А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Наши войска вели себя великолепно. К сожалению, служба разведки не смогла получить жизненно важную информацию…
Дейзи чувствовала, как рядом с ней Боукветт начинает сердиться. Но все, что говорил председатель, было правдой. Разведка действительно подвела их. И она знала, что дело не ограничится одной загубленной карьерой. Она прекрасно знала Вашингтон. Она была женщиной, и поэтому ей-то можно было не опасаться за свою карьеру.
— …поэтому нас застали врасплох. Наши ребята сделали все, что могли. Они чертовски хорошо поработали.
— Но?… — сказал президент.
— Господин президент, — сказал председатель, глядя на Уотерса, и выражение его лица было совершенно лишено профессионального тщеславия. — Я считаю, нам надо спасти все, что можно. Это не конец. Мы еще вступим в борьбу с ними. Но в этом раунде, господин президент… в этом раунде победили японцы.
Президент Уотерс кивнул. Он сложил кончики пальцев домиком.
— А во что нам обойдется, — спросил он, — если мы просто выйдем из игры?…
Госсекретарь кашлянул.
— Господин президент, японцы, естественно… ожидают, что мы пойдем на некоторые уступки. Я не думаю, что это повлияет на положение дел в Западном полушарии… но что касается сибирского вопроса, то он в конечном итоге будет решаться Советами и Японией.
Уотерс чуть повернулся на своем вращающемся стуле и устремил взгляд прямо туда, где в первом ряду сидели Дейзи и Боукветт.
— Клифф, — обратился президент к Боукветту, — действительно ЦРУ считает, что японцы будут продолжать использовать «Скрэмблеры», если мы не заключим с ними соглашения?
Боукветт поднялся:
— Господин президент, это не вызывает сомнений. Если они использовали это оружие один раз, они используют его опять. Если мы их спровоцируем. Мы подозреваем, что они уже вручили ультиматум советскому командованию.
— И вы согласны теперь с мнением полковника э-э… Тейлора, что эти «Скрэмблеры» разновидность радиооружия?
— Да, господин президент. На самом деле это радиоволновое оружие. Создается впечатление, что первоначальная оценка полковника Тейлора оказалась правильной. Но у него было то преимущество, что он видел все своими глазами, в то время как нам приходилось работать с информацией, полученной из вторых рук.
— И такое же оружие могло быть принято на вооружение армии США десять лет назад?
— Мы все еще можем его производить, — перебил его председатель, — и через шесть месяцев принять на вооружение новые образцы.
— Я не собираюсь производить такое оружие, — сказал президент. Не было сомнения, что он разгневан. — Если бы оно у нас было, я бы никогда не отдал приказ о его использовании. Даже сейчас. — Уотерс откинулся на спинку кресла и устало улыбнулся. — Возможно, после выборов вы сможете поднять этот вопрос и обсудить его с моим преемником. — Он повернулся к Боукветту: — Вы не знаете, есть ли у японцев еще какой-нибудь козырь в запасе. Какое-нибудь еще секретное оружие?
Боукветт взглянул на свои сшитые на заказ ботинки. Затем Дейзи ясно услышала, как он вздохнул.
— Господин президент, у нас нет информации на этот счет. Но мы не можем полностью исключить такую возможность.
Уотерс кивнул головой в знак согласия. Движение это было ритмичным и едва заметным, как будто он размышлял вслух. Так обычно делают очень пожилые люди.
Президент оглядел комнату.
— У кого-нибудь есть другое мнение? Другая точка зрения? Или это общее мнение, что мы должны вывесить белый флаг?
— Господин президент, — сказал быстро председатель. — Я бы не формулировал этот вопрос таким образом.
Уотерс повернулся к генералу. Дейзи было ясно, что президент с трудом сдерживает гнев, даже несмотря на свое измученное состояние.
