Он продолжал читать о появлении на свет двухголовых и четырехголовых чудовищ, а потом снова начал спотыкаться о все те же слова: «тератома», «зародышевая оболочка» и «образование плаценты». Добравшись до «разделения двусторонних половинок второго шейного позвонка у зародыша», Джек позволил листку бумаги соскользнуть на пол, где к нему подошел пес, некоторое время обнюхивал, а потом тоже решил, что листок не представляет для него интереса.
На следующей странице было что-то завлекательное, но Джек наткнулся на слово «телегония» и выпустил ее из рук. Пораженный, он какое-то время не отрываясь читал о том, как пара сиамских близнецов с общим влагалищем, но отдельными матками родила ребенка. Прочитанное настолько подействовало на него, что он долго сидел неподвижно, пытаясь представить себе возможные отношения, результатом которых явилось подобное событие, но потом усилием воли выбросил все из головы, перевернул страницу и налил себе очередной стакан золотистой мерцающей жидкости.
Он читал, пил и снова читал. Обвел желтым прямоугольником параграф, в котором объяснялось, как близнецы могут оказаться в «агрессивных и враждебных ситуациях, когда родственное соперничество, ревность и желание главенствовать ярко выражены. Необходимость сосуществовать заставляет каждую половину приспосабливаться к характерным чертам и особенностям другой половины, в этом случае два существа оказываются связаны между собой крепчайшими узами, какие только могут существовать между двумя личностями. В экстремальных случаях эта связь становится патологической и разрушительной».
Джек читал и прихлебывал, пока не заснул, храпя, как портовый грузчик. Ему снилось, и это было здорово, что он в постели с очаровательными близняшками. Абсолютно идентичными. Сногсшибательными, как те две с телевидения — во сне он забыл, как их зовут, но одел, как капитанов болельщик. Словом, его любимая фантазия в стиле «Я знаю, что, когда прыгаю, видны мои трусики, вот почему они одного цвета с юбкой». А девушки были нежными. И прелестными. И когда утром Джек проснулся с больной головой, в которой грохотали барабаны и ревел океан, распростертый на кровати в номере мотеля, полностью одетый, обнимая пребывающего на вершине блаженства пса, он сразу понял, что — самое малое — у него будут блохи. Блохи, это как минимум, подумал Джек, тряся с отвращением головой, о чем тут же пожалел.
Господи, только бы мое сердце снова заработало, молил он, открывая дверь и выпроваживая своего ночного друга.
ЦЕНТР ДАЛЛАСА И ХАЙЛЕНД-ПАРК
Эйхорд ненавидел телефон, однако понимал, что без него в его работе не обойтись, так же как и без компьютеров, посему старался извлечь максимальную пользу из этого куска пластмассы. Странное явление убийство. Можно наводнить улицы армией детективов, пригласить агентов ФБР и техников с их хитрыми устройствами, заставить полдюжины лаборантов всю ночь работать на самом дорогом оборудовании, которое только можно купить за деньги, а решится все в конце концов с помощью какого-нибудь наркомана, который не может вспомнить, сколько ему лет, или вот этого мерзкого куска пластмассы.
— Я вынужден таскать каштаны из огня, — пожаловался Джек без всякой на то причины, когда Уолли Майклс проходил мимо его стола.
— Совершенно верно, сэр. Никому не хочется, чтобы они сгорели.
Я за это выпью, подумал Джек, встал, зашел в туалет и сделал большой глоток из плоской фляжки, которую теперь все время носил с собой. Он содрогнулся, но тут же пришел в себя, наслаждаясь зажегшимся внутри пожаром. В кармане брюк у него теперь всегда был небольшой тюбик зубной пасты. Открыв его, положил немного пасты в рот, пожевал и ополоснул зубы водой из фонтанчика. Джек улыбнулся при мысли, что кто-нибудь сейчас войдет, увидит, как он ковыряет пальцем в тюбике, заметит что-то белое и решит, что Эйхорд употребляет на работе кокаин. Никакой разницы, решил он, возвращаясь к своему столу как ни в чем не бывало. Это прочистит твои чертовы мозги. Джек бросил взгляд на кипу отчетов.
Он рисовал вполне конкретный предмет вокруг слова «симбиоз», который в точности следовал напечатанному определению — «совместное проживание в более или менее интимной связи или тесном союзе двух различных организмов». Он надел на ручку колпачок, взял трубку и набрал знакомый номер.
— Общественная безопасность, — произнес усталый женский голос.
— Полицейское управление, пожалуйста, — попросил Эйхорд. Он ждал добрых шестьдесят секунд, пока древний коммутатор не переключил его междугородный вызов.
