В маленькой комнате с желтыми обоями она прислонилась к стене, чтобы немного отдохнуть, прежде чем начать собирать колыбель.
Вечером она обязательно позвонит Полу, попросит о встрече, поговорит с ним. Идя к почтовому ящику, Оливия репетировала, что скажет мужу. В руки ей упал листок из записной книжки с запиской от Пола:
«Заезжал к тебе, но не застал. Улетаю в Вашингтон. Пробуду там неделю, нужно собрать кое-какие материалы для статьи. Позвоню, когда вернусь».
Оливия смотрела на листок, на знакомый почерк. Потом она скомкала его и сжала в кулаке. Ей хотелось помчаться следом за Полом, позвонить ему в гостиницу и крикнуть: «Разве не ты только вчера сказал Алеку О'Нилу, что ты совершил ошибку?»
Но она знала, что ничего подобного делать не станет. Оливия вернулась в дом, налила холодного чая, чтобы промыть солнечные ожоги. Она позвонила Алеку и сказала, что с удовольствием поедет с ним в Норфолк в следующую субботу.
26
В среду у Джонатана Кремера был день рождения. Оливия согласилась выйти вместо него в вечернюю смену, надеясь, что работа отвлечет ее от мыслей об обследовании, назначенном на следующее утро. Около шести вечера заехал Алек, привез ей толстую папку с материалами о маяке, которая могла пригодиться ей во время ток-шоу на радио в Норфолке. В это время было много пациентов, и поговорить им не удалось.
— Когда ты заканчиваешь? — поинтересовался Алек, перегнувшись через стойку регистратора.
— В полночь, — со вздохом ответила Оливия. Вечером им не удастся поговорить по телефону.
Около одиннадцати ей сообщили, что помощь требуется подростку. Оливия услышала его прежде, чем увидела.
— У меня сейчас будет гребаный инфаркт! — орал парень лет семнадцати, пока Кэти и Линн везли его в смотровую.
Оливия вошла следом и принялась задавать необходимые вопросы симпатичному белокурому юноше. Нику Вэлли действительно оказалось семнадцать лет. Он был на вечеринке, немного выпил, и тут у него сильно забилось сердце. Оно стучало так громко, что Ник испугался. От него несло спиртным. Голубые глаза казались стеклянными, но в них притаился страх.
— Включай монитор, — обратилась Оливия к Кэти, а потом спросила парня: — Что ты принимал кроме алкоголя?
— Ничего! Я выпил всего-то пару банок пива.
Ник лгал. Он был слишком возбужден, слишком странно себя вел, его сердце билось слишком учащенно.
— Ты принимал что-то еще. Я должна знать, что это было, чтобы правильно лечить тебя.
— Да пошла ты! У меня сердце сейчас лопнет! Оливия посмотрела на Кэти.
— Его друзья здесь? Медсестра кивнула.
— Они в комнате ожидания. Я спрашивала их, что он принимал, но они в один голос твердят, что их приятель просто пил вместе с ними, а потом начал жаловаться, что у него сильно бьется сердце.
Оливия оставила парня под присмотром Кэти и вышла в комнату ожидания. Там, на синем пластиковом диванчике, тесно прижавшись друг к другу, сидели две девочки и парень. Они как будто окаменели, заняв оборонительную позицию. Скорее всего, по дороге в больницу они договорились о том, что станут отвечать на вопросы врачей. Оливия ощутила их страх, стоило ей только подойти поближе. Их лица посерели от тревоги.
— Я доктор Саймон, — представилась Оливия. — Мне нужна кое-какая информация о вашем друге, которого вы привезли. — Она подвинула себе кресло, радуясь тому, что комната ожидания была пустой в этот час. Этой троице повезло.
Ребята молча уставились на нее. Длинноволосому парню на вид было лет восемнадцать. Рядом с ним сидели две девушки: одна белокурая в узеньких джинсах и белой футболке с обрезанными рукавами и подолом, а другая в обтягивающем коротком топе и светло-голубой мини-юбке. Оливия так была поражена тем, что длина юбки спокойно позволяла рассмотреть трусики в цветочек, что не сразу обратила внимание на прическу второй девушки. Волосы были очень темными и выглядели так, словно их стриг садовник. И Оливия в ту же секунду поняла, кто сидит перед ней. Девочка попыталась избавиться от рыжих кудрей, делавших ее сходство с матерью полным, но что она могла поделать с веснушками, ямочками на щеках и огромными синими глазами?
