Москвой отсутствовала, и яркое солнце щедро, для зимнего времени года, освещало самолет — жмурившиеся пассажиры, сидевшие на местах с правой стороны салона, где солнечные лучи попадали прямо в иллюминаторы, позакрывали пластиковые шторки на стеклах. Тут самолет накренился, разворачиваясь и ложась на курс, солнце оказалось сзади по направлению движения, а в салоне наступил полумрак, приятный после яркой засветки.
По салону прошло оживление — пассажиры начали отстегивать ремни безопасности, вертеться на месте, устраиваясь поудобнее, обмениваться незначительными репликами с соседями, в общем, стали обживаться там, где им предстояло провести почти половину суток. Отдельные представители, полностью подчиняясь создавшейся с еще домостроевских времен традиции, отмеченной упоминаниями многих классиков, полезли в свои сумки, доставая оттуда бутерброды, жарено-варено-печеную курицу и даже вареные, отчаянно холодные и синие яйца. Послышалось так же негромкое звяканье, а как же, ведь перелет — это стресс, и какие-то двести-триста грамм коньяка либо водки помогут от стресса избавиться.
«Лучше уж стресс, чем чудовищная головная боль и экстремальный сушняк, приобретаемые после употребления алкоголя в больших дозах», — подумал Игорь.
И он был абсолютно прав — микроклимат в салоне, с пониженным давлением и нулевой влажностью, вследствие объективных особенностей конструкции любого пассажирского самолета, представлял собой наихудшее сочетание факторов, влиявших на самочувствие хорошенько набравшегося крепкими напитками человека. Но это все рассуждения в пользу бедных. Тяга к культурному досугу, беседе с приятным и интересным после пары стаканов попутчиком, легко одолеет мысли о возможном пробуждении в отделении транспортной милиции аэропорта прибытия. А в худшем случае еще менее приятные мысли о перспективе оказаться в нижнем белье без документов в спальном районе далекого города.
Сразу с нескольких мест стали вызывать стюардессу, спрашивая подошедшую красавицу о «попить и стаканов пластиковых два или три, а пиво у вас есть?». Пообещав все принести, стюардесса удалилась, и через минут десять по салону прошла волна раздачи всякого рода соков, лимонадов, и пластиковых коробок с обедами. Без энтузиазма прожевав поданный салат и мясную нарезку и дождавшись глотка кофе, Игорь приступил к дальнейшему чтению журналов, со страниц которых ухмылялись корявые уголовные лица, светили таинственными лучами летающие блюдца и гипнотизировали читающего различного вида лысые либо волосатые гуру (гуру с нормальной длиной волос в природе не существуют — это факт). Прошло примерно около часа. Что-то оторвало Сергеева от чтения. Он поднял голову и прислушался к своим ощущениям. Причина была неясна. Внимательно оглядевшись, Игорь заметил, что тележки, на которые стюардессы собирали коробки из-под розданных обедов, брошены в проходе салона, а самих стюардесс нет. «Странно, куда они делись — прихватило, что ли, всех одновременно?» — мысль еще вполне лениво сформировалась в мозгу, не вызывая никакой физиологической реакции. Прошло секунд тридцать. Никто из персонала не появился в проходе. Игорь встревожился — такого не происходило ни разу за все его многочисленные поездки на воздушном транспорте. В области сердца заныло, под ребрами засосало, и организм сотряс толчок изнутри — поднялось давление, выделился холодный пот. Вся сонливость и сидячее оцепенение мгновенно улетучились. Варианты объяснения происходящего стали появляться один за другим.
«Одновременный приступ поноса исключен — стюардессы второго салона отправились бы в туалет сюда же, но этого я не видел. Значит, тетки в первом салоне. Вряд ли там устраивают праздник Нептуна, экватор мы не пересекаем, так что дело не в празднике, к тому же в любом случае, они бы убрали свои телеги, прежде чем собраться где-то. Происходит нечто из ряда вон выходящее. Зачем они ушли в первый салон?»
Откуда-то из расположенных впереди кресел раздался полупьяный возмущенный бас.
