Человек-бог засмеялся, закинул за плечи свой жезл, повернулся спиной
к Сфере и начал спуск с горы.

2. Десять гоблинов Лакдула
Было далеко за полдень в один из первых весенних дней месяца
Игладравиана, когда тощий, костлявый волшебник Убенидус из Фенсы спустился
по каменному ущелью к подножью холмов Фешта.
Полуденные тени выросли и начали сливаться с мраком наступающего
вечера. Перед старым волшебником высилась громада горы Теластерион,
казавшейся темно-малиновой в окутывающем ее тумане. Небо над ней
потемнело, предсказывая скорую победу заката...
Он ударил каблуками по толстым бокам своего зеленого ящера, чтобы
ускорить его усталый размашистый шаг. Уж очень ему не хотелось оказаться
застигнутым ночью в этих холмах.
Гигантского ящера Убенидус повстречал несколько часов назад, когда
пробирался через непроходимые дебри страны болот. Чешуйчатая тварь
плескалась и резвилась у своей берлоги между волосатых червеобразных
корней магнолиевых деревьев. На миг колдун и ящер замерли, как бы оценивая
друг друга. Несомненно, для толстого ящера колдун был не более, чем
лакомым кусочком, а костлявый и измученный маг увидел в ящере
потенциального скакуна. Утомленный многодневным путешествием Убенидус
напустил на золоточешуйчатого и рубиновоглазого ископаемого умиротворение,
и тот подчинился его воле. Конечно, острый спинной гребень ящера был
далеко не самым удобным местом для ягодиц колдуна, но за неимением
лучшего... Во всяком случае чешуйчатая тварь поможет сохраниться подошвам
Убенидуса.
Увы! Зеленый ящер оказался плохо приспособленным для преодоления
крутых склонов холмов и цель путешествия Убенидуса - маленький городок
Чан-Чан, притулившийся на отрогах горы Теластерион - приближалась
невообразимо медленно. Колдун рассчитывал оказаться у ворот Чан-Чана не
позднее, чем за час до наступления ночи, но медлительность его скакуна в
предгорьях сильно задержала поездку, что было весьма неприятно. Среди
путешественников Зураны холмы Фешта имели чрезвычайно сомнительную
репутацию. И часто они полностью оправдывали дурную славу, особенно в часы
заката.
К счастью, было ущелье Лакдул, которое пересекало непроходимые склоны
холмов и могло провести путника через преграды с минимумом затраченного
времени. Но ящер уже изрядно устал и испытывал голод и жажду, да такие,
что с его белого раздвоенного языка, жадно высунувшегося над отвисшей
челюстью, постоянно бежала слюна. И есть ли там дальше проход, или нет -
ящеру было абсолютно все равно.
Понимая, что он уже больше не в силах ускорить шаг своего чешуйчатого
боевого коня, маленький колдун поправил под задом свернутый плащ,
заменивший ему седло, сжал костлявыми пальцами охраняющий его жизнь
амулет, свисавший с шеи и забормотал неразборчивые рунические заклинания,
бросая подозрительные взгляды на каждую глыбу близ дороги, явно при этом
нервничая.
Со стороны покрытых мраком холмов донеслись кошмарные нечеловеческие
крики, от которых кровь стыла в жилах.
- О Пус, Пенс и Пазеделах, не могли бы вы немного поторопить моего
скакуна? - простонал Убенидус и скалы ущелья Лакдул отразили и многократно
усилили ужас его слов. Словно вняв его мольбам, золотой ящер ускорил свой
неровный бег. Появилась надежда, что они минуют середину ущелья и холмы
прежде, чем страшные существа, издававшие эти кошмарные звуки, выйдут на
охоту.
Однако все повернулось по-другому. Перед ним неожиданно появилась
худая длинная бледная тень существа, сидящего на вершине круглого валуна.
Убенидус взглянул на него мрачно и уныло, и храбрость оставила его.
