..»
Письмо Зайцеву
Будучи настоящим мужчиной обращаюсь к главному модельеру московского Дома моделей товарищу Зайцеву от имени всех женщин. К тому самому Вячеславу Зайцеву, который не стесняясь заявляет, какие сочетания носить в этом сезоне и по телевизору на сногсшибательных дамах показывает, а наши жены, матери и сестры, во сне примеряя, кричат нехорошими голосами.
Слава богу, в магазинах эта одежда никогда не появится, ну а вдруг кто-то вслепую скроит по памяти?! То, что в этом сезоне будет модно, – понятно. Но конкретный вопрос: где у нас в стране этот сезон находится территориально? Хотелось бы записать адресок заповедника, где женщины открыто в этом на свободе разгуливают.
Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза! Как молодому человеку, с головы до пят в нашем, подойти к этой жар-птице? Чем ему зубы себе разжать, чтобы вымолвить «как вас зовут?» И о каком увеличении рождаемости мы говорим, если к ней даже не подойти!
А эти спины открытые ни с того ни с сего! Казалось бы, ну есть у тебя спина, носи на здоровье, никому не показывай! Не этим женщина гордиться должна, есть другие достопримечательности! А вы напоказ выставляете, и очень даже красивое зрелище: шея, плечи, лопаточки! Но как вы, товарищ Зайцев, эту модель со спиной видите в автобусе в час пик?! А у нас этот час с утра до вечера! Ну, вошла она туда с открытой спиной, а вывалится оттуда? Что у нее открыто будет, вы об этом подумали?
А походка? Товарищ Зайцев, вы ногу им ставили? Эффектно, не спорю. Каждый шаг как спектакль Большого театра в замедленной съемке. Такое ощущение, – мы тут вообще не тем местом ходим! Но, извините за резкость и прямоту, пока ваша модель ножку поднимет, наша отечественная модель сто метров рысцой отмахает и обойдет вашу модель на прямой, на вираже, в гололед у прилавка всегда первой будет! С такой восхитительной поступью вашей модели никогда ничего не достанется!
А на работе кто ж при ней материальные ценности создавать будет? Даже такие ценности, которые создаем мы. От вашей модели глаз не оторвать до конца рабочего дня! То ли дело – наши дамы. Одеты так, волей неволей работаешь, только бы они на глаза не попались!
Вы радостно щебетали насчет ансамбля: мол, как хорошо, когда у женщины юбка, сумочка и глаза совпадают по цвету. Ну, предположим, с годами глаза с туфлями сравняются. Но что вы за сумочку через плечо предлагаете? Я извиняюсь, пошла ваша модель с такой малостью в магазин. А вдруг ей бог послал кусочек сыра?!
Больше пяти граммов в вашу сумочку не затолкать! А вдруг у нее семья? Бывают ведь и такие модели! В этом плане удачны накладные карманы. На пять кило картофеля каждый. Как говорится, есть в чем пойти в магазин! А уж получится ли ансамбль, совпадут ли по цвету глаза и картошечка, – неизвестно. Картошку, как и родителей, у нас не выбирают!
Я так вам скажу: ваши модели, на помостах живущие, – картинки с выставки.
Вырезать – и под стекло. Но любить-то нам приходится своих, невзирая на то, как одеты, обуты, крашены. Идем на это в интересах нашего государства. Потому что, если не мы, то кто же с ними жить-то будет?!
Нет, конечно, приятно войти к себе в дом, а там такая Клеопатра в тюрбане блины тебе жарит. Но кем же ты сам быть должен, чтобы держать в доме такую вот женщину? Соседи тут же анонимку напишут про нетрудовые доходы. Потому что честный такую не потянет. По крайней мере – один. Так что, товарищ Зайцев, я хоть и не модельер, а наоборот, считаю, у вас два выхода: либо вы на землю к нам спуститесь и станете шить то, что с нашей жизнью гармонирует и в глаза не бросается, либо надо окружающую действительность перекраивать под вашу модель!
И вот тогда наши женщины заулыбаются шире, чем ваши манекенщицы на помосте!
Хочется, чтобы наша бурда от их бурды ничем не отличалась!
Кстати, я вчера на спину жены глянул нечаянно: вы знаете, – ничего! Тоже, между прочим: шея, плечи, лопаточки! Короче: что открывать, – у нас есть! А вот чем закрывать… Подумайте, товарищ Зайцев!
На левую сторону
Приметы – вещь верная! По себе знаю.
На той неделе проспал на работу. Вскочил, на бегу оделся, чаем побрился, мыла поел, из дома чуть ли не в тапочках выскочил. В автобусе отдышался, вспомнил: «Мама родная! Я ж майку впопыхах на левую сторону натянул!