— Сколько можно ждать, позвонил уже черт знает когда! — после чего кричавший, мужчина в зеленом свитере, нетвердо державшийся на ногах, спотыкаясь о расставленные тележки, стал пробираться в сторону прохода в первый салон. Он скрылся за занавеской, прикрывающей проход, и Игорь слегка успокоился.
В следующую секунду все, сидевшие в салоне, услышали громкий хлопок. Потом наступил апокалипсис. В отдельно взятом самолете ТУ-154 2Б. Перед глазами Игоря разворачивалось все, как в страшном сне. Самолет дал сильный дифферент назад, и тележки с огромным ускорением покатились по проходу, задев стоявшего там человека и размозжив ему ребра. Одновременно возникла резкая боль в ушах. Сознание, заполненное в настоящий момент ледяной крошкой оцепенения, где-то на своем краю спокойно отметило, что самолет разгерметизировался. Словно в подтверждение этого, температура моментально упала до нестерпимого холода. Стало трудно дышать. Потом, столь же быстро, под пронзительный свист в салоне и дикие крики обезумевшей толпы, самолет резко отклонился носовой частью вниз и начал снижаться. Сработали системы безопасности — над головами пассажиров свесились дыхательные маски. Игорь протянул руку и надел устройство на себя. Вдох — и кислород поступил в его легкие. Полное спокойствие овладело им.
«Это своего рода предсмертное состояние, — подумал Сергеев. — Странно, что перед моими глазами не проходит вся жизнь — в свое время такое было, например, когда в трюм на судне падал вниз головой. Dum spiro — spero. Пока дышу — надеюсь. Как холодно…»
Тела не пристегнувшихся пассажиров, пострадавших в результате резких перемещений по салону, нелепой кучей громоздились в передней ней части салона. Наткнувшееся на поручень и вследствие этого разорванное чуть ли не напополам туловище какой-то женщины валялось рядом с креслом Игоря, вывалившиеся наружу комки кишок распространяли зловоние, ощутимое даже на расстоянии. Падение продолжалось. Тех, кто не упал в обморок, и не умер по различным причинам, можно было отличить по надетым на лицо дыхательным маскам, во всем салоне таких осталось не более двадцати человек. Видно было, как кто-то, сидевший через ряд, набирает трясущейся от холода рукой номер на мобильном телефоне.
«Бессмысленно, — подумал Игорь, — мы в получасе от Новосибирска — сетки нет. И не будет — ничего не будет. Шансы равны нулю. С такой высоты разнесет в клочья всех. Экипаж, пилоты, скорее всего, мертвы — ничего по внутренней связи, хоть бы про необходимость пристегнуть ремни сказали».
Страх прошел. Осталось ожидание исхода и горечь оттого, что повлиять уже ни на что нет возможности. Был бы парашют — попытался бы выброситься, хоть и никогда не прыгал с парашютом, какой то шанс был бы. А так — все.
***
В одном Игорь ошибался — пилот был жив, но без сознания. Незадолго до падения самолета пилот первого класса Антонов Григорий Николаевич, придя в сознание, постарался перевести самолет в горизонтальный полет, выпустив воздушные тормоза, поэтому удар о землю оказался не таким сокрушительным, как если бы это произошло в пике. Тем не менее, времени полностью сбросить скорость уже не хватило, и сила удара была достаточна для того, чтобы полностью разрушить корпус воздушного судна и превратить в фарш тела погибших при столкновении людей. Топлива на борту самолета уже оставалось по минимуму, и пожар, возникший на месте катастрофы, скоро сам по себе погас.
Прибывшие в течение двух часов спасатели нашли только фрагменты мертвых тел. Через некоторое время родственниками и органами следствия были опознаны трупы всех, летевших на борту. Но тело одного пассажира так и не было найдено. Его-то и посчитали террористом, устроившим катастрофу, в которой погибло семьдесят человек. Также не был найден люк запасного выхода с правой стороны второго, заднего салона.
Глава 3.
