Потом он скинул остальную одежду и снова вернулся к ней.
Лунный свет залил комнату. Полог кровати и шторы сияли, освещенные бликами луны, делая его кожу более светлой, а Лору — совершенно белоснежной.
— Боже, ты такая красивая! — Слова, словно языки пламени, обжигали ей грудь. Тело Лоры двигалось в своем собственном ритме, она не могла лежать спокойно.
— Мне неловко, — прошептала она, стыдясь своего порыва.
— Не извиняйся, — резко прервал он и быстро добавил: — Я не хотел обидеть тебя. Но никогда не проси прощения. Никогда. Мы делаем то, что хотим, потому что мы хотим друг друга, потому что мы находим радость друг в друге…
— Да, — ответила она. Она больше ничего не смогла сказать, он услышал только долгий вздох. — Да, это так. Да. — Лаская волосы Поля, она притянула его к себе, к своим губам, упиваясь его сладостью, и ощутила твердость его плоти. «Да, — думала она, слова затерялись где-то внутри. — Мы найдем радость друг в друге». И она стала частью его радости, дала волю всем своим, желаниям — ласкать, чувствовать ласку и вкушать все прелести любви.
Поль приподнялся, и его руки скользнули под ее тело, он осторожно снял ее нижнее белье, и когда прохладный воздух и тепло его рук охватили Лору, она тихо вскрикнула.
Он прикоснулся губами к ее груди, соски, мгновенно затвердев, ответили его настойчивым губам и языку, и тихий стон, в котором можно было расслышать его имя, вырвался у Лоры вместе с радостью, которая переполняла ее. Его губы не отпускали грудь, а ласкающая рука скользнула вниз, повторяя изгиб талии, к бедру, раскрывала ее плоть нежными прикосновениями пальцев, проникая во влажное лоно, и она, вскрикнув от нестерпимого желания, старалась прижаться к его телу, а потом снова обняла его голову, неистово целуя, слегка покусывая его нижнюю губу. Потом, все еще не насытившись, целовала его рот, покусывала и ласкала языком его шею, ощущая аромат мыла, которым они пользовались, когда приводили себя в порядок перед обедом.
Поль резко оборвал свои ласки и, все еще обнимая ее, приподнялся на локте и взглянул на нее. До этого он принимал ее желание, не удивляясь ему и ничего не ставя под сомнение. Он привык к тому, что женщины желают его, и руки двигались в привычных движениях и ласкающих прикосновениях, которые он использовал столько лет. Но Лора не была похожа ни на одну из них, она была сексуальна, но неумела, требовательна, но не уверена в себе, не девственница, но совершенно неопытна. Порывистая женщина и девочка-недоучка. У него промелькнула мысль: был ли ей нужен просто мужчина или именно он?
— Что случилось? — спросила Лора. У нее перехватило дыхание, и она попыталась заглянуть в его глаза, на которых лежали тени лунного света, а лицо словно скрыто под маской. — Поль, я хочу тебя, я думала, что ты меня хочешь, что чувствуешь все то, что я… Я никогда не думала, что смогу так, — это чудесное желание… я никогда не знала, что это такое.
— Боже мой, — порывисто произнес Поль, повернувшись на бок и притягивая ее к себе. Он целовал ее длинные, спутанные локоны, гладкий лоб, нежные веки, за которыми скрывались ясные, бездонные глаза Лоры. Его руки гладили ее тело, повторяя каждый изгиб, как будто она была единственной женщиной, которую он знал, и он был настолько возбужден и захвачен ею, что это смущало и озадачивало. — Такое дитя и такая женщина, — сказал он, а потом разделил ее порыв, с неистовством уйдя в желание стать ее частью.
Играя, они катались по постели, пока она, раскинувшись, не оказалась под ним. Голод Лоры пробуждался вновь и вновь, внутри горело пламя, которое поддерживал кремень его тела, и она открылась навстречу ему, принимая его глубоко, чувствуя движение его плоти, настигающей ее. Он приподнялся на руках, они оба видели его возбужденную мужскую плоть, гладкую и твердую, как ствол, которая исчезала в глубинах ее лона, а потом вновь покидала его, и снова стремилась к единению, а ее руки гладили его грудь, скользили вниз, к напряженному животу, и прикасались к его корню, когда он покидал ее, чтобы снова и снова наполнить ее. Потом он опять склонился над ней, его руки помогали движению ее бедер, язык ласкал ее язык, и Лора ощущала радость и удивление оттого, что желание, страсть и радость могут слиться в единое целое, стать чем-то цельным, в одно мгновение, с одним мужчиной.