А согласно примете, сами знаете, есть шанс – бить будут!» Слава богу, в автобусе не видать, что у меня майка на левую сторону. Во-вторых, тут пальцем никто пошевелить не может! Чем они бить меня собираются?
Словом, в автобусе, тьфу-тьфу-тьфу, пронесло.
Пришел на работу. Озираюсь. Кто из них, думаю, вмажет? Мне люди для здорованья руку протягивают, – я отпрыгиваю. Мало ли, за руку рванут, опрокинут и ногами по майке, по майке… И вы не поверите, – никто не тронул! Всех обошел: от директора до вахтера. И никто не догадался, что майка на левую сторону! Правда, на всякий случай пальто не снимал. Чтобы успокоиться, даже к Хромому сам подошел. А он, все знают, после судимости. Говорю ему: «Давай выйдем!» Вышли. Я говорю: «Ты мою майку видел?» Он бежать. Трус! Короче, на работе обошлось, тьфу-тьфу-тьфу!
Еду домой, петь хочется! Вот вам народные приметы! Не те времена! На какую сторону хочешь, на ту майку и надевай! Если ты ничего такого не сделал, – никто тебя пальцем не тронет! Не имеет права!
А вдруг дома изобьют? Не знаю – кто, но вхожу, а там гости – и подарками по голове… Какие гости? За пять лет никого не было!.. Но на всякий случай дай, думаю, три круга вокруг дома сделаю! Если кто-то и зашел в гости, увидит, меня нет, и уйдет.
Кружочек сделал, второй, а на третьем из кустов трое выходят… Наконец-то! Я сразу успокоился, – вот они, значит, и будут бить, согласно народной примете.
Где же вы раньше были?
Подходят, спрашивают: «Какая ваша фамилия?» Ага, думаю, шанс-то у меня еще имеется! Скажу свою фамилию, – точно отмутузят, а скажу-ка им, что я не Петухов, а Михайлов! Нет, даже не Михайлов, а Врубель. И говорю: «А фамилия моя, товарищи, Миклуха тире Маклай. Я их дальний родственник, не пугайтесь!» Ну, тут они опешили. Старший говорит: «Ребята, что будем делать, это оказывается Миклухо-Маклай!» Второй говорит: «А дать им обоим, и все!» И отделали за милую душу. Одежду разорвали, в одной майке остался.
Старший говорит: «А ну, переодень майку нормально!» Я переодел.
– Ну вот, – говорит старший. – Теперь все в порядке. Извините, товарищ, у вас майка на левую сторону надета была. Народная примета гласит: «Бить будут!» А мы из общества охраны народных примет.
Заповедник
– Почем ватрушка?
– Это тефтель. Тридцать копеек.
– А сок какой?
– Какой сок?
– Ну, вот это – сок?
– Разве? А мы его от головной боли.
– От головной боли – сок?
– Как выпьешь, голову забываешь, так желудок сводит.
– Дайте того зеленого. Две порции.
– Пожалуйста. Только оно коричневое. Вглядитесь.
– Да вы что?! Зеленое, как трава.
– Трава у нас коричневая.
– А где народ? Воскресенье все-таки.
– Лосось идет. Все на берегу. Одни ловят лосося, а другие – тех, кто ловит лосося. Путина, словом.
– Чья это фотография?
– Жена первая. Все говорила: «Это не жизиь, я утоплюсь». Думал – шутит, а она, когда восьмой раз крыша рухнула, – утопилась. Ничего себе шуточки, да?
– А брусника у вас из чего?
– Местные корейцы готовят. Они здесь живут без гражданства, корейское им не дают взять, а наше они не принимают. И при этом утверждают, что корейцы!
Странный народ. А как девки наши поют, слыхали?
– Это то, что с утра до вечера и не заснуть?
– Ага. Ансамбль. На конкурс готовятся, а репетировать негде, а первое место занять надо, иначе тюрьма. Вот они и поют.
– А мужиков почему мало?
– Да рыбачат же. Мужики в море, бабы на берегу. Видятся редко, но зато уж когда видятся, любят насмерть, поэтому семьи крепкие. Разводов нет. Печать разводную потеряли. А ребеночка на дереве видели?
– Видел. Он всегда там сидит?
– Мамку ждет. Рождаемость небольшая, но пять-шесть детей на ветвях найти можно.
– Живете тут давно?