— Тогда как же вы хотите его сформулировать? Как, по-вашему, назовет его американский народ? Не думаете ли вы, что простые люди собираются подбирать какие-нибудь премудрые слова — как вы их называете? — стратегическая коррекция или что-то в этом роде? — Уотерс взглянул на сидящих куда более жестко, чем Дейзи могла себе представить. — Господа, я хочу, чтобы вы меня поняли до конца. Я сейчас не думаю о выборах, я их уже проиграл, и в этой комнате никто ничего не может с этим поделать. Меня беспокоит тот факт, что мы приняли несколько совершенно неправильных решений. Вернее, я принял неправильные решения. Мы послали солдат на смерть, и, кажется, напрасно. Мы опять подорвали международную репутацию нашей страны. О Боже, что вы мне говорили тогда? — Он обратился с этим вопросом к госсекретарю. — А теперь японцы вместе с двумя десятками неприсоединившихся стран уже внесли в ООН резолюцию, осуждающую наше вмешательство в суверенные дела третьих стран. Японские дипломаты уже выступают на заседаниях Генеральной Ассамблеи, обвиняя нас в том, что мы спровоцировали применение «Скрэмблеров». Нас дурачат, причем с рекордной скоростью. Пока мы сидим здесь сложа руки, господа, — медленно сказал Уотерс. — Я рассержен, — он усмехнулся, — но не волнуйтесь, я точно знаю, чья это вина. Я очень сожалею о многом. Я был чертовски самонадеянным. — Его усмешка стала еще заметнее, и на коже вокруг рта образовались глубокие складки. — Возможно, Америка еще не созрела для черного президента.
Никто не осмеливался заговорить. Дейзи испытывала жалость к Уотерсу. Она почувствовала, что он был по-настоящему хорошим человеком. Он, возможно, взял на себя слишком тяжелую ношу, и у него было для этого слишком мало опыта. Они все его подвели.
И Джорджа Тейлора они тоже подвели. И она непростительно подвела его. Но она загладит свою вину. Она представляла себе, что он сейчас должен был чувствовать. Сейчас, когда все его мечты лежали в руинах на чужой земле.
Но он, по крайней мере, был жив, и его не поразило этим ужасным оружием, скрывавшимся за таким безобидным словом. Он был жив, и, если не произойдет никакой другой нелепости, он вернется к ней домой. Из всех присутствующих в этой слишком душной комнате она была единственным человеком, у которого были причины для радости.
«Я буду очень добра к нему, — думала она. — Я действительно буду. Я нужна ему сейчас».
— Прежде чем принять окончательное решение, — сказал Уотерс, — я хочу еще раз проконсультироваться с нашими советскими союзниками.
— Господин президент, — нетерпеливо сказал госсекретарь, — их позиция ясна. Мы потеряли одну эскадрилью? Несколько сот человек? Русские еще не начали подсчитывать свои потери. Это целый город. Как он называется, Боукветт?
— Орск.
— Да, Орск. И десятки небольших городов вокруг него. Сотни поселков. Советское руководство ошеломлено, они не знают, что им делать с пострадавшими. Речь идет о сотнях тысяч. Что, если японцы опять используют это оружие? Господин президент, вы сами слышали слова советского посла. Немедленные переговоры о перемирии. Советское руководство уже признало свое поражение.
Президент Уотерс прищурился:
— Советское руководство уже установило прямой контакт с Токио?
— Пока нет.
— Стало быть, они не предпринимали никаких односторонних действий? Они все еще ждут нашего ответа?
— Господин президент, это простая дипломатическая формальность. Они ждут, что мы присоединимся к переговорам, — у нас еще есть некоторый вес, разумеется.
— Таким образом, советское руководство еще не «выбросило белый флаг» в техническом смысле слова?
— Ну, формально, конечно, нет, но в моральном плане…
— Тогда не возражайте, — сказал Уотерс. — Я хочу поговорить с советским президентом. Один на один. Я хочу услышать его мнение из его собственных уст.
— Сэр, советское руководство дало понять, что оно собирается пойти на перемирие, — сказал государственный секретарь. Он говорил тоном учителя, страшно разочарованного своим учеником. — Мы потеряем возможность оказывать влияние, если мы…
Уотерс повернулся к госсекретарю и посмотрел на него таким беспощадным взглядом, что этот всеми уважаемый политик остановился на середине фразы.
— Бросьте учить меня, — сказал Уотерс. — Можете считать меня еще одним черным недоучкой. Просто свяжитесь с президентом Черниковым — нет, вначале соедините меня с полковником Тейлором. Я хочу еще раз поговорить с этим человеком.
— Господин президент, — сказал осторожно председатель Комитета начальников штабов. — Полковник Тейлор не может дать вам объективной оценки ситуации. Вы слышали, что сказал о нем его подчиненный, подполковник Рено. Вы сами слышали, что он сказал. Единственное, что хочет сейчас сделать полковник Тейлор, — это нанести ответный удар по тем, кто уничтожил его эскадрилью. Он действует под влиянием эмоций. Он совершенно не понимает новой геополитической ситуации, сложившейся здесь.
Уотерс взглянул на председателя. К своему удивлению, Дейзи увидела, как на лице президента появилась искренняя улыбка.
— Ну, что же, — сказал Уотерс, — тогда нас уже двое. Я буду ужасным дураком, если не выслушаю единственного человека, у которого хватило смелости сказать мне, что он занят. — Уотерс повернул голову, чтобы посмотреть на Дейзи. — Извините меня за грубое слово, мисс Фицджеральд. Сделайте вид, что вы ничего не слышали.
Американец сошел с ума. Генерал Иванов не мог поверить тому, что он услышал. Воспоминания об изуродованном шрамами лице американского полковника очень беспокоили его. И сейчас казалось, что и рассудок его был также поврежден.
Налет.
Налет на объекты оперативно-стратегического тыла противника.
Налет на главный командный пункт противника.
И более того — налет на главную компьютерную систему противника.
Это была сумасшедшая идея, и это в то время, когда мир раскалывался на части.
Этот длинный день так хорошо начался. Вначале успехи американцев, обещавшие коренным образом изменить соотношение сил. Такие огромные успехи американцев, что они одновременно испугали Иванова и вызвали у него зависть, хотя американцы и воевали на этот раз на их стороне.
Конечно, он и группа избранных советских советников знали, что японцы нанесут ответный удар. Они даже догадывались, каким будет этот удар японцев. Но они не смогли предвидеть размера понесенных ими потерь, иначе они бы не стали союзниками американцев. Они не стали бы провоцировать японцев.
А сейчас мир перестал существовать для тысяч советских людей, живущих в зоне десятков тысяч квадратных километров. Военный самолет, приземлившийся в Орске, обнаружил население этого города в состоянии детской беспомощности. Это было хуже, чем химическая атака. Хуже, чем эпидемия чумы. Японцы победили. И какими бы жестокими и теоретически неприемлемыми ни были использованные ими методы, нельзя было отрицать их победу.
Сейчас оставалось только спасти все, что осталось от их отечества. Но это должны были решать в Москве, а там были сейчас сильные волнения в связи с попыткой переворота в Кремле.
На основе информации, полученной из поступающих отчетов, Иванову удалось понять, что борьба велась между аппаратом КГБ, стремящимся продолжить войну во что бы то ни стало, и группой генералов, старающихся спасти то, что осталось от их родины. Никто не обращался к Иванову с просьбой поддержать товарищей в Москве, и он удивлялся почему.
Он был к этому готов. Да, было столько непонятного. Слава богу, американцы, кажется, не заметили этих волнений.
Тем временем Иванов сидел в штабе и ждал поступления сообщения о том, что это ужасное оружие японцев опять спустилось с небес на какой-нибудь другой объект, а возможно, на этот раз была уничтожена целая армия. Может быть, они нанесут удар и по измученному советскому генералу, который уже ни для кого не представляет опасности.
Иванову очень хотелось знать, как работает это оружие. Было ли его воздействие мгновенным, или же человек осознавал, что сейчас произойдет, и успевал поднести пистолет к виску.
— Виктор Сергеевич, — сказал Иванов Козлову, — вы осознаете сложность вашего положения?
— Да, товарищ генерал.
— Американцы просили прислать офицера, хорошо знающего Баку, чтобы помочь им спланировать операцию на случай непредвиденных обстоятельств. Итак, помоги им. Ответь на их вопросы. Но будь внимателен. Твоя настоящая задача — это следить за тем, чтобы американский полковник не предпринял никаких односторонних действий. Мы не можем позволить им пойти на какие-нибудь провокации. Москва готовится к проведению переговоров.
— Значит, все кончено? — спросил Козлов.
Иванов кивнул, стараясь не встречаться взглядом с Козловым. Долгие годы мечтаний и изнурительной работы — и такой исход.
— Да, Виктор Сергеевич, мы будем продолжать вести оборону. Но все кончено.
— И ничего нельзя предпринять?
Иванов покачал головой.
— Как мы можем нанести ответный удар, когда у них есть такое оружие? Японцы ясно дали нам понять, что удар по району Орска — это только предупреждение.
— А у американцев тоже нет технически равноценных средств противодействия?
Иванов устало поднялся и прошелся по комнате. Он остановился напротив портрета Суворова, нарисованного ужасными красками.
— Если у них и есть такие средства, то они держат их в секрете. — Он пожал плечами. — Москва считает, что американцы так же беспомощны, как и мы. Но они придумали какую-то глупость, связанную с нанесением удара по компьютерной системе японцев… Но что можно сделать при наличии у противника такого оружия? — Иванов впервые посмотрел Козлову прямо в глаза и увидел в них выражение полной безысходности. — Ничего, — ответил Иванов самому себе. — Ничего.
— И все же полковник Тейлор планирует налет? Он собирается продолжать боевые действия?
— Мы подозреваем, что он это делает по своей инициативе. Насколько мы знаем, Вашингтон не давал никаких указаний. — Он повернулся спиной к портрету мертвого героя. — Следи за ним, Виктор Сергеевич. Следи за ним внимательно.
— Будет исполнено, товарищ генерал.
— Отвечай на его вопросы. И держи меня в курсе дел.
— Он хочет совершить налет на Баку? На японский штаб?
Иванов задумчиво улыбнулся:
— Да, японский штаб. Конечно, и ты, и я помним, когда все было по-другому…
— Конечно.
Иванов стоял спиной к портрету старого царского генерала и смотрел прямо перед собой.
— Я всегда любил Баку, ты ведь знаешь. Нет-нет, не азербайджанцев. Они просто животные. Но мне нравилось, что там тепло, мне это по-настоящему нравилось. Там было хорошо, когда мы вместе служили там, Виктор Сергеевич, но было еще лучше, когда мы стояли там с войсками повторного захвата. Я был тогда еще молодым капитаном. — Едва заметная улыбка появилась на лице генерала. — Старый Баку. Он переходил из рук в руки столько раз за последние столетия. Персы. Затем мы. А затем опять персы. И так далее. Даже англичане там на минуточку побывали. — Иванов в изумлении покачал головой. — И кто знает, возможно, он однажды опять перейдет в другие руки? Это все превратности судьбы, которые иностранцы никак по-настоящему не могут понять. Но сейчас наши дела обстоят плохо. Такое случалось и раньше. Монголы, татары, персы, поляки, литовцы, немцы. И все другие забытые имена забытых народов, которые прошли по земле России и остались только на страницах книг по истории, которые никто не читал. Возможно, великая Россия должна на какое-то время стать слабее для того, чтобы потом опять стать великой. — Иванов посмотрел на потертый ковер кавказской работы, который всегда лежал под его письменным столом, куда бы его ни заносила судьба. — Мы должны постараться сохранить веру, Виктор Сергеевич. Мы должны попытаться сохранить нашу веру.
Несмотря на всю серьезность этих слов, легкая улыбка вновь появилась на лице генерала:
— Ковер, на котором ты стоишь, я купил в Баку. Еще давно, когда мне приходилось считать каждую копейку. Ты знаешь, я тогда был откомандирован в МВД, и я был очень рад, что у меня есть работа. Очень многие мои друзья сняли тогда военную форму навсегда. Это было, конечно, до того, как мы начали послегорбачевскую реформу армии.
Козлов знал эту историю из биографии Иванова. Он всегда старался узнать как можно больше о своих начальниках. Но сейчас он не подал вида.
— Это было тридцать лет назад, — продолжал Иванов, — а кажется, что это было вчера. Я служил в Германии, когда все полетело к черту. Трудно описать, что мы все тогда чувствовали. Сегодня мы все братья, а завтра полмиллиона людей на улицах Лейпцига кричат нам, чтобы мы убирались из страны. Это было в восемьдесят девятом.
— Это был год контрреволюции, — сказал Козлов.
— Год крушения, — поправил его Иванов. — Я очень любил по вечерам вместе со своими товарищами гулять по улицам Лейпцига, просто чтобы посмотреть на витрины магазинов. Но я отклоняюсь от темы. Мы говорили о Баку. После того, как я вернулся домой из Германии, казалось, что моя военная карьера закончилась раньше времени. Офицеров тысячами выбрасывали на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72