Оправдались самые страшные его предчувствия - вокруг простирались холмы,
населенные гоблинами, и это был гоблин. Ростом он был футов в девять,
длиннющие его конечности были обнажены. Беспалое и бледное тело покрывала
прочная светящаяся кожа, переливавшаяся всеми цветами радуги, заметно
темнея и сливаясь с вечерним мраком по краям. Если бы не слишком длинные
руки и ноги, больше напоминавшие отвратительные чешуйчатые и жилистые
птичьи лапы, он выглядел бы совсем как человек. Правда, и голова его была
абсолютно ни на что не похожа - совершенно бесформенная, с огромными
широко открытыми глазами-блюдцами, светившимися в наступившей темноте
желтым светом. Они были так велики, что у гоблина фактически не было
бинокулярного зрения, и чтобы компенсировать этот недостаток, ему
приходилось непрестанно крутить головой из стороны в сторону, словно давая
возможность магу оценить его зрительный орган. Он не издавал не единого
звука, хотя его рот, широкий и безгубый, напоминавший рваную рану,
протянувшуюся от уха до уха, был широко раскрыт.
Наконец он ухмыльнулся, обнажив такие жуткие зубы, какие не могли
привидеться колдуну и в страшном сне. Длинные, острые, как иглы,
ярко-красные и влажно поблескивающие, они заставили старого мага
задрожать. Он уже представлял, как эти ужасные челюсти перемалывают его
костлявое тело.
Высунулась еще одна голова, направившая на него луноподобный
светящийся взгляд, затем третья, четвертая. Первый гоблин, оседлавший
вершину валуна, вскинул голову и закричал визгливым, улюлюкающим, голосом,
созывая собратьев на пир, ожидающий их в ущелье.
Сердце колдуна ушло в пятки. На беду, он остался без своей
сверхъестественной защиты. Сегодня утром, во время путешествия по
Кнастрафианскому лесу, за ним погнался разъяренный гигантский бык, и,
чтобы образумить взбесившееся чудовище, ему пришлось использовать семь из
восьми сохранившихся огненных шаров. И теперь он сомневался, сможет ли его
единственная шаровая молния отбить у стаи гоблинов желание превратить его
худосочное тело в главное блюдо их сегодняшнего обеденного стола.
И все же у него оставался полный запас спутывающей ноги паутины,
хранившейся в одном из нескольких кармашков, украшавших его кушак, а в
одной из сандалий было надежно спрятано совершенно свежее и не разу не
использованное землятрясущее семя. Однако и спутывающую паутину и
землятрясущее семя он лелеял, надеясь придержать их для лесных ужасов
завтрашнего дня.
Теперь же стало ясно, что не сумей он сегодня отвратить гоблинов от
их кулинарной затеи, то завтрашнего дня у него просто не будет. Тяжело
вздохнув, он приготовился к битве.
Теперь между ним и гребнем ущелья было девять гоблинов. Они стояли
или сидели на валунах, выставившись на него своими сверкающими глазами и
жадно работали челюстями. Бойко переговариваясь друг с другом, оценивали
стоящее перед ними мясо и время от времени то один, то другой из клана
начинал что-то бормотать, идиотски смеясь, и это приводило их в еще
больший восторг.
Неизлечимы раны от укусов гоблинов и смертелен их яд, впрыскиваемый
ими в вены человека, но не они, а смех гоблинов - отвратительный,
дразнящий, мерзкий, доводит человека до полного сумасшествия.
Убенидус достал свой последний оставшийся огненный шар из своего
необъятного кушака, взвесил его в руке и крепко зажал в кулаке. Эти
маленькие, не больше ореха сферы, были сделаны знаменитым и величайшим
колдуном Джасмурией, который только за последний век выделил волшебные
свойства у тринадцати элементов и внес девять важнейших дополнений в
Руководство по Магии.
Как только гоблины кинулись к нему и ночной мрак заполнили их
белеющие тела, Убенидус, недолго думая, кинул им под ноги огненный шар и
выкрикнул великое и всемогущее заклинание. Раздался глухой хлопок, не
больше, но от него, казалось чуть не лопнули барабанные перепонки. Шипящая
вспышка блеска и слепящий глаза нестерпимый бело-голубой свет.
Гоблины завизжали, замяукали, прикрывая клешнеобразными руками
выпученные глаза. Иглы сверкающей агонии разрывали их чувствительные
зрительные органы. От нестерпимой боли они стали биться головой о камни.
Только Убенидус, зная что произойдет, защитил глаза от невыносимого света.