— Лэйси? Блондинка замерла.
— Откуда врачиха тебя знает? — обрушилась она на подругу.
Лэйси старательно избегала взгляда Оливии.
— Я должна знать, что принял ваш приятель, — повторила она.
— Только пиво. — Парень говорил вызывающе.
— Нет, — не согласилась с ним Оливия, — это было не только пиво. Все очень серьезно. Ваш друг может умереть Я должна понять, с чем я имею дело.
— Это был крэк, — сказала Лэйси.
Парень вскочил и свирепо уставился на Лэйси. Оливия сжала девочке пальцы.
— Спасибо тебе. Я сообщу вам, как он себя чувствует А пока продиктуйте, пожалуйста, регистратору номер его телефона и фамилию родителей.
Оливия вернулась в смотровую. К парню подсоединили монитор. Он успокоился и лежал с закрытыми глазами Скорость сердечных сокращений по-прежнему была высокой, но они были ритмичными. Помочь ему было нечем, им оставалось только следить за его состоянием.
Через полчаса Оливия уже не сомневалась, что Ник Вэлли вне опасности, и она вернулась в комнату ожидания к его друзьям, чтобы сообщить им об этом.
Девушки все так же сидели на диванчике, а парень отошел в сторону, прислонился к стене и курил сигарету.
— С ним все будет в порядке, — объявила Оливия. Все трое посмотрели на нее. Их лица не выражали никаких эмоций. — Лэйси, зайди, пожалуйста, на минутку ко мне в кабинет.
Девочка посмотрела на парня, потом встала и пошла следом за Оливией. Пока они шли по коридору, Лэйси не проронила ни слова.
— Садись, пожалуйста, — пригласила Оливия, указывая на кресло перед письменным столом. Она села сама, ее слегка подташнивало от запаха алкоголя и табака, исходившего от Лэйси.
Дочь Алека мрачно посмотрела на нее через стол. Без пушистых рыжих волос она казалась старше, более агрессивной, более жесткой.
— Почему вы меня запомнили? — спросила Лэйси.
— Я не могла забыть тебя, — ответила Оливия. — Это был ужасный вечер, он навсегда остался в моей памяти.
Только тогда Оливия не знала, что девочка была рядом с матерью в момент убийства.
— Понимаю, как тебе было тяжело приехать сюда, Лэйси. Больница связана для тебя с ужасными воспоминаниями.
Та пожала плечами.
— Ерунда.
— Твой приятель мог оказаться в опасности, — продолжала Оливия. — И дело не только в состоянии его здоровья. У него могли возникнуть неприятности с полицией. Может быть, ты общаешься не с теми людьми? Ты могла оказаться на его месте.
— Черта с два! Я бы ни за что не притронулась к этой штуке. И никто из нас этого бы не стал делать. Этот парень — друг Бобби, он из Ричмонда. Ник привез крэк с собой, но только он один его и принимал.
— Рада это слышать. — Оливия улыбнулась. Синяя папка, которую принес Алек, лежала перед ней на столе, и она прикоснулась к ней, прежде чем заговорить снова. — Кто привез вас сюда?
— Бобби.
— Мне кажется, что Бобби выпил слишком много, чтобы садиться за руль. Хочешь, я позвоню твоему отцу и попрошу его забрать тебя?
— Нет! — Лэйси неожиданно потеряла всю свою «крутизну». Ее глаза наполнились слезами. — Пожалуйста, не делайте этого.
Оливия снова посмотрела на папку. Мысль о том, чтобы позвонить Алеку, согревала ее, но едва ли ему понравится, если он увидит дочь в такой ситуации. Да и Лэйси была явно в ужасе от того, что отец может узнать, как она провела вечер.
— А как насчет твоего брата? — поинтересовалась Оливия. Лэйси только покачала головой, не поднимая взгляда от собственных коленок. — Что ж, тогда давай поговорим с твоими друзьями и выясним, как вам добраться до дома, не подвергая опасности ни себя, ни других.
Оливия встала, и Лэйси сразу сорвалась с места, рванулась к двери, испытывая явное облегчение. Оливия какое-то мгновение смотрела ей вслед, потом пошла следом, размышляя о том, что нет никого уязвимее четырнадцатилетней девочки.