Beati pauperes spiritu, quoniam ipsorum est regnum caelorum
Такие дела. Нет, понятно, что я летел навстречу новой жизни, но чтобы сразу перескочить почти на пятьсот лет вперед…
Что случилось после падения самолета, я мог только предполагать. Да вот обстановка для праздных размышлений не годилась. Если все действительно так плохо, как мне кажется, а сдается мне, что на самом деле все еще хуже, чем я могу вообразить, то времени для долгих и плодотворных размышлений впоследствии мне хватит. Пока же я осмыслил, что судя по всему, мое бесчувственное тело каким-то образом уцелело после катастрофы, предположительно попало в слой вечной мерзлоты, где и пролежало все это время, надежно замерзнув. Мда. Просто мамонтенок Дима какой-то.
Пока что я решил изображать тотальную потерю памяти, оставив для правдоподобия реальное имя. Я к нему привык, а если придумать другое, то в самый неподходящий момент я забуду отозваться, когда меня кто-то окликнет.
Потехин, услышав как я представился, удовлетворенно кивнул и, обращаясь к стоявшему у меня за спиной охраннику, сказал:
— Значит так, Суворов, отведи его к вербовщику, я ему уже сообщение сбросил. Пусть оформит как вновь прибывшего, выдаст жетон. Ставку пусть назначит самую минимальную. В отработку — стоимость реагента, спецовки и жилья за месяц. Потом сдай его Матецкому, будет трудиться в его бригаде. Ему как раз забойщик был нужен — давно просил у меня здорового парня.
Потехин помолчал, как бы раздумывая, не забыл ли чего сказать. Потом взглянул на меня. Мне все больше нравился его взгляд — без подлости, превосходства, но со здоровым циничным юморком. Это не страшно, я сам циник. С таким человеком можно найти общий язык.
— Добро пожаловать, Сергеев. Теперь ты один из рабочих в шахтах Комплекса Желтый Глаз. Если будешь давать норму и экономить на еде, то года через два сможешь выплатить долг, — и начальник четвертого участка с удовольствием засмеялся.
Не дожидаясь и не ожидая разрешения, я встал со стула и повернулся к двери. В ярком свете потолочных панелей охранник оказался еще внушительнее. Широкое монголоидное лицо венчал короткий и жесткий ежик абсолютно белых волос. Сочетание с черным бронированным комбинезоном шокирующее. Суворов отступил в сторону, пропуская меня вперед. Все верно, это не профессионально — подставлять спину. Подойдя к двери вплотную мне пришлось остановиться, открыть ее я бы не сумел. Только тогда охранник протянул руку к панели замка, одновременно придерживая меня за локоть. Да, шанса бежать он мне тоже не хотел оставлять. Правда, в настоящий момент куда-либо бежать я и не думал. Во-первых, некуда, во-вторых, сначала нужно разобраться в ситуации досконально и определить свое место в этом мире.
За дверью нас терпеливо ожидали все те же двое стражей, лениво прислонившихся к стене, и Генерал, присевший на корточки. Увидев нас, он вскочил и, как мне показалось, хотел что-то спросить, но сдержался.
Суворов отпустил мой локоть, подошел к своим подчиненным и что-то тихо им сказал. Те синхронно кивнули и отправились по коридору в сторону, откуда мы пришли, к шахте. А вот наш путь лежал в противоположном направлении.
— Сейчас идем, регистрируем твоего нового забойщика, — сказал Суворов Генералу. — Потом покажешь ему его нору, объяснишь, что к чему. В следующую смену берешь с собой. Долг за расход ресурса реаниматора — на нем. С Волыны я снимаю недельный заработок, чтоб в следующий раз смотрел внимательно, начальник участка подтвердит. А ты… Пока предупреждаю, в следующий раз неделей бесплатной работы не отделаешься. Давай, вперед.
Мы двинулись дальше по коридору, все такому же однообразному. Хоть бы кактус какой установили, что ли. Или, как говорят дизайнеры, инсталлировали. Впрочем, кто знает, может никаких кактусов уже и не осталось, может, случилось то, чего все ждали с огромным нетерпением, судя по количеству соответствующих публикаций, фильмов и ток-шоу — всемирный катаклизм. И вся жизнь теперь сосредоточена под землей и в герметичных куполах. Эх, как попали те, кто воспользовался услугами фирм по заморозке для пробуждения в будущем. При таких делах вряд ли кто их станет размораживать, разве только если людоедство практикуется.
