Было уже невозможно отличить врага от друга, и Саммам пришлось срочно разыскивать пути спасения. Ученые поняли, что основная борьба проходит на молекулярном уровне, и принялись разрабатывать оборудование для генных операций. Закончилось все тем, что Онтонгарды не только уничтожили соседнюю расу, но и воспользовались их техническими достижениями для своих целей;— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.Укия передернул плечами.— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:— Да.— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.— И я его нашел?— Да, нашел. ГЛАВА 19 Пятница. 3 сентября 2004 года Голубые горы. Восточный Орегон
Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.Впрочем, Макс понял, в чем дело.— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?— Может быть, если я найду где-нибудь память… — неуверенно предложил он.Сэм удивленно на него посмотрела.— А как именно ты находишь память?Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.Сэм передернулась.— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.— Чистая теория, — кивнул Макс.— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.— Именно, — подтвердил Укия.Тут Макс осознал, что надежда еще есть.— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.Сэм прижала ладонь к губам.— Все это та-а-ак странно.— Когда я стал человеком, произошли изменения в способе хранения информации в организме. Сначала было достаточно клеток, чтобы превратиться во взрослую птицу, белку или рыбину. Но когда клетки захотели принять форму человека, их хватило только на организм ребенка. А поскольку я производитель, то должен был достичь полового созревания.— И как у Киттаннинга, — вставил Макс, — твои воспоминания о «старом» пропадали по мере того, как ты рос.Укия кивнул.— Честно говоря, я очень рад, что мутация моего отца именно таким образом сказалась на Киттаннинге. Но самому мне хотелось бы сохранить воспоминания о прошлом.— А каких животных нам нужно искать? — поинтересовался Джаред, уже готовый к выполнению задания.Укия беспомощно развел руками.— Любых. Мышей. Змей. Сусликов. Собак. Кошек.Сэм посмотрела на юношу и покачала головой:— Когда я вижу тебя, мне кажется, ты просто милый малыш. Я просто не могу поверить твоим словам.— Он хороший парень, — усмехнулся Макс. — У каждого свои тараканы в голове. У него они просто более странные, чем у нормальных людей.А вот Джареду было наплевать на все, кроме спасения Зои.— Ты уверен, что потерянные части помнят что-то?— Нет, — честно признался Укия. — Они, конечно, не могли сохранить все воспоминания Волшебного Мальчика. Все зависит от того, что произошло с этой группой после смерти. Чем меньше ранений и изменений она переживет, тем больше будет сведений.— А эти инопланетные кошки и собаки, — поинтересовалась Сэм. — Они выглядят так же, как и обычные?Укия неопределенно взмахнул рукой.— Наверное, они черного цвета. И конечно, должны жить долго и никогда не болеть.— Маленький Волшебный Ползун, — задумчиво протянул Джаред.— Что? — не понял Укия.— Это наше фамильное домашнее животное. — Дрожащей рукой шериф отер пот со лба. — У нас остались его фотографии, где мой отец еще младенец. Ползун никогда не болел, вынес все, что мы с ним делали, и не пострадал даже, когда мы случайно переехали его на машине.— Кто он такой, черт его подери? — не выдержал Макс.— Черепаха.
Во дворе фермы Брыкающихся Оленей Джареда стошнило. По дороге он слабел с каждой минутой, и когда «блейзер» наконец остановился, несчастный выскочил из машины и рухнул на траву. Тело его сотрясалось и корчилось, как будто в нем происходила борьба между двумя силами — впрочем, так оно и было.На ферме в тот момент были только мама Джареда и Кэссиди. Женщины обрадовались, увидев его живым, но тут же страшно запаниковали из-за его болезни. Укия дотащил родича до дома и оставил его в спальне. От тела Джареда исходили волны жара, как будто он превратился в чистый огонь. В сознании Укии промелькнул образ солнечного существа, заточенного в клетку из плоти.— Прости меня. — Укия старательно укутал Джареда и заправил одеяло. — Я вел себя как трус. Я не должен быть позволить им это сделать с тобой.— А ты мог бы их на самом деле остановить?— Не знаю. Но лучше уж было рискнуть, чем докатиться до такого.— Щенок, а как твоя смерть помогла бы Зое?— Я бы не умер.И уж по крайней мере он совершенно не обязан выслушивать слова Ренни из уст Джареда.