27
Пол забыл ощущения от вашингтонского лета. Было только семь часов утра, а его футболка уже промокла от пота, пока он шел через парк Рок-Крик. Он выбрал ту самую дорогу, по которой когда-то ходил Шесте с Оливией несколько раз в неделю, и теперь невольно чувствовал присутствие жены. Вот роскошный развесистый дуб, которым она всегда восхищалась, сколько бы раз они ни проходили мимо. А вот здесь, у самой дорожки, Оливия нашла в траве яйцо малиновки. Она подобрала его, обернула платком и заставила Пола влезть на дерево, чтобы вернуть его в гнездо. Невозможно было идти по парку и не думать об Оливии.
Под тяжестью листвы деревья склонились к земле, и все вокруг, насколько хватало глаз, было зеленым. Зеленый цвет успокаивал Пола, приносил облегчение, несмотря на жару. Этого буйства зелени ему и не хватало на Косе. Песка, воды и синевы неба ему было недостаточно.
Полу предстояла неделя скучной, нудной работы. Это был не его материал. Он уже думал о том, чтобы в следующий раз отказаться от подобной командировки, хотя в таком маленьком издании, как «Береговая газета», капризничать особо не приходилось. Пол скучал по «Вашингтон пост». Он тосковал по всему тому, чего лишился.
Дойдя до конца дорожки, Пол перешел через улицу и вошел в кафе, которое они с Оливией посещали очень часто. Он переступил порог, и в нос ему ударил аромат лука, чеснока, корицы, сильный, терпкий, дразнящий.
Было совсем рано, и лишь пожилая пара сидела за маленьким столиком в глубине зала.
— Мистер Саймон!
Пол улыбнулся, узнав Джо, круглолицего, лысеющего хозяина кафе. Джо узнал фамилию Оливии много лет назад и полагал, что Пол, как ее муж, носит ту же фамилию. Ни Пол, ни Оливия никогда его не поправляли.
— Давненько я вас не видел! — Джо приветливо улыбался.
— Как поживаете, Джо? — спросил Пол, подходя к прилавку. — Мы с Оливией переехали в Северную Каролину, на Внешнюю косу.
— Ах вот оно что, — Джо кивнул. — Там очень красиво. Вам повезло, верно?
— В некотором смысле.
— Присаживайтесь, — Джо махнул рукой в сторону столиков. — Вам горячий бутерброд с луком и лососевым плавленым сыром?
— У вас отличная память.
— Некоторых людей запоминаешь. Вы понимаете, о чем я? — Джо поставил на прилавок чашку кофе, и Пол понес ее к ближайшему столику.
— И как поживает доктор Саймон? — спросил Джо, делая Полу бутерброд. — Надеюсь, она не бросила работу?
— Моя жена работает в местной больнице в отделении неотложной помощи. Да и для меня там нашлась работа. — При первой же возможности Пол собирался сказать, что они с женой разошлись, но решил не спешить с этим.
— Миссис Саймон любит изюм и корицу, верно?
— Правильно.
Джо принес поднос с бутербродом.
— Передайте вашей жене мои наилучшие пожелания, — сказал он, вытер руки о фартук, сунул руку в задний карман и вытащил бумажник. Джо присел за столик Пола. — Разрешите мне показать вам кое-что. — Хозяин кафе достал из бумажника фотографию и положил ее перед Полом. Со снимка ему улыбалась маленькая темноволосая девочка лет пяти. — Знаете, кто это?
— Одна из ваших внучек?
— Верно, это Линдси. Та самая, которой не было бы в живых, если бы не ваша жена.
Пол взял фотографию и поднес к свету, чтобы рассмотреть получше.
— Я и забыл об этом.
— Невероятное совпадение, правда? Вы с доктором Саймон сидели здесь, когда у нее запищал пейджер, как это частенько бывало. Она сорвалась с места и убежала в больницу, а мы с вами сидели и обсуждали, что даже поесть человеку не дали. Помните?
Пол кивнул.
— А потом оказалось, что это малышка Линдси попала в больницу и именно к ней вызвали доктора Саймон.
Пол отлично помнил то утро, как не забыл и утро следующего дня, когда вся семья Джо вышла в кафе и поблагодарила Оливию. Завтрак в тот день был за счет заведения. Пол очень гордился тогда женой.