Его губы шептали ее имя, тела двигались в такт, а в голове пульсировала мысль, что все прекрасно и так будет всегда.
ГЛАВА 8
Целый месяц Клэю потребовался на то, чтобы разобраться с дистанционным управлением, которое он нашел в шкафчике Терри Левонио, а потом целый месяц ждал, чтобы убедиться в том, что его догадка верна. Это было так просто, что Клэя переполняло восхищение. Кто бы мог подумать, что этот вечно ухмыляющийся бармен додумается до такого?
Наконец-то он испытал это устройство сам, когда в предрассветный час весь персонал сидел, уткнувшись в журналы или телевизор в отчаянной борьбе со сном. Холл был пуст, ресторан закрыт, в баре были опущены жалюзи и царила темнота.
— Пойду в ванную комнату, — сказал Клэй, обращаясь к спине менеджера, дежурившего ночью, который клевал носом, смотря фильм Джона Уэйна. За углом холла Клэй отпер второй вход в бар и проскользнул внутрь. Бутылки были собраны, стаканы вымыты, бар чисто убран. Аккуратный, осторожный Терри. Клэй стоял за стойкой бара, держа в руках устройство, которое несколькими минутами раньше взял из шкафчика Терри. Направив его на кассовый аппарат, он наугад нажимал кнопки, пока в тишине комнаты не послышался отчетливый щелчок.
— Да, великолепно, — восхищался Клэй. Если кто-то хочет устроить себе легкую жизнь за счет бара, ему необходимо приспособить маленькое электронное устройство, благодаря которому кассовый аппарат будет работать вхолостую, когда это нужно. Он нажимает маленькую кнопку, которая находится вне поля зрения под прилавком, и когда он набирает на аппарате цену за напиток, тот, кто может наблюдать за ним, видит, как он делает это, а кассовый аппарат тем временем срабатывает вхолостую.
Что-то вроде того, как печатать на машинке без ленты. И он кладет деньги к себе в карман. А когда отправляется домой, то имеет сколько? Сколько же он зарабатывает за вечер?
Он ушел из бара, заперев за собой дверь, и спустился вниз, в комнату для персонала, где положил на место устройство, как оно и лежало в шкафчике Терри.
После долгих часов работы он получает, возможно, десять процентов вечерней выручки. Мы получаем тысячу шестьсот — тысячу семьсот баксов за вечер. По крайней мере, так говорит кассовый аппарат. Это означает, что мы выручаем почти две тысячи долларов, и друг Терри уносит домой пару сотен долларов каждый вечер. Не удивительно, что он ездит на «порше».
— Все спокойно? — спросил он менеджера, когда вернулся.
В ответ он услышал тихое посапывание. Дерьмо, этому заведению нужна хорошая встряска.
Он сел на высокий стул за конторкой портье и принялся все обдумывать. Он мог бы сказать Терри, что обнаружил, и на этом все закончится — ему уже ничего не грозит, Клэя Фэрчайлда ни в чем не обвинят, если обнаружат устройство. Но ему нужно сделать нечто экстраординарное. Ему нужно получить медаль за то, что сохранил тысячи долларов для отеля. Для Сэлинджеров. Ему нужно продвигаться по службе.
«Почему бы нет? — раздумывал он. — Лора очень приблизилась к ним, и посмотри, где она сейчас». Если ему удастся справиться с этим делом, они будут считать, что он просто послан Богом для «Филадельфии Сэлинджер», и он станет так же близок с Сэлинджерами, как и она. Потом, разве она не будет гордиться тем, что он действительно идет вперед?
«Черт возьми, — думал он, сидя на высоком стуле, — в этом и есть будущее. Конечно, это головная боль — раскручивать все это, но если от этого так много зависит… А Сэлинджеры так могущественны, что, если захотят, могут найти для меня тепленькое местечко. О, черт, если мы будем достаточно хороши для них и наберемся терпения, то не вижу причины, отчего бы нам с Лорой не оказаться в самой империи Сэлинджеров. А потом дать кому-нибудь попробовать что-то отнять у них».
На следующее утро, как только Уиллард Пейн вошел в офис, Клэй постучал в дверь и сказал, что ему нужно поговорить о серьезных проблемах в отеле.
Стол Лоры был темным, металлическим, втиснутым в комнату с железными шкафами. Там не было окон, а находилось еще три помощника и три металлических стола. Сидя под нещадным светом флуоресцентных ламп, трудно было поверить, что за закрытой дверью был элегантный холл «Гранд-отеля».