Макс дожидался друга в сумрачной уютной гостиной.— Мама Джареда отправилась за дедом. Он тут что-то вроде врача. Я попытался кое-что объяснить Кэссиди, не уверен, что получилось внятно, но она не задавала слишком много вопросов. Сейчас они с Сэм разыскивают черепаху. Похоже, она шастает по дому, где захочет.Укия закрыл глаза и почувствовал. Как он и ожидал, Маленький Волшебный Ползун ощущался как и Киттаннинг — отдаленное эхо его самого. Но ответ приходил несколько более внятный, чем от малыша.— Он где-то здесь.Макс тревожно взглянул на юношу.— После воспоминаний Ренни тебе было очень плохо. Ты уверен, что выдержишь?Укия в который раз пожалел, что так плохо умеет лгать; ему было слишком страшно, чтобы убедительно произнести: «Со мной все в порядке». Да и Макс слишком хорошо его знал.— Я не знаю. В Стае стараются не слишком часто меняться памятью. Как я понимаю, это стирает границу между тобой и другим.— Ты никогда не говорил, что воспоминания Рении тебе мешают.— Мы очень разные, поэтому я спокойно могу сказать, где он, а где я. Но я был Волшебным Мальчиком. Поэтому, когда я поглощу Маленького Ползуна, я могу снова в него превратиться.— Вот дерьмо! — выругался Макс и резко потер подбородок. — Не уверен, что ты должен это делать. Ты рискуешь собственной личностью, чтобы отыскать пропавший космический корабль и какое-то устройство, которое, может быть, подсобит тебе в спасении других людей. А они, заметь, готовы убить тебя немедленно, если мы вообще доберемся до них раньше Стаи.На какой-то момент Укия почувствовал облегчение — Макс прощал ему отступление перед лицом опасности. Но затем воспоминания окружили его — сколько раз они ничего не говорили Крэйнаку, как быстро и доброжелательно признала его Зоя, как спокойно Алисии было в его руках. Защищай свой народ. Для этого ты был рожден. Неужели медведь имел в виду именно это? Страх в сердце потихоньку улегся.— Макс, я должен.— А ты сумеешь определить, что тебе нужно? И как его использовать?— Да. И скоро сможет Джаред.
Маленький Волшебный Ползун оказался большой черной черепахой, которая страшно разволновалась от встречи с «родичем». Из-под панциря показалась круглая любопытная голова на кожистой шее, от которой исходили волны недовольства.Четыре пары глаз тревожно наблюдали, как Укия поднял черепаху на ладонь; сам он при этом ощущал знакомое покалывание. Неожиданно момент поглощения памяти показался Укии очень личным — и ему не хотелось сливаться с Ползуном на глазах у изумленной публики.— Наверное, это лучше сделать в одиночестве. Держа черепаху, словно ребенка, Укия удалился в степь. Когда дом и прочие хозяйственные строения стали размером с детские игрушки, юноша сел на траву. Укия ждал, а страх тем временем сжимался внизу живота тугим комочком.Он ждал.И ждал…Похоже, ничего не выйдет. В отличие от прочих воспоминаний этот совершенно не хотел воссоединения. Да, Ползун был страшно рад наконец-то увидеть родственника после стольких лет одиночества. Да, он жил в большой и дружной семье, но все равно не являлся ее частью. Для Ползуна Укия был кем-то вроде давно потерянного брата — он слишком долго жил самостоятельно, привык к этому и совершенно не воспринимал себя частью чего-то большего.Укия горестно смотрел на черепаху. Мышь Ренни тоже не хотела с ним соединяться и покорилась, только когда он едва не убил ее. Но разорвать на части Ползуна — это действие требовало слишком много жестокости.Неожиданно волны радости, исходящие от животного, прервались. Голова, хвост и все четыре лапы резко спрятались в панцире.Укия внимательно оглядел скорлупу: да, расправиться с Маленьким Ползуном будет не так-то просто, он крайне силен, особенно для черепахи.— Ты нужен мне. Помоги мне.Укию не покидало ощущение, что он бросает камни в бездонный колодец и даже не слышит, как они ударяются о дно.— Я не хочу сделать тебе больно. Зое грозит беда. Я хочу, чтобы ты ей помог.