– Этого? Неужели это все, чего ты хочешь? Не разговора?Он ответил улыбкой:– Мне не много надо. Семья, урожай, дети. Bien?Она поцеловала его в шею, пряча глаза. Он пристроил палец в нежное и теплое местечко у нее под подбородком и поласкал его. Она подняла голову и слабо улыбнулась:– Я хотела иметь детей с того самого времени, как сама еще была ребенком. Только никогда не знала…– Не знала чего?Она покачала головой.В жаровне слабо теплились угли. Всходила луна, но ни он, ни Гвин не хотели закрывать ставни. Он натянул меховое одеяло на ее изящные плечи. Ее рука покоилась у него на груди, и она бессознательно поглаживала его.– А ты, Гриффин, о чем ты мечтал в детстве?Он скрестил руки под головой:– У меня в детстве тоже была мечта.– Какая? Должно быть, о чем-то важном?Он привлек ее ближе к себе.– Мы оставили «Гнездо», когда мне было восемь лет. И я мечтал лишь о возвращении домой, будто это могло все поправить. Но, конечно, это были ребяческие мечты. Наше прошлое – как наша тень. Оно повсюду следует за нами.В неверном трепетном пламени свечи она наблюдала за ним.– Я хотел, – продолжал он, опуская глаза и встречая ее взгляд, – чтобы моя жизнь обрела новый смысл.Она приподнялась поцеловать его в подбородок:– Верно. Так и должно быть.– А иначе мы обречены.Минутой позже она задала вопрос, который он, должно быть, и хотел от нее услышать:– А что это было, Гриффин? От чего ты хотел освободиться? Что должно было окончиться по возвращении домой?Он пристально смотрел на кобальтово-синие простыни между столбами кровати:– Я хотел освободиться от дурной славы моего отца. В Нормандии он считался проклятием. Матери пугани им своих детей.– Боже милостивый!– Думаю, хуже всего приходилось моей матери.Мать Гриффина была тихой, неразговорчивой и мало что могла сделать, чтобы защитить себя или сына. Долгие годы любовь Гриффина к ней была подлинной и в то же время пронизанной невольным презрением.Но все это было в прошлом. Его отец был мертв уже тринадцать лет, и мать тоже.Теперь душа Гриффина могла освободиться от кошмаров прошлого.Он был почти погребен под неосуществимыми желаниями, но теперь вынырнул к свету и нашел Гвин. Он пришел к ней, за ней, что бы там ни крылось у нее внутри. Она сумела поднять его из бездны, из грязи и неразберихи.– Расскажи мне о себе, Гвин.Ее голова на подушке пошевелилась:– О чем?– О чем угодно.Она тихонько рассмеялась и приподнялась, опираясь на локоть, чтобы видеть его лицо.– Я совершенно уверена, что все рассказала о себе год назад, когда ехала на твоем коне. Ты или был слишком усталым, слушая меня, или просто все позабыл, а это значит, что повторяться нет смысла.Он перекатился на другую сторону кровати и снова потянул ее к себе так, что их соединенные объятиями тела образовали жаркую дугу.– Ты вспоминаешь, что хотела иметь детей, когда сама была ребенком, Гвин, а я вспоминаю, что желал тебя, едва став мужчиной.Она уютно свернулась возле него:– Когда ты был мальчиком, ты меня не знал.– Я грезил о тебе. Глава 22 На следующее утро Гриффин вместе с Арманом, архитектором и бригадиром каменщиков, поднялся на стену замка. Энергичный француз указывал на ближайшую к ним угловую башню.– Проблема, милорд, заключается в том, что она квадратная. Видите? Это плохо!Он рубанул рукой воздух.– Лучше было бы, если бы она была круглой. Тогда для ваших лучников не оставалось бы слепых мест. Посмотрите на эти стены, – продолжал он доверительным тоном, показывая Гриффину чертежи, выполненные на пергаменте. – Видите, милорд? Ведь это просто. Надо построить еще одну башню напротив этой.Он снова указал пальцем где.Гриффин кивнул. Порыв холодного воздуха пронесся над стенами. Пергамент в руках архитектора затрепетал под ветром.– Еще один барбикан Сторожевая башня.