— Моя внучка захлебнулась в ванне, — продолжал Джо. Его глаза увлажнились. — Девушка со «Скорой» сказала, что ее спасла ваша жена. — Джо постучал пальцем по снимку. — Отвезите его доктору Саймон. Покажите ей, как она хорошо поработала в то утро.
Пол сглотнул подступивший к горлу комок.
— Конечно. — Он убрал фотографию в свой бумажник. — Спасибо, Джо. Оливия будет рада это увидеть.
Начался обычный утренний наплыв посетителей, и Джо пришлось вернуться за стойку. Пол завернул свой бутерброд в салфетку. У него перехватило горло, он не мог есть. Помахав на прощание Джо, он вышел на улицу. Удушливая жара навалилась на него, словно одеяло, но Пол быстрым шагом перешел улицу и вернулся в парк. Он точно знал, где съест свой завтрак. Он сядет на траву под любимым дубом Оливии.
28
— Ну как прошел амниоцентез? — спросил Алек. Оливия прижала трубку телефона к уху, перекатилась на бок. Она приподняла ночную рубашку и коснулась кусочка пластыря под пупком.
— Нормально, — она была так рада услышать голос Алека, счастлива поговорить с кем-то, кто знал о ребенке. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, как этим утром. Оливия даже поплакала по дороге в Чесапик, да и когда возвращалась домой, опять не удержалась от слез. Поэтому она решила лечь пораньше, в половине десятого, словно она могла заставить таким образом Алека позвонить пораньше. — Сегодня была самая легкая часть. Ожидание будет тяжелее.
— Зря ты поехала туда одна. Мне следовало поехать с тобой. Но я слишком поздно спохватился.
Оливия улыбнулась. Алек такой милый, заботливый. Как приятно слышать его успокаивающий, теплый голос. Треугольник лунного света падал на ее постель, ноги и руку, лежавшую на животе. Скорее всего, спальня Алека тоже залита мягким сиянием. Оливия представила, как лунный свет падает на лицо, плечи и грудь Алека. Вроде она и не разглядывала его тело в тот день в Рио-Бич, а теперь оказалось, что помнит его в мельчайших деталях.
— Оливия?
— Да?
— Почему ты замолчала? С тобой все в порядке?
Она подняла руку, бриллианты на ее обручальном кольце заиграли в свете луны.
— Просто сегодня вечером моя постель кажется мне пустой.
— А ты можешь связаться с Полом? Думаю, тебе следовало бы позвонить ему.
— Честно говоря, последние дни с тобой мне куда приятнее общаться, чем с Полом, — призналась Оливия.
— Рад это слышать, но не в моих силах помочь тебе справиться с одиночеством в постели.
Оливия поморщилась и снова легла на спину.
— И к чему ведет этот разговор? — спросила она.
— Давай сменим тему, если хочешь, — предложил Алек.
— Видишь ли, после того, как ты передал мне слова Пола, я много думала. Пол сказал, что совершил ошибку. Мне захотелось немедленно поговорить с ним, увидеть его, а он улетел в Вашингтон.
— Но он же скоро вернется.
— Вероятно. Алек?.. — Оливия замялась. — Скажи, а как ты справляешься с… одиночеством?
— Это слишком личный вопрос, доктор Саймон, — уклончиво ответил Алек.
— Прости. Он вздохнул.
— Природа находит способ позаботиться обо всем, — сказал он. — Смерть жены как будто угасила мои сексуальные потребности, на какое-то время, во всяком случае. То есть я надеюсь, что это временно. — Он хмыкнул. — Вернее, я в этом уверен. Полагаю, когда супруги просто расстаются, все иначе.
— Ты ошибаешься.
— А на массаж ты все еще ходишь?
— Это не одно и то же, — проворчала Оливия. Алек помолчал.
— Что произойдет, если ты неожиданно появишься в номере отеля, где остановился Пол?
— Я не хочу пережить унижения.
— Уверен, что Пол все еще любит тебя.
Почти бессознательно Оливия опустила руку чуть ниже, немного раздвинула ноги и…
— О боже! — Оливия резко села и натянула рубашку на колени.
— Что случилось?
— Разговоры на эту тему определенно не помогают справиться с одиночеством, Алек. — Она подложила подушку под спину и откинулась на нее, взяла в руки синюю папку, лежавшую на ночном столике. — Давай лучше поговорим о маяке.