Укия мысленно сосредоточился на образе девочки, представил себе ее улыбку, темные веселые глаза, гордо вздернутый подбородок. Затем вспомнил, как она лежала в сарае у Онтонгардов, такая жалкая и беспомощная, безнадежно пытаясь противиться вирусу пришельцев.— Я должен ее спасти.В глубоком, темном колодце сознания Маленького Ползуна образ Зои вызвал слабый отклик — но только с уровня пола. Босые ноги Зои, которые поглаживали его шею, зеленые листья салата и голос девочки, которая жалуется на тяжелую женскую долю, крашеные ногти — десять Зоиных и двенадцать ползуновских.— Мы, — донесся не голос, а скорее ощущение, — мы спасем ее. И Маленький Волшебный Ползун вжался в ладони Укии, влился в них и потихоньку проникал все глубже в него. Юноша чувствовал, как образуются генные связки, как бурлит кровь, как будто кто-то вскрыл ему вены и вливает в них раскаленную лаву. У него перехватило дыхание, и он глубоко втянул воздух…
… куда чище и холоднее, чем обычно. Он был совсем младенец, всего лет двух или тех, что не мешало ему с гордостью скрываться от бдительного ока матери. Он стоял на берегу реки, где через много лет появится отель «Красный лев», что на скоростном шоссе И-84. С противоположной стороны до самой линии горизонта протянулось море золотых трав, в речной долине лежали камышовые маты, на которых сушилась форель, суля обильные запасы на зиму…Разрыв в памяти. … В камышах шелестел ветер. Все семья собралась вокруг костра на меховых шкурах. Четверо мальчишек жались друг к другу, словно щенки; среди них он был самый старший, но все равно еще очень юн. Лет восемь? Девять? Остальным ребятам было семь, пять и три года. Сбоку сидела женщина и кормила грудью младенца. Рядом прилег мужчина и не спускал с детей пристального взгляда. — Мама, расскажи нам о людях-воронах, — попросил один из мальчишек.— Да, Брыкающаяся Олениха, — поддержал мужчина. — Расскажи нам о них. Женщина на шкурах подняла взгляд, и он узнал в ней свою мать. Она заметно повзрослела с того момента, как ее взял Прайм, теперь ей было сильно за двадцать. — А-ай! — певуче воскликнула она, поправляя на груди одежду. — Неужели вы еще не устали от этой истории? Дети возбужденно завопили, но она резко оборвала всех. — Люди-вороны появились за одно лето до рождения Волшебного Мальчика. Всю зиму они гнездились по берегам реки, так близко к деревне, как никогда еще не было. Казалось, каждая ворона пригласила всех своих родственников, чтобы пережить холодное время вместе. Их карканье сливалось с шумом ветра и плеском реки. Тем летом везде, куда ни взглянешь, можно было увидеть ворон. Они наблюдали за нами своими черными блестящими глазами. На улице ничего нельзя было оставить — ни еду, ни веревки, ни раковины, — потому что они тут же налетали и хватали, что плохо лежало. Их даже не успевали стрелять из лука — стоило натянуть тетиву и наложить стрелу, они тут же взмывали в воздух. Однажды днем в небе прогремел гром и долго не смолкал. Мама закричала, и мы все выбежали на улицу — в небе парил буревестник. Он появился со стороны заходящего солнца и в клюве держал горящую головню; огненные язычки плясали совсем рядом с его перьями, но не задевали их. Мы все упали на землю в великом страхе. Буревестник сделал несколько кругов и приземлился где-то в горах — там раздался грохот, и в небо взвился высокий столб дыма. Вороны взметнулись в вышину с громким карканьем, как будто они что-то узнали и обрадовались. Мы собрались в круг и недоумевали, что все это значит. Почему за буревестником не появились тучи? Почему эта птица украла кусок солнца? Мы долго не замечали, что все вороны исчезли. На следующий день к нам пришел человек из племени людей-ворон. Он был наг, высок, с длинными тощими ногами и жесткими, черными как вороново крыло волосами. Глаза у него были черные, как бездна, без малейшего проблеска