Мои спутники шли чуть позади меня, поэтому я чуть было не проскочил конечный пункт — еще один лифт, на этот раз выглядевший вполне традиционно, как любой лифт в любом офисном здании, разве что без малейшей вычурности. Простой утилитарный механизм. Рядом с дверью — кнопка, а не матовая панель. Не долго думая, я протянул руку и нажал эту кнопку, мгновенно вспыхнувшую синим огоньком. Сзади хмыкнул Суворов. Как мне показалось, он был доволен, что нештатная ситуация, наконец, чем-то завершилась, и вышел из режима «злобный чудак». На букву «м». Физически ощутимый поток агрессии иссяк, и мы все почувствовали себя чуточку свободнее, в том числе и он сам.
Кнопка мигнула, осветилась зеленым, и двери лифта распахнулись. Мы вошли внутрь, причем я оказался у длиннющего ряда серебристых кнопок, генерал в глубине у дальней стены, а Суворов напротив меня у самого выхода.
Я вопросительно глянул на него.
— Второй ряд слева, шестой уровень, — криво ухмыльнувшись подсказал Суворов.
Пошарив взглядом по кнопкам, я нашел требуемую, нажал ее и скомпенсировал ногами легкое ускорение. Никаких табло с обозначением этажа на глаза не попалось, поэтому определить скорость движения у меня не получилось, понял только, что движемся мы вверх. Через несколько секунд лифт вздрогнул, и меня повело в сторону, к стене, пришлось поддержать себя рукой. Однако! Механизм не прост, он не только вверх-вниз бегает, но еще и по горизонтали раскатывает.
Дверь открылась и Суворов кивнул мне на выход, никак не желая держать за спиной незнакомого человека. Перед собой я увидел обширное помещение, выдержанное все в том же квадратно-ромбическом стиле, очень хорошо освещенное. В центре сверкала гранями невысокая толстостенная стеклянная пирамида, внутри которой на нескольких прозрачных полках помещались образцы каких-то пород. Коллекция произвела на меня впечатление. Как многие жители Севера, в детстве я переболел геологической болезнью, то есть увлекался собиранием всяческих красивых камней, кусков различных руд, осколков местных полудрагоценных минералов. Благодаря соседним Хибинам, подобного богатства по рукам ходило предостаточно. Гвоздем моего собрания была огромная аметистовая друза, найденная совершенно случайно среди белого дня в куче песка, высыпанного возле какой-то стройки. Вот что-то вроде небольших кусков гранита, кое-где покрытых слоем очень мелких аметистов, я и увидел сейчас. Аметистов невероятно чистого голубого цвета… Синие и голубые блики просто завораживали, Генералу пришлось тронуть меня за руку, чтобы я очнулся. И только тогда я заметил в левом дальнем углу изогнутую стойку, за которой восседал небольшой лысый человечек с оттопыренными ушами. К нему мы и направились.
Заметив нас, человечек оторвал взгляд от панели монитора и вопросительно уставился на Суворова.
— Принимай новое тело, — гаркнул тот.
— Кто такие?
— Кто такой… Вот этого, — Суворов ткнул в меня пальцем, — регистрируй на четвертый участок в бригаду Матецкого.
— Жетон! — протянул ко мне руку человечек.
— У него нет жетона, — прокомментировал Суворов.
— Ким Андреевич! — всплеснул руками человечек. — Опять!
Суворов как будто его не слышал.