На следующий день ближе к вечеру Майк Шелли вошел в кабинет Оливии.
— У тебя есть минутка?
Она закрыла карточку пациента, в которую вносила записи, и Майк сел в кресло у стола. Он выглядел немного усталым, но улыбался.
— Я хотел тебе сказать, что в сентябре уйду из больницы.
— Не может быть! — Оливия испытала состояние, близкое к панике. Она так уверенно чувствовала себя, когда врач такой высокой квалификации, как Шелли, руководил отделением.
— Боюсь, что может. Мои родители живут во Флориде и последнее время чувствуют себя неважно. Я хочу перебраться к ним поближе, и мне предложили работу недалеко от них. — Майк помолчал. — Так что в нашем отделении открывается вакансия. Должен тебя предупредить, что ты можешь претендовать на мое место вместе с Джонатаном и еще двумя кандидатами со стороны.
Амбиции, с которыми Оливия пыталась совладать, когда начала работать в этом маленьком, сонном отделении, тут же дали знать о себе. Она улыбнулась.
— Польщена оказанной мне честью.
— Только между нами, Оливия. Я бы предпочел видеть во главе отделения тебя. Джонатан хороший врач, но твой предыдущий опыт много разнообразнее, и ты способна хладнокровно разобраться с любыми случаями, что могут возникнуть на Косе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Вечером она обязательно позвонит Полу, попросит о встрече, поговорит с ним. Идя к почтовому ящику, Оливия репетировала, что скажет мужу. В руки ей упал листок из записной книжки с запиской от Пола:
«Заезжал к тебе, но не застал. Улетаю в Вашингтон. Пробуду там неделю, нужно собрать кое-какие материалы для статьи. Позвоню, когда вернусь».
Оливия смотрела на листок, на знакомый почерк. Потом она скомкала его и сжала в кулаке. Ей хотелось помчаться следом за Полом, позвонить ему в гостиницу и крикнуть: «Разве не ты только вчера сказал Алеку О'Нилу, что ты совершил ошибку?»
Но она знала, что ничего подобного делать не станет. Оливия вернулась в дом, налила холодного чая, чтобы промыть солнечные ожоги. Она позвонила Алеку и сказала, что с удовольствием поедет с ним в Норфолк в следующую субботу.
26
В среду у Джонатана Кремера был день рождения. Оливия согласилась выйти вместо него в вечернюю смену, надеясь, что работа отвлечет ее от мыслей об обследовании, назначенном на следующее утро. Около шести вечера заехал Алек, привез ей толстую папку с материалами о маяке, которая могла пригодиться ей во время ток-шоу на радио в Норфолке. В это время было много пациентов, и поговорить им не удалось.
— Когда ты заканчиваешь? — поинтересовался Алек, перегнувшись через стойку регистратора.
— В полночь, — со вздохом ответила Оливия. Вечером им не удастся поговорить по телефону.
Около одиннадцати ей сообщили, что помощь требуется подростку. Оливия услышала его прежде, чем увидела.
— У меня сейчас будет гребаный инфаркт! — орал парень лет семнадцати, пока Кэти и Линн везли его в смотровую.
Оливия вошла следом и принялась задавать необходимые вопросы симпатичному белокурому юноше. Нику Вэлли действительно оказалось семнадцать лет. Он был на вечеринке, немного выпил, и тут у него сильно забилось сердце. Оно стучало так громко, что Ник испугался. От него несло спиртным. Голубые глаза казались стеклянными, но в них притаился страх.
— Включай монитор, — обратилась Оливия к Кэти, а потом спросила парня: — Что ты принимал кроме алкоголя?
— Ничего! Я выпил всего-то пару банок пива.
Ник лгал. Он был слишком возбужден, слишком странно себя вел, его сердце билось слишком учащенно.
— Ты принимал что-то еще. Я должна знать, что это было, чтобы правильно лечить тебя.
— Да пошла ты! У меня сердце сейчас лопнет! Оливия посмотрела на Кэти.
— Его друзья здесь? Медсестра кивнула.
— Они в комнате ожидания. Я спрашивала их, что он принимал, но они в один голос твердят, что их приятель просто пил вместе с ними, а потом начал жаловаться, что у него сильно бьется сердце.