— Когда-нибудь мы сделаем это место красивым, — как бы вскользь один или два раза заметил Жюль ле Клер, но никогда не заглядывал туда, потому что был слишком занят.
— Консьерж большого отеля должен все делать превосходно, — инструктировал он Лору, когда она впервые пришла на работу. — Он — глаза и уши, отец и мать отеля. Как-то один гость назвал меня мэром холла и был, конечно, абсолютно прав.
Жюль ле Клер носил превосходно сшитый костюм и красивую шелковую рубашку, усы подстрижены, седые волосы уложены, а делами он управлял за резным столом из ореха, который стоял в самом заметном месте холла. Свежие цветы в вазе, карандаши заточены еще до его прихода, тяжелое стекло на поверхности стола протерто до блеска, и он мог видеть свое отражение — удовлетворенный взгляд, который он позволял себе, прежде чем погрузиться в работу.
— Рабочее время — с семи до девятнадцати. Четыре дня в неделю, — сказал он. — Вы можете, конечно, оставаться подольше, это — единственный способ научиться стать настоящим консьержем. Конечно, у нас круглосуточное дежурство, и за этим столом всегда кто-то есть, но действительно критическое время, когда мы совершенно необходимы, и все просто рухнет без нас — это с семи утра до семи вечера. Поэтому я, Жюль ле Клер, работаю в эти часы. Тот, кто мечтает достичь в этом деле того же, что и я, должен работать эти часы со мной. Мы позволяем себе только час, чтобы пообедать. Остальное время — это счастье служить нашим гостям, чтобы они, вернувшись, рассказали своим друзьям, как здесь все прекрасно. Каждый день мы вручаем им ключи, при этом, конечно, приветствуя по имени. Если они бывали здесь раньше, ставим цветы и их любимые напитки в номерах, помним, захотят ли они заказать билеты в театр, на симфонический концерт или баскетбол. Они считают нас прекрасными служащими. И они правы. А вы всегда такая тихая, как мышонок? Это превосходно, это означает, что вы всему научитесь.
Каждый день Жюль поручал ей разную работу, скоро у Лоры появилась собственная информация о городе, отеле, гостях.
— Иногда можно положиться на других людей, но никогда нельзя полагаться на чужую информацию, — учил ее Оуэн. — Ты должна иметь все свое. Если у тебя не будет собственной информации по работе, ты всегда останешься помощником и никем больше никогда не станешь. В этом случае тебе придется вечно полагаться на других.
— Нет, я не буду полагаться ни на Жюля, ни на кого бы то ни было, — ответила Лора.
Оуэн улыбнулся.
— Очень хорошо, — ответил он и не сказал, что она уже сделала шаг к самостоятельности. «Она сама делает все замечательно», — подумал он. И это ему нравилось.
Каждое утро начиналось для Лоры задолго до того, как Оуэн покидал свою комнату. В шесть тридцать Роза готовила для нее завтрак, и уже через двадцать пять минут она была в отеле, а Армингтон-авеню, казалось, еще спала, и вестибюль отеля ждал начала нового дня.
— Доброе утро, моя прекрасная подчиненная, — говорил Жюль, присаживаясь на краешек ее стола. — Вот и первое дело на сегодня. — Он держал папки с заданиями. — Для вас, Лора, особое задание. Вы забронируете яхту для графини Ирины на две недели с сегодняшнего дня. Используйте наш чек для бронирования, секретарь графини возместит расходы, когда они приедут. Обязательно нужно настоять, чтобы шеф-поваром был назначен Луис, графине очень нравилось его крем-брюле. Когда все сделаете, нужно написать графине, конечно, письмо подпишу я. Также мадам Дэллэссио желает посетить демонстрационный зал Диора, когда будет в Париже на следующей неделе, об этом я позабочусь сам, потому что дело тонкое, но вы напишите мадам и известите, что мы счастливы все это устроить для нее. Теперь несколько других поручений.
Он быстро изложил их, а Лора кивала молча, ощущая глухое раздражение из-за своего положения и огромных чаевых, которые он получал от клиентов, никогда не разрешая ей лично иметь дело с богатыми клиентами.
Дверь в холл приоткрылась, и Жюль посмотрел в ту сторону:
— Да?
— Могу я поговорить с вами? — сказал Феликс, и это была не просьба.