– При Иване Грозном тут ничего не было, хотя территория уже наша была. А при Советской власти гигант алюминиевый взметнулся. Даст первые тонны серебристого металла, как только геологи найдут в окрестностях руду, содержащую алюминий. С тех пор сюда пришла жизнь и до сих пор не уходит. Зато северное сияние каждый день бесплатно показывают.
– А по вечерам что на горизонте горит? Пожары?
– Нет. Это местное население. Ургумы. Они тут на оленях ездили, в чумах жили, рыбу ловили. Ну им и создали человеческие условия. В коттеджи переселили, мотоциклы выдали и колготки. А ургумы народ темный. Из всей цивилизации одну водку признали. Ну и по вечерам вокруг костра пляшут. Запалят коттедж и хороводом вокруг.
– Холодина у вас. Не топят, что ли?
– У нас отопление вулканического происхождения. Когда извержение, – вода нагревается и тепло. Ну, а как извержения нету, – прохладно. А вообще земля тут богатая. Вчера пять рублей нашел.
– А икра есть?
– Вы что? Уголовное дело! Сколько вам?
– Ну, килограмм.
– Пять. Меньше не выносят. С этим строго. Наволочками несут. Одна наволочка – пять кило. Грамм в грамм.
– Фу! Откуда такие комары здоровущие?!
– Потому что коровы маленькие.
– Какая связь?
– Комары у коров кровь пьют. Вот комары толстые, а коровы худые. Эх, были б коровы такие, как комары! Или, на худой конец, комары как коровы. А то загрызли вчистую.
– А средство от комаров есть?
– Конечно.
– Дайте четыре флакона.
– Два. Два в одни руки, а то пьют его.
– А если мне надо четыре?
– Возьмите два, а потом снова станьте в очередь и возьмете еще два.
– Так никого нет.
– Подождите. Может, кто зайдет. За ним и займете.
– А сразу два и два?
– Не имею права. А вы, случайно, не с той военной базы за сопкой будете?
– Откуда вы знаете, что там военная база? Это военная тайна.
– Все знают, но мы никому. Хотя никто и не спрашивает. А скажите, война будет?
– Вряд ли.
– Я тоже так думаю. Сейчас не до того. А вы к нам надолго?
– Да вот жду, когда летная погода установится, чтобы улететь.
– Значит, надолго. Дело в полосе. Сесть на нее, когда бензина уже нет, можно, полосы хватает. А взлететь с полным баком, разогнаться самолет не может – коротко ему. Так что вы тут надолго.
За деньги
История такая произошла. Один отдыхающий взял в Симферополе такси до Ялты.
Ехать там часа полтора-два. Только водитель включил счетчик, пассажир спрашивает его:
– Скажите, а вот вы могли бы человека убить из-за одного рубля?
– Да вы что?! – рассмеялся таксист.
– А за два?
– Никогда!
– А за пять?
– Да я и за сто не убил бы! – сказал водитель.
– А за сто два? – допытывался пассажир. …Когда на счетчике было около семи рублей, пассажир дошел уже до полутора миллионов:
– Интересно, а вот если бы вы знали, что у меня с собой полтора миллиона, убили бы за такие деньги?!
– Нет, не убил бы! – сказал таксист сквозь зубы.
– А за два миллиона?
– Все равно не убил бы! – прохрипел водитель, пролетая на красный свет.
Короче, когда они подъехали к Ялте, пассажир, вцепившись в водителя, шипел:
– Врешь, что за два миллиарда не убил бы, врешь!
И тут таксист монтировкой по башке как даст! И убил!
Представляете? Убил человека из-за двух миллиардов рублей! На что только люди не идут из-за денег!
Геракл
Согласитесь, в каждом приличном городе должна быть достопримечательность. В Париже – Эйфелева башня, в Риме – развалины Колизея в хорошем состоянии. У нас в Зареченске таких достопримечательностей было две: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и скульптура античного героя Геракла, как известно, мужчины героических пропорций, причем из одежды, по мифологической моде, – один меч в могучей правой руке.
Рассказывают, что как-то городское начальство, обходя немногочисленные очаги культуры, остановилось перед Гераклом как вкопанное.
– Что я вижу? – возмутилось начальство.
Сопровождающие лица объяснили, что, мол, грек, из античных, звать Гераклом.
Начальство авторучкой ткнуло в середину композиции и сказало:
– То, что грек, я без вас вижу! А это что?!
Сопровождающие лица стали оправдываться:
– Нашей вины никакой нет! Недосмотрели предшественники десять веков назад при высечении товарища. Извините, конечно, за фрагмент, время было такое. А теперь из песни слова не выкинешь! Вроде памятник культуры!
