Сюда невозможно забраться. Воины могли отразить сверху любое нападение в том случае, если корабли неприятеля не удавалось потопить на подходе.Стивен менял объективы, стремясь снять крупным планом сквозные отверстия в стене, куда вставлялись стволы пушек. Он работал, снимал в Разных ракурсах, излучая энергию. Он любил такую работу, и мне нравилось наблюдать за ним.— Знаешь, дорогая, — крикнул он из дальнего угла крепости, — я, пожалуй, сделаю фотоочерк об этом замке. Не ради денег — за такие материалы платят мало.— Какая разница, если ты получаешь удовольствие.— В тебе говорит женщина. Для мужчины счет в банке — это табло, которое показывает, кто ты такой. Мне платят деньги за то, что я — спортивный символ телекомпании, самоуверенный, но все же вполне управляемый человек.— Ты несправедлив к себе, — ответила я. — Не думаю, что кто-то считает тебя управляемым.— Поверь, это правда. Ты же не знаешь. Телекомпания — иерархическая структура вроде банка с боссами, над которыми стоят другие боссы. И самое плохое то, что я изо всех сил стараюсь приспособиться к этой корпоративной системе.— Но зачем делать то, что противоречит твоей сути?— Ради денег! «Ты должен делать деньги», — внушал мне отец, когда я был ребенком. Тогда я сопротивлялся, но теперь делаю именно то, чего он хотел. Работая свободным фоторепортером, я, пожалуй, оставался ребенком и не понимал, как деньги связывают человека. Я занимался любимым делом. Улыбнись, дорогая, я хочу запечатлеть здешние красоты.Я замерла и счастливо улыбнулась для снимка, потом подошла к стене и села там, где из обломков складывалась невысокая скамейка. Море искрилось так неистово, что передо мной синел огромный пожар. Белые гребни волн появлялись, исчезали и тут же появлялись вновь. Вдруг подо мной обрушится каменная стена? Стану ли я частью этого огромного синего пожара? Осмелюсь ли обрести такую свободу? Я встала и внезапно ощутила резкую боль; Стивен тотчас оказался рядом, поддержал за плечо и помог сохранить равновесие. Поднял мою бейсбольную кепку и испытующе взглянул на меня.— Я что-то тревожусь.— Нет, нет, — неуверенно сопротивлялась я, — пожалуйста, продолжай. Через минуту все будет в порядке.— Хватит. — Стивен повел меня за собой. — Поедем в гостиницу, ты немного полежишь.Я уже не протестовала.Не знаю, как долго я проспала в комнате с белыми стенами и легкими желтыми занавесками у окна. Десять минут или десять часов?Казалось, мои глаза слиплись и опухли. Все болело — руки, ноги, подмышки… Может, таблетки Бетти испортились?.. Нет, вряд ли… Просто неприятный, но скоротечный грипп… обычное дело… все пройдет. Я вздрогнула под цветастым пледом. Если бы была вода… надо отдохнуть, пить много воды, принять аспирин. Тогда я скорее поправлюсь. Голова гудела… нормальное явление при гриппе. Завтра я выздоровлю и продолжу работу.— Тебе лучше, дорогая? — раздался у двери голос Стивена.Я посмотрела на открытое окно, на картину поселков Таррагоны за каменными стенами, скалы, море — растиражированный пейзаж, яркие, чистые краски.— По-моему, жар спадает, — уверенно произнес Стивен.— Что случилось? — наконец выдавила я, превозмогая комок в горле.— Лежи спокойно. Выпей-ка лучше воды.Стивен налил воду из ярко раскрашенного фарфорового кувшина, стоявшего у кровати.— Ты потеряла сознание, и хозяин гостиницы вызвал врача. Славный человек, он дал тебе эти таблетки, якобы антибиотики.Стивен старался скрыть беспокойство, рассказывая словно между прочим. «Не тревожь ее», — слышалось в его голосе.Таблетки? Снова таблетки? Что мне дали? Врач не знал, что я принимала другие лекарства… Не волнуйся… Прошло много времени… Я попыталась оторвать голову, чтобы выпить немного воды, но голова была слишком тяжелой, шея болела. Стивен поднес воду… какая теплая вода… если бы только она была холодной.Откинувшись, я почувствовала холодную испарину… Закуталась в плед, уцепившись в страхе за его края.— Вот… — Стивен снова приподнял меня — на этот раз, чтобы подложить сухую подушку. — Ни о чем не беспокойся, я с тобой, любимая. Неужели ты думаешь, я позволю чему-либо случиться, позволю потерять любовь всей моей жизни, которую я так долго искал? Я не оставлю тебя ни на минуту.Он старался меня успокоить, это слишком заметно. Что-то произошло.— Вчера тебе было плохо. — Стивен сел рядом. — Вероятно, пищевое отравление. Но теперь уже лучше. Обошлось без промывания желудка. — Он улыбнулся. — Вид у тебя еще неважный, но… ты молодец… справилась. Скоро совсем поправишься. Постарайся заснуть. Я буду здесь, я уже позвонил в Барселону.— Но у тебя же работа.— Не беспокойся, у меня тут большой штат сотрудников, они обо всем позаботятся. Я лишь фасад, основную работу делают другие, а слава достается мне. Если я понадоблюсь, мне позвонят — все знают, что я с тобой.— Но ты можешь ехать, если со мной все в порядке.Как трудно говорить! Я закончила фразу про себя — засыпаю. Руки и ноги отказывались двигаться… надо перевернуться на живот… Для этого требуется слишком много сил. Повернусь позже.В полумраке Стивен протирал мне лоб и щеки влажным полотенцем, убирал засохшие корочки с глаз… Пусть, не мешай ему, глаза не открываются. Стивен протер влажным полотенцем руки и ноги… я вздрогнула. Холод, влага… сменил простыню… как в больнице… пациента перекатывают на край кровати и расправляют простыню. Потом перекатывают на другой край. Как умно. Засовывают концы под матрас, причиняя больному минимум беспокойства. Где Стивен научился делать это? Снова плед… но где нарисованные на нем цветы? Теперь он зеленый, в сумерках желтые шторы кажутся серыми. Ветер врывается в комнату… Воздух причиняет мне боль. Его надо заменить. Открыть окно… выходящее на Риверсайд-драйв… посмотрите на разбитое тело девочки на Риверсайд-драйв…… Красные, белые, синие огни, ослепительные вспышки, мерцающий свет приближается ко мне… с крыши дома на Риверсайд-драйв виден фейерверк, который устроили четвертого июля… я сажусь на край крыши, папа крепко держит меня за бедра… ноги свисают вниз… его руки давят… двигаются… дразнят… затем — падение… люди смотрят вниз, на разбитое тело девочки на Риверсайд-драйв…Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем я увидела в темноте профиль сидящего Стивена; лунный свет падал прямо на него. Неужели все это время он сидел рядом? Неужели я дорога ему настолько, что он отдал важное задание другому, чтобы остаться здесь и ухаживать за мной? Я не заслужила этого. Он подошел к кровати, заговорил:— Мне надо сделать несколько звонков в Штаты, дорогая. Представляешь, здешний телефон не имеет выхода на международную линию. Мы хотели провести уик-энд в деревне — мы его в деревне и проводим.Вряд ли он верил, что я проснулась окончательно, но все же шутил, чтобы ободрить меня.— Дорогая, миссис Фернандес, жена хозяина, будет постоянно находиться возле двери в мое отсутствие. Она столько раз заверяла меня, что никуда не уйдет, что я успел выучить несколько испанских слов. Она вырастила девятерых детей от двоих мужей и знает, как поступать, когда у больного жар.Стивен осторожно сел на край кровати, обхватил руками мою голову и приподнял. Его голос стал еще мягче.— Так что будь славной девочкой и выпей немного воды до моего ухода, это предписание доктора. Когда я вернусь, выпьешь снова.С закрытыми глазами я отхлебнула из чашки в его руках.— Ну, дорогая, еще немного.Он подоткнул плед, прикрыл окно, чтобы в комнате не сквозило, и ушел.Как только за ним закрылась дверь, я начала плакать. Ни один мужчина не заботился обо мне с такой нежностью. Они всегда чего-то хотели, и это ощущалось в каждом прикосновении. Моя душа нуждалась в любви Стивена. Я не выживу без этого, я нашла, хотя ничего не искала. Он менял меня чудесным образом.. Я хотела заботиться о нем, делать его счастливым… И поэтому плакала… Если бы только я не падала так долго…… С вершины высокого холма я смотрю вниз, на городской дом, рядом с ним припаркован желтый джип Стивена. Я уже отчетливо различаю фигуру Стивена, хоть он и находится слишком далеко, чтобы можно было узнать его черты. Так узнаешь любимого. Видишь, как он движется среди толпы. Вы так хорошо знаете его силуэт и походку. Чувствуете, что начинаете улыбаться…… Стивен сидит в джипе… Я смотрю на его профиль. Он слегка склоняет голову влево и изгибает шею. Похоже, в ожидании он читает газету, да, вот она, на рулевом колесе. Я иду медленно, наблюдая за ним и наслаждаясь каждым мгновением… Периодически он поднимает голову — не появилась ли я… Я вижу его резкие, правильные черты и короткие волосы на фоне брезентовой крыши джипа. Левая рука Стивена торчит из окна. Вот показался локоть из короткого рукава, я ощущаю загар и фактуру кожи с тонкими светлыми волосками. И вспоминаю о чуде, которое происходит, когда эта рука обнимает меня, вспоминаю, с какой добротой она протягивает утром кофе. Я люблю эту руку, как и любую частичку Стивена. Когда он едет на велосипеде или в машине, не держась за руль, свободные движения его руки символизируют бунтарский дух. Всегда буду смотреть на эту руку с трепетом и восхищением. На Стивене хлопчатобумажная рубашка, и я знаю, что она заправлена в бежевые брюки из твида…… Стивен снова поднимает голову, и я ускоряю шаг… Иду слишком быстро, теряю контроль над собой… я уже у подножия холма… но джипа Стивена уже нет на углу… «Стивен!», — кричу я, перебегая через улицу, но желтый джип отъезжает. Я бегу к своему возлюбленному через улицу… но джип опять удаляется. Я задыхаюсь от бега… Стивен больше не движется, замирает в летящем джипе. Наконец я начинаю догонять. Бегу еще быстрее… Сейчас догоню, думаю я и в следующий миг касаюсь двери. Она открывается, и Стивен выходит из машины… Стоит спиной ко мне в голубой хлопчатобумажной рубашке и бежевых брюках. «Стивен, это я, Элизабет!» — кричу я, протягивая руку к нему, но он поворачивается так стремительно, что меня отбрасывает назад. Я вижу перед собой лицо отца, обрамленное густыми темными волосами; темные глаза смотрят из-под нависших бровей. Он улыбается своими полными губами, смеется, протягивает ко мне руки… это руки Стивена, прикрытые короткими рукавами… отец оттягивает меня от возлюбленного… Но это лишь уловка, руки Стивена сменяются руками отца, он в темном костюме. Голос отца звучит умоляюще, мягко: «Я люблю тебя, Куколка Бетти, моя маленькая роза. Бетти, пойдем домой. Ты знаешь, что пойдешь. Знаешь, что мы всегда будем вместе. Знаешь, что никому не скажешь. Не сможешь. Пойдем, Бетти!» Он открывает дверь автомобиля… Это не желтый джип, а зеленый «мерседес» отца с обшитой деревом передней панелью. Идеально начищенная туфля с пряжкой на педали газа. Я отодвигаюсь, сжимаюсь в клубок на кожаном сиденье у окна. На мне белый больничный плащ из пике с шестью золотыми пуговицами… Он забрызган кровью.Я обнажаю запястья. «Нет! Нет! Я — не Куколка Бетти. Нет! Я не Бетти! Я — не она!»Я мгновенно просыпаюсь, услышав голос маленькой девочки: «Я — не она! Я — не она!» Голос звучит внутри, не может вырваться наружу, но я ясно слышу. Снова прислушиваюсь к девочке, отчаянно отказывающейся от самой себя: «Я — не Бетти». Она держится отстраненно. За окном грязное коричневое небо. Кажется, сейчас утро, половина шестого. В это время ночные демоны особенно сильны, но скоро рассветет, и они исчезнут.Но это утро было особенным. Необычная слабость из-за болезни помешала мне быстро надеть маску Элизабет; в эти мгновения незащищенности и страха я стала понимать то, что всегда ускользало от меня. Я осталась с ночными демонами, продлевая их присутствие, и медленно открыла свою запертую душу. Я не торопилась, и страх почему-то уменьшился. Странное спокойствие больного, ослабленного жаром, сглаживает перспективу, уменьшает яркость картин, мир предстает отчетливее. Не в силах натянуть на себя защитную оболочку, человек обретает большую остроту восприятия. Многолетние эмоции громоздились друг на друга, пока не превратились в клубок колючей проволоки; теперь он стал раскручиваться. Я всегда считала нужным скрывать правду от мира, боялась, что в противном случае железные двери навсегда сомкнутся. Но все это время я лишь скрывала ее от самой себя.«Я — не Куколка Бетти. Я — не Куколка Бетти», — прошептала я вслух. И снова: «Я — не Бетти». Да! Это же так очевидно. Почему же было непонятно прежде? Если я никогда не произносила этого вслух и никто ничего не знал, значит, я могла бесконечно притворяться, да?.. Могла убегать от себя и не быть ею. Кто докажет обратное? И я действительно убегала. Все эти годы отталкивала любого, кто мог бы приблизиться и открыть правду. Я пряталась за собственными огромными железными дверьми, отказывалась знать, помнить, чувствовать. Не позволяла себе настоящей любви. О… мой отец прекрасно знал меня, не сомневался в том, что он в полной безопасности. Что бы я ни говорила, какие бы угрозы ни произносила, в последний момент всегда убегала и молчала. Он мог делать со мной что угодно. Неужели я снова пойду у него на поводу и откажу себе в праве быть Элизабет?За окном медленно светало. Наблюдая за небом, я снова прошептала: «Я — не она!» Грязная коричневая заря осветила окно, появилась тусклая зелень деревьев. Я снова шепнула: «Я — не Бетти!» Было уже около шести часов, но я не отпускала своих ночных демонов. Буду сохранять внутри себя Бетти, пока ко мне не вернется оберегающая меня сила.Солнце совсем взошло, осторожно вошел Стивен и посмотрел на меня. Я притворилась спящей. Он на цыпочках приблизился к кровати и погладил меня по голове. Я не смела взглянуть на него, пошевелиться; старалась дышать ровно.— Хорошая девочка, — прошептал он. — Холодная, как огурец. К вечеру ты поправишься. Отдохни как следует, я заказал билеты на королевский бал. Я люблю тебя, Элизабет.Он поцеловал меня в глаза и ушел. Я бросила вслед один короткий взгляд. О, как я мечтала о жизни, которую мы могли разделить!Сразу после его ухода я проверила свой лоб и руки. Он прав, я больше не потела, жар спал. Я приподнялась в кровати, прогнулась. Солнце быстро двигалось по небосклону. Бледно-желтые шторы раскачивались возле окон. В воздухе присутствовал сладковатый аромат. На столике стоял кувшин, расписанный цветами. Я налила воду и села. Испытывая головокружение, заставила себя произнести все вслух — хотела облечь в словесную форму то, что считала правдой. «Мой отец, Роланд, мог совершенно беспрепятственно растлевать нас. Мог бы запросто убить любящих его женщин, чтобы защитить себя. Моя мать, Мария, покончила с собой, потому что не могла рассказать правду и не могла жить с ней. Он не остановил Марию. С ее смертью опасность разоблачения исчезла. Куколка Бетти пыталась покончить с собой, но безуспешно. Однако душа ее каждый день покорно умирала. В конце концов она превратилась в молодую женщину, потерявшую себя как личность. Роланд оставался защищенным. Отец так и не узнал меня, Элизабет; он не представлял, кем станет его абсолютно управляемая Куколка Бетти. Неужели я позволю ему восстать из могилы, подчинюсь и позволю безропотно убить свою любовь?» Он заполнит это пространство пустотой, чтобы сберечь свою тайну… Нет, Стивен, не подходи ко мне слишком близко. Оставайся в неведении. Нет, Стивен, не люби меня так сильно, и я никогда не полюблю тебя; никто ничего не узнает… Мой отец бил меня в четырнадцать лет, когда мне начали звонить парни. Я не сопротивлялась: он был прав, они могли узнать. Теперь я сама истязала себя вместо него. Пришло время, когда мне следует забрать свою собственную жизнь назад».Утро наполнялось запахами и дуновением ветра, яркое солнце бодрило меня, но мне нужна была сила, чтобы преодолеть многолетний страх, вынуждавший меня прятаться. Следовало продумать все до наступления очередного дня, пока он не вынудил меня снова отказаться от самой себя. Я буду сожалеть, что на короткое время осталась без защиты, сожалеть о своих опасных мыслях. И никогда не позволю этому состоянию вернуться. Я уже начала размышлять о том, на какой риск я пойду, если расскажу обо всем Стивену. Вдруг я ошибаюсь и он меня не любит? Вдруг он расскажет? Нет, отступать нельзя. Если я не предприму что-либо сейчас, железные двери снова сомкнутся. Я буду вечно прятаться от любви Стивена, бояться ответить на нее. Наша любовь умрет, мы никогда не будем вместе.Надо решиться и пойти на риск, пока утро только начинается. Кто бы мог предположить, что я выпущу на свободу секреты, которые хранила тридцать лет, именно здесь, в простой испанской гостинице, в кровати, где спали многие путники, задержавшись тут на несколько часов, чтобы вскоре вернуться к прежней жизни? Однако моя жизнь изменится навсегда.Я была полна решимости. Правда, еще не знала, что скажу Стивену, как начну. Как сказать любимому… что произойдет, если ты осмелишься выпустить такие секреты на волю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26