Оливия оставила парня под присмотром Кэти и вышла в комнату ожидания. Там, на синем пластиковом диванчике, тесно прижавшись друг к другу, сидели две девочки и парень. Они как будто окаменели, заняв оборонительную позицию. Скорее всего, по дороге в больницу они договорились о том, что станут отвечать на вопросы врачей. Оливия ощутила их страх, стоило ей только подойти поближе. Их лица посерели от тревоги.
— Я доктор Саймон, — представилась Оливия. — Мне нужна кое-какая информация о вашем друге, которого вы привезли. — Она подвинула себе кресло, радуясь тому, что комната ожидания была пустой в этот час. Этой троице повезло.
Ребята молча уставились на нее. Длинноволосому парню на вид было лет восемнадцать. Рядом с ним сидели две девушки: одна белокурая в узеньких джинсах и белой футболке с обрезанными рукавами и подолом, а другая в обтягивающем коротком топе и светло-голубой мини-юбке. Оливия так была поражена тем, что длина юбки спокойно позволяла рассмотреть трусики в цветочек, что не сразу обратила внимание на прическу второй девушки. Волосы были очень темными и выглядели так, словно их стриг садовник. И Оливия в ту же секунду поняла, кто сидит перед ней. Девочка попыталась избавиться от рыжих кудрей, делавших ее сходство с матерью полным, но что она могла поделать с веснушками, ямочками на щеках и огромными синими глазами?
— Лэйси? Блондинка замерла.
— Откуда врачиха тебя знает? — обрушилась она на подругу.
Лэйси старательно избегала взгляда Оливии.
— Я должна знать, что принял ваш приятель, — повторила она.
— Только пиво. — Парень говорил вызывающе.
— Нет, — не согласилась с ним Оливия, — это было не только пиво. Все очень серьезно. Ваш друг может умереть Я должна понять, с чем я имею дело.
— Это был крэк, — сказала Лэйси.
Парень вскочил и свирепо уставился на Лэйси. Оливия сжала девочке пальцы.
— Спасибо тебе. Я сообщу вам, как он себя чувствует А пока продиктуйте, пожалуйста, регистратору номер его телефона и фамилию родителей.
Оливия вернулась в смотровую. К парню подсоединили монитор. Он успокоился и лежал с закрытыми глазами Скорость сердечных сокращений по-прежнему была высокой, но они были ритмичными. Помочь ему было нечем, им оставалось только следить за его состоянием.
Через полчаса Оливия уже не сомневалась, что Ник Вэлли вне опасности, и она вернулась в комнату ожидания к его друзьям, чтобы сообщить им об этом.
Девушки все так же сидели на диванчике, а парень отошел в сторону, прислонился к стене и курил сигарету.
— С ним все будет в порядке, — объявила Оливия. Все трое посмотрели на нее. Их лица не выражали никаких эмоций. — Лэйси, зайди, пожалуйста, на минутку ко мне в кабинет.
Девочка посмотрела на парня, потом встала и пошла следом за Оливией. Пока они шли по коридору, Лэйси не проронила ни слова.
— Садись, пожалуйста, — пригласила Оливия, указывая на кресло перед письменным столом. Она села сама, ее слегка подташнивало от запаха алкоголя и табака, исходившего от Лэйси.
Дочь Алека мрачно посмотрела на нее через стол. Без пушистых рыжих волос она казалась старше, более агрессивной, более жесткой.
— Почему вы меня запомнили? — спросила Лэйси.
— Я не могла забыть тебя, — ответила Оливия. — Это был ужасный вечер, он навсегда остался в моей памяти.
Только тогда Оливия не знала, что девочка была рядом с матерью в момент убийства.
— Понимаю, как тебе было тяжело приехать сюда, Лэйси. Больница связана для тебя с ужасными воспоминаниями.
Та пожала плечами.
— Ерунда.
— Твой приятель мог оказаться в опасности, — продолжала Оливия. — И дело не только в состоянии его здоровья. У него могли возникнуть неприятности с полицией. Может быть, ты общаешься не с теми людьми? Ты могла оказаться на его месте.
— Черта с два! Я бы ни за что не притронулась к этой штуке. И никто из нас этого бы не стал делать. Этот парень — друг Бобби, он из Ричмонда. Ник привез крэк с собой, но только он один его и принимал.