— Выдай новый. Имя — Сергеев Игорь. Место жительства неизвестно. Сбережений нет. На отрицательном балансе расход реагента в реаниматоре четвертого участка, посмотри в сети технический отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Неприятная пауза, во время которой полностью готовый к взлету самолет, с пассажирами на борту и закрытыми пассажирскими люками, просто стоял на аэродроме с выключенными двигателями, в ожидании неизвестно чего, наконец-то закончилась. Послышался нарастающий свист турбин, дошедший до определенной тональности, после чего самолет тронулся и покатился к взлетно-посадочной полосе, занимать позицию для взлета. Плавно остановившись, ТУ-154 2Б замер, ожидая, когда экипаж получит разрешение на старт. Турбины самолета вдруг замолчали, и, практически без паузы, опять взревели, на тон выше. Статичная картинка в иллюминаторах поплыла, калейдоскоп мелькавших за бортом видов все убыстрялся и убыстрялся. Наконец, в какой-то миг самолет оторвался от земли и стал резко набирать высоту. Быстро уменьшавшиеся в размерах стоявшие на поле самолеты и здания аэропорта не скоро исчезли из видимости — облачность над Москвой отсутствовала, и яркое солнце щедро, для зимнего времени года, освещало самолет — жмурившиеся пассажиры, сидевшие на местах с правой стороны салона, где солнечные лучи попадали прямо в иллюминаторы, позакрывали пластиковые шторки на стеклах. Тут самолет накренился, разворачиваясь и ложась на курс, солнце оказалось сзади по направлению движения, а в салоне наступил полумрак, приятный после яркой засветки.
По салону прошло оживление — пассажиры начали отстегивать ремни безопасности, вертеться на месте, устраиваясь поудобнее, обмениваться незначительными репликами с соседями, в общем, стали обживаться там, где им предстояло провести почти половину суток. Отдельные представители, полностью подчиняясь создавшейся с еще домостроевских времен традиции, отмеченной упоминаниями многих классиков, полезли в свои сумки, доставая оттуда бутерброды, жарено-варено-печеную курицу и даже вареные, отчаянно холодные и синие яйца. Послышалось так же негромкое звяканье, а как же, ведь перелет — это стресс, и какие-то двести-триста грамм коньяка либо водки помогут от стресса избавиться.
«Лучше уж стресс, чем чудовищная головная боль и экстремальный сушняк, приобретаемые после употребления алкоголя в больших дозах», — подумал Игорь.
И он был абсолютно прав — микроклимат в салоне, с пониженным давлением и нулевой влажностью, вследствие объективных особенностей конструкции любого пассажирского самолета, представлял собой наихудшее сочетание факторов, влиявших на самочувствие хорошенько набравшегося крепкими напитками человека. Но это все рассуждения в пользу бедных. Тяга к культурному досугу, беседе с приятным и интересным после пары стаканов попутчиком, легко одолеет мысли о возможном пробуждении в отделении транспортной милиции аэропорта прибытия. А в худшем случае еще менее приятные мысли о перспективе оказаться в нижнем белье без документов в спальном районе далекого города.
Сразу с нескольких мест стали вызывать стюардессу, спрашивая подошедшую красавицу о «попить и стаканов пластиковых два или три, а пиво у вас есть?». Пообещав все принести, стюардесса удалилась, и через минут десять по салону прошла волна раздачи всякого рода соков, лимонадов, и пластиковых коробок с обедами. Без энтузиазма прожевав поданный салат и мясную нарезку и дождавшись глотка кофе, Игорь приступил к дальнейшему чтению журналов, со страниц которых ухмылялись корявые уголовные лица, светили таинственными лучами летающие блюдца и гипнотизировали читающего различного вида лысые либо волосатые гуру (гуру с нормальной длиной волос в природе не существуют — это факт). Прошло примерно около часа. Что-то оторвало Сергеева от чтения. Он поднял голову и прислушался к своим ощущениям. Причина была неясна. Внимательно оглядевшись, Игорь заметил, что тележки, на которые стюардессы собирали коробки из-под розданных обедов, брошены в проходе салона, а самих стюардесс нет. «Странно, куда они делись — прихватило, что ли, всех одновременно?» — мысль еще вполне лениво сформировалась в мозгу, не вызывая никакой физиологической реакции. Прошло секунд тридцать. Никто из персонала не появился в проходе. Игорь встревожился — такого не происходило ни разу за все его многочисленные поездки на воздушном транспорте. В области сердца заныло, под ребрами засосало, и организм сотряс толчок изнутри — поднялось давление, выделился холодный пот. Вся сонливость и сидячее оцепенение мгновенно улетучились. Варианты объяснения происходящего стали появляться один за другим.