белого. Сначала мы не испугались его. Он пришел один, а нас было много, вооруженных луками и стрелами. Мы дружелюбно приветствовали его, предложили подарки. Он не говорил, только указывал. И человек, на которого он показывал, мгновенно превращался в камень. Он поднял руку, и упала мама. Затем моя старшая сестра Песня Сороки. Мой брат, Ивовая Ветвь, выстрелил в него из лука, но человек показал на него, и Ивовая Ветвь рухнул на землю. Он вытащил из плеча стрелу и даже не кровоточил. Мы поняли, что не сможем убить человека из людей-воронов, и побежали в разные стороны. Я ринулась вниз к реке и спряталась в ягодных кустах. Я услышала шум и подумала, что идет человек-ворон, но это оказался Койот. Он подполз ко мне и сказал: «Маленькая женщина, возьми этот камень и проглоти его. И тогда, если ворон укажет на тебя, ты не умрешь». Тогда я проглотила камень, и он комком провалился мне в живот. Потом я пошла на помощь своей семье. А там человек-ворон собирал мертвые тела и складывал их в каменную лодку, стоящую на песке. Он увидел меня, поднял руку, и я начала превращаться в камень. Я упала и лежала неподвижно, но меня спас камешек, который я проглотила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.Впрочем, Макс понял, в чем дело.— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?— Может быть, если я найду где-нибудь память… — неуверенно предложил он.Сэм удивленно на него посмотрела.— А как именно ты находишь память?Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.Сэм передернулась.— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.— Чистая теория, — кивнул Макс.— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.— Именно, — подтвердил Укия.Тут Макс осознал, что надежда еще есть.— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.Сэм прижала ладонь к губам.— Все это та-а-ак странно.— Когда я стал человеком, произошли изменения в способе хранения информации в организме. Сначала было достаточно клеток, чтобы превратиться во взрослую птицу, белку или рыбину. Но когда клетки захотели принять форму человека, их хватило только на организм ребенка. А поскольку я производитель, то должен был достичь полового созревания.— И как у Киттаннинга, — вставил Макс, — твои воспоминания о «старом» пропадали по мере того, как ты рос.Укия кивнул.— Честно говоря, я очень рад, что мутация моего отца именно таким образом сказалась на Киттаннинге. Но самому мне хотелось бы сохранить воспоминания о прошлом.— А каких животных нам нужно искать? — поинтересовался Джаред, уже готовый к выполнению задания.Укия беспомощно развел руками.— Любых. Мышей. Змей. Сусликов. Собак. Кошек.Сэм посмотрела на юношу и покачала головой:— Когда я вижу тебя, мне кажется, ты просто милый малыш. Я просто не могу поверить твоим словам.— Он хороший парень, — усмехнулся Макс. — У каждого свои тараканы в голове. У него они просто более странные, чем у нормальных людей.А вот Джареду было наплевать на все, кроме спасения Зои.— Ты уверен, что потерянные части помнят что-то?— Нет, — честно признался Укия. — Они, конечно, не могли сохранить все воспоминания Волшебного Мальчика. Все зависит от того, что произошло с этой группой после смерти. Чем меньше ранений и изменений она переживет, тем больше будет сведений.— А эти инопланетные кошки и собаки, — поинтересовалась Сэм. — Они выглядят так же, как и обычные?Укия неопределенно взмахнул рукой.— Наверное, они черного цвета. И конечно, должны жить долго и никогда не болеть.— Маленький Волшебный Ползун, — задумчиво протянул Джаред.— Что? — не понял Укия.— Это наше фамильное домашнее животное. — Дрожащей рукой шериф отер пот со лба. — У нас остались его фотографии, где мой отец еще младенец. Ползун никогда не болел, вынес все, что мы с ним делали, и не пострадал даже, когда мы случайно переехали его на машине.— Кто он такой, черт его подери? — не выдержал Макс.— Черепаха.