— Рада это слышать. — Оливия улыбнулась. Синяя папка, которую принес Алек, лежала перед ней на столе, и она прикоснулась к ней, прежде чем заговорить снова. — Кто привез вас сюда?
— Бобби.
— Мне кажется, что Бобби выпил слишком много, чтобы садиться за руль. Хочешь, я позвоню твоему отцу и попрошу его забрать тебя?
— Нет! — Лэйси неожиданно потеряла всю свою «крутизну». Ее глаза наполнились слезами. — Пожалуйста, не делайте этого.
Оливия снова посмотрела на папку. Мысль о том, чтобы позвонить Алеку, согревала ее, но едва ли ему понравится, если он увидит дочь в такой ситуации. Да и Лэйси была явно в ужасе от того, что отец может узнать, как она провела вечер.
— А как насчет твоего брата? — поинтересовалась Оливия. Лэйси только покачала головой, не поднимая взгляда от собственных коленок. — Что ж, тогда давай поговорим с твоими друзьями и выясним, как вам добраться до дома, не подвергая опасности ни себя, ни других.
Оливия встала, и Лэйси сразу сорвалась с места, рванулась к двери, испытывая явное облегчение. Оливия какое-то мгновение смотрела ей вслед, потом пошла следом, размышляя о том, что нет никого уязвимее четырнадцатилетней девочки.
27
Пол забыл ощущения от вашингтонского лета. Было только семь часов утра, а его футболка уже промокла от пота, пока он шел через парк Рок-Крик. Он выбрал ту самую дорогу, по которой когда-то ходил Шесте с Оливией несколько раз в неделю, и теперь невольно чувствовал присутствие жены. Вот роскошный развесистый дуб, которым она всегда восхищалась, сколько бы раз они ни проходили мимо. А вот здесь, у самой дорожки, Оливия нашла в траве яйцо малиновки. Она подобрала его, обернула платком и заставила Пола влезть на дерево, чтобы вернуть его в гнездо. Невозможно было идти по парку и не думать об Оливии.
Под тяжестью листвы деревья склонились к земле, и все вокруг, насколько хватало глаз, было зеленым. Зеленый цвет успокаивал Пола, приносил облегчение, несмотря на жару. Этого буйства зелени ему и не хватало на Косе. Песка, воды и синевы неба ему было недостаточно.
Полу предстояла неделя скучной, нудной работы. Это был не его материал. Он уже думал о том, чтобы в следующий раз отказаться от подобной командировки, хотя в таком маленьком издании, как «Береговая газета», капризничать особо не приходилось. Пол скучал по «Вашингтон пост». Он тосковал по всему тому, чего лишился.
Дойдя до конца дорожки, Пол перешел через улицу и вошел в кафе, которое они с Оливией посещали очень часто. Он переступил порог, и в нос ему ударил аромат лука, чеснока, корицы, сильный, терпкий, дразнящий.
Было совсем рано, и лишь пожилая пара сидела за маленьким столиком в глубине зала.
— Мистер Саймон!
Пол улыбнулся, узнав Джо, круглолицего, лысеющего хозяина кафе. Джо узнал фамилию Оливии много лет назад и полагал, что Пол, как ее муж, носит ту же фамилию. Ни Пол, ни Оливия никогда его не поправляли.
— Давненько я вас не видел! — Джо приветливо улыбался.
— Как поживаете, Джо? — спросил Пол, подходя к прилавку. — Мы с Оливией переехали в Северную Каролину, на Внешнюю косу.
— Ах вот оно что, — Джо кивнул. — Там очень красиво. Вам повезло, верно?
— В некотором смысле.
— Присаживайтесь, — Джо махнул рукой в сторону столиков. — Вам горячий бутерброд с луком и лососевым плавленым сыром?
— У вас отличная память.
— Некоторых людей запоминаешь. Вы понимаете, о чем я? — Джо поставил на прилавок чашку кофе, и Пол понес ее к ближайшему столику.
— И как поживает доктор Саймон? — спросил Джо, делая Полу бутерброд. — Надеюсь, она не бросила работу?
— Моя жена работает в местной больнице в отделении неотложной помощи. Да и для меня там нашлась работа. — При первой же возможности Пол собирался сказать, что они с женой разошлись, но решил не спешить с этим.
— Миссис Саймон любит изюм и корицу, верно?
— Правильно.
Джо принес поднос с бутербродом.