«Одновременный приступ поноса исключен — стюардессы второго салона отправились бы в туалет сюда же, но этого я не видел. Значит, тетки в первом салоне. Вряд ли там устраивают праздник Нептуна, экватор мы не пересекаем, так что дело не в празднике, к тому же в любом случае, они бы убрали свои телеги, прежде чем собраться где-то. Происходит нечто из ряда вон выходящее. Зачем они ушли в первый салон?»
Откуда-то из расположенных впереди кресел раздался полупьяный возмущенный бас.
— Сколько можно ждать, позвонил уже черт знает когда! — после чего кричавший, мужчина в зеленом свитере, нетвердо державшийся на ногах, спотыкаясь о расставленные тележки, стал пробираться в сторону прохода в первый салон. Он скрылся за занавеской, прикрывающей проход, и Игорь слегка успокоился.
В следующую секунду все, сидевшие в салоне, услышали громкий хлопок. Потом наступил апокалипсис. В отдельно взятом самолете ТУ-154 2Б. Перед глазами Игоря разворачивалось все, как в страшном сне. Самолет дал сильный дифферент назад, и тележки с огромным ускорением покатились по проходу, задев стоявшего там человека и размозжив ему ребра. Одновременно возникла резкая боль в ушах. Сознание, заполненное в настоящий момент ледяной крошкой оцепенения, где-то на своем краю спокойно отметило, что самолет разгерметизировался. Словно в подтверждение этого, температура моментально упала до нестерпимого холода. Стало трудно дышать. Потом, столь же быстро, под пронзительный свист в салоне и дикие крики обезумевшей толпы, самолет резко отклонился носовой частью вниз и начал снижаться. Сработали системы безопасности — над головами пассажиров свесились дыхательные маски. Игорь протянул руку и надел устройство на себя. Вдох — и кислород поступил в его легкие. Полное спокойствие овладело им.
«Это своего рода предсмертное состояние, — подумал Сергеев. — Странно, что перед моими глазами не проходит вся жизнь — в свое время такое было, например, когда в трюм на судне падал вниз головой. Dum spiro — spero. Пока дышу — надеюсь. Как холодно…»
Тела не пристегнувшихся пассажиров, пострадавших в результате резких перемещений по салону, нелепой кучей громоздились в передней ней части салона. Наткнувшееся на поручень и вследствие этого разорванное чуть ли не напополам туловище какой-то женщины валялось рядом с креслом Игоря, вывалившиеся наружу комки кишок распространяли зловоние, ощутимое даже на расстоянии. Падение продолжалось. Тех, кто не упал в обморок, и не умер по различным причинам, можно было отличить по надетым на лицо дыхательным маскам, во всем салоне таких осталось не более двадцати человек. Видно было, как кто-то, сидевший через ряд, набирает трясущейся от холода рукой номер на мобильном телефоне.
«Бессмысленно, — подумал Игорь, — мы в получасе от Новосибирска — сетки нет. И не будет — ничего не будет. Шансы равны нулю. С такой высоты разнесет в клочья всех. Экипаж, пилоты, скорее всего, мертвы — ничего по внутренней связи, хоть бы про необходимость пристегнуть ремни сказали».
Страх прошел. Осталось ожидание исхода и горечь оттого, что повлиять уже ни на что нет возможности. Был бы парашют — попытался бы выброситься, хоть и никогда не прыгал с парашютом, какой то шанс был бы. А так — все.
***
В одном Игорь ошибался — пилот был жив, но без сознания. Незадолго до падения самолета пилот первого класса Антонов Григорий Николаевич, придя в сознание, постарался перевести самолет в горизонтальный полет, выпустив воздушные тормоза, поэтому удар о землю оказался не таким сокрушительным, как если бы это произошло в пике. Тем не менее, времени полностью сбросить скорость уже не хватило, и сила удара была достаточна для того, чтобы полностью разрушить корпус воздушного судна и превратить в фарш тела погибших при столкновении людей. Топлива на борту самолета уже оставалось по минимуму, и пожар, возникший на месте катастрофы, скоро сам по себе погас.
