— вспыхнул от смущения Брент. — Разрешите быть свободным?Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой.
— Неужели я убила его? — сказала Дэйл.Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат «Хонду-аккорд» в подземный гараж отеля «Империал» и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном «Мицубиси», вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:— Неужели я его убила? Об этом было в газетах… Трахея перебита.Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:— Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.— Да? — напряжение немного ослабло.— Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. — Брент показал в сторону коридора. — И матрос Накаяма. Оба — мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства «Йонаги».— Кендо — боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..— Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.— Я — тебе, а ты — мне… Это чудовище с древком своего плаката… — Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. — У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести… — Она невесело усмехнулась. — Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?— Как тебе сказать… Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, — привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.— Секс и насилие — всегда рядом?— Мужчины всегда убивают двух зайцев.— Все мужчины? — расширились глаза Дэйл.— Насильники-убийцы, — покачал головой Брент. — Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.— Да… Ты прав, Брент.— Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?— Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом… И, домогаясь, грозили вонзить… ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. — Дэйл налила ему и себе. — И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент… так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.— Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.— Неужели? И что же?Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:— Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.— Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?— Можешь и должна. По всей видимости, он был из «Ренго Секигун». — И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: — Из «Японской Красной Армии». Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.— А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.— Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая «Ренго Секигун» обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из «Баадер-Майнхоф» Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы.
и другие — всех не упомнишь.— Какое пышное соцветие подонков!— А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.— Я помню.— Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев — все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:— Какой ты милый мальчик, Брент.— «Мальчик»! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс «Сентябрь мой, увы, не за горами».Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:— Что же плохого в слове «мальчик»?— Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:— Ты настоящий атлет…— Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность — лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! — продолжал он дурачиться.Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди — сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:— Нет, Брент, — произнесла она, задыхаясь.— Почему? Что случилось?— Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, — потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.— Слишком быстро? Слишком скоро?Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.— Я вовсе не кисейная барышня, но… Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом… — она показала в сторону коридора. — Там, под самой дверью торчит этот твой старшина…— Он тебе мешает?— Мне как-то не по себе.Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.— А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, — скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он.Дэйл снова рассмеялась:— Ну что ты заладил одно и то же?!Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:— В этом отеле — штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь — у нас деловая встреча.— Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким плоским свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл взяла его за обе руки и устремила на него свои изумрудные глаза, ярко отражавшие свет люстры.— Так ты считаешь, от сентября до мая — недалеко?— Рукой подать, — улыбнулся Брент. — А осень — самое прекрасное время года. Деревья надевают свой великолепный наряд, а солнце и облака устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.Она жадно припала к его губам.— Это — тоже ни с чем не сравнимое действо… — хрипловато сказал он, когда они наконец оторвались друг от друга.Дэйл взяла его за руку и повела к дверям. В коридоре к ним присоединился старшина первой статьи Куросу.
И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок о бок с Брентом в новый французский ресторан на первом этаже, Дэйл чувствовала себя по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку обеими руками, ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не меньшим вниманием, смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди и на Куросу, который свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.— Я еще ни разу тут не была, но, по слухам, кухня великолепная. Кормят, как в Париже у «Максима», и вся обстановка — как там.Они вошли в просторный зал, пышно украшенный шелковыми обоями и бархатными драпировками им в тон, освещенный тремя огромными хрустальными люстрами. Затянутый в смокинг метрдотель — высокий сухопарый пожилой француз, державшийся прямо, как Наполеон на смотру, и по-наполеоновски отдававший распоряжения официантам, повел Дэйл и Брента к столику в центре зала возле самой площадки для танцев.К удивлению Дэйл, ее спутник отказался и потребовал, чтобы их посадили за другой стол — угловой, обращенный к единственной двери. Перед ним шел изогнутый кожаный диванчик, на котором могли вплотную друг к другу усесться только два человека. Дэйл оценила всю прелесть этого места, оказавшись бок о бок с Брентом. Она понимала, что сегодняшний вечер может оказаться последним, и больше они не увидятся никогда. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, и пальцы ее вздрогнули, коснувшись его руки, лежавшей на сиденье диванчика.Мэтр сделал быстрое повелительное движение, и к столику плавно скользнул маленький изящный человек лет тридцати.— Мадам, мсье лейтенант, это ваш официант Марсель Плюбо, — представил его мэтр и удалился, явно раздосадованный тем, что клиенты проявили такую разборчивость в выборе стола.Тут он заметил приближающегося с винтовкой на плече Куросу и остановился, словно человек, не заметивший стеклянную дверь и с размаху треснувшийся о нее лбом.— Этот… человек с вами, мсье лейтенант? — неприязненно обернулся он к Бренту.Плюбо хранил молчание, держа в руках меню.— Oui, monsieur, — копируя его величавую манеру, ответил Брент.— Тысяча извинений, мсье, но он не может находиться в зале со своим рю…ружьем.Брент, улыбаясь, приказал Куросу стать у дверей. Старшина ответил «есть», вытянулся, четко повернулся через левое плечо и, провожаемый сотней недоуменных глаз, строевым шагом, грохоча тяжелыми ботинками по дубовому паркету, направился на свой пост. В мертвой тишине слышался только этот отчетливый грохот, подобный винтовочным выстрелам.— Я с авианосца «Йонага», — объяснил Брент. — Ему приказано меня сопровождать и охранять. Он — моряк дисциплинированный, порядок знает и не доставит вам ни малейших неприятностей или неудобств.Упоминание «Йонаги» произвело на мэтра магическое действие — он сделал легкий полупоклон и улыбнулся, хотя, по наблюдениям Дэйл, не совсем еще оправился от потрясения. Знает этот моряк порядок или не знает, но он торчит в дверях зала и глазеет на обедающих, а некоторые из них уже поспешили расплатиться и уйти. Другие собирались последовать их примеру.— Служба безопасности отеля будет возражать, мсье, — с легкой дрожью в голосе сказал он.— Пусть попробует, — ответил Брент. — Дайте нам, пожалуйста, меню.Уязвленный мэтр повернулся на каблуках и отошел.Однако отдельные охранники почему-то не проявили к старшине с винтовкой никакого интереса — их вообще не было видно, как будто они сделали для себя выводы из скандала, который устроил здесь вчера матрос Накаяма. То ли они были безнадежно некомпетентны в своем деле, то ли решили не связываться ни с кем из личного состава «Йонаги», но вероятнее всего, кто-то, наделенный властью и силой, предупредил их, чтобы оставили в покое моряков. Дэйл подозревала, что этот «доброжелатель» был либо сам адмирал Фудзита, либо тот, кто действовал по его приказу.Тем временем Марсель Плюбо в безупречном смокинге, перекинув через левую руку белую салфетку, склонился к ней так близко, что она почувствовала сильный и сладкий запах его одеколона, отдаленно напоминавший аромат «Шанель № 5». «Странно, — подумала она. — Мужчины так не душатся». Она стала наблюдать поверх меню за официантом, с поклоном и улыбкой вручавшим Бренту вторую увесистую книжицу в кожаном переплете. Его длинные темно-каштановые волосы были тщательно зачесаны набок и спускались на левое плечо, открывая большую брильянтовую сережку в мочке правого уха, длинные пушистые ресницы загибались кверху, бросая, казалось, тени на щеки. Улыбаясь, он звонким и по-девичьи чистым голосом без намека на акцент осведомлялся, что мсье лейтенант будет пить в качестве аперитива, какие именно сорта шампанского и вин он предпочитает. Марсель Плюбо вызвал у Дэйл сильнейшую неприязнь.— Сохраню верность скотчу. Подайте «Хейг энд Хейг».Дэйл тоже заказала виски с содовой.Официант поспешил к бару, а Брент взял в свои ладони руку Дэйл.— Мне кажется, ты сразил мсье Плюбо наповал, — сказала она, приникнув к нему и вздрогнув от прикосновения твердого бедра к ее бедру.Брент удивленно поднял брови и обернулся к бару, откуда уже спешил официант.— От него так одуряюще пахнет… Он надушился в твою честь.Плюбо поставил на стол виски и замер в выжидательной позе.— Ты выбрала?Дэйл покачала головой, и Брент сказал:— Я позову вас, когда мы решим. — Потом озадаченно повернул голову к Дэйл: — Скажи-ка мне лучше, как это такая красавица… м-м-м… одинока и свободна?Окинув взглядом ее тело, он сунул руку под стол и стал скользящими прикосновениями поглаживать ее бедро вверх-вниз. Дэйл вспыхнула, как пятнадцатилетняя девочка на первом свидании, заерзала в смущении и остановила его руку молящим:— Не надо, Брент… Не здесь…— А где?— Не знаю, — беспомощно пролепетала она. — Ну пожалуйста, будь умницей…— Ладно. Но ответь на мой вопрос.Она вздохнула:— Я десять лет была замужем за Джонатаном Макинтайром.— Вы развелись?— Развелись.— А дети?— Детей нет.— А почему вы расстались?— Джон упорно не хотел взрослеть. Он опоздал к сексуальной революции, как опаздывают на поезд, а потом пустился вдогонку. Он был на десять лет меня старше и, вообрази, — в сорок два года человек покупает красный «Корветт», заламывает набекрень зеленый берет, на нос цепляет солнечные очки, втискивается в джинсы «Келвин Клейне» и в таком виде начинает колесить по всем барам для холостых и незамужних, ища приключений.— Боже! Какие еще приключения, когда под боком у тебя такая женщина?! Он рехнулся, вот и все, — Брент крепче стиснул ее руку.— Спасибо, Брент, ты такой милый…Дэйл поцеловала его в щеку, отпила еще виски и стала рассказывать о себе. Она была единственным ребенком в семье крупного биржевика и дамы из высшего света. Родилась она на Лонг-Айленде и отца, рослого сумрачного мужчину, мало интересовавшегося дочкой, почти не видела: он дневал и ночевал в своей конторе на Нижнем Манхэттене.Она окончила закрытую частную школу, а потом университет Брин Моур с высшими баллами по математике. Мать, занятую главным образом игрой в бридж в своем клубе и частой сменой юных любовников, она совсем не знала и, вернувшись домой, очень скоро поняла, что никому там не нужна. Она поступила в концерн Ай-Би-Эм программисткой, а потом вышла замуж, бросила служба и была вполне счастлива, пока у Джонатана не начался «кризис сорокалетнего».После развода Дэйл как специалиста по компьютерам пригласили в ЦРУ. Она быстро овладевала новейшей технологией и стала заниматься кодами и шифрами. Она работала в Вашингтоне, Сиэтле, Нью-Йорке и на Гавайях и были чрезвычайно увлечена тем, что делала.— Но, наверно, в твоей жизни были другие мужчины?— Были, — эхом откликнулась она.— А замуж больше не собираешься?— Нет. Это не для меня, — не без горечи ответила Дэйл и отпила виски, глядя на Брента поверх ободка стакана. — Ну а ты, Брент? Каким ветром занесло тебя на «Йонагу»? Что за цепь обстоятельств предшествовала нашей встрече?Лейтенант, улыбнувшись, в свою очередь рассказал ей о своем детстве, об академии в Аннаполисе, о службе в разведуправлении ВМС, прикомандировавшем его к штабу адмирала Фудзиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Неужели я убила его? — сказала Дэйл.Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат «Хонду-аккорд» в подземный гараж отеля «Империал» и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном «Мицубиси», вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:— Неужели я его убила? Об этом было в газетах… Трахея перебита.Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:— Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.— Да? — напряжение немного ослабло.— Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. — Брент показал в сторону коридора. — И матрос Накаяма. Оба — мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства «Йонаги».— Кендо — боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..— Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.— Я — тебе, а ты — мне… Это чудовище с древком своего плаката… — Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. — У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести… — Она невесело усмехнулась. — Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?— Как тебе сказать… Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, — привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.— Секс и насилие — всегда рядом?— Мужчины всегда убивают двух зайцев.— Все мужчины? — расширились глаза Дэйл.— Насильники-убийцы, — покачал головой Брент. — Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.— Да… Ты прав, Брент.— Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?— Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом… И, домогаясь, грозили вонзить… ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. — Дэйл налила ему и себе. — И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент… так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.— Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.— Неужели? И что же?Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:— Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.— Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?— Можешь и должна. По всей видимости, он был из «Ренго Секигун». — И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: — Из «Японской Красной Армии». Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.— А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.— Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая «Ренго Секигун» обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из «Баадер-Майнхоф» Росс перечисляет организации, использующие в своей деятельности террористические методы.
и другие — всех не упомнишь.— Какое пышное соцветие подонков!— А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.— Я помню.— Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев — все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:— Какой ты милый мальчик, Брент.— «Мальчик»! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс «Сентябрь мой, увы, не за горами».Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:— Что же плохого в слове «мальчик»?— Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:— Ты настоящий атлет…— Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность — лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! — продолжал он дурачиться.Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди — сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:— Нет, Брент, — произнесла она, задыхаясь.— Почему? Что случилось?— Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, — потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.— Слишком быстро? Слишком скоро?Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.— Я вовсе не кисейная барышня, но… Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом… — она показала в сторону коридора. — Там, под самой дверью торчит этот твой старшина…— Он тебе мешает?— Мне как-то не по себе.Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.— А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, — скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он.Дэйл снова рассмеялась:— Ну что ты заладил одно и то же?!Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:— В этом отеле — штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь — у нас деловая встреча.— Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким плоским свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл взяла его за обе руки и устремила на него свои изумрудные глаза, ярко отражавшие свет люстры.— Так ты считаешь, от сентября до мая — недалеко?— Рукой подать, — улыбнулся Брент. — А осень — самое прекрасное время года. Деревья надевают свой великолепный наряд, а солнце и облака устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.Она жадно припала к его губам.— Это — тоже ни с чем не сравнимое действо… — хрипловато сказал он, когда они наконец оторвались друг от друга.Дэйл взяла его за руку и повела к дверям. В коридоре к ним присоединился старшина первой статьи Куросу.
И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок о бок с Брентом в новый французский ресторан на первом этаже, Дэйл чувствовала себя по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку обеими руками, ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не меньшим вниманием, смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди и на Куросу, который свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.— Я еще ни разу тут не была, но, по слухам, кухня великолепная. Кормят, как в Париже у «Максима», и вся обстановка — как там.Они вошли в просторный зал, пышно украшенный шелковыми обоями и бархатными драпировками им в тон, освещенный тремя огромными хрустальными люстрами. Затянутый в смокинг метрдотель — высокий сухопарый пожилой француз, державшийся прямо, как Наполеон на смотру, и по-наполеоновски отдававший распоряжения официантам, повел Дэйл и Брента к столику в центре зала возле самой площадки для танцев.К удивлению Дэйл, ее спутник отказался и потребовал, чтобы их посадили за другой стол — угловой, обращенный к единственной двери. Перед ним шел изогнутый кожаный диванчик, на котором могли вплотную друг к другу усесться только два человека. Дэйл оценила всю прелесть этого места, оказавшись бок о бок с Брентом. Она понимала, что сегодняшний вечер может оказаться последним, и больше они не увидятся никогда. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, и пальцы ее вздрогнули, коснувшись его руки, лежавшей на сиденье диванчика.Мэтр сделал быстрое повелительное движение, и к столику плавно скользнул маленький изящный человек лет тридцати.— Мадам, мсье лейтенант, это ваш официант Марсель Плюбо, — представил его мэтр и удалился, явно раздосадованный тем, что клиенты проявили такую разборчивость в выборе стола.Тут он заметил приближающегося с винтовкой на плече Куросу и остановился, словно человек, не заметивший стеклянную дверь и с размаху треснувшийся о нее лбом.— Этот… человек с вами, мсье лейтенант? — неприязненно обернулся он к Бренту.Плюбо хранил молчание, держа в руках меню.— Oui, monsieur, — копируя его величавую манеру, ответил Брент.— Тысяча извинений, мсье, но он не может находиться в зале со своим рю…ружьем.Брент, улыбаясь, приказал Куросу стать у дверей. Старшина ответил «есть», вытянулся, четко повернулся через левое плечо и, провожаемый сотней недоуменных глаз, строевым шагом, грохоча тяжелыми ботинками по дубовому паркету, направился на свой пост. В мертвой тишине слышался только этот отчетливый грохот, подобный винтовочным выстрелам.— Я с авианосца «Йонага», — объяснил Брент. — Ему приказано меня сопровождать и охранять. Он — моряк дисциплинированный, порядок знает и не доставит вам ни малейших неприятностей или неудобств.Упоминание «Йонаги» произвело на мэтра магическое действие — он сделал легкий полупоклон и улыбнулся, хотя, по наблюдениям Дэйл, не совсем еще оправился от потрясения. Знает этот моряк порядок или не знает, но он торчит в дверях зала и глазеет на обедающих, а некоторые из них уже поспешили расплатиться и уйти. Другие собирались последовать их примеру.— Служба безопасности отеля будет возражать, мсье, — с легкой дрожью в голосе сказал он.— Пусть попробует, — ответил Брент. — Дайте нам, пожалуйста, меню.Уязвленный мэтр повернулся на каблуках и отошел.Однако отдельные охранники почему-то не проявили к старшине с винтовкой никакого интереса — их вообще не было видно, как будто они сделали для себя выводы из скандала, который устроил здесь вчера матрос Накаяма. То ли они были безнадежно некомпетентны в своем деле, то ли решили не связываться ни с кем из личного состава «Йонаги», но вероятнее всего, кто-то, наделенный властью и силой, предупредил их, чтобы оставили в покое моряков. Дэйл подозревала, что этот «доброжелатель» был либо сам адмирал Фудзита, либо тот, кто действовал по его приказу.Тем временем Марсель Плюбо в безупречном смокинге, перекинув через левую руку белую салфетку, склонился к ней так близко, что она почувствовала сильный и сладкий запах его одеколона, отдаленно напоминавший аромат «Шанель № 5». «Странно, — подумала она. — Мужчины так не душатся». Она стала наблюдать поверх меню за официантом, с поклоном и улыбкой вручавшим Бренту вторую увесистую книжицу в кожаном переплете. Его длинные темно-каштановые волосы были тщательно зачесаны набок и спускались на левое плечо, открывая большую брильянтовую сережку в мочке правого уха, длинные пушистые ресницы загибались кверху, бросая, казалось, тени на щеки. Улыбаясь, он звонким и по-девичьи чистым голосом без намека на акцент осведомлялся, что мсье лейтенант будет пить в качестве аперитива, какие именно сорта шампанского и вин он предпочитает. Марсель Плюбо вызвал у Дэйл сильнейшую неприязнь.— Сохраню верность скотчу. Подайте «Хейг энд Хейг».Дэйл тоже заказала виски с содовой.Официант поспешил к бару, а Брент взял в свои ладони руку Дэйл.— Мне кажется, ты сразил мсье Плюбо наповал, — сказала она, приникнув к нему и вздрогнув от прикосновения твердого бедра к ее бедру.Брент удивленно поднял брови и обернулся к бару, откуда уже спешил официант.— От него так одуряюще пахнет… Он надушился в твою честь.Плюбо поставил на стол виски и замер в выжидательной позе.— Ты выбрала?Дэйл покачала головой, и Брент сказал:— Я позову вас, когда мы решим. — Потом озадаченно повернул голову к Дэйл: — Скажи-ка мне лучше, как это такая красавица… м-м-м… одинока и свободна?Окинув взглядом ее тело, он сунул руку под стол и стал скользящими прикосновениями поглаживать ее бедро вверх-вниз. Дэйл вспыхнула, как пятнадцатилетняя девочка на первом свидании, заерзала в смущении и остановила его руку молящим:— Не надо, Брент… Не здесь…— А где?— Не знаю, — беспомощно пролепетала она. — Ну пожалуйста, будь умницей…— Ладно. Но ответь на мой вопрос.Она вздохнула:— Я десять лет была замужем за Джонатаном Макинтайром.— Вы развелись?— Развелись.— А дети?— Детей нет.— А почему вы расстались?— Джон упорно не хотел взрослеть. Он опоздал к сексуальной революции, как опаздывают на поезд, а потом пустился вдогонку. Он был на десять лет меня старше и, вообрази, — в сорок два года человек покупает красный «Корветт», заламывает набекрень зеленый берет, на нос цепляет солнечные очки, втискивается в джинсы «Келвин Клейне» и в таком виде начинает колесить по всем барам для холостых и незамужних, ища приключений.— Боже! Какие еще приключения, когда под боком у тебя такая женщина?! Он рехнулся, вот и все, — Брент крепче стиснул ее руку.— Спасибо, Брент, ты такой милый…Дэйл поцеловала его в щеку, отпила еще виски и стала рассказывать о себе. Она была единственным ребенком в семье крупного биржевика и дамы из высшего света. Родилась она на Лонг-Айленде и отца, рослого сумрачного мужчину, мало интересовавшегося дочкой, почти не видела: он дневал и ночевал в своей конторе на Нижнем Манхэттене.Она окончила закрытую частную школу, а потом университет Брин Моур с высшими баллами по математике. Мать, занятую главным образом игрой в бридж в своем клубе и частой сменой юных любовников, она совсем не знала и, вернувшись домой, очень скоро поняла, что никому там не нужна. Она поступила в концерн Ай-Би-Эм программисткой, а потом вышла замуж, бросила служба и была вполне счастлива, пока у Джонатана не начался «кризис сорокалетнего».После развода Дэйл как специалиста по компьютерам пригласили в ЦРУ. Она быстро овладевала новейшей технологией и стала заниматься кодами и шифрами. Она работала в Вашингтоне, Сиэтле, Нью-Йорке и на Гавайях и были чрезвычайно увлечена тем, что делала.— Но, наверно, в твоей жизни были другие мужчины?— Были, — эхом откликнулась она.— А замуж больше не собираешься?— Нет. Это не для меня, — не без горечи ответила Дэйл и отпила виски, глядя на Брента поверх ободка стакана. — Ну а ты, Брент? Каким ветром занесло тебя на «Йонагу»? Что за цепь обстоятельств предшествовала нашей встрече?Лейтенант, улыбнувшись, в свою очередь рассказал ей о своем детстве, об академии в Аннаполисе, о службе в разведуправлении ВМС, прикомандировавшем его к штабу адмирала Фудзиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37