Начальство, говорят, возмутилось до крайности:
– Памятник культуры должен культурно выглядеть! В центре города в таком виде?
Дети в школу идут мимо чего? Конечно, низкая успеваемость! Молодежь необстрелянная вечерами вокруг чего прогуливается в непосредственной близости?
Естественно, назавтра аналогичная производительность труда! Горсад это где-то лицо города! А что у нас с лицом?! У себя в Афинах пусть стоит нагишом, а у нас чтоб было как у людей! Завтра же!
Наутро у Геракла все было как у людей. Он стоял, прикрывшись фиговым листком работы местного мастера Каравайчука. Розовый, как говорится, никем не надеванный листок нарядно смотрелся на потемневшей от времени могучей фигуре.
Наконец-то Геракл мог, не стесняясь, честно смотреть в глаза зареченской молодежи. …Каким ветром занесло в Зареченск комиссию по охране памятников из Москвы – неизвестно. Увидев Геракла в обновке, комиссия чуть в обморок не попадала:
– Охраняется государством! Десятый век! Немедленно отодрать эту гадость!..
Ну, ясное дело, Каравайчук за ночь свою гадость отодрал, и опять Геракл стоял честно, по-античному. …Греческие туристы ворвались в город с востока месяца через три. То ли автобус сбился с маршрута, то ли с другими целями. Правда, Зареченск – городок незакрытый и ничего такого там не делается, но то, что делается, лучше не показывать, если ты любишь свой город.
Ну, греки народ странноватый, вроде и не пьют, а навеселе! Бегают, смеются, адресами обмениваются зачем-то. Все норовили сфотографироваться! Хорошо, что пленку купили в зареченском универмаге, ее срок годности истек в 1924 году.
Естественно, горсад оккупировали, а там земляк стоит! Греки от радости очумели, поют, местных жителей целуют, причем в губы метят принципиально.
Вдруг один из них, профессор, наверное, в очках, в штанишках коротеньких, по-ихнему закудахтал, переводчица перевела:
– Господин говорит, что, мол, это оскорбление их национального достоинства, поскольку акт вандализма, недружественный ко всему греческому народу!
Оказывается, то ли Каравайчук перестарался, то ли ветром сдуло, только стоит Геракл в чем мать родила, но не полностью!
Видя такое возмущение греческих товарищей, начальство дало команду: присобачить фрагмент в кратчайшие сроки!
Каравайчук опять не подвел. Наутро, когда греки продрали свои греческие глаза, Геракл был укомплектован полностью! Греки на память нащелкались с ним как могли. …Письмо из Москвы пришло месяца через два. С вырезками из греческих газет и с переводом. Очевидно, у кого-то из туристов оказалась своя фотопленка.
Геракловеды утверждали, что непонятно, с кого был вылеплен зареченский Геракл, поскольку отдельные пропорции не соответствуют ни исторической истине, ни медицинской!
Через дипломатические круги были получены точные параметры, снятые с оригинала в Афинах. Данные пришли, естественно, шифрограммой. Поседевший за ночь Каравайчук собственноручно расшифровал, и через день многострадальный Геракл ничем не уступал афинскому оригиналу. Более того, мог дать ему сто очков вперед!
Бедный Геракл простоял так три дня. Тревогу забила участковый врач Сергеева, бежавшая домой с дежурства. Она вызвала милицию и заявила, что повидала в жизни всякого, но такого безобразия еще не видела. Смущенные ее доводами милиционеры набросили на Геракла шинель и связались с начальством, не зная, как действовать в данном нетипичном случае.
То ли Каравайчук расшифровал неточно, то ли сведения были получены не с того оригинала, то ли подлог какой, – словом, фрагмент не вписывался в Геракла. А вернее, наоборот!
Дальнейшие реставрационные работы были поручены зав. мастерской по изготовлению надгробий и памятников Завидонову Никодиму. Что он там сделал и сделал ли, неизвестно, потому что было принято единственно верное решение – заколотить Геракла досками. То есть памятник охраняется государством – и все!
Теперь никто не мог сказать, будто у Геракла что-то не так. Но как только античного героя заколотили, к нему началось паломничество! Сказалась вечная тяга народа к прекрасному. Гости города фотографировались на фоне заколоченной скульптуры и уезжали с чувством выполненного долга. Кто-то стал сбывать из-под полы фотографии Геракла без досок… По рублю штука. Но скоро выяснилось – жульничество. Никакой это был не Геракл, а то ли Зевс, то ли Хэмингуэй в детстве! Когда обман обнаружился, фото пошло по два рубля!
