Мы видели, как оно поднялось в воздух и полетело через всю комнату. — Он показал рукой. — Вот здесь оно упало. Но все остальное... — Он развел руками в беспомощном непонимании.— Вы сказали «не тогда», когда я спросил, видела ли Джоанна эту женщину, — напомнил Сэм. — Это значит, что она видела ее позже?— Она видела что-то в зеркале. Она вошла в комнату и через мое плечо увидела там отражение женщины. Я повернулся, но было поздно, зеркало уже летело через гостиную.— Она описала вам женщину?Ральф кивнул.— Это была та же самая женщина, которой я открыл дверь. — Он ждал, что Сэм что-нибудь скажет, но тот был погружен в свои мысли и промолчал. — Наверху тоже есть кое-что, на что вам надо бы посмотреть, — он повел Сэма к лестнице, по дороге рассказывая: — Мы вернулись в спальню, чтобы собрать вещи и вместе уехать. Я услышал грохот в моем кабинете и спустился вниз посмотреть. Мой стол был перевернут, все бумаги разбросаны. Я не хотел надолго оставлять Джоанну одну и вернулся буквально через пару минут. Когда я поднялся, она выходила из ванной. Она шаталась и была до смерти перепугана. Она сказала, что ее заперли в ванной, и что-то стучало и царапало по стенам. А потом появилась эта надпись, и если она еще там...Сэм обратил внимание, что все лампы горят — свидетельство паники, охватившей в те ранние часы Казабона и его жену. Он прошел вслед за Ральфом в ванную и увидел неровную надпись на зеркале.Сэм подошел ближе и коснулся пальцами стеклянной поверхности.— Надпись сделана сзади, на амальгаме, — произнес Ральф. — Только это невозможно сделать.Сэм принялся ощупывать края зеркала.— Не старайтесь, не открывается, — пояснил Ральф. — Позади ничего нет. Зеркало вделано в стену.Сэм повернулся к нему:— Ваша жена не пострадала, когда это произошло?Вопрос вызвал у Ральфа горький смешок:— Если из понятия «пострадала» вы исключаете испуг, то нет, она не получила вреда. Но моя жена беременна, доктор Таун. Я не знаю, как это отразится на ней и ребенке. Одно могу сказать — она ни при каких условиях не желает больше входить в этот дом.Сэм осмотрел все углы и предметы в ванной, словно искал что-то, чего до сих пор не заметил.Ральф наблюдал за ним какое-то время, а потом с оттенком раздражения поинтересовался:— Послушайте, Таун, вы собираетесь сказать мне, что происходит? Кто эта женщина?Сэм поглядел на него так, словно забыл о его присутствии, и прошел мимо него назад в спальню.— Во имя всего святого, что происходит? — настойчиво спросил Ральф, идя за ним следом. — И что, черт возьми, означает это «ПОМОГИТЕ»? — Они встали напротив друг друга: Сэм с руками в карманах, ссутуливший плечи — и Ральф, ждущий ответа. — Она — что-то вроде призрака, так? И она... — он споткнулся на слове, будто сам не мог поверить в то, что говорит, — преследует нас!Сэм по-прежнему молчал.— Скажите хоть что-нибудь, ради Христа!— Я полагаю, — медленно произнес Сэм, — что призрак — столь же подходящее слово, как любое другое.— Какая связь между этим призраком и Джоанной? Почему он — то есть, она — взяла себе имя моей жены?Сэм снова посмотрел на него долгим взглядом и слегка пожал плечами.— Я не могу этого объяснить.— А вы попробуйте, — Ральф шагнул вперед. Гнев, который был спутником его страха, начинал проявляться не только в голосе Казабона, но и в движениях. Он был, возможно, бессознательно, готов начать драку. — Мне кажется, вы задолжали мне объяснение. Все это началось с вашего вчерашнего прихода ко мне...Сэм покачал головой:— Нет, это началось не там...— Тогда, где, черт возьми?— Если бы я мог сказать вам, я бы сказал. Но я не могу.— Не можете? Или не хотите? — Ральф разглядывал Сэма с открытой враждебностью. — У меня большое впечатление, что вы что-то скрываете, и меня это уже порядком утомило.Сэм вынул руку из кармана и выставил ее перед собой ладонью вперед. Он видел, что Ральф на грани срыва, и хотел успокоить его.— Я могу только сказать, что не меньше вашего хотел бы во всем разобраться.Он увидел, как сузились глаза Ральфа, — Казабон, возможно, хотел поверить ему, но еще не был способен.— Это, случайно, не имеет какого-то отношения к Адаму Виатту? — спросил Ральф. — К тому, о котором вы спрашивали вчера вечером?Сэм кивнул:— Да, это имеет отношение к Адаму Виатту.