— Конечно, — ответил Жюль, его маленькие аккуратные губы выразительно показывали, что он никому, кроме Феликса, не позволили бы отрывать его от работы. — Лора, посидите за моим столом. Не принимайте никаких решений, только выдавайте ключи, записывайте просьбы и чаще улыбайтесь. Я ненадолго. — Итак, сказал он Феликсу подобострастно, — мы можем присесть на кушетку у окна. Оттуда я смогу присматривать за порядком и моей очаровательной помощницей.
Лора наблюдала, как они вместе уселись. Она улыбнулась Феликсу, когда он вошел, но он едва заметил ее присутствие, и как всегда, когда она видела его в отеле, ей захотелось узнать, что он думал о распоряжении Оуэна устроить ее работать с Жюлем. Она взглянула на первого утреннего любителя спорта, который стоял перед ней и спрашивал свой ключ. Капли пота падали на безупречно отполированное стекло стола Жюля.
— Доброе утро, мистер Старрет, — сказала Лора; улыбаясь и снимая ключ с доски в верхнем ящике стола, чтобы передать его гостю. — Не хотите ли, чтобы в номер прислали булочки и кофе?
— Хорошо. — Он пристально посмотрел на нее сквозь пот, который градом катился с него, застилая глаза. — Вы здесь новенькая? Я вас запомню.
— Обычно я работаю в другом офисе.
— Видеть вас здесь намного приятнее. Вы смотритесь лучше, чем этот маленький денди, одетый на французский манер, который обычно сидит здесь. Мое имя вы тоже знаете.
Лора снова улыбнулась, думая о том, что даже если бы ее память была ужасной, забыть громкий голос, далласский акцент и многочисленные просьбы мистера Уилли Старрета невозможно. — Мы запоминаем наших любимых гостей, — сказала она, снимая телефонную трубку. — Я закажу вам завтрак. И пожалуйста, сообщите, нужен ли шофер для ваших встреч на сегодня.
Она позвонила на кухню, обменялась приветствиями с шестью другими спортсменами, когда перед ней появился маленький бледный человечек с носовым платком, зажатым в руке. Она попыталась вспомнить его имя, но это ей не удалось. Она даже не могла припомнить, видела ли его раньше.
— Могу я быть вам полезна? — приветливо спросила она, чтобы исправить впечатление.
— Служба безопасности, — проговорил он. — У меня в восемь часов встреча с…
Лора не услышала последующих слов за гулкими ударами сердца. Но страх прошел так же быстро, как и охватил ее. Что же с ней творится, что она до сих пор вздрагивает, когда слышит слова «служба безопасности» или видит, что навстречу ей идет полицейский? Никто ее не преследовал, бояться не было причины. А потом она посмеялась сама над собой — не смогла отличить сотрудника службы безопасности от одного из богатых гостей Сэлинджеров. — Извините, — переспросила она, — с кем у вас назначена встреча?
— С мистером Асой Сэлинджером.
Лора позвонила наверх за подтверждением о встрече, объяснила, как пройти в офис Асы, и у нее была лишь минута, чтобы задать себе вопрос: какие такие проблемы были у Асы, чтобы решать их с сотрудником такой службы, а потом она была подхвачена потоком гостей, которым нужна была информация или билеты на различные вечерние мероприятия. Отвечая всем, она записывала их имена и поручения, и когда Феликс и Жюль вернулись, она вручила ему список.
— Превосходно. Видите, — сказал он Феликсу, — моя маленькая Лора очень работоспособна, и такая же активная, как и хорошенькая. Я должен написать мистеру Оуэну Сэлинджеру, чтобы поблагодарить его за то, что он прислал ее мне. Ну, Лора! Я вернулся. Мой стул?
Лора освободила его, скрыв недовольство за холодной улыбкой.
— Я буду в своем офисе.
— Лора, — начал Феликс, — я хотел бы выпить с тобой чашку кофе.
Пряча удивление, она посмотрела на Жюля. Он менее преуспел в этом, и его взгляд, перебегавший с Лоры на Феликса и обратно, выдавал неприкрытое любопытство. Ничего не поняв по их лицам, он вздохнул и кивнул:
— Надеюсь, ненадолго. У нас, разумеется, много работы.
Когда они уходили, Лора улыбалась.
— Улыбаетесь какой-то шутке? — спросил Феликс.
— Я думала о Жюле. Своей красной рубашкой и движениями головы он напоминает мне дятла, которого я видела на Кейп-Коде.
Он улыбнулся:
— Я не думал об этом! — «Умна, — отметил он. — Никогда не отдавал ей в этом должного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Лунный свет залил комнату. Полог кровати и шторы сияли, освещенные бликами луны, делая его кожу более светлой, а Лору — совершенно белоснежной.
— Боже, ты такая красивая! — Слова, словно языки пламени, обжигали ей грудь. Тело Лоры двигалось в своем собственном ритме, она не могла лежать спокойно.
— Мне неловко, — прошептала она, стыдясь своего порыва.
— Не извиняйся, — резко прервал он и быстро добавил: — Я не хотел обидеть тебя. Но никогда не проси прощения. Никогда. Мы делаем то, что хотим, потому что мы хотим друг друга, потому что мы находим радость друг в друге…
— Да, — ответила она. Она больше ничего не смогла сказать, он услышал только долгий вздох. — Да, это так. Да. — Лаская волосы Поля, она притянула его к себе, к своим губам, упиваясь его сладостью, и ощутила твердость его плоти. «Да, — думала она, слова затерялись где-то внутри. — Мы найдем радость друг в друге». И она стала частью его радости, дала волю всем своим, желаниям — ласкать, чувствовать ласку и вкушать все прелести любви.
Поль приподнялся, и его руки скользнули под ее тело, он осторожно снял ее нижнее белье, и когда прохладный воздух и тепло его рук охватили Лору, она тихо вскрикнула.
Он прикоснулся губами к ее груди, соски, мгновенно затвердев, ответили его настойчивым губам и языку, и тихий стон, в котором можно было расслышать его имя, вырвался у Лоры вместе с радостью, которая переполняла ее. Его губы не отпускали грудь, а ласкающая рука скользнула вниз, повторяя изгиб талии, к бедру, раскрывала ее плоть нежными прикосновениями пальцев, проникая во влажное лоно, и она, вскрикнув от нестерпимого желания, старалась прижаться к его телу, а потом снова обняла его голову, неистово целуя, слегка покусывая его нижнюю губу. Потом, все еще не насытившись, целовала его рот, покусывала и ласкала языком его шею, ощущая аромат мыла, которым они пользовались, когда приводили себя в порядок перед обедом.
Поль резко оборвал свои ласки и, все еще обнимая ее, приподнялся на локте и взглянул на нее. До этого он принимал ее желание, не удивляясь ему и ничего не ставя под сомнение. Он привык к тому, что женщины желают его, и руки двигались в привычных движениях и ласкающих прикосновениях, которые он использовал столько лет. Но Лора не была похожа ни на одну из них, она была сексуальна, но неумела, требовательна, но не уверена в себе, не девственница, но совершенно неопытна. Порывистая женщина и девочка-недоучка. У него промелькнула мысль: был ли ей нужен просто мужчина или именно он?
— Что случилось? — спросила Лора. У нее перехватило дыхание, и она попыталась заглянуть в его глаза, на которых лежали тени лунного света, а лицо словно скрыто под маской. — Поль, я хочу тебя, я думала, что ты меня хочешь, что чувствуешь все то, что я… Я никогда не думала, что смогу так, — это чудесное желание… я никогда не знала, что это такое.
— Боже мой, — порывисто произнес Поль, повернувшись на бок и притягивая ее к себе. Он целовал ее длинные, спутанные локоны, гладкий лоб, нежные веки, за которыми скрывались ясные, бездонные глаза Лоры. Его руки гладили ее тело, повторяя каждый изгиб, как будто она была единственной женщиной, которую он знал, и он был настолько возбужден и захвачен ею, что это смущало и озадачивало. — Такое дитя и такая женщина, — сказал он, а потом разделил ее порыв, с неистовством уйдя в желание стать ее частью.
Играя, они катались по постели, пока она, раскинувшись, не оказалась под ним. Голод Лоры пробуждался вновь и вновь, внутри горело пламя, которое поддерживал кремень его тела, и она открылась навстречу ему, принимая его глубоко, чувствуя движение его плоти, настигающей ее. Он приподнялся на руках, они оба видели его возбужденную мужскую плоть, гладкую и твердую, как ствол, которая исчезала в глубинах ее лона, а потом вновь покидала его, и снова стремилась к единению, а ее руки гладили его грудь, скользили вниз, к напряженному животу, и прикасались к его корню, когда он покидал ее, чтобы снова и снова наполнить ее. Потом он опять склонился над ней, его руки помогали движению ее бедер, язык ласкал ее язык, и Лора ощущала радость и удивление оттого, что желание, страсть и радость могут слиться в единое целое, стать чем-то цельным, в одно мгновение, с одним мужчиной.
Его губы шептали ее имя, тела двигались в такт, а в голове пульсировала мысль, что все прекрасно и так будет всегда.
ГЛАВА 8
Целый месяц Клэю потребовался на то, чтобы разобраться с дистанционным управлением, которое он нашел в шкафчике Терри Левонио, а потом целый месяц ждал, чтобы убедиться в том, что его догадка верна. Это было так просто, что Клэя переполняло восхищение. Кто бы мог подумать, что этот вечно ухмыляющийся бармен додумается до такого?
Наконец-то он испытал это устройство сам, когда в предрассветный час весь персонал сидел, уткнувшись в журналы или телевизор в отчаянной борьбе со сном. Холл был пуст, ресторан закрыт, в баре были опущены жалюзи и царила темнота.
— Пойду в ванную комнату, — сказал Клэй, обращаясь к спине менеджера, дежурившего ночью, который клевал носом, смотря фильм Джона Уэйна. За углом холла Клэй отпер второй вход в бар и проскользнул внутрь. Бутылки были собраны, стаканы вымыты, бар чисто убран. Аккуратный, осторожный Терри. Клэй стоял за стойкой бара, держа в руках устройство, которое несколькими минутами раньше взял из шкафчика Терри. Направив его на кассовый аппарат, он наугад нажимал кнопки, пока в тишине комнаты не послышался отчетливый щелчок.
— Да, великолепно, — восхищался Клэй. Если кто-то хочет устроить себе легкую жизнь за счет бара, ему необходимо приспособить маленькое электронное устройство, благодаря которому кассовый аппарат будет работать вхолостую, когда это нужно. Он нажимает маленькую кнопку, которая находится вне поля зрения под прилавком, и когда он набирает на аппарате цену за напиток, тот, кто может наблюдать за ним, видит, как он делает это, а кассовый аппарат тем временем срабатывает вхолостую.
Что-то вроде того, как печатать на машинке без ленты. И он кладет деньги к себе в карман. А когда отправляется домой, то имеет сколько? Сколько же он зарабатывает за вечер?
Он ушел из бара, заперев за собой дверь, и спустился вниз, в комнату для персонала, где положил на место устройство, как оно и лежало в шкафчике Терри.
После долгих часов работы он получает, возможно, десять процентов вечерней выручки. Мы получаем тысячу шестьсот — тысячу семьсот баксов за вечер. По крайней мере, так говорит кассовый аппарат. Это означает, что мы выручаем почти две тысячи долларов, и друг Терри уносит домой пару сотен долларов каждый вечер. Не удивительно, что он ездит на «порше».
— Все спокойно? — спросил он менеджера, когда вернулся.
В ответ он услышал тихое посапывание. Дерьмо, этому заведению нужна хорошая встряска.
Он сел на высокий стул за конторкой портье и принялся все обдумывать. Он мог бы сказать Терри, что обнаружил, и на этом все закончится — ему уже ничего не грозит, Клэя Фэрчайлда ни в чем не обвинят, если обнаружат устройство. Но ему нужно сделать нечто экстраординарное. Ему нужно получить медаль за то, что сохранил тысячи долларов для отеля. Для Сэлинджеров. Ему нужно продвигаться по службе.
«Почему бы нет? — раздумывал он. — Лора очень приблизилась к ним, и посмотри, где она сейчас». Если ему удастся справиться с этим делом, они будут считать, что он просто послан Богом для «Филадельфии Сэлинджер», и он станет так же близок с Сэлинджерами, как и она. Потом, разве она не будет гордиться тем, что он действительно идет вперед?
«Черт возьми, — думал он, сидя на высоком стуле, — в этом и есть будущее. Конечно, это головная боль — раскручивать все это, но если от этого так много зависит… А Сэлинджеры так могущественны, что, если захотят, могут найти для меня тепленькое местечко. О, черт, если мы будем достаточно хороши для них и наберемся терпения, то не вижу причины, отчего бы нам с Лорой не оказаться в самой империи Сэлинджеров. А потом дать кому-нибудь попробовать что-то отнять у них».
На следующее утро, как только Уиллард Пейн вошел в офис, Клэй постучал в дверь и сказал, что ему нужно поговорить о серьезных проблемах в отеле.
Стол Лоры был темным, металлическим, втиснутым в комнату с железными шкафами. Там не было окон, а находилось еще три помощника и три металлических стола. Сидя под нещадным светом флуоресцентных ламп, трудно было поверить, что за закрытой дверью был элегантный холл «Гранд-отеля».
— Когда-нибудь мы сделаем это место красивым, — как бы вскользь один или два раза заметил Жюль ле Клер, но никогда не заглядывал туда, потому что был слишком занят.
— Консьерж большого отеля должен все делать превосходно, — инструктировал он Лору, когда она впервые пришла на работу. — Он — глаза и уши, отец и мать отеля. Как-то один гость назвал меня мэром холла и был, конечно, абсолютно прав.
Жюль ле Клер носил превосходно сшитый костюм и красивую шелковую рубашку, усы подстрижены, седые волосы уложены, а делами он управлял за резным столом из ореха, который стоял в самом заметном месте холла. Свежие цветы в вазе, карандаши заточены еще до его прихода, тяжелое стекло на поверхности стола протерто до блеска, и он мог видеть свое отражение — удовлетворенный взгляд, который он позволял себе, прежде чем погрузиться в работу.
— Рабочее время — с семи до девятнадцати. Четыре дня в неделю, — сказал он. — Вы можете, конечно, оставаться подольше, это — единственный способ научиться стать настоящим консьержем. Конечно, у нас круглосуточное дежурство, и за этим столом всегда кто-то есть, но действительно критическое время, когда мы совершенно необходимы, и все просто рухнет без нас — это с семи утра до семи вечера. Поэтому я, Жюль ле Клер, работаю в эти часы. Тот, кто мечтает достичь в этом деле того же, что и я, должен работать эти часы со мной. Мы позволяем себе только час, чтобы пообедать. Остальное время — это счастье служить нашим гостям, чтобы они, вернувшись, рассказали своим друзьям, как здесь все прекрасно. Каждый день мы вручаем им ключи, при этом, конечно, приветствуя по имени. Если они бывали здесь раньше, ставим цветы и их любимые напитки в номерах, помним, захотят ли они заказать билеты в театр, на симфонический концерт или баскетбол. Они считают нас прекрасными служащими. И они правы. А вы всегда такая тихая, как мышонок? Это превосходно, это означает, что вы всему научитесь.
Каждый день Жюль поручал ей разную работу, скоро у Лоры появилась собственная информация о городе, отеле, гостях.
— Иногда можно положиться на других людей, но никогда нельзя полагаться на чужую информацию, — учил ее Оуэн. — Ты должна иметь все свое. Если у тебя не будет собственной информации по работе, ты всегда останешься помощником и никем больше никогда не станешь. В этом случае тебе придется вечно полагаться на других.
— Нет, я не буду полагаться ни на Жюля, ни на кого бы то ни было, — ответила Лора.
Оуэн улыбнулся.
— Очень хорошо, — ответил он и не сказал, что она уже сделала шаг к самостоятельности. «Она сама делает все замечательно», — подумал он. И это ему нравилось.
Каждое утро начиналось для Лоры задолго до того, как Оуэн покидал свою комнату. В шесть тридцать Роза готовила для нее завтрак, и уже через двадцать пять минут она была в отеле, а Армингтон-авеню, казалось, еще спала, и вестибюль отеля ждал начала нового дня.
— Доброе утро, моя прекрасная подчиненная, — говорил Жюль, присаживаясь на краешек ее стола. — Вот и первое дело на сегодня. — Он держал папки с заданиями. — Для вас, Лора, особое задание. Вы забронируете яхту для графини Ирины на две недели с сегодняшнего дня. Используйте наш чек для бронирования, секретарь графини возместит расходы, когда они приедут. Обязательно нужно настоять, чтобы шеф-поваром был назначен Луис, графине очень нравилось его крем-брюле. Когда все сделаете, нужно написать графине, конечно, письмо подпишу я. Также мадам Дэллэссио желает посетить демонстрационный зал Диора, когда будет в Париже на следующей неделе, об этом я позабочусь сам, потому что дело тонкое, но вы напишите мадам и известите, что мы счастливы все это устроить для нее. Теперь несколько других поручений.
Он быстро изложил их, а Лора кивала молча, ощущая глухое раздражение из-за своего положения и огромных чаевых, которые он получал от клиентов, никогда не разрешая ей лично иметь дело с богатыми клиентами.
Дверь в холл приоткрылась, и Жюль посмотрел в ту сторону:
— Да?
— Могу я поговорить с вами? — сказал Феликс, и это была не просьба.
— Конечно, — ответил Жюль, его маленькие аккуратные губы выразительно показывали, что он никому, кроме Феликса, не позволили бы отрывать его от работы. — Лора, посидите за моим столом. Не принимайте никаких решений, только выдавайте ключи, записывайте просьбы и чаще улыбайтесь. Я ненадолго. — Итак, сказал он Феликсу подобострастно, — мы можем присесть на кушетку у окна. Оттуда я смогу присматривать за порядком и моей очаровательной помощницей.
Лора наблюдала, как они вместе уселись. Она улыбнулась Феликсу, когда он вошел, но он едва заметил ее присутствие, и как всегда, когда она видела его в отеле, ей захотелось узнать, что он думал о распоряжении Оуэна устроить ее работать с Жюлем. Она взглянула на первого утреннего любителя спорта, который стоял перед ней и спрашивал свой ключ. Капли пота падали на безупречно отполированное стекло стола Жюля.
— Доброе утро, мистер Старрет, — сказала Лора; улыбаясь и снимая ключ с доски в верхнем ящике стола, чтобы передать его гостю. — Не хотите ли, чтобы в номер прислали булочки и кофе?
— Хорошо. — Он пристально посмотрел на нее сквозь пот, который градом катился с него, застилая глаза. — Вы здесь новенькая? Я вас запомню.
— Обычно я работаю в другом офисе.
— Видеть вас здесь намного приятнее. Вы смотритесь лучше, чем этот маленький денди, одетый на французский манер, который обычно сидит здесь. Мое имя вы тоже знаете.
Лора снова улыбнулась, думая о том, что даже если бы ее память была ужасной, забыть громкий голос, далласский акцент и многочисленные просьбы мистера Уилли Старрета невозможно. — Мы запоминаем наших любимых гостей, — сказала она, снимая телефонную трубку. — Я закажу вам завтрак. И пожалуйста, сообщите, нужен ли шофер для ваших встреч на сегодня.
Она позвонила на кухню, обменялась приветствиями с шестью другими спортсменами, когда перед ней появился маленький бледный человечек с носовым платком, зажатым в руке. Она попыталась вспомнить его имя, но это ей не удалось. Она даже не могла припомнить, видела ли его раньше.
— Могу я быть вам полезна? — приветливо спросила она, чтобы исправить впечатление.
— Служба безопасности, — проговорил он. — У меня в восемь часов встреча с…
Лора не услышала последующих слов за гулкими ударами сердца. Но страх прошел так же быстро, как и охватил ее. Что же с ней творится, что она до сих пор вздрагивает, когда слышит слова «служба безопасности» или видит, что навстречу ей идет полицейский? Никто ее не преследовал, бояться не было причины. А потом она посмеялась сама над собой — не смогла отличить сотрудника службы безопасности от одного из богатых гостей Сэлинджеров. — Извините, — переспросила она, — с кем у вас назначена встреча?
— С мистером Асой Сэлинджером.
Лора позвонила наверх за подтверждением о встрече, объяснила, как пройти в офис Асы, и у нее была лишь минута, чтобы задать себе вопрос: какие такие проблемы были у Асы, чтобы решать их с сотрудником такой службы, а потом она была подхвачена потоком гостей, которым нужна была информация или билеты на различные вечерние мероприятия. Отвечая всем, она записывала их имена и поручения, и когда Феликс и Жюль вернулись, она вручила ему список.
— Превосходно. Видите, — сказал он Феликсу, — моя маленькая Лора очень работоспособна, и такая же активная, как и хорошенькая. Я должен написать мистеру Оуэну Сэлинджеру, чтобы поблагодарить его за то, что он прислал ее мне. Ну, Лора! Я вернулся. Мой стул?
Лора освободила его, скрыв недовольство за холодной улыбкой.
— Я буду в своем офисе.
— Лора, — начал Феликс, — я хотел бы выпить с тобой чашку кофе.
Пряча удивление, она посмотрела на Жюля. Он менее преуспел в этом, и его взгляд, перебегавший с Лоры на Феликса и обратно, выдавал неприкрытое любопытство. Ничего не поняв по их лицам, он вздохнул и кивнул:
— Надеюсь, ненадолго. У нас, разумеется, много работы.
Когда они уходили, Лора улыбалась.
— Улыбаетесь какой-то шутке? — спросил Феликс.
— Я думала о Жюле. Своей красной рубашкой и движениями головы он напоминает мне дятла, которого я видела на Кейп-Коде.
Он улыбнулся:
— Я не думал об этом! — «Умна, — отметил он. — Никогда не отдавал ей в этом должного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89