Но что творилось в горсаду у заколоченного памятника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Письмо Зайцеву
Будучи настоящим мужчиной обращаюсь к главному модельеру московского Дома моделей товарищу Зайцеву от имени всех женщин. К тому самому Вячеславу Зайцеву, который не стесняясь заявляет, какие сочетания носить в этом сезоне и по телевизору на сногсшибательных дамах показывает, а наши жены, матери и сестры, во сне примеряя, кричат нехорошими голосами.
Слава богу, в магазинах эта одежда никогда не появится, ну а вдруг кто-то вслепую скроит по памяти?! То, что в этом сезоне будет модно, – понятно. Но конкретный вопрос: где у нас в стране этот сезон находится территориально? Хотелось бы записать адресок заповедника, где женщины открыто в этом на свободе разгуливают.
Давайте посмотрим правде не куда-нибудь, а в глаза! Как молодому человеку, с головы до пят в нашем, подойти к этой жар-птице? Чем ему зубы себе разжать, чтобы вымолвить «как вас зовут?» И о каком увеличении рождаемости мы говорим, если к ней даже не подойти!
А эти спины открытые ни с того ни с сего! Казалось бы, ну есть у тебя спина, носи на здоровье, никому не показывай! Не этим женщина гордиться должна, есть другие достопримечательности! А вы напоказ выставляете, и очень даже красивое зрелище: шея, плечи, лопаточки! Но как вы, товарищ Зайцев, эту модель со спиной видите в автобусе в час пик?! А у нас этот час с утра до вечера! Ну, вошла она туда с открытой спиной, а вывалится оттуда? Что у нее открыто будет, вы об этом подумали?
А походка? Товарищ Зайцев, вы ногу им ставили? Эффектно, не спорю. Каждый шаг как спектакль Большого театра в замедленной съемке. Такое ощущение, – мы тут вообще не тем местом ходим! Но, извините за резкость и прямоту, пока ваша модель ножку поднимет, наша отечественная модель сто метров рысцой отмахает и обойдет вашу модель на прямой, на вираже, в гололед у прилавка всегда первой будет! С такой восхитительной поступью вашей модели никогда ничего не достанется!
А на работе кто ж при ней материальные ценности создавать будет? Даже такие ценности, которые создаем мы. От вашей модели глаз не оторвать до конца рабочего дня! То ли дело – наши дамы. Одеты так, волей неволей работаешь, только бы они на глаза не попались!
Вы радостно щебетали насчет ансамбля: мол, как хорошо, когда у женщины юбка, сумочка и глаза совпадают по цвету. Ну, предположим, с годами глаза с туфлями сравняются. Но что вы за сумочку через плечо предлагаете? Я извиняюсь, пошла ваша модель с такой малостью в магазин. А вдруг ей бог послал кусочек сыра?!
Больше пяти граммов в вашу сумочку не затолкать! А вдруг у нее семья? Бывают ведь и такие модели! В этом плане удачны накладные карманы. На пять кило картофеля каждый. Как говорится, есть в чем пойти в магазин! А уж получится ли ансамбль, совпадут ли по цвету глаза и картошечка, – неизвестно. Картошку, как и родителей, у нас не выбирают!
Я так вам скажу: ваши модели, на помостах живущие, – картинки с выставки.
Вырезать – и под стекло. Но любить-то нам приходится своих, невзирая на то, как одеты, обуты, крашены. Идем на это в интересах нашего государства. Потому что, если не мы, то кто же с ними жить-то будет?!
Нет, конечно, приятно войти к себе в дом, а там такая Клеопатра в тюрбане блины тебе жарит. Но кем же ты сам быть должен, чтобы держать в доме такую вот женщину? Соседи тут же анонимку напишут про нетрудовые доходы. Потому что честный такую не потянет. По крайней мере – один. Так что, товарищ Зайцев, я хоть и не модельер, а наоборот, считаю, у вас два выхода: либо вы на землю к нам спуститесь и станете шить то, что с нашей жизнью гармонирует и в глаза не бросается, либо надо окружающую действительность перекраивать под вашу модель!
И вот тогда наши женщины заулыбаются шире, чем ваши манекенщицы на помосте!
Хочется, чтобы наша бурда от их бурды ничем не отличалась!
Кстати, я вчера на спину жены глянул нечаянно: вы знаете, – ничего! Тоже, между прочим: шея, плечи, лопаточки! Короче: что открывать, – у нас есть! А вот чем закрывать… Подумайте, товарищ Зайцев!
На левую сторону
Приметы – вещь верная! По себе знаю.