— Передайте вашей жене мои наилучшие пожелания, — сказал он, вытер руки о фартук, сунул руку в задний карман и вытащил бумажник. Джо присел за столик Пола. — Разрешите мне показать вам кое-что. — Хозяин кафе достал из бумажника фотографию и положил ее перед Полом. Со снимка ему улыбалась маленькая темноволосая девочка лет пяти. — Знаете, кто это?
— Одна из ваших внучек?
— Верно, это Линдси. Та самая, которой не было бы в живых, если бы не ваша жена.
Пол взял фотографию и поднес к свету, чтобы рассмотреть получше.
— Я и забыл об этом.
— Невероятное совпадение, правда? Вы с доктором Саймон сидели здесь, когда у нее запищал пейджер, как это частенько бывало. Она сорвалась с места и убежала в больницу, а мы с вами сидели и обсуждали, что даже поесть человеку не дали. Помните?
Пол кивнул.
— А потом оказалось, что это малышка Линдси попала в больницу и именно к ней вызвали доктора Саймон.
Пол отлично помнил то утро, как не забыл и утро следующего дня, когда вся семья Джо вышла в кафе и поблагодарила Оливию. Завтрак в тот день был за счет заведения. Пол очень гордился тогда женой.
— Моя внучка захлебнулась в ванне, — продолжал Джо. Его глаза увлажнились. — Девушка со «Скорой» сказала, что ее спасла ваша жена. — Джо постучал пальцем по снимку. — Отвезите его доктору Саймон. Покажите ей, как она хорошо поработала в то утро.
Пол сглотнул подступивший к горлу комок.
— Конечно. — Он убрал фотографию в свой бумажник. — Спасибо, Джо. Оливия будет рада это увидеть.
Начался обычный утренний наплыв посетителей, и Джо пришлось вернуться за стойку. Пол завернул свой бутерброд в салфетку. У него перехватило горло, он не мог есть. Помахав на прощание Джо, он вышел на улицу. Удушливая жара навалилась на него, словно одеяло, но Пол быстрым шагом перешел улицу и вернулся в парк. Он точно знал, где съест свой завтрак. Он сядет на траву под любимым дубом Оливии.
28
— Ну как прошел амниоцентез? — спросил Алек. Оливия прижала трубку телефона к уху, перекатилась на бок. Она приподняла ночную рубашку и коснулась кусочка пластыря под пупком.
— Нормально, — она была так рада услышать голос Алека, счастлива поговорить с кем-то, кто знал о ребенке. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, как этим утром. Оливия даже поплакала по дороге в Чесапик, да и когда возвращалась домой, опять не удержалась от слез. Поэтому она решила лечь пораньше, в половине десятого, словно она могла заставить таким образом Алека позвонить пораньше. — Сегодня была самая легкая часть. Ожидание будет тяжелее.
— Зря ты поехала туда одна. Мне следовало поехать с тобой. Но я слишком поздно спохватился.
Оливия улыбнулась. Алек такой милый, заботливый. Как приятно слышать его успокаивающий, теплый голос. Треугольник лунного света падал на ее постель, ноги и руку, лежавшую на животе. Скорее всего, спальня Алека тоже залита мягким сиянием. Оливия представила, как лунный свет падает на лицо, плечи и грудь Алека. Вроде она и не разглядывала его тело в тот день в Рио-Бич, а теперь оказалось, что помнит его в мельчайших деталях.
— Оливия?
— Да?
— Почему ты замолчала? С тобой все в порядке?
Она подняла руку, бриллианты на ее обручальном кольце заиграли в свете луны.
— Просто сегодня вечером моя постель кажется мне пустой.
— А ты можешь связаться с Полом? Думаю, тебе следовало бы позвонить ему.
— Честно говоря, последние дни с тобой мне куда приятнее общаться, чем с Полом, — призналась Оливия.
— Рад это слышать, но не в моих силах помочь тебе справиться с одиночеством в постели.
Оливия поморщилась и снова легла на спину.
— И к чему ведет этот разговор? — спросила она.
— Давай сменим тему, если хочешь, — предложил Алек.
— Видишь ли, после того, как ты передал мне слова Пола, я много думала. Пол сказал, что совершил ошибку. Мне захотелось немедленно поговорить с ним, увидеть его, а он улетел в Вашингтон.
— Но он же скоро вернется.
— Вероