Когда она удалилась, Моргана облегченно вздохнула:— У меня было такое впечатление, что меня экзаменуют.Неста весело посмотрела на нее.— Так оно и было, но можете не волноваться — вы прошли испытание с честью. Теперь вас познакомят с Селестиной и Маритой Акуарас и допустят в светское общество Хуамасы.Моргана отвернулась, чуть пожав плечами:— Не знаю, есть ли смысл утруждать себя. Времени осталось так мало.Наступило короткое напряженное молчание, полное недосказанности. Потом Неста негромко проговорила:— Моргана, вы помните, какую клятву дали?Моргана повернулась обратно с виноватой улыбкой:— Да, я помню. Я не собираюсь ее нарушать, но иногда не могу справиться с горечью, хотя и стараюсь.Неста с трудом сглотнула, изо всех сил стараясь не выказать сочувствия и жалости. «Почему это должно было случиться? — горько думала она.— Почему ничто не может отвратить приближающейся трагедии? Неужели богини судьбы, прядущие нить жизни и смерти, намеренно жестоки?»— Почему бы вам не поехать в Лорензито, посмотреть на город? — предложила она.— Я думаю, вам будет интересно.Моргана колебалась, потом вдруг мысль показалась ей очень привлекательной.— Я и правда поеду, если вы уверены, что я вам ничем не могу быть полезна.— Конечно нет.— Я чувствую себя ужасной обманщицей.— Она иронично пожала плечами.— С тех пор как сюда приехала, я практически не работаю.— У вас достаточно работы со мной. Моргана резко махнула рукой, протестуя:— Это практически не отнимает у меня времени.— Отнимает достаточно. Идите, разведайте Лорензито,— показала она.Моргана сдалась:— Вам что-нибудь купить?— Кажется, нет. Не ходите слишком много по жаре, а то переутомитесь. Вы еще не совсем привыкли.Моргана пообещала, что будет осторожна, и пошла туда, где в гараже стояла небольшая машина Несты. Только придя на место, она сообразила, что забыла попросить у Несты ключи.Тереза увидела, как она идет от гаража, и выскочила из кухни, взволнованно жестикулируя и так быстро говоря что-то на своем ломаном английском, что Моргана сначала не разобрала, что та хочет сказать.— Сеньорита желает, чтобы машина двигалась?Моргана, наконец, разобрала слова и улыбнулась странной фразе, уверив Терезу, что было бы хорошо заставить машину двигаться.— Я хочу съездить в Лорензито,— добавила она.— У кого ключи?Тереза быстро прищелкнула языком и покачала головой:— Сеньорита не должна сама вести машину. Это… это не…— Она замолчала, не находя английских слов, и добавила что-то по-португальски.— Это не принято, вы хотели сказать? — осведомилась Моргана, чуть улыбнувшись, по-прежнему благополучно не ведая, что стоит за возражениями Терезы.Тереза энергично кивнула и повернулась к мужу, заговорив с ним, словно вопрос был решен. Хулио побрел к гаражу, но Моргана остановила его бессознательно-властным жестом. Она не хотела отнимать у него наслаждения, с каким тот надевал форму шофера, но с другой стороны, намерена была с самого начала утвердить свою независимость.— Возможно, португальские девушки сами не водят машину, но я — англичанка, и дома я часто водила машину моего отца.— Она успокаивающе улыбнулась им.— Не беспокойтесь. Я действительно умею водить машину.Разочарованное и печальное лицо Хулио чуть не заставило ее изменить решение, и она уже было собралась улыбнуться и уступить, но тут отчаянно-испуганное выражение лица Терезы заставило ее насторожиться.— Но, сеньорита… маркиз…Вся уступчивость Морганы мгновенно исчезла: ее глаза опасно вспыхнули, когда она поняла правду.— Вы хотите сказать, что маркиз распорядился, чтобы мне не позволили вести машину?Ей даже не нужно было дожидаться энергичного кивка и внезапно исчезнувшей озабоченности на лице Терезы, чтобы подтвердить свои подозрения. Она вскипела. Только подумать: самого факта объяснения считается достаточно, чтобы все переменилось! Тереза явно была уверена, что все трудности позади, но если что-то и могло заставить Моргану укрепиться в своей решимости, то именно это. Она самостоятельно доберется до Лорензито, даже если для этого ей придется идти пешком.Так легко было представить себе, как чарующий непривычный голос говорит Хулио или Терезе: «Сеньора — англичанка. Она не понимает нашей жизни. Проследите, чтобы она не ездила одна».Губы ее крепко сжались, а затаенное раздражение вспыхнуло огненной яростью.— Так маркиз отдал распоряжение? — негромко осведомилась она. Тереза не разгадала опасного блеска ее глаз.— Конечно, маркиза нельзя не послушаться.— И тут ярость зажгла в ее взгляде такой огонь, который не могли не понять даже Тереза с Хулио.— Не знаю, что за распоряжения отдал вам маркиз, да и не хочу знать,— добавила она мягко и неспешно, так что они только заморгали,— но я поеду одна. Ключи, будьте любезны, Хулио.— Она повернулась, бросив мимолетный взгляд на Терезу.— Вы переведете это для меня, пожалуйста.— Но, сеньорита…Тереза перестала возражать, увидев на лице девушки твердую решимость. Она беспомощно повернулась к Хулио и решительно с ним заспорила. Они обменялись какими-то быстрыми и взволнованными репликами, потом Хулио вручил Моргане ключи.Та взяла их, почувствовав, как в ней поднимается волна торжества. Тоненький кусочек металла в руке означал, что по крайней мере, этот раунд не остался за Фелипе. Пусть на расстоянии, но победа принадлежит ей, и ей это доставило неизмеримой удовольствие.Потом она очень осторожно вывела машину из гаража и выехала на дорогу, все еще испытывая торжество, но в то же время начиная ощущать почти детское чувство вины. Будет очень некстати, подумала она, попав на дорогу, которая в одну сторону вела к «Паласио», а в другую — в Лорензито, если именно в эту минуту Фелипе сочтет нужным проехать мимо.То, что она чувствует себя виноватой, нарушив его распоряжения, еще сильнее разожгло в ней неприязнь и гнев, которые ничуть не уменьшились при мысли, что она его немного побаивается.Как бы то ни было, маркиза нигде не было видно, и Моргана благополучно доехала до города. Было приятно вести машину по дороге, окруженной высокими деревьями, даже несмотря на тучи пыли, но осматривать город она решила пешком. На нее кое-кто удивленно посматривал, когда она поставила машину на широком современном проспекте, который явно представлял собой центр города. Она приписала эти взгляды тому, что в ней явно видят иностранку, не осознавая, насколько привлекательна в новом желтом платье с пышной юбкой, колышущейся вокруг стройных ножек.Стояла обжигающая жара, и она сняла простую золотую брошку с ворота платья, ощутив если не приятную прохладу, то по крайней мере, некоторое облегчение. Жара не была неприятной, и только взгляд, брошенный на часы, побудил ее вернуться к машине. Именно тогда и начались неприятности.Ей уже некоторое время казалось, что она не узнает этих мест. Выйдя к морю, она окончательно в этом убедилась.Теперь оставалось свернуть на одну из двух улиц. Первая вела в узкий лабиринт, который, Моргана почему-то была в этом уверена, не приведет ее к месту, откуда она пришла. Другая, более широкая и обсаженная деревьями, шла прямо вниз, к крошечному заливу, где стояли рыбачьи баркасы и прогулочные яхты. Где-то в отдалении медленно двигался большой корабль, и она лениво гадала: зайдет ли он на Хуамасу или вообще проигнорирует остров.Заливчик был очень славный, и она ничуть не тревожилась из-за того, что заблудилась. Казалось, что широкая улица обязательно должна вывести к какой-нибудь из главных улиц. Моргана продолжала некоторое время идти по ней, пока не обнаружила, что улица неожиданно заканчивается на небольшой площади с невысоким памятником какому-то прошлому деятелю Хуамасы.Моргана остановилась и огляделась. Вид колоритной местной публики вполне компенсировал легкую тревогу, которую она начинала испытывать при мысли о том, что заблудилась. Взгляд, брошенный вверх на бронзовую фигуру сеньора, ничуть ей не помог, хотя его вытянутая рука указывала в сторону лабиринта узких улиц, открывавшегося на площадь. Она решила не следовать немому совету памятника. И поскольку бесполезно было пытаться расспрашивать прохожих о том, как пройти на главную улицу, названия которой она не знала, Моргана, решила, что стоит пойти обратно и попробовать обнаружить что-то знакомое, не отвлекаясь на пустые мысли о том, как и чем живут попадающиеся ей навстречу люди.Она все шла, еще не потеряв надежды, и тут увидела антикварную лавочку. В этот момент она окончательно убедилась, что не была здесь, потому что она никогда не смогла бы пройти мимо этого ожерелья.Оно лежало среди множества самых разных вещиц, которые даже ее неопытный взгляд определил как не представляющие никакой ценности и выделялось среди них, словно моля о внимании своей простотой. Штук восемь серебряных кружков свисали с тонкой цепочки, тоже из почерневшего серебра, и каждый кружок был покрыт мельчайшими надписями. Она сразу же захотела купить ожерелье, и у нее с собой были деньги. Единственной проблемой оставалось объясниться с продавцом.Внутри лавки оказался не престарелый торговец, как она ожидала, а молодой, довольно привлекательный человек, который вышел из тени и посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. Моргана почувствовала, что краснеет, но в то же время выражение его лица было настолько естественным и необидным, что не раздражало. Однако в этом было мало толку, когда пришло время объяснять, что она хочет. Он только восхищенно взирал на нее огромными выразительными глазами.Моргана уже готова была сдаться, когда внезапно лившийся в дверь дневной свет померк, и в лавку зашел высокий мужчина. Почему-то ей вспомнилась ее первая встреча с Фелипе, когда он вошел в виллу «Франческа», на мгновение потушив луч солнца. У нее не было оснований думать, что это снова Фелипе: и такая возможность даже не приходила ей в голову, пока она не увидела, как меняется лицо молодого человека.— Сеньор маркиз!Моргана невольно напряглась. Хладнокровный любезный голос, ставший ей уже даже слишком знакомым, проговорил что-то по-португальски, и молодой лавочник сразу же направился к витрине.Она медленно повернулась и обнаружила, что Фелипе стоит прямо позади нее — так близко, что она невольно отступила на шаг. Почему-то тесный контакт с ним ее сильно беспокоил. Конечно, как и следовало ожидать, стала заметной его обычная сардоническая насмешка, вспыхнувшая в его глазах при виде ее поспешного и инстинктивного отступления.— Вы удивляете меня, сеньорита. Я никак не ожидал увидеть вас в этой части Лорензито.— Почему же?Моргана хотела, чтобы ее голос звучал хладнокровно и беспечно, но она с огорчением заметила, что говорит почти вызывающе, чего ей хотелось бы меньше всего. Таким образом она признала бы, что он выводит ее из равновесия,— и это тогда, когда, как она знала, он осматривает ее, останавливая свой критический взгляд на блестящих каштановых кудрях, вьющихся вокруг всей ее головы, и замечает, что она не в сестринской форме. Она снова возмутилась из-за того, что он все замечает и, более того, показывает, что считает происшедшую в ее внешности перемену — к лучшему.— Я не думал, что вы решитесь пойти в неизвестность. Я должен пересмотреть мнение, которое о вас составил ранее.Моргана пожала плечами, на этот раз ей удалось спрятать раздражение.— Мне не хотелось оставаться в современной части города.Яркие темные глаза сузились, наблюдая за ней.— Значит, вы не останавливаетесь на поверхности. Но будьте осторожны, сеньорита, особенно если приезжаете в Лорензито не в качестве суровой и недоступной медсестры Кэрол. Тут может отыскаться нечто, что вас испугает.Если Моргану и удивила менее официальная форма обращения, она в то же время не пропустила мимо ушей и легкую насмешку в сдержанном голосе, который начинала уже от всей души ненавидеть, Она ответила ему прямым взглядом.— Вы говорите о городе, сеньор, или о людях? Таким образом, военные действия были перенесены в лагерь противника, что он признал своей обычной насмешливой улыбкой.— Возможно, и о том, и о другом.— Он повернулся к молодому португальцу, вернувшемуся с ожерельем, и взял украшение у него из рук. Одна из темных бровей удивленно приподнялась.— Вы остановили взгляд на украшении, опасном для холодной представительницы Англии.Моргана вопросительно посмотрела на него. Ее любопытство на мгновение пересилило неприязнь, мешавшую ей просить его о чем бы то ни было, даже об информации.— В чем дело?— Возможно, мне не следует говорить вам.— Он оценивающе смотрел на нее (словно муха на булавке, возмущенно подумала Моргана).— Вы тогда можете побояться его купить.Моргана вызывающе выставила вперед подбородок, снова напрягшись из-за неприятной ей легкой насмешки, прозвучавшей в голосе маркиза.— Думаю, что нет, сеньор. Вашего намека было бы уже достаточно, если бы я была суеверна.— Так ли? — Он перевел взгляд с нее на ожерелье и неожиданно улыбнулся без тени насмешки или поддразнивания.— Следует восхищаться вашей отвагой при заключении договора с неизвестными.Моргана поспешно отвела глаза от его смуглого улыбающегося лица, ощутив, что у нее перехватило дыхание. В то же время она не могла не гадать, что же на самом деле могло означать ожерелье и имеют ли его надписи какое-то отношение к опасности, о которой упомянул маркиз. Как бы то ни было, она намерена была купить это украшение, какая бы мрачная история за ним ни стояла. С его помощью ей удалось выяснить цену, заплатить за него — и застегнуть его у себя на шее прямо у него на глазах. Плоские кружки упали за расстегнутый ворот ее платья.Крепко взяв ее за локоть, маркиз вывел Моргану из лавки к большой черной машине, стоявшей на улице,— она узнала эту машину по тем другим, незабываемым встречам. От прикосновения его руки у нее снова перехватило дыхание, и Моргана рассердилась на себя за то, что поддалась его обаянию и привлекательности даже тогда, когда он дразнит ее. И все же она не могла забыть, каким он может быть, когда улыбается, как несколько секунд тому назад.Теперь он не улыбается. Она увидела, что его брови внезапно нахмурились, и запоздало вспомнила свою выходку с машиной.— Где Хулио? — резко спросил он.— Почему он разрешил вам бродить по улицам Лорензито без сопровождения?При этом он осматривался, явно ища глазами ее машину, и Моргана вынуждена была признаться, что здесь нет ни Хулио, ни машины. Тон маркиза заставил ее почувствовать, что она совершила серьезный проступок, и, несмотря на напускное хладнокровие, она испугалась.Он не сразу заговорил, но его четко очерченные губы на мгновение сжались, когда он открыл дверцу своей собственной машины.— Будьте любезны сесть, сеньора.Моргана сразу заметила, что он отбросил более дружелюбное слово «сеньорита», и как это ни абсурдно, почувствовала себя нашалившим ребенком. Как ни возмущалась она его высокомерием, неудовольствие маркиза заставило ее почувствовать себя странно растерянной и одинокой. Она впервые подумала о том, что ее своевольный вызов мог отразиться и на Хулио.Эта мысль заставила ее немного устыдиться, но не из-за себя. Ее все еще не покидало затаенное удовлетворение из-за того, что ей удалось отчасти перехитрить маркиза, но она не хотела бы, чтобы ее поступки причинили Хулио неприятности, и это положение дел она была намерена исправить без промедления.— Хулио не виноват, сеньор,— начала она немного робко, бросая взгляд на холодно застывший профиль, когда маркиз уселся рядом с ней и включил двигатель.— Я настояла на том, чтобы поехать одной.— Я не сомневался в том, что Хулио не виноват,— холодно откликнулся он.— Вы явно не питаете особого уважения к обычаям острова, мисс Кэрол, но если вы намерены хоть какое-то время прожить здесь, ради вашего же благополучия вам следовало бы их соблюдать.— Я не привыкла, чтобы меня повсюду сопровождали.— Возможно, и нет, но на Хуамасе будьте любезны соблюдать наши обычаи.— Не глядя на нее, он осведомился:— Вы закончили свои дела в Лорензито?— Да, сеньор.Моргана решила про себя, что даже если бы это было не так, она не призналась бы, поскольку была уверена: это означало бы, что он отвез бы ее туда, куда ей было нужно, и ожидал со своей холодящей вежливостью, пока ее можно будет вернуть домой, как нашалившее дитя.Когда город остался позади и они поехали по окруженной деревьями дороге, он бросил на нее быстрый взгляд.— Почему вы прячете свои волосы? У них очень красивый и необычный оттенок.Эти слова были произнесены тем же равнодушным голосом, которым он когда-то заговорил по поводу ее неприязни к нему, и снова Моргана на минуту не поверила своим ушам. Когда она наконец осознала, что он действительно это сказал, по лицу ее разлился легкий румянец, хотя странная небрежность сделала его замечание почти оскорбительным.— Вы краснеете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22