Теперь, открыв их, он увидел, что все гоблины временно ослепли и появился
шанс на спасение. Он ударил коленями по бокам ящера, приказывая ему
мчаться вперед. Но не тут-то было. Растерянный волшебник совсем забыл об
ящере и теперь бедное животное оказалось таким же слепым, как и гоблины.
Высунув язык и дыша как паровоз, оно тщетно скреблось о стены утесов,
неспособное найти себе путь.
- О, Пус, Пенс и Пазеделах! - вскричал волшебник, но и это не
помогло.
Теперь ему придется отказаться от своего скакуна. Действие огненного
шара должно было кончиться с минуты на минуту, и если он надеялся избежать
схватки с гоблинами, то следовало подумать об этом безотлагательно.
Убенидус спрыгнул с ослепленного ящера и что было духу помчался вниз
по ущелью. Сандалии его дробно стучали, а золотисто-коричневая мантия
хлопала по костлявым лодыжкам. Все его чудодейственные припасы были
надежно спрятаны в плетеной сумке, крепко привязанной к боку ящера, но у
него уже не было времени распутывать завязки и он сумел прихватить только
одно - толстую, черную и засаленную Книгу заклинаний, которую он впопыхах
сунул за пояс, плюнув на все остальное, и бросился спасать свою шкуру.
Он бежал. Через некоторое время за его спиной вновь послышались
душераздирающие крики гоблинов. Повернув голову, он бросил взгляд назад.
Вдали маячили смутно-бледные тела, мчавшиеся за ним огромными прыжками,
как гигантские разноцветные резиновые шары. На секунду приостановившись,
он полуобернулся и швырнул за спину полную пригоршню спутывающей ноги
паутины. Каждая ниточка превратилась из маленького зеленого комочка шелка
в грибовидное облако шевелящихся усиков. Усы протянулись от стены к стене,
захватывая и останавливая любого, кто имел неосторожность их коснуться. В
мгновение ока все пространство ущелья было заблокировано липкой зеленой
сетью.
Три гоблина запутались в паутине. Они бешено метались, визжали и
рвались подобно очумевшим котам, но только все больше и больше
запутывались в липких зеленых волокнах.
Но шестеро других, жутко завывая и ругаясь, кинулись на него. И
прежде, чем он успел что-нибудь, сделать даже сказать или подумать, за его
спиной почти у самого уха прогремел пугающий голос:
- Отойди-ка в сторону, - прорычал он.
Убенидус отпрыгнул и обернулся. За его спиной высился широкоплечий
бронзовотелый гигант, размахивающий ужасающим бронзовым жезлом. Жезл был
девять футов длиной и в добрых два дюйма толщиной. Должно быть он весил не
меньше шестидесяти диалов, но гигант вращал им, словно тростинкой. Его
покрытые шрамами руки работали легко и быстро. Он размахнулся и обрушил
свой жезл на голову ближайшего гоблина.
Результат оказался таким, что сказать "эффективно" - было бы мало.
Рычащее лицо гоблина словно взорвалось. Во все стороны брызнули липкие
капли крови и жира, вывороченные мозги, осколки костей, рваные куски мяса.
На мгновение в воздухе поднялся фонтан какой-то мерзости, воды,
зловонной жижи. Обезглавленное тело тяжело рухнуло у дальнего края ущелья.
Остальные гоблины промчались мимо, наскочили на стены ущелья,
отпрянули и вновь понеслись к Убенидусу и удивительному гиганту, так
неожиданно пришедшего ему на помощь. Вновь полуобнаженный колосс взмахнул
своей ужасающей бронзовой игрушкой и на середине пути жезл встретил одного
из гоблинов, с глухим треском вошел ему в спину, переломив позвоночник,
разбив вдребезги грудную клетку и словно курицу отбросил прочь. Пролетая,
кончик странного бронзового бруса задел щеку одного из визжащих гоблинов.
Он снес ему пол-лица, обнажив белые и влажные кости черепа. Один глаз
лопнул, будто проколотый мыльный пузырь и во все стороны брызнула липкая,
молочного цвета светящаяся жидкость. Взвыв, искалеченный гоблин рухнул на
дорогу и, плача, схватился руками за свою обезображенную челюсть.
Третий гоблин замер. Лая и скребя по земле ногами, он уставился на
гиганта. С его оскаленных иглообразных зубов стекали ядовитые слюни.
Амалрик, а это конечно был он, взмахнул своим жезлом, повернул его и изо
всех сил вонзил его в пасть гоблина. В стороны брызнули осколки зубов.
Язык был раздавлен всмятку. Тупой конец жезла, пропоров гоблину шею, вышел
наружу. Затем Амалрик поставил ногу на впалую грудь гоблина и вытащил свой
жезл из мертвой пасти. С двух сторон, выпустив острые когти и ревя, как
паровозные гудки, на него мчались два оставшихся в живых гоблина.
Схватив жезл обеими руками он стал вращать его по широкому кругу над
головой. Тяжелый бронзовый брус, свистя, рассекал сгустившийся мрак. Он
врезался в живот первого гоблина и отбросил его к стене утесов. Тело
шлепнулось об отвесную скалу, подобно брошенному фрукту, мгновенно
превратившись в пятно зловонной жижи, а затем медленно стекло вниз.
Почти в тот же момент вращающийся конец бронзового жезла размозжил
лицо и второго гоблина, переломив также и позвоночник. Это был последний
противник.
Наступила зловещая тишина. Амалрик огляделся, отыскивая других
гоблинов, но их больше не было, остались только те трое, запутавшиеся в
паутине. Сейчас они казались большими зелеными коконами. Гоблины катались,
бились, вертелись словно мотыльки, попавшие в паутину. Подойдя к ним,
Амалрик легкими ударами жезла раскроил голову каждому. Затем вытер липучую
кровь со своей гигантской тросточки, проведя ею по щебню дороги. Убенидус
перевел дух.
Было уже поздно вступать в обнесенный стеной город Чан-Чан, ибо
местный дашпед, как называли орган правления в своих провинциях
Абламариона, отдал приказ закрывать ворота города до самого рассвета,
охраняя покой горожан от ночных разбоев обитателей страны гоблинов.
Вот поэтому Амалрик и предложил переночевать в низком, маленьком,
крытом соломой постоялом дворе, расположенном недалеко от главных ворот.
Все еще не придя в себя от недавней схватки с ужасными гоблинами, старый
волшебник не нашел сил возражать и они проследовали вниз по дороге к
постоялому двору. Убенидус был бы конечно рад вернуться к своему
оседланному ящеру, на боку которого были привязаны чудодейственные припасы
в плетеной корзинке, но путающая ноги паутина полностью и окончательно
заблокировала проход. Должно было пройти не менее недели, прежде чем
паутина высохнет и ветер унесет ее прочь.
- Воистину для меня великая удача, что ты оказался здесь, в это
время, - благодарно произнес волшебник.
- Здесь нет никакой удачи, это все Всемогущие Боги, - прогремел в
ответ Амалрик. - Они послали меня к тебе, предупредив, что скоро я
встречусь с одним неприглядным типом, которому предназначено сопровождать
меня на юг в моем военном походе против Зана, князя Юзентиса, Города
Покоривших Смерть.
Старый колдун оценивающе глянул на молодого гиганта. Уйдя из когтей
банды гоблинов, не попал ли он в руки маньяка? И что это за выражение -
"неприглядный тип"?! Убенидус уже не считал себя юным красавцем, так как
недавно ему исполнилось 213 лет, но до сих пор казался себе весьма
привлекательным мужчиной, особенно, когда надевал свою лучшую
темно-малиновую мантию с высоким, отделанным золотом, стоячим воротником и
садился на резной трон черного дерева в своей семистенной башне из
зеленого нефрита, стоявшей на берегу реки Летящих Змей среди лесов к
востоку от Абкелениского хребта.
И он всегда гордился необычайной высокопарностью своих исполненных
драматизма жестов, хорошо поставленным голосом, пронзительным взглядом
черных глаз и сквозящих за всем этим величавой и таинственной
торжественностью, словно он посвящал в таинства Оремазиуса.
Но на самом деле наш Убенидус был маленьким, лысеньким, костлявым и
смешным. У него был высокий пронзительный голос, длинноскулое унылое лицо
с раскосыми черными глазами. Однако - надо предостеречь - он считался
полностью посвященным магом Младшей Церкви и обладал очень острым языком,
впрочем, как и все его семейство, на гербе которого была изображена
маленькая зеленая птичка.
- В самом деле? - заметил он безразличным голосом, как бы не совсем
доверяя словам Амалрика.
1 2 3 4 5 6