?Арман кивнул:– Еще одна зона для стрельбы. А также бойницы для стрел. Я сделаю их крестообразными. Это обеспечит большую гибкость. Надо изнутри их расширить, чтобы ваши лучники могли сидеть в амбразурах. Вашим мальчикам это будет удобно. А сверху мы построим переходы. И – вуаля!Он обратил свое довольное лицо к Гриффину и усмехнулся.– Ведь все так просто. Nоn?– Но ведь это дорогое удовольствие. Арман развел руками и осклабился:– Mais bien sur Ну конечно (фр.).
, милорд.– Ну конечно, – отозвался эхом Гриффин и, посмотрев вниз, увидел череду повозок на вершине холма, уже начавших спускаться по длинной извилистой дороге, ведущей с юга. Это была целая вереница тяжело нагруженных тележек. Как он и распорядился. Гриффин улыбнулся. Гвин сейчас же захочет узнать, какой груз они доставили. Он посмотрел на архитектора.– Стройте, – приказал он, и сапоги его застучали вниз по лестнице.Он нашел ее во внешних покоях в обществе нескольких женщин. Его это не удивило. У нее был целый штат помощниц. Они вышивали, пряли, стряпали, среди них были и женщины, помогавшие мужчинам скоротать досуг.– Миледи? – обратился он к ней, подойдя ближе.Три девушки подняли на него глаза. Их лица вспыхнули румянцем, и они захихикали. Гвин с улыбкой сделала им знак удалиться и принялась собирать нитки, иголки и вышиванье, разбросанные по столу.– Чем я могу быть тебе полезна, Гриффин?– Почему у тебя их так много? Я говорю о женщинах. Она бросила на него удивленный взгляд.– Их мужья или братья погибли, сражаясь за моего отца и короля. Они лишились дома и места в мире. А нам нужны вышивальщицы, поломойки и скотницы.– И сиделки, – добавил он недоверчиво. – И лекари.Гвин ответила широкой улыбкой:– Наша лекарка очень хороша в своем деле.Гриффин протянул к ней руку:– Но, Гвин, ведь нам не нужно восемнадцать судомоек и поломоек или двенадцать скотниц.– Конечно, нужно, – возразила она невозмутимо и переплела свои пальцы с его пальцами. – У нас большое хозяйство, и оно будет расти и расширяться. – Она лукаво взглянула на него. – Возможно, в нашем большом поместье образуются новые семьи. И появятся дети. И мы расширим наши деревенские поселения.Гриффин поцеловал ее в кончик носа:– Ты мудрая женщина. Идем, я хочу тебе кое-что показать.Он повел ее на лестничную площадку. В закругленных шестифутовых стенах главной башни были прорезаны три узких оконца, а при них лестничная площадка и дальше – лестница.– Смотри, – велел он.Гвин подошла к северо-восточному окну. Снаружи виден был извилистый столб дыма, и среди деревьев, где начинались восточные леса, мелькали фигуры людей и кипела работа. Она склонила подбородок к плечу и посмотрела на него с улыбкой:– Ты производишь расчистку леса.Потом выглянула из глубокой каменной бойницы, стараясь увидеть как можно больше.– Замечательно, – сказала она, и от волнения голос ее прозвучал глухо. – Право, это замечательно.Она отстранилась от бойницы, больше не улыбаясь:– Конечно, это можно будет осуществить на будущий год. Пока что у нас недостаточно семян для того, чтобы засеять поля, хотя они уже удобрены и готовы к весеннему севу.Он взял ее за плечи и повернул к окну, выходящему на юг. Она выглянула:– Повозки? Сколько их?– Много. А там прибывают еще.– Что они привезли?Он улыбнулся:– Кое-что необходимое, и если у нас это будет, мы можем считать себя богатыми.Она рассмеялась и положила свои тонкие прохладные пальчики на его плечо.– Не имею ни малейшего представления. Ты мог заказать целебные травы из Святой земли или арфы для большого зала.– Зерно!Он почувствовал, как она замерла.– Что?– Зерно. Часть можно смолоть теперь же на муку, а часть оставить на семена для весеннего сева. Пшеницу, рожь и ячмень.Еще с минуту она молчала и оставалась неподвижной, потом ее плечи начали содрогаться и она прильнула к его груди.Гвин снова проснулась с криком среди ночи. Гриффин обнял ее и держал так, пока она не успокоилась. Потом тихонько спросил:– Опять твой отец?Она вперила взгляд в пространство перед собой, глаза ее казались остекленевшими и были обведены красными кругами.– Да.– Почему ты постоянно видишь его во сне, Гвин? И почему эти сны так ужасны?Он не надеялся, что она ответит, но после долгой паузы она сказала безжизненным голосом:– Он так и не простил меня.Гриффин провел рукой по ее волосам:– За что?– За то, что я стала причиной смерти брата, а потом и матери.Он закутал ее в меха по плечи и привлек ближе к себе.– Что произошло?С минуту она молчала, потом начала говорить короткими фразами монотонным голосом:– Мне было десять лет. Я отправилась на верховую прогулку. Я не должна была этого делать. Весной с севера часто совершались набеги. Мне не позволяли удаляться от замка одной. Не позволяли даже доехать до деревни. Я это знала. Но услышала, как мать говорила, что ей нужны цветки бузины. Весной от сырости у отца болели кости.Она устремила взгляд на дальнюю стену:– Я знала, где росла бузина. И ускакала. Я нашла целебные растения, встала на колени и…Она сглотнула:– И увидела скачущих всадников. С полдюжины наемников из Шотландии.Ее речь стала стремительной, слова сливались друг с другом:– Я вскочила на Ветра и попыталась скрыться, но они заметили меня. Я слышала, как они улюлюкали и вопили, как подгоняли своих лошадей. Я тоже кричала. И тогда…Слезы градом покатились из ее глаз.– Роджер и несколько лучших людей выскочили и помчались галопом на помощь мне. Они звали меня, я неслась как ветер и оказалась в самой их гуще. Они сомкнули ряды за моей спиной. Началась стычка. Слышались крики, громкие крики. Я осталась жива, а Роджер, окровавленный, лежал на траве, – закончила она шепотом, указывая пальцем туда, где мысленно видела тело брата.– И мать так и не простила тебя?– Простила. Но вскоре умерла. Три месяца спустя. Однажды ночью сердце ее не выдержало.Гриффин глубоко вздохнул, помолчал и снова задал вопрос:– А твой отец, Гвин? Он не простил тебя?– Нет. Да и как бы он мог?– Но ведь это был несчастный случай.– Я знала, что делаю, – ответила она безжизненным голосом. – Я знала, что поступаю скверно.Гриффин держал ее в объятиях, пока она не уснула.Рука Гриффина коснулась ключей, висевших на шее, – черного железного и маленького серебристого, отданного ему де Лудом.Какое-то время он питал надежду. Надежду на то, что они с Гвин будут жить по-новому. Надежду, что для них все будет иначе. Что их брак будет другим, чем у их отцов, и сам он будет другим. Но она ни разу не сказала в ответ на его признания, что любит его, как никогда не говорил и его отец.Неужели ужасной истории суждено повториться и все будет так, как было с их отцами? Неужели это судьба, которую он не сможет отринуть?Желание обладать сокровищем разрасталось в его душе.Но вместе с этим росла в нем энергия сопротивления. Годы борения и страданий закалили его душу. Он мечтал теперь не о том сокровище, которое погубило его отца. А о том, что поднимет его, дает ему силу и власть, возвысит и облагородит его. Глава 23 Ранним утром следующего дня Гриффин стоял в подвалах «Гнезда», пытаясь вставить факел в металлический держатель на стене под таким углом, чтобы свет падал вперед. Перед ним была дверь, искусно укрытая в одном из самых темных убежищ подвала.Он внезапно остановился на этом перекрестке тоннеля и отчасти нащупал, отчасти вспомнил, где дверь, и нашел ее. Тени затеяли вокруг причудливую пляску, по-видимому, под действием струи свежего воздуха, поступавшего неизвестно откуда. Гриффин не мог определить источник его движения.Он провел пальцами по волосам:– Я забыл за все эти годы, где это место, а теперь вдруг вспомнил.Он подался вперед, вглядываясь в длинный темный тоннель справа, казавшийся бесконечным.– Если я правильно помню, он ведет в пещеру или дупло в дереве, – пробормотал Гриффин, обращаясь скорее к себе, чем к Алексу, стоявшему с изумленным видом поодаль.– Ты здесь играл?Гриффин ответил слабой улыбкой:– Все время.Александр содрогнулся:– А Гвиневра? Она ведь тоже жила здесь ребенком. Она тоже здесь играла?– Не знаю, – пробормотал он. – Думаю, она здесь бывала.– В таком случае вы оба безумны, – пробормотал Алекс убежденно.Он указал на дверь острием своего короткого меча. С нее свисал замок в форме головы дракона.– Ты собираешься открыть его?– А ты всю жизнь собираешься оставаться Наблюдателем? – пробормотал Гриффин в ответ и вставил в замок железный ключ, висевший у него на шее. Ключ не подходил.Алекс выругался.Гриффин сделал новую попытку, стараясь надавить на ключ посильнее. Ничего не произошло.– Просто срежь его, сруби, – сказал Алекс.Слова его были тихими, но он произнес их с напором.– Это нелепо, – резко возразил Гриффин. Мысленно он назвал бы такое действие святотатством. – Не думаю, что стоит это делать.Алекс поднял брови:– Так что теперь?– Подождем.Взгляд Алекса стал очень жестким.– Гриффин, я был Наблюдателем много лет. Всю жизнь я жду твоих действий. А теперь, когда весь мир в твоей власти, стоит лишь тебе протянуть руку, ты собираешься ждать.– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – возразил Гриффин, с трудом сдерживая себя.Он опустился на огромный камень, на несколько футов выступающий из массы остальных, подогнанных друг к другу, будто место было специально приготовлено для того, чтобы посидеть и поразмыслить, как проникнуть во внутреннюю камеру.– Уходи, Алекс.– Гриффин, каждый мой шаг предназначен для того, чтобы служить тебе. Если…– Оставь меня.Алекс постоял с минуту, потом повернулся и зашагал прочь.Внутри, защищенный висячим замком, наготове стоял Дункан с коротким мечом в руке, готовый убить любого ради своей госпожи. Пот ручьями стекал по его лицу. Рядом с ним лежал умирающий принц Эсташ, ко Дункан почти ничего не знал о молодом принце и не думал о нем. Он был готов на все ради доброй леди Гвин и ее солнечной улыбки. Ведь она спасла его с маленькой сестренкой от мятежников, готовых сжечь Англию дотла. Его родители погибли, а он убежал в Эверут, взяв с собой сестру Эллис. Леди Гвин приняла их под свое покровительство, дала им кров и пищу и обещала, что так будет и дальше, пока они живы.Приглушенные звуки голосов удалились, и Дункан опустил свой меч. Сердце его бешено колотилось.Гриффин поднялся из подземелья наверх, в главный зал, и тотчас же встретил Уильяма Йорка, как всегда, сурового и взволнованного.– Милорд, прибыл еще один гонец. Гриффин огляделся. Мускулистый человек средних лет сидел за столом, но вскочил, как только вошел Гриффин.– Милорд, – приветствовал он его с улыбкой.Гриффин улыбнулся в ответ.– Ральф, – сказал он тепло, пожимая руку одному из доверенных людей Генриха. Много раз сам Гриффин выступая в этом качестве с поручениями от Генриха, когда речь шла о самых непростых и деликатных делах.– Какие новости? – спросил он, выпуская руку Ральфа. – Тебя хотя бы накормили?Он бросил взгляд на Уильяма поверх головы Ральфа, а тот сделал знак слуге, который поспешил на кухню по коридору, отделенному от зала экраном. По всему залу отдыхали солдаты и рыцари, сменившиеся с постов. Они болтали и играли в кости. У огня сидели несколько женщин с ручными прялками, объединившись в маленькую пеструю группу. Они щебетали, создавая приятный для слуха фон.Ральф вынул документ из мешка, прилаженного к бедру:– Фиц Эмпресс собирается в Эверут.– Знаю, – ответил Гриффин, пробегая глазами бумагу. – Через несколько недель, после того как заключит соглашение.– Нет, теперь. Он будет здесь через день.Гриффин мгновенно поднял глаза на посланца:– Что? Почему так? Ральф встретил его взгляд:– Он счел удобным приехать сюда теперь.Гриффин кивнул в полном замешательстве и, перечитав пергамент, бросил взгляд в окна. Холодало. Волнистые облака собирались на горизонте в кучу.– Почему?– Наш лорд Генрих всегда делает то, что хочет.– Верно. Но все же, Ральф, – спросил Гриффин тихо, – почему?Посланец отвел глаза:– Генрих всегда любил тебя.– Не настолько, – мрачно возразил Гриффин. – Не настолько, чтобы отложить заключение соглашения, отдающего страну в его власть.Он снова пробежал глазами бумагу.– Два дня назад к нему прибыл гонец от фиц Майлза, – неохотно произнес Ральф.Гриффин медленно кивнул с задумчивым видом:– Но какое отношение это имеет ко мне?– Фальк, что ты знаешь об Эсташе? – спросила Гвин как можно непринужденнее.Этим утром мир окутала жемчужно-серая пелена тумана, и голоса их отдавались эхом, будто они были в пещере. Фальк смущенно посмотрел на нее:– Об Эсташе?– О принце как о человеке, хочу я сказать, и обо всем остальном.Она стояла совсем близко к своему военачальнику. Волнение сжало ее желудок спазмой, и там образовался тугой узел прямо под стучащим как молот сердцем. С самого раннего утра, как только Гвин поднялась с постели, ее преследовало ощущение нависшей над ними неотвратимой опасности. Возможно, виной тому были ночные кошмары: от них ей всегда бывало скверно на следующий день, она ощущала слабость и тошноту.Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
?Арман кивнул:– Еще одна зона для стрельбы. А также бойницы для стрел. Я сделаю их крестообразными. Это обеспечит большую гибкость. Надо изнутри их расширить, чтобы ваши лучники могли сидеть в амбразурах. Вашим мальчикам это будет удобно. А сверху мы построим переходы. И – вуаля!Он обратил свое довольное лицо к Гриффину и усмехнулся.– Ведь все так просто. Nоn?– Но ведь это дорогое удовольствие. Арман развел руками и осклабился:– Mais bien sur Ну конечно (фр.).
, милорд.– Ну конечно, – отозвался эхом Гриффин и, посмотрев вниз, увидел череду повозок на вершине холма, уже начавших спускаться по длинной извилистой дороге, ведущей с юга. Это была целая вереница тяжело нагруженных тележек. Как он и распорядился. Гриффин улыбнулся. Гвин сейчас же захочет узнать, какой груз они доставили. Он посмотрел на архитектора.– Стройте, – приказал он, и сапоги его застучали вниз по лестнице.Он нашел ее во внешних покоях в обществе нескольких женщин. Его это не удивило. У нее был целый штат помощниц. Они вышивали, пряли, стряпали, среди них были и женщины, помогавшие мужчинам скоротать досуг.– Миледи? – обратился он к ней, подойдя ближе.Три девушки подняли на него глаза. Их лица вспыхнули румянцем, и они захихикали. Гвин с улыбкой сделала им знак удалиться и принялась собирать нитки, иголки и вышиванье, разбросанные по столу.– Чем я могу быть тебе полезна, Гриффин?– Почему у тебя их так много? Я говорю о женщинах. Она бросила на него удивленный взгляд.– Их мужья или братья погибли, сражаясь за моего отца и короля. Они лишились дома и места в мире. А нам нужны вышивальщицы, поломойки и скотницы.– И сиделки, – добавил он недоверчиво. – И лекари.Гвин ответила широкой улыбкой:– Наша лекарка очень хороша в своем деле.Гриффин протянул к ней руку:– Но, Гвин, ведь нам не нужно восемнадцать судомоек и поломоек или двенадцать скотниц.– Конечно, нужно, – возразила она невозмутимо и переплела свои пальцы с его пальцами. – У нас большое хозяйство, и оно будет расти и расширяться. – Она лукаво взглянула на него. – Возможно, в нашем большом поместье образуются новые семьи. И появятся дети. И мы расширим наши деревенские поселения.Гриффин поцеловал ее в кончик носа:– Ты мудрая женщина. Идем, я хочу тебе кое-что показать.Он повел ее на лестничную площадку. В закругленных шестифутовых стенах главной башни были прорезаны три узких оконца, а при них лестничная площадка и дальше – лестница.– Смотри, – велел он.Гвин подошла к северо-восточному окну. Снаружи виден был извилистый столб дыма, и среди деревьев, где начинались восточные леса, мелькали фигуры людей и кипела работа. Она склонила подбородок к плечу и посмотрела на него с улыбкой:– Ты производишь расчистку леса.Потом выглянула из глубокой каменной бойницы, стараясь увидеть как можно больше.– Замечательно, – сказала она, и от волнения голос ее прозвучал глухо. – Право, это замечательно.Она отстранилась от бойницы, больше не улыбаясь:– Конечно, это можно будет осуществить на будущий год. Пока что у нас недостаточно семян для того, чтобы засеять поля, хотя они уже удобрены и готовы к весеннему севу.Он взял ее за плечи и повернул к окну, выходящему на юг. Она выглянула:– Повозки? Сколько их?– Много. А там прибывают еще.– Что они привезли?Он улыбнулся:– Кое-что необходимое, и если у нас это будет, мы можем считать себя богатыми.Она рассмеялась и положила свои тонкие прохладные пальчики на его плечо.– Не имею ни малейшего представления. Ты мог заказать целебные травы из Святой земли или арфы для большого зала.– Зерно!Он почувствовал, как она замерла.– Что?– Зерно. Часть можно смолоть теперь же на муку, а часть оставить на семена для весеннего сева. Пшеницу, рожь и ячмень.Еще с минуту она молчала и оставалась неподвижной, потом ее плечи начали содрогаться и она прильнула к его груди.Гвин снова проснулась с криком среди ночи. Гриффин обнял ее и держал так, пока она не успокоилась. Потом тихонько спросил:– Опять твой отец?Она вперила взгляд в пространство перед собой, глаза ее казались остекленевшими и были обведены красными кругами.– Да.– Почему ты постоянно видишь его во сне, Гвин? И почему эти сны так ужасны?Он не надеялся, что она ответит, но после долгой паузы она сказала безжизненным голосом:– Он так и не простил меня.Гриффин провел рукой по ее волосам:– За что?– За то, что я стала причиной смерти брата, а потом и матери.Он закутал ее в меха по плечи и привлек ближе к себе.– Что произошло?С минуту она молчала, потом начала говорить короткими фразами монотонным голосом:– Мне было десять лет. Я отправилась на верховую прогулку. Я не должна была этого делать. Весной с севера часто совершались набеги. Мне не позволяли удаляться от замка одной. Не позволяли даже доехать до деревни. Я это знала. Но услышала, как мать говорила, что ей нужны цветки бузины. Весной от сырости у отца болели кости.Она устремила взгляд на дальнюю стену:– Я знала, где росла бузина. И ускакала. Я нашла целебные растения, встала на колени и…Она сглотнула:– И увидела скачущих всадников. С полдюжины наемников из Шотландии.Ее речь стала стремительной, слова сливались друг с другом:– Я вскочила на Ветра и попыталась скрыться, но они заметили меня. Я слышала, как они улюлюкали и вопили, как подгоняли своих лошадей. Я тоже кричала. И тогда…Слезы градом покатились из ее глаз.– Роджер и несколько лучших людей выскочили и помчались галопом на помощь мне. Они звали меня, я неслась как ветер и оказалась в самой их гуще. Они сомкнули ряды за моей спиной. Началась стычка. Слышались крики, громкие крики. Я осталась жива, а Роджер, окровавленный, лежал на траве, – закончила она шепотом, указывая пальцем туда, где мысленно видела тело брата.– И мать так и не простила тебя?– Простила. Но вскоре умерла. Три месяца спустя. Однажды ночью сердце ее не выдержало.Гриффин глубоко вздохнул, помолчал и снова задал вопрос:– А твой отец, Гвин? Он не простил тебя?– Нет. Да и как бы он мог?– Но ведь это был несчастный случай.– Я знала, что делаю, – ответила она безжизненным голосом. – Я знала, что поступаю скверно.Гриффин держал ее в объятиях, пока она не уснула.Рука Гриффина коснулась ключей, висевших на шее, – черного железного и маленького серебристого, отданного ему де Лудом.Какое-то время он питал надежду. Надежду на то, что они с Гвин будут жить по-новому. Надежду, что для них все будет иначе. Что их брак будет другим, чем у их отцов, и сам он будет другим. Но она ни разу не сказала в ответ на его признания, что любит его, как никогда не говорил и его отец.Неужели ужасной истории суждено повториться и все будет так, как было с их отцами? Неужели это судьба, которую он не сможет отринуть?Желание обладать сокровищем разрасталось в его душе.Но вместе с этим росла в нем энергия сопротивления. Годы борения и страданий закалили его душу. Он мечтал теперь не о том сокровище, которое погубило его отца. А о том, что поднимет его, дает ему силу и власть, возвысит и облагородит его. Глава 23 Ранним утром следующего дня Гриффин стоял в подвалах «Гнезда», пытаясь вставить факел в металлический держатель на стене под таким углом, чтобы свет падал вперед. Перед ним была дверь, искусно укрытая в одном из самых темных убежищ подвала.Он внезапно остановился на этом перекрестке тоннеля и отчасти нащупал, отчасти вспомнил, где дверь, и нашел ее. Тени затеяли вокруг причудливую пляску, по-видимому, под действием струи свежего воздуха, поступавшего неизвестно откуда. Гриффин не мог определить источник его движения.Он провел пальцами по волосам:– Я забыл за все эти годы, где это место, а теперь вдруг вспомнил.Он подался вперед, вглядываясь в длинный темный тоннель справа, казавшийся бесконечным.– Если я правильно помню, он ведет в пещеру или дупло в дереве, – пробормотал Гриффин, обращаясь скорее к себе, чем к Алексу, стоявшему с изумленным видом поодаль.– Ты здесь играл?Гриффин ответил слабой улыбкой:– Все время.Александр содрогнулся:– А Гвиневра? Она ведь тоже жила здесь ребенком. Она тоже здесь играла?– Не знаю, – пробормотал он. – Думаю, она здесь бывала.– В таком случае вы оба безумны, – пробормотал Алекс убежденно.Он указал на дверь острием своего короткого меча. С нее свисал замок в форме головы дракона.– Ты собираешься открыть его?– А ты всю жизнь собираешься оставаться Наблюдателем? – пробормотал Гриффин в ответ и вставил в замок железный ключ, висевший у него на шее. Ключ не подходил.Алекс выругался.Гриффин сделал новую попытку, стараясь надавить на ключ посильнее. Ничего не произошло.– Просто срежь его, сруби, – сказал Алекс.Слова его были тихими, но он произнес их с напором.– Это нелепо, – резко возразил Гриффин. Мысленно он назвал бы такое действие святотатством. – Не думаю, что стоит это делать.Алекс поднял брови:– Так что теперь?– Подождем.Взгляд Алекса стал очень жестким.– Гриффин, я был Наблюдателем много лет. Всю жизнь я жду твоих действий. А теперь, когда весь мир в твоей власти, стоит лишь тебе протянуть руку, ты собираешься ждать.– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – возразил Гриффин, с трудом сдерживая себя.Он опустился на огромный камень, на несколько футов выступающий из массы остальных, подогнанных друг к другу, будто место было специально приготовлено для того, чтобы посидеть и поразмыслить, как проникнуть во внутреннюю камеру.– Уходи, Алекс.– Гриффин, каждый мой шаг предназначен для того, чтобы служить тебе. Если…– Оставь меня.Алекс постоял с минуту, потом повернулся и зашагал прочь.Внутри, защищенный висячим замком, наготове стоял Дункан с коротким мечом в руке, готовый убить любого ради своей госпожи. Пот ручьями стекал по его лицу. Рядом с ним лежал умирающий принц Эсташ, ко Дункан почти ничего не знал о молодом принце и не думал о нем. Он был готов на все ради доброй леди Гвин и ее солнечной улыбки. Ведь она спасла его с маленькой сестренкой от мятежников, готовых сжечь Англию дотла. Его родители погибли, а он убежал в Эверут, взяв с собой сестру Эллис. Леди Гвин приняла их под свое покровительство, дала им кров и пищу и обещала, что так будет и дальше, пока они живы.Приглушенные звуки голосов удалились, и Дункан опустил свой меч. Сердце его бешено колотилось.Гриффин поднялся из подземелья наверх, в главный зал, и тотчас же встретил Уильяма Йорка, как всегда, сурового и взволнованного.– Милорд, прибыл еще один гонец. Гриффин огляделся. Мускулистый человек средних лет сидел за столом, но вскочил, как только вошел Гриффин.– Милорд, – приветствовал он его с улыбкой.Гриффин улыбнулся в ответ.– Ральф, – сказал он тепло, пожимая руку одному из доверенных людей Генриха. Много раз сам Гриффин выступая в этом качестве с поручениями от Генриха, когда речь шла о самых непростых и деликатных делах.– Какие новости? – спросил он, выпуская руку Ральфа. – Тебя хотя бы накормили?Он бросил взгляд на Уильяма поверх головы Ральфа, а тот сделал знак слуге, который поспешил на кухню по коридору, отделенному от зала экраном. По всему залу отдыхали солдаты и рыцари, сменившиеся с постов. Они болтали и играли в кости. У огня сидели несколько женщин с ручными прялками, объединившись в маленькую пеструю группу. Они щебетали, создавая приятный для слуха фон.Ральф вынул документ из мешка, прилаженного к бедру:– Фиц Эмпресс собирается в Эверут.– Знаю, – ответил Гриффин, пробегая глазами бумагу. – Через несколько недель, после того как заключит соглашение.– Нет, теперь. Он будет здесь через день.Гриффин мгновенно поднял глаза на посланца:– Что? Почему так? Ральф встретил его взгляд:– Он счел удобным приехать сюда теперь.Гриффин кивнул в полном замешательстве и, перечитав пергамент, бросил взгляд в окна. Холодало. Волнистые облака собирались на горизонте в кучу.– Почему?– Наш лорд Генрих всегда делает то, что хочет.– Верно. Но все же, Ральф, – спросил Гриффин тихо, – почему?Посланец отвел глаза:– Генрих всегда любил тебя.– Не настолько, – мрачно возразил Гриффин. – Не настолько, чтобы отложить заключение соглашения, отдающего страну в его власть.Он снова пробежал глазами бумагу.– Два дня назад к нему прибыл гонец от фиц Майлза, – неохотно произнес Ральф.Гриффин медленно кивнул с задумчивым видом:– Но какое отношение это имеет ко мне?– Фальк, что ты знаешь об Эсташе? – спросила Гвин как можно непринужденнее.Этим утром мир окутала жемчужно-серая пелена тумана, и голоса их отдавались эхом, будто они были в пещере. Фальк смущенно посмотрел на нее:– Об Эсташе?– О принце как о человеке, хочу я сказать, и обо всем остальном.Она стояла совсем близко к своему военачальнику. Волнение сжало ее желудок спазмой, и там образовался тугой узел прямо под стучащим как молот сердцем. С самого раннего утра, как только Гвин поднялась с постели, ее преследовало ощущение нависшей над ними неотвратимой опасности. Возможно, виной тому были ночные кошмары: от них ей всегда бывало скверно на следующий день, она ощущала слабость и тошноту.Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30