Во дворе фермы Брыкающихся Оленей Джареда стошнило. По дороге он слабел с каждой минутой, и когда «блейзер» наконец остановился, несчастный выскочил из машины и рухнул на траву. Тело его сотрясалось и корчилось, как будто в нем происходила борьба между двумя силами — впрочем, так оно и было.На ферме в тот момент были только мама Джареда и Кэссиди. Женщины обрадовались, увидев его живым, но тут же страшно запаниковали из-за его болезни. Укия дотащил родича до дома и оставил его в спальне. От тела Джареда исходили волны жара, как будто он превратился в чистый огонь. В сознании Укии промелькнул образ солнечного существа, заточенного в клетку из плоти.— Прости меня. — Укия старательно укутал Джареда и заправил одеяло. — Я вел себя как трус. Я не должен быть позволить им это сделать с тобой.— А ты мог бы их на самом деле остановить?— Не знаю. Но лучше уж было рискнуть, чем докатиться до такого.— Щенок, а как твоя смерть помогла бы Зое?— Я бы не умер.И уж по крайней мере он совершенно не обязан выслушивать слова Ренни из уст Джареда.
Макс дожидался друга в сумрачной уютной гостиной.— Мама Джареда отправилась за дедом. Он тут что-то вроде врача. Я попытался кое-что объяснить Кэссиди, не уверен, что получилось внятно, но она не задавала слишком много вопросов. Сейчас они с Сэм разыскивают черепаху. Похоже, она шастает по дому, где захочет.Укия закрыл глаза и почувствовал. Как он и ожидал, Маленький Волшебный Ползун ощущался как и Киттаннинг — отдаленное эхо его самого. Но ответ приходил несколько более внятный, чем от малыша.— Он где-то здесь.Макс тревожно взглянул на юношу.— После воспоминаний Ренни тебе было очень плохо. Ты уверен, что выдержишь?Укия в который раз пожалел, что так плохо умеет лгать; ему было слишком страшно, чтобы убедительно произнести: «Со мной все в порядке». Да и Макс слишком хорошо его знал.— Я не знаю. В Стае стараются не слишком часто меняться памятью. Как я понимаю, это стирает границу между тобой и другим.— Ты никогда не говорил, что воспоминания Рении тебе мешают.— Мы очень разные, поэтому я спокойно могу сказать, где он, а где я. Но я был Волшебным Мальчиком. Поэтому, когда я поглощу Маленького Ползуна, я могу снова в него превратиться.— Вот дерьмо! — выругался Макс и резко потер подбородок. — Не уверен, что ты должен это делать. Ты рискуешь собственной личностью, чтобы отыскать пропавший космический корабль и какое-то устройство, которое, может быть, подсобит тебе в спасении других людей. А они, заметь, готовы убить тебя немедленно, если мы вообще доберемся до них раньше Стаи.На какой-то момент Укия почувствовал облегчение — Макс прощал ему отступление перед лицом опасности. Но затем воспоминания окружили его — сколько раз они ничего не говорили Крэйнаку, как быстро и доброжелательно признала его Зоя, как спокойно Алисии было в его руках. Защищай свой народ. Для этого ты был рожден. Неужели медведь имел в виду именно это? Страх в сердце потихоньку улегся.— Макс, я должен.— А ты сумеешь определить, что тебе нужно? И как его использовать?— Да. И скоро сможет Джаред.
Маленький Волшебный Ползун оказался большой черной черепахой, которая страшно разволновалась от встречи с «родичем». Из-под панциря показалась круглая любопытная голова на кожистой шее, от которой исходили волны недовольства.Четыре пары глаз тревожно наблюдали, как Укия поднял черепаху на ладонь; сам он при этом ощущал знакомое покалывание. Неожиданно момент поглощения памяти показался Укии очень личным — и ему не хотелось сливаться с Ползуном на глазах у изумленной публики.— Наверное, это лучше сделать в одиночестве. Держа черепаху, словно ребенка, Укия удалился в степь. Когда дом и прочие хозяйственные строения стали размером с детские игрушки, юноша сел на траву. Укия ждал, а страх тем временем сжимался внизу живота тугим комочком.Он ждал.И ждал…Похоже, ничего не выйдет. В отличие от прочих воспоминаний этот совершенно не хотел воссоединения. Да, Ползун был страшно рад наконец-то увидеть родственника после стольких лет одиночества. Да, он жил в большой и дружной семье, но все равно не являлся ее частью. Для Ползуна Укия был кем-то вроде давно потерянного брата — он слишком долго жил самостоятельно, привык к этому и совершенно не воспринимал себя частью чего-то большего.Укия горестно смотрел на черепаху. Мышь Ренни тоже не хотела с ним соединяться и покорилась, только когда он едва не убил ее. Но разорвать на части Ползуна — это действие требовало слишком много жестокости.Неожиданно волны радости, исходящие от животного, прервались. Голова, хвост и все четыре лапы резко спрятались в панцире.Укия внимательно оглядел скорлупу: да, расправиться с Маленьким Ползуном будет не так-то просто, он крайне силен, особенно для черепахи.— Ты нужен мне. Помоги мне.Укию не покидало ощущение, что он бросает камни в бездонный колодец и даже не слышит, как они ударяются о дно.— Я не хочу сделать тебе больно. Зое грозит беда. Я хочу, чтобы ты ей помог.Укия мысленно сосредоточился на образе девочки, представил себе ее улыбку, темные веселые глаза, гордо вздернутый подбородок. Затем вспомнил, как она лежала в сарае у Онтонгардов, такая жалкая и беспомощная, безнадежно пытаясь противиться вирусу пришельцев.— Я должен ее спасти.В глубоком, темном колодце сознания Маленького Ползуна образ Зои вызвал слабый отклик — но только с уровня пола. Босые ноги Зои, которые поглаживали его шею, зеленые листья салата и голос девочки, которая жалуется на тяжелую женскую долю, крашеные ногти — десять Зоиных и двенадцать ползуновских.— Мы, — донесся не голос, а скорее ощущение, — мы спасем ее. И Маленький Волшебный Ползун вжался в ладони Укии, влился в них и потихоньку проникал все глубже в него. Юноша чувствовал, как образуются генные связки, как бурлит кровь, как будто кто-то вскрыл ему вены и вливает в них раскаленную лаву. У него перехватило дыхание, и он глубоко втянул воздух…
… куда чище и холоднее, чем обычно. Он был совсем младенец, всего лет двух или тех, что не мешало ему с гордостью скрываться от бдительного ока матери. Он стоял на берегу реки, где через много лет появится отель «Красный лев», что на скоростном шоссе И-84. С противоположной стороны до самой линии горизонта протянулось море золотых трав, в речной долине лежали камышовые маты, на которых сушилась форель, суля обильные запасы на зиму…Разрыв в памяти. … В камышах шелестел ветер. Все семья собралась вокруг костра на меховых шкурах. Четверо мальчишек жались друг к другу, словно щенки; среди них он был самый старший, но все равно еще очень юн. Лет восемь? Девять? Остальным ребятам было семь, пять и три года. Сбоку сидела женщина и кормила грудью младенца. Рядом прилег мужчина и не спускал с детей пристального взгляда. — Мама, расскажи нам о людях-воронах, — попросил один из мальчишек.— Да, Брыкающаяся Олениха, — поддержал мужчина. — Расскажи нам о них. Женщина на шкурах подняла взгляд, и он узнал в ней свою мать. Она заметно повзрослела с того момента, как ее взял Прайм, теперь ей было сильно за двадцать. — А-ай! — певуче воскликнула она, поправляя на груди одежду. — Неужели вы еще не устали от этой истории? Дети возбужденно завопили, но она резко оборвала всех. — Люди-вороны появились за одно лето до рождения Волшебного Мальчика. Всю зиму они гнездились по берегам реки, так близко к деревне, как никогда еще не было. Казалось, каждая ворона пригласила всех своих родственников, чтобы пережить холодное время вместе. Их карканье сливалось с шумом ветра и плеском реки. Тем летом везде, куда ни взглянешь, можно было увидеть ворон. Они наблюдали за нами своими черными блестящими глазами. На улице ничего нельзя было оставить — ни еду, ни веревки, ни раковины, — потому что они тут же налетали и хватали, что плохо лежало. Их даже не успевали стрелять из лука — стоило натянуть тетиву и наложить стрелу, они тут же взмывали в воздух. Однажды днем в небе прогремел гром и долго не смолкал. Мама закричала, и мы все выбежали на улицу — в небе парил буревестник. Он появился со стороны заходящего солнца и в клюве держал горящую головню; огненные язычки плясали совсем рядом с его перьями, но не задевали их. Мы все упали на землю в великом страхе. Буревестник сделал несколько кругов и приземлился где-то в горах — там раздался грохот, и в небо взвился высокий столб дыма. Вороны взметнулись в вышину с громким карканьем, как будто они что-то узнали и обрадовались. Мы собрались в круг и недоумевали, что все это значит. Почему за буревестником не появились тучи? Почему эта птица украла кусок солнца? Мы долго не замечали, что все вороны исчезли. На следующий день к нам пришел человек из племени людей-ворон. Он был наг, высок, с длинными тощими ногами и жесткими, черными как вороново крыло волосами. Глаза у него были черные, как бездна, без малейшего проблеска белого. Сначала мы не испугались его. Он пришел один, а нас было много, вооруженных луками и стрелами. Мы дружелюбно приветствовали его, предложили подарки. Он не говорил, только указывал. И человек, на которого он показывал, мгновенно превращался в камень. Он поднял руку, и упала мама. Затем моя старшая сестра Песня Сороки. Мой брат, Ивовая Ветвь, выстрелил в него из лука, но человек показал на него, и Ивовая Ветвь рухнул на землю. Он вытащил из плеча стрелу и даже не кровоточил. Мы поняли, что не сможем убить человека из людей-воронов, и побежали в разные стороны. Я ринулась вниз к реке и спряталась в ягодных кустах. Я услышала шум и подумала, что идет человек-ворон, но это оказался Койот. Он подполз ко мне и сказал: «Маленькая женщина, возьми этот камень и проглоти его. И тогда, если ворон укажет на тебя, ты не умрешь». Тогда я проглотила камень, и он комком провалился мне в живот. Потом я пошла на помощь своей семье. А там человек-ворон собирал мертвые тела и складывал их в каменную лодку, стоящую на песке. Он увидел меня, поднял руку, и я начала превращаться в камень. Я упала и лежала неподвижно, но меня спас камешек, который я проглотила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34