Прибывшие в течение двух часов спасатели нашли только фрагменты мертвых тел. Через некоторое время родственниками и органами следствия были опознаны трупы всех, летевших на борту. Но тело одного пассажира так и не было найдено. Его-то и посчитали террористом, устроившим катастрофу, в которой погибло семьдесят человек. Также не был найден люк запасного выхода с правой стороны второго, заднего салона.
Глава 3.
Beati pauperes spiritu, quoniam ipsorum est regnum caelorum
Такие дела. Нет, понятно, что я летел навстречу новой жизни, но чтобы сразу перескочить почти на пятьсот лет вперед…
Что случилось после падения самолета, я мог только предполагать. Да вот обстановка для праздных размышлений не годилась. Если все действительно так плохо, как мне кажется, а сдается мне, что на самом деле все еще хуже, чем я могу вообразить, то времени для долгих и плодотворных размышлений впоследствии мне хватит. Пока же я осмыслил, что судя по всему, мое бесчувственное тело каким-то образом уцелело после катастрофы, предположительно попало в слой вечной мерзлоты, где и пролежало все это время, надежно замерзнув. Мда. Просто мамонтенок Дима какой-то.
Пока что я решил изображать тотальную потерю памяти, оставив для правдоподобия реальное имя. Я к нему привык, а если придумать другое, то в самый неподходящий момент я забуду отозваться, когда меня кто-то окликнет.
Потехин, услышав как я представился, удовлетворенно кивнул и, обращаясь к стоявшему у меня за спиной охраннику, сказал:
— Значит так, Суворов, отведи его к вербовщику, я ему уже сообщение сбросил. Пусть оформит как вновь прибывшего, выдаст жетон. Ставку пусть назначит самую минимальную. В отработку — стоимость реагента, спецовки и жилья за месяц. Потом сдай его Матецкому, будет трудиться в его бригаде. Ему как раз забойщик был нужен — давно просил у меня здорового парня.
Потехин помолчал, как бы раздумывая, не забыл ли чего сказать. Потом взглянул на меня. Мне все больше нравился его взгляд — без подлости, превосходства, но со здоровым циничным юморком. Это не страшно, я сам циник. С таким человеком можно найти общий язык.
— Добро пожаловать, Сергеев. Теперь ты один из рабочих в шахтах Комплекса Желтый Глаз. Если будешь давать норму и экономить на еде, то года через два сможешь выплатить долг, — и начальник четвертого участка с удовольствием засмеялся.
Не дожидаясь и не ожидая разрешения, я встал со стула и повернулся к двери. В ярком свете потолочных панелей охранник оказался еще внушительнее. Широкое монголоидное лицо венчал короткий и жесткий ежик абсолютно белых волос. Сочетание с черным бронированным комбинезоном шокирующее. Суворов отступил в сторону, пропуская меня вперед. Все верно, это не профессионально — подставлять спину. Подойдя к двери вплотную мне пришлось остановиться, открыть ее я бы не сумел. Только тогда охранник протянул руку к панели замка, одновременно придерживая меня за локоть. Да, шанса бежать он мне тоже не хотел оставлять. Правда, в настоящий момент куда-либо бежать я и не думал. Во-первых, некуда, во-вторых, сначала нужно разобраться в ситуации досконально и определить свое место в этом мире.
За дверью нас терпеливо ожидали все те же двое стражей, лениво прислонившихся к стене, и Генерал, присевший на корточки. Увидев нас, он вскочил и, как мне показалось, хотел что-то спросить, но сдержался.
Суворов отпустил мой локоть, подошел к своим подчиненным и что-то тихо им сказал. Те синхронно кивнули и отправились по коридору в сторону, откуда мы пришли, к шахте. А вот наш путь лежал в противоположном направлении.
— Сейчас идем, регистрируем твоего нового забойщика, — сказал Суворов Генералу. — Потом покажешь ему его нору, объяснишь, что к чему. В следующую смену берешь с собой. Долг за расход ресурса реаниматора — на нем. С Волыны я снимаю недельный заработок, чтоб в следующий раз смотрел внимательно, начальник участка подтвердит. А ты… Пока предупреждаю, в следующий раз неделей бесплатной работы не отделаешься. Давай, вперед.