На той неделе проспал на работу. Вскочил, на бегу оделся, чаем побрился, мыла поел, из дома чуть ли не в тапочках выскочил. В автобусе отдышался, вспомнил: «Мама родная! Я ж майку впопыхах на левую сторону натянул!
А согласно примете, сами знаете, есть шанс – бить будут!» Слава богу, в автобусе не видать, что у меня майка на левую сторону. Во-вторых, тут пальцем никто пошевелить не может! Чем они бить меня собираются?
Словом, в автобусе, тьфу-тьфу-тьфу, пронесло.
Пришел на работу. Озираюсь. Кто из них, думаю, вмажет? Мне люди для здорованья руку протягивают, – я отпрыгиваю. Мало ли, за руку рванут, опрокинут и ногами по майке, по майке… И вы не поверите, – никто не тронул! Всех обошел: от директора до вахтера. И никто не догадался, что майка на левую сторону! Правда, на всякий случай пальто не снимал. Чтобы успокоиться, даже к Хромому сам подошел. А он, все знают, после судимости. Говорю ему: «Давай выйдем!» Вышли. Я говорю: «Ты мою майку видел?» Он бежать. Трус! Короче, на работе обошлось, тьфу-тьфу-тьфу!
Еду домой, петь хочется! Вот вам народные приметы! Не те времена! На какую сторону хочешь, на ту майку и надевай! Если ты ничего такого не сделал, – никто тебя пальцем не тронет! Не имеет права!
А вдруг дома изобьют? Не знаю – кто, но вхожу, а там гости – и подарками по голове… Какие гости? За пять лет никого не было!.. Но на всякий случай дай, думаю, три круга вокруг дома сделаю! Если кто-то и зашел в гости, увидит, меня нет, и уйдет.
Кружочек сделал, второй, а на третьем из кустов трое выходят… Наконец-то! Я сразу успокоился, – вот они, значит, и будут бить, согласно народной примете.
Где же вы раньше были?
Подходят, спрашивают: «Какая ваша фамилия?» Ага, думаю, шанс-то у меня еще имеется! Скажу свою фамилию, – точно отмутузят, а скажу-ка им, что я не Петухов, а Михайлов! Нет, даже не Михайлов, а Врубель. И говорю: «А фамилия моя, товарищи, Миклуха тире Маклай. Я их дальний родственник, не пугайтесь!» Ну, тут они опешили. Старший говорит: «Ребята, что будем делать, это оказывается Миклухо-Маклай!» Второй говорит: «А дать им обоим, и все!» И отделали за милую душу. Одежду разорвали, в одной майке остался.
Старший говорит: «А ну, переодень майку нормально!» Я переодел.
– Ну вот, – говорит старший. – Теперь все в порядке. Извините, товарищ, у вас майка на левую сторону надета была. Народная примета гласит: «Бить будут!» А мы из общества охраны народных примет.
Заповедник
– Почем ватрушка?
– Это тефтель. Тридцать копеек.
– А сок какой?
– Какой сок?
– Ну, вот это – сок?
– Разве? А мы его от головной боли.
– От головной боли – сок?
– Как выпьешь, голову забываешь, так желудок сводит.
– Дайте того зеленого. Две порции.
– Пожалуйста. Только оно коричневое. Вглядитесь.
– Да вы что?! Зеленое, как трава.
– Трава у нас коричневая.
– А где народ? Воскресенье все-таки.
– Лосось идет. Все на берегу. Одни ловят лосося, а другие – тех, кто ловит лосося. Путина, словом.
– Чья это фотография?
– Жена первая. Все говорила: «Это не жизиь, я утоплюсь». Думал – шутит, а она, когда восьмой раз крыша рухнула, – утопилась. Ничего себе шуточки, да?
– А брусника у вас из чего?
– Местные корейцы готовят. Они здесь живут без гражданства, корейское им не дают взять, а наше они не принимают. И при этом утверждают, что корейцы!
Странный народ. А как девки наши поют, слыхали?
– Это то, что с утра до вечера и не заснуть?
– Ага. Ансамбль. На конкурс готовятся, а репетировать негде, а первое место занять надо, иначе тюрьма. Вот они и поют.
– А мужиков почему мало?
– Да рыбачат же. Мужики в море, бабы на берегу. Видятся редко, но зато уж когда видятся, любят насмерть, поэтому семьи крепкие. Разводов нет. Печать разводную потеряли. А ребеночка на дереве видели?
– Видел. Он всегда там сидит?
– Мамку ждет. Рождаемость небольшая, но пять-шесть детей на ветвях найти можно.
– Живете тут давно?
– При Иване Грозном тут ничего не было, хотя территория уже наша была. А при Советской власти гигант алюминиевый взметнулся. Даст первые тонны серебристого металла, как только геологи найдут в окрестностях руду, содержащую алюминий. С тех пор сюда пришла жизнь и до сих пор не уходит. Зато северное сияние каждый день бесплатно показывают.
– А по вечерам что на горизонте горит? Пожары?
– Нет. Это местное население. Ургумы. Они тут на оленях ездили, в чумах жили, рыбу ловили. Ну им и создали человеческие условия. В коттеджи переселили, мотоциклы выдали и колготки. А ургумы народ темный. Из всей цивилизации одну водку признали. Ну и по вечерам вокруг костра пляшут. Запалят коттедж и хороводом вокруг.
– Холодина у вас. Не топят, что ли?
– У нас отопление вулканического происхождения. Когда извержение, – вода нагревается и тепло. Ну, а как извержения нету, – прохладно. А вообще земля тут богатая. Вчера пять рублей нашел.
– А икра есть?
– Вы что? Уголовное дело! Сколько вам?
– Ну, килограмм.
– Пять. Меньше не выносят. С этим строго. Наволочками несут. Одна наволочка – пять кило. Грамм в грамм.
– Фу! Откуда такие комары здоровущие?!
– Потому что коровы маленькие.
– Какая связь?
– Комары у коров кровь пьют. Вот комары толстые, а коровы худые. Эх, были б коровы такие, как комары! Или, на худой конец, комары как коровы. А то загрызли вчистую.
– А средство от комаров есть?
– Конечно.
– Дайте четыре флакона.
– Два. Два в одни руки, а то пьют его.
– А если мне надо четыре?
– Возьмите два, а потом снова станьте в очередь и возьмете еще два.
– Так никого нет.
– Подождите. Может, кто зайдет. За ним и займете.
– А сразу два и два?
– Не имею права. А вы, случайно, не с той военной базы за сопкой будете?
– Откуда вы знаете, что там военная база? Это военная тайна.
– Все знают, но мы никому. Хотя никто и не спрашивает. А скажите, война будет?
– Вряд ли.
– Я тоже так думаю. Сейчас не до того. А вы к нам надолго?
– Да вот жду, когда летная погода установится, чтобы улететь.
– Значит, надолго. Дело в полосе. Сесть на нее, когда бензина уже нет, можно, полосы хватает. А взлететь с полным баком, разогнаться самолет не может – коротко ему. Так что вы тут надолго.
За деньги
История такая произошла. Один отдыхающий взял в Симферополе такси до Ялты.
Ехать там часа полтора-два. Только водитель включил счетчик, пассажир спрашивает его:
– Скажите, а вот вы могли бы человека убить из-за одного рубля?
– Да вы что?! – рассмеялся таксист.
– А за два?
– Никогда!
– А за пять?
– Да я и за сто не убил бы! – сказал водитель.
– А за сто два? – допытывался пассажир. …Когда на счетчике было около семи рублей, пассажир дошел уже до полутора миллионов:
– Интересно, а вот если бы вы знали, что у меня с собой полтора миллиона, убили бы за такие деньги?!
– Нет, не убил бы! – сказал таксист сквозь зубы.
– А за два миллиона?
– Все равно не убил бы! – прохрипел водитель, пролетая на красный свет.
Короче, когда они подъехали к Ялте, пассажир, вцепившись в водителя, шипел:
– Врешь, что за два миллиарда не убил бы, врешь!
И тут таксист монтировкой по башке как даст! И убил!
Представляете? Убил человека из-за двух миллиардов рублей! На что только люди не идут из-за денег!
Геракл
Согласитесь, в каждом приличном городе должна быть достопримечательность. В Париже – Эйфелева башня, в Риме – развалины Колизея в хорошем состоянии. У нас в Зареченске таких достопримечательностей было две: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и скульптура античного героя Геракла, как известно, мужчины героических пропорций, причем из одежды, по мифологической моде, – один меч в могучей правой руке.
Рассказывают, что как-то городское начальство, обходя немногочисленные очаги культуры, остановилось перед Гераклом как вкопанное.
– Что я вижу? – возмутилось начальство.
Сопровождающие лица объяснили, что, мол, грек, из античных, звать Гераклом.
Начальство авторучкой ткнуло в середину композиции и сказало:
– То, что грек, я без вас вижу! А это что?!
Сопровождающие лица стали оправдываться:
– Нашей вины никакой нет! Недосмотрели предшественники десять веков назад при высечении товарища. Извините, конечно, за фрагмент, время было такое. А теперь из песни слова не выкинешь! Вроде памятник культуры!
Начальство, говорят, возмутилось до крайности:
– Памятник культуры должен культурно выглядеть! В центре города в таком виде?
Дети в школу идут мимо чего? Конечно, низкая успеваемость! Молодежь необстрелянная вечерами вокруг чего прогуливается в непосредственной близости?
Естественно, назавтра аналогичная производительность труда! Горсад это где-то лицо города! А что у нас с лицом?! У себя в Афинах пусть стоит нагишом, а у нас чтоб было как у людей! Завтра же!
Наутро у Геракла все было как у людей. Он стоял, прикрывшись фиговым листком работы местного мастера Каравайчука. Розовый, как говорится, никем не надеванный листок нарядно смотрелся на потемневшей от времени могучей фигуре.
Наконец-то Геракл мог, не стесняясь, честно смотреть в глаза зареченской молодежи. …Каким ветром занесло в Зареченск комиссию по охране памятников из Москвы – неизвестно. Увидев Геракла в обновке, комиссия чуть в обморок не попадала:
– Охраняется государством! Десятый век! Немедленно отодрать эту гадость!..
Ну, ясное дело, Каравайчук за ночь свою гадость отодрал, и опять Геракл стоял честно, по-античному. …Греческие туристы ворвались в город с востока месяца через три. То ли автобус сбился с маршрута, то ли с другими целями. Правда, Зареченск – городок незакрытый и ничего такого там не делается, но то, что делается, лучше не показывать, если ты любишь свой город.
Ну, греки народ странноватый, вроде и не пьют, а навеселе! Бегают, смеются, адресами обмениваются зачем-то. Все норовили сфотографироваться! Хорошо, что пленку купили в зареченском универмаге, ее срок годности истек в 1924 году.
Естественно, горсад оккупировали, а там земляк стоит! Греки от радости очумели, поют, местных жителей целуют, причем в губы метят принципиально.
Вдруг один из них, профессор, наверное, в очках, в штанишках коротеньких, по-ихнему закудахтал, переводчица перевела:
– Господин говорит, что, мол, это оскорбление их национального достоинства, поскольку акт вандализма, недружественный ко всему греческому народу!
Оказывается, то ли Каравайчук перестарался, то ли ветром сдуло, только стоит Геракл в чем мать родила, но не полностью!
Видя такое возмущение греческих товарищей, начальство дало команду: присобачить фрагмент в кратчайшие сроки!
Каравайчук опять не подвел. Наутро, когда греки продрали свои греческие глаза, Геракл был укомплектован полностью! Греки на память нащелкались с ним как могли. …Письмо из Москвы пришло месяца через два. С вырезками из греческих газет и с переводом. Очевидно, у кого-то из туристов оказалась своя фотопленка.
Геракловеды утверждали, что непонятно, с кого был вылеплен зареченский Геракл, поскольку отдельные пропорции не соответствуют ни исторической истине, ни медицинской!
Через дипломатические круги были получены точные параметры, снятые с оригинала в Афинах. Данные пришли, естественно, шифрограммой. Поседевший за ночь Каравайчук собственноручно расшифровал, и через день многострадальный Геракл ничем не уступал афинскому оригиналу. Более того, мог дать ему сто очков вперед!
Бедный Геракл простоял так три дня. Тревогу забила участковый врач Сергеева, бежавшая домой с дежурства. Она вызвала милицию и заявила, что повидала в жизни всякого, но такого безобразия еще не видела. Смущенные ее доводами милиционеры набросили на Геракла шинель и связались с начальством, не зная, как действовать в данном нетипичном случае.
То ли Каравайчук расшифровал неточно, то ли сведения были получены не с того оригинала, то ли подлог какой, – словом, фрагмент не вписывался в Геракла. А вернее, наоборот!
Дальнейшие реставрационные работы были поручены зав. мастерской по изготовлению надгробий и памятников Завидонову Никодиму. Что он там сделал и сделал ли, неизвестно, потому что было принято единственно верное решение – заколотить Геракла досками. То есть памятник охраняется государством – и все!
Теперь никто не мог сказать, будто у Геракла что-то не так. Но как только античного героя заколотили, к нему началось паломничество! Сказалась вечная тяга народа к прекрасному. Гости города фотографировались на фоне заколоченной скульптуры и уезжали с чувством выполненного долга. Кто-то стал сбывать из-под полы фотографии Геракла без досок… По рублю штука. Но скоро выяснилось – жульничество. Никакой это был не Геракл, а то ли Зевс, то ли Хэмингуэй в детстве! Когда обман обнаружился, фото пошло по два рубля!
Но что творилось в горсаду у заколоченного памятника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11