— Какое?— Видите ли... Все, что я скажу, прозвучит как бред сумасшедшего. Вы просто должны с этим смириться и постараться поверить. Не будет никакого смысла в моей попытке что-то вам объяснить, если в ответ на это вы скажете только, что я лгун или шизофреник.— А вы рискните.Глубоко вздохнув, Сэм опустился в кожаное кресло у стены и, положив на колени руки, устремил на Ральфа снизу вверх пристальный взгляд.— Я не собираюсь приводить никаких объяснении тому, что сейчас скажу. Не потому, что их нет — наоборот, их слишком много, но ни одно, в сущности, ничего не объясняет, а только порождает новые и новые вопросы.— Ладно, — сказал Ральф и сложил руки на груди. — Это была преамбула; теперь говорите речь.Сэм опустил взгляд на ковер, решая, с чего начать. Потом он положил руки на подлокотники и, наконец, заговорил:— Около года назад наша группа, включая Джоанну — Джоанну, которая была здесь вчера вечером, — придумала призрака по имени Адам Виатт. Это был эксперимент в области психокинетики — власть разума над материей. Мы создали его, создали историю всей его жизни. Мы изучили уйму книг, чтобы удостовериться, что он не существовал исторически, и не нашли никакого следа реального человека с таким именем и такой судьбой. Цель эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить — удастся ли нам создать призрака, который, будучи полностью выдуманным, тем или иным образом свяжется с нами во время спиритического сеанса.Он помолчал, не глядя на Ральфа; на лице Казабона не дрогнул ни один мускул.— Что ж, мы осуществили, как вы могли бы сказать, наши самые безумные мечты. Адама Виатта никогда не было... Но он откликнулся на наш вызов. И теперь он, кажется, существует — или существовал. И этот факт имел удивительные последствия. Вот, например, вы. Вас не было бы, если бы Адам Виатт никогда не жил на земле. Ведь вы — его прямой потомок.Ральф уставился на Сэма, и руки его начали медленно, очень медленно, опускаться — в этом движении проявилось недоверие, смешанное со страхом перед тем, что он услышал.— Что, черт побери, вы пытаетесь мне всучить?.. — Сэм поднял руку, останавливая его возмущение:— Я же предупредил вас, что это покажется вам бессмысленным.— Но вы утверждаете, что создали меня! — Сэм сделал рукой примирительный жест, но ничего не сказал. — И моих родителей, — продолжал Ральф; голос его повышался все больше. — А также их родителей, и родителей тех...— Я знаю, — перебил Сэм. — Я знаю, как это звучит для вас.— Это такая же невероятная теория, как та, будто Бог создал мир вчера и спрятал в земле окаменелости, чтобы нас одурачить!— Другим последствием возникновения Адама, — продолжал Сэм, пропустив мимо ушей его замечание, — заключается в том, что те, кто его создал, перестают существовать.Ральф схватился за голову с таким видом, словно это было еще одно оскорбление.— Что, черт возьми, это означает — перестают существовать?— К настоящему времени все, кто участвовал в создании Адама, умерли. За исключением меня самого и Джоанны — Джоанны, с которой вы встретились вчера вечером. И только Богу известно, что случилось с ней.Ральф непроизвольно повернулся и поглядел в сторону ванной. С того места, где он стоял, было хорошо видно слово «ПОМОГИТЕ», выцарапанное на амальгаме.— Я не сошел с ума, Ральф, — сказал Сэм. — Я знаю, что я не безумен. Как и вы знаете, что вы — не плод моего воображения. Но факт остается фактом — мы оба здорово влипли.Ральф уставился на него и начал качать головой, сначала медленно, потом все быстрее:— Нет... нет, нет, нет, нет, нет. Это сумасшествие... Этого просто не может быть.В эту минуту Сэм испытывал к нему глубокое сочувствие, понимая, как каждая клеточка его тела сопротивляется тому, что он услышал.— Самое страшное, — спокойно сказал Сэм, слегка наклонившись вперед, — заключается в том, что в мире может быть все. Когда я опрокидываю чернильницу, существует вероятность, что все молекулы соберутся вместе и затекут по скатерти обратно. Она исчезающе мала, эта вероятность, но она есть. Если сто раз подбросить монету, возможно, что пятьдесят раз выпадет орел, а пятьдесят — решка; но также возможно, что все сто раз выпадет что-то одно.Это в меньшей степени зависит от законов природы, чем от везения игрока.Ральф, набычась, наклонился к нему:— Я не ученый, но знаю, что Эйнштейн говорил: «Бог не играет в кости». Вы хотите сказать, что он ошибался?— Это утверждение основывалось на вере, а не науке. Многочисленные эксперименты подтвердили теорию игр, и теперь она широко используется. Что означает — мы не можем притворяться, будто что-то не происходит, говоря «это невозможно». Потому что невозможного нет!Слова Сэма повисли в воздухе; Ральф жестом человека, разрывающего невидимые цепи развел скрещенные руки и заявил:— Нет! Я этого не принимаю! Я просто не принимаю этого. Нет ни подтверждений, ни доказательств — нет хотя бы свидетельств других людей, имеющих отношение к этому так называемому эксперименту.Голос Сэма остался спокойным и ровным:— Нет никаких доказательств и никаких свидетельств. Те мои коллеги, которые знали об эксперименте, но не принимали участия в нем, теперь ничего не помнят. Исчезли любые следы. Этого никогда не было.— То есть, вы хотите, чтобы я верил только вашему слову?— Моему слову — и факту, что вчера вечером кто-то исчез в этом доме. Кто-то, кого вы видели, с кем говорили, кто-то, кто даже прошел мимо вас, входя в дверь. Вы же не будете притворяться, будто ничего этого не было?Ральф открыл рот, чтобы что-то сказать, но, казалось, совсем упал духом и только медленно опустился на край кровати, обхватив руками голову.— Вы знаете, что на самом деле необъяснимо? Это безумие, но это не дает мне покоя с тех пор... — он поднял голову и посмотрел на Сэма, оттянув книзу веки кончиками пальцев. — Вчера, когда я открывал дверь той женщине, мне — лишь на мгновение — почудилось, что я ее знаю. Это было как дежа вю — совершенно необъяснимое чувство. Что-то во мне говорило, что я откуда-то знаю эту женщину. Потом я сказал себе, что все это я придумал — очевидно, потому что услышал о ней от вас, а потом — от отца Джоанны, по телефону. — Он помолчал и насупил брови. — Я не мог раньше видеть ее, не так ли? Разве это возможно?Сэм задумался, говорить ли то, что было у него на уме, и решил, что они зашли слишком далеко, чтобы о чем-то умалчивать.— Джоанна — моя Джоанна — утверждает, что вы с ней встречались. По ее словам, это было очень похоже на вашу встречу с вашей Джоанной — тоже прогулка верхом, кладбище, могила Адама. Только в ее случае это произошло три дня назад — то есть, уже четыре. В вашем случае это было в прошлом году. — Он сделал паузу и добавил: — И, судя по ее рассказу, было трудно представить, что вы с ней поженитесь. — Он снова откинулся в кресле. — Вот так, Ральф. Это все, что я могу вам рассказать. Что вы об этом думаете — ваше дело.Ральф, сгорбившись, долго сидел на неубранной кровати, приложив к губам сложенные ладони. Наконец он медленно поднялся.— Куда мы пойдем отсюда? — спросил он неуверенным голосом.— Я думаю, вам стоит вернуться к вашей жене. Вы должны о ней заботиться.— Она просила, чтобы я привел вас. Я сказал, что приведу. Она хочет знать ваше мнение обо всем этом.Сэм тоже встал.— Буду рад пойти с вами.Казабон бросил на него суровый взгляд:— Лучше держитесь от нее подальше.Сэм пожал плечами.— Как пожелаете. Но она обязательно спросит, почему я не захотел разговаривать с ней. Или почему вы мне запретили. И если ей не понравится ваше объяснение, она спросит меня, и ничто ее не остановит. И что я ей должен буду сказать?Ральф задумался. Это была правда: его жена не та женщина, от которой можно отделаться отговорками.— Слушайте, Таун... — начал он.— Сэм. По-моему, будет проще, если мы перейдем на имена, как вы считаете?— Слушайте, Сэм. Если вы скажете ей хоть слово из того, что рассказали мне... Я вам шею сверну, вы поняли?Сэм посмотрел на него. Ральф был крепок, хорошо сложен и, вероятно, достаточно силен, чтобы привести в исполнение свою угрозу. И испуган в достаточной степени, чтобы попробовать.— Не волнуйтесь, я не собираюсь расстраивать вашу жену. Мне это не нужно. Я предлагаю вам сделку.Ральф насмешливо сдвинул брови:— Сделку?— Я поеду с вами и расскажу ей нечто — нечто вполне разумное. — Он издал короткий, сухой смешок. — Не правду, конечно, потому правда не такова. Я что-нибудь придумаю — а потом скажу, что вы разрешили мне остаться в доме на некоторое время, чтобы вести наблюдение. Как вам мое предложение?Ральф с недоверием уставился на него:— Вы хотите остаться здесь? Один?— Именно этого я хочу.Ральф посмотрел на него несколько дольше. Затем его лицо озарилось неким пониманием:— Ну да, конечно. Вы и... та женщина... Я должен был догадаться по тому, как вы о ней говорили.— Так я могу остаться?Ральф кивнул:— Можете. Глава 57 Пока Ральф паковал чемоданы со своими вещами и вещами жены, Сэм обошел оставшуюся часть дома. Родители Джоанны, после того, как она перед завтраком позвонила им и рассказала о том, что случилось, настояли, чтобы она переехала к ним. Она собиралась пожить у них несколько дней; за это время Ральф нашел бы квартиру на Манхэттене и в выходные приехал за ней.Ничего особенно нового Сэм не обнаружил. В подвальной кухне все ящики были вынуты, их содержимое раскидано по полу, а с полок сброшены кастрюли и сковородки. Здесь ущерб был не так велик, как наверху, но все равно складывалось впечатление, будто по кухне пронесся небольшой ураган.На лестнице послышались шаги Ральфа — спускается, отметил Сэм, немного поспешно. Казабон упрямо утверждал, что не боится на несколько минут остаться один. «Что может случиться средь бела дня?» — говорил он. — Это происходит только по ночам, ведь так?Сэм не стал его разуверять, хотя на самом деле тут не было никаких правил. Феномен — если использовать это бесплодный стерильный термин, который Сэм уже начинал ненавидеть, — мог произойти в любое время и в любом месте, в темноте или при ясном свете, под землей или высоко в небе.— Ну вот, можно и отправляться, — сказал Ральф, когда Сэм догнал его в коридоре.— Давайте я помогу, — Сэм взял у него один из чемоданов.Они вышли из дома, остановили такси и через двадцать минут уже входили в холл небольшой гостиницы. Портье сказал Ральфу, что они уже приехали и поднялись с Джоанной наверх.Когда Сэм вошел в лифт, у него опять засосало под ложечкой — так же, как перед тем, как Ральф открыл ему дверь. Он был уверен, что Боб и Элизабет Кросс его не узнают, но все же предстоящая встреча рождала в нем мрачные предчувствия. Ничто, повторил он себе, не может считаться само собой разумеющимся. Логика говорила ему, что родители Джоанны, как и сама эта Джоанна, которую он скоро увидит снова, принадлежали тому измененному миру, в котором Адам Виатт не являлся порождением фантазии группы ученых, а появился на свет как все обычные люди.Но вместе с тем — и Сэму это было отлично известно — не логика управляет вселенной. А если и управляет, то не так, как это представляется разуму человека. Он постарался успокоить свои мысли и погрузиться в состояние отрешенности, как дзен-буддисты, готовясь к предстоящей встрече.Ральф позвонил, и Боб Кросс открыл дверь. В глазах отца Джоанны не мелькнуло ни малейшего признака узнавания, когда они вошли, и Ральф представил своего спутника. Сэм оказался в гостиной среднего размера. Элизабет Кросс вышла из спальни и прикрыла за собой дверь.— Джоанна как раз приняла душ, — сказала она. — Если вы привезли одежду, Ральф, отнесите ей.Он так и сделал, предоставив Бобу знакомить Сэма с женой — и вновь они ничем не показали, что их пути когда-нибудь пересекались.— Джоанна говорила, что вы занимаетесь профессиональными исследованиями такого рода явлений, — сказала Элизабет.— Я руководил соответствующим отделением в Манхэттенском университете, — ответил Сэм. — Мы изучаем любые аномальные явления.— Что ж, действительно, с такой аномалией я никогда не сталкивался, — заметил Боб. — Однажды я видел летающую тарелку, но это пустяк по сравнению с тем, что случилось.— Боб, ради Бога, перестань твердить о своей летающей тарелке. Это разные вещи, — ее упрек прозвучал так, словно Боб уже не в первый раз за утро заговаривал на эту тему. — Никто не видел твоей тарелки, зато эту женщину видели все. И Ральф, и доктор Таун — даже Джоанна видела ее в зеркале, — она повернулась к Сэму. — Как вы думаете, что здесь произошло, доктор Таун? У вас есть какое-то мнение?В ее тоне и выражении лица отразилось трогательное доверие, которое люди испытывают — или должны испытывать — к тому, кто считается специалистом в той области, куда они оказались против воли вовлечены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31