Мы двинулись дальше по коридору, все такому же однообразному. Хоть бы кактус какой установили, что ли. Или, как говорят дизайнеры, инсталлировали. Впрочем, кто знает, может никаких кактусов уже и не осталось, может, случилось то, чего все ждали с огромным нетерпением, судя по количеству соответствующих публикаций, фильмов и ток-шоу — всемирный катаклизм. И вся жизнь теперь сосредоточена под землей и в герметичных куполах. Эх, как попали те, кто воспользовался услугами фирм по заморозке для пробуждения в будущем. При таких делах вряд ли кто их станет размораживать, разве только если людоедство практикуется.
Мои спутники шли чуть позади меня, поэтому я чуть было не проскочил конечный пункт — еще один лифт, на этот раз выглядевший вполне традиционно, как любой лифт в любом офисном здании, разве что без малейшей вычурности. Простой утилитарный механизм. Рядом с дверью — кнопка, а не матовая панель. Не долго думая, я протянул руку и нажал эту кнопку, мгновенно вспыхнувшую синим огоньком. Сзади хмыкнул Суворов. Как мне показалось, он был доволен, что нештатная ситуация, наконец, чем-то завершилась, и вышел из режима «злобный чудак». На букву «м». Физически ощутимый поток агрессии иссяк, и мы все почувствовали себя чуточку свободнее, в том числе и он сам.
Кнопка мигнула, осветилась зеленым, и двери лифта распахнулись. Мы вошли внутрь, причем я оказался у длиннющего ряда серебристых кнопок, генерал в глубине у дальней стены, а Суворов напротив меня у самого выхода.
Я вопросительно глянул на него.
— Второй ряд слева, шестой уровень, — криво ухмыльнувшись подсказал Суворов.
Пошарив взглядом по кнопкам, я нашел требуемую, нажал ее и скомпенсировал ногами легкое ускорение. Никаких табло с обозначением этажа на глаза не попалось, поэтому определить скорость движения у меня не получилось, понял только, что движемся мы вверх. Через несколько секунд лифт вздрогнул, и меня повело в сторону, к стене, пришлось поддержать себя рукой. Однако! Механизм не прост, он не только вверх-вниз бегает, но еще и по горизонтали раскатывает.
Дверь открылась и Суворов кивнул мне на выход, никак не желая держать за спиной незнакомого человека. Перед собой я увидел обширное помещение, выдержанное все в том же квадратно-ромбическом стиле, очень хорошо освещенное. В центре сверкала гранями невысокая толстостенная стеклянная пирамида, внутри которой на нескольких прозрачных полках помещались образцы каких-то пород. Коллекция произвела на меня впечатление. Как многие жители Севера, в детстве я переболел геологической болезнью, то есть увлекался собиранием всяческих красивых камней, кусков различных руд, осколков местных полудрагоценных минералов. Благодаря соседним Хибинам, подобного богатства по рукам ходило предостаточно. Гвоздем моего собрания была огромная аметистовая друза, найденная совершенно случайно среди белого дня в куче песка, высыпанного возле какой-то стройки. Вот что-то вроде небольших кусков гранита, кое-где покрытых слоем очень мелких аметистов, я и увидел сейчас. Аметистов невероятно чистого голубого цвета… Синие и голубые блики просто завораживали, Генералу пришлось тронуть меня за руку, чтобы я очнулся. И только тогда я заметил в левом дальнем углу изогнутую стойку, за которой восседал небольшой лысый человечек с оттопыренными ушами. К нему мы и направились.
Заметив нас, человечек оторвал взгляд от панели монитора и вопросительно уставился на Суворова.
— Принимай новое тело, — гаркнул тот.
— Кто такие?
— Кто такой… Вот этого, — Суворов ткнул в меня пальцем, — регистрируй на четвертый участок в бригаду Матецкого.
— Жетон! — протянул ко мне руку человечек.
— У него нет жетона, — прокомментировал Суворов.
— Ким Андреевич! — всплеснул руками человечек. — Опять!
Суворов как будто его не слышал.
— Выдай новый. Имя — Сергеев Игорь. Место жительства неизвестно. Сбережений нет. На отрицательном балансе расход реагента в реаниматоре четвертого участка, посмотри в сети технический отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43