— ...цейское управление, — отозвался какой-то офицер-мужчина.
— Отдел расследования убийств, пожалуйста. — Еще одна долгая пауза. Джек задавался вопросом, сколько раз какой-нибудь бедняга, которому угрожали, чья-то страдающая от побоев жена, какой-нибудь затерроризированный ребенок звонили в полицию и ждали две минуты, пока их соединят.
— Отдел убийств.
— Джеймс Ли на месте?
— Нет, говорит Браун. Могу я чем-нибудь помочь?
— Боб, это Джек Эйхорд. Кто сейчас в отделе?
— Привет, Джек. Ммммм. Я, Херриман, Туни... Это все. Где ты находишься?
— В Далласе. Будь добр, позови Туни.
— Чанки! — крик Боба был слышен даже сквозь ладонь, прижатую к трубке.
— Ну.
— Ну? Что, черт побери, за манера отвечать! Тебя Эйхорд к телефону!
— Эйхорд?
— Он самый.
— Ты бездельник, — раздалось в трубке, — где шляешься, по хреновым Гавайям на деньги налогоплательщиков?
— Если бы так. В Большом Далласе. Послушай, окажи мне услугу. Ты знаешь телефонную книжку Ли, которую он держит в своем столе? Ту, где в конце пустые страницы с телефонными номерами?
— Угу.
— Окажи услугу. Дан. Посмотри телефон Оззи Барнса и адрес тоже, если он есть.
— Кого?
— Фамилия: Б-а-р-н-с. Имя записано как Оз, или 0-3, или Оззи. Ладно?
— Я что, похож на паршивый телефонный справочник?
— Ты похож на проглотившего четыре баскетбольных мяча, но все-таки как насчет того, чтобы посмотреть, толстяк?
— Ты добился своего, сахиб, подожди. — Короткая пауза, и Джек услышал, как толстяк Дан снова хватает трубку. — Порядок, у тебя есть чем записать — карандаш или что-нибудь вроде этого?
— Есть.
— Отлично, доставай инструмент и записывай. Оз Барнс, код зоны восемь-один-восемь... — И он продиктовал Джеку номер, спросил, не выпил ли тот Рио-Гранде, или Тринити, или еще какую вонючую речушку, они обменялись парой оскорблений, и Эйхорд принялся набирать очередной номер.
— Слушаю.
— Оззи?
— Да.
— Это Джек Эйхорд.
— О, Джек. Приятный сюрприз. Где ты находишься? — Джек ответил. — Чем могу помочь?
— Оз, это вроде по твоей части. Нечто не от мира сего. — Эйхорд вкратце рассказал о деле Могильщика. — Ты не сталкивался с чем-нибудь необычным, что могло бы иметь к этому отношение.
— Что именно?
— О, какие-нибудь научно-исследовательские разработки, которыми любят тешить себя высоколобые. Контроль над разумом, ЛСД. Что-нибудь из этого хлама.
И в течение последующих двенадцати минут Волшебник из Оззи протащил его через добрых девять ярдов пилюль и промывателей мозгов, гормонов и генераторов боли, лазеров и мазеров, настроенных на частоту сердца, телефонных номеров, парализующих дубинок и колец с ядом, в общем, через весь бесплодный пустырь ужасов, который возделывают эти ослы в своих химических и биологических лабораториях. Дик Келкинс в самом своем жутком кошмаре не мог предвидеть мрачной реальности двадцатого столетия. Ад высоких технологий.
Толком ничего не узнав, Джек горячо поблагодарил Главного Бионика и перевел взгляд на картинки, которые он в свое время механически рисовал, пока его мозг был занят свободными ассоциациями:
1. Стреляющий пистолет.
2. Лужа клея.
3. 000, одно "О" перечеркнуто.
И, кроме этого, ничего. Ни один образ не сохранился в памяти.
Поэтому во второй половине дня Эйхорд сидел в машине без опознавательных знаков за квартал от резиденции Коллиер, когда Ноэль завернула к дому на «роллс-ройсе». Рядом с ним на сиденье лежали пакет со льдом и на три четверти полная бутылка «Джека Дэниелса» вместимостью в кварту. Если уж он собрался торчать здесь как идиот, то по крайней мере с удобствами.
Машина была оборудована и радио, и сканером, и переговорным устройством. Джек уютно устроился на переднем сиденье, прихлебывая из кофейной чашки отличное тонизирующее средство, слушая сюрреалистическую смесь из бормотания диспетчера и танцевальной музыки своей любимой станции. Странно было сидеть так в сгущающихся сумерках, размышляя о деле и сексуальной Ноэль и слушая, как полицейские откликаются на вызовы, адресованные мелодиям «Звездной пыли» и «Лунного света».
Они встретились около половины седьмого, когда рядом с машиной Ноэль остановился незнакомый автомобиль, и Эйхорд увидел, как из него вылез Джозеф Хакаби и направился к дому. Его, казалось, ждали, и он тут же вошел внутрь, преследуемый по пятам тяжело дышащим Джеком.
— Вы? — она вздрогнула, увидев Эйхорда, когда открыла дверь на его настойчивый стук полицейского.
— С вами все в порядке, мисс Коллиер?
— Конечно, в порядке. Что происходит, скажите на милость?
— Я могу войти? — спросил Джек, только что не вставив ботинок в дверную щель, но при этом сохраняя вкрадчивый голос и полное самообладание. Она не ответила ни «да» ни «нет», а просто, к счастью, отступила в сторону, когда он неуверенно шагнул в дверной проем, споткнулся и рухнул бы лицом вниз, если бы не твердая рука нового защитника Ноэль.
— Ловко проделано, — сказал он низким голосом.
Ситуация стала еще хуже.
— Будьте как дома, — ледяным голосом произнесла Ноэль, когда Джек неловко протиснулся мимо нее. Он чувствовал, как его согревает алкоголь, но в данный момент ему было все равно.
— Мистер Хакаби, — резко спросил Джек, — вы как здесь?
Джо обнимал Ноэль за талию жестом собственника.
— Полагаю, вам не следует предлагать выпить, а?
— Уверена, он уже пропустил пару стаканчиков, — сказала она, нахмурившись. — Разве не так, мистер — о, простите, я забыла ваше имя.
— Эйхорд, госпожа Коллиер, — произнес Джек в пустоту. Комната выглядела подобно музею искусств. — Просто заехал посмотреть, как вы живете.
— Понятно. — Она пронзила его взглядом как кинжалом.
Даже будучи пьяным до чертиков, он не мог не восхищаться ею. Красивейшая женщина из всех, что он видел в своей жизни, Она была одета в белое платье с достаточно глубоким декольте, поэтому Джек быстро отвел взгляд и посмотрел прямо в глаза-кинжалы, и тут она сказала:
— Мне кажется, вам лучше уйти. И если вы еще раз нас потревожите... — Она начала что-то говорить об отстранении от дела.
В голове стоял туман, мысли путались, но у него хватило осторожности застыть на месте. Его действия были непродуманны и непрофессиональны. Он не имел ни малейшего представления о том, как ему выполнять свою работу. Такого с ним не случалось даже в худшие попойки. Джек стоял как столб, переводя взгляд с неприкосновенного, недоступного предмета своего обожания на Хакаби, богатого и элегантного, невозмутимого и учтивого, окутанный парами бурбона, и пытался разогнать туман в голове, чтобы решить, что делать дальше.
— Что-нибудь еще? Мы опаздываем на обед.
— По-моему, нет, — пробормотал Джек и усилием воли заставил себя повернуться и идти прямо и ровно, пока проходил через дверь, спускался по ступенькам и осторожно пробирался к машине. Он забрался внутрь, выключил радио и просто сидел, слегка вздрагивая без всякой на то причины. Через несколько минут увидел, как они вышли из дома, сели во взятую напрокат машину Хакаби. Джек скорчился на переднем сиденье, надеясь, что его не заметят.
Но Хакаби двигался задним ходом, пока машины не поравнялись, а Ноэль опустила стекло и что-то ему говорила. Ее красивое лицо было враждебно. Джек тоже опустил стекло.
— Что такое?
— Я говорю, что мы едем в Мэншин. Это на Тертл-Крик. Я не советую следовать за нами в вашем состоянии. Вы, конечно, могли бы вызвать по радио другую машину наблюдения, которая подключилась бы к нам, когда мы оттуда уедем, но этого я вам тоже не советую делать. Если я замечу за собой слежку, вас завтра же отстранят от дела, и я обещаю, что вам не поздоровится.
— Эй, Эйхорд, — весело крикнул Джо Хакаби, открыто смеясь и покачивая головой, как будто не мог поверить в существование этого пьяницы-кретина. — Привидение, настоящее привидение. — Наконец они уехали, преданный своему делу адвокат и скорбящий брат обвиняемого.
Каким-то образом Джек добрался до мотеля и завалился спать. Проснувшись, он не мог ничего, вспомнить с момента, когда покинул дом Коллиер, кроме какого-то телефонного разговора. Во рту сухо, несет, как от разбитой бутылки, голова болит, всего трясет и шатает. Пса нигде не видно. Неудивительно — ведь Джек забыл выставить еду и питье.
Самое худшее было то, что он проснулся охваченный страхом и паранойей. Джек встряхнулся, смутно надеясь, что ему почудилось унижение, испытанное в доме Ноэль Коллиер, и что в действительности он (вздох) не звонил Донне Баннрош посреди ночи пьяный в стельку и не пытался назначить свидание. (Никакого снисхождения.) Посмотрев на мутноглазое чудовище, пялящееся на него из зеркала, он соответствующим образом обозвал ни в чем не повинное стекло. Это утро подвело черту под запутанностью его собственного нервного перехода. Под делом Могильщика. Под всеми приключениями в Далласе. В голове у него родился афоризм, достойный первоклассных мастеров этого жанра. В духе Оруэлла. Или Аристотеля.
— Прочь, гад. Засунь себе в зад, — подытожил Эйхорд.
ДАЛЛАС
День начался плохо, и с каждым часом становилось все хуже. Волна неприятностей пришла в виде пары мучительных, грозных и резких звонков от одного из старших партнеров фирмы «Джонс — Селеска» и лично от госпожи Коллиер. Один был адресован Майклсу, другой — его начальнику. Один содержал в себе угрозу серьезных действий со стороны вышестоящей инстанции, в другом такие слова, как «алкоголизм», «судебный запрет», «беспокойство» (произнесенное, как обычно, не к месту) и «судебное преследование» летали взад-вперед, как шарики настольном теннисе, они звенели у Эйхорда в ушах и расстраивали его.
Во время разговора с Уолли он в конце концов сообразил, что произошло. Покидая дом Ноэль, он был так расстроен, что забыл отозвать своих ребят, и они поздно ночью медленно объезжали ее резиденцию, а Ноэль их заметила. Ясно без слов, что наблюдение было немедленно снято.
Джек почувствовал, что проблема его выпивок приобрела такие масштабы, что сам он был не в состоянии их оценить. Но в этом-то и заключается алкоголизм, что так легко залезть в бутылку и там спрятаться. И даже если бутылка скатится со стола и разобьется, вы все равно сможете в ней остаться и будете пялиться на мир, выглядывая из обломков, скрываясь от окружающей действительности в этой янтарной колыбели из стекла.
Особенно неприятным все оказалось для Майклса, который явно благоговел перед Эйхордом. Уолли был страшно расстроен и обескуражен, когда вынужден был употребить липкое слово «алкоголизм», подводя итог претензиям из юридической фирмы Ноэль. Джек становился уязвимым для атаки, и это было очень неудобно, так как затрудняло его действия в качестве сыщика, я Уолли Майклс становился козлом отпущения за то, что пригласил Джека вести это дело. Эйхорд же мечтал об одном, как можно скорее выбраться из полицейского участка и найти симпатичный, тихий, уютный бар. Тут уж он разом разберется со своими неурядицами.
Правда, в это время дня бармены редко вьются вокруг нас. Ничего, небольшой семейный кабачок тоже устроит. Там обычно не кудахчут по поводу вреда алкоголя — даже в такую рань. Они приберегают его для ленча. Вы входите, вам кивают, и, если вы отвечаете на приветствие всего лишь кивком и фразой «виски со льдом», следует пауза, а потом на стойку бара можете выкладывать деньги. Что ж, черт побери, лед тает прежде, чем вы поднесете стакан ко рту и проглотите содержимое.
Зеленый змий никогда тебя не подводит. Никогда. Черт. Вот что мне нравится на Юге. Это чудо из Теннеси всегда ударяет в голову. Да уж. Огонь в жилах разгорается сразу. Точно. Да, черт подери, да. «Повторить». Ему хотелось поцеловать самого себя в губы. Уютная янтарная колыбель. Темный бар ранним утром, пропахший острым запахом виски. Трое одиночных пьяниц, сонный бармен, не открывавший глаз в течение пары часов, иногда официантки — убирающие, вытирающие, готовящиеся к приему толпы в час ленча. Никаких разговоров. Это время серьезной публики, углубленных любителей выпить. Заказывают «тройную порцию водки со льдом», «Джек Дэниелс», чистый скотч, двойной бурбон и пиво. Люди заходят накачаться, и поскорее. В это время дня получаешь выпивку, позже получаешь к ней довесок в виде скандала.
Выпив половину второго стакана, Джек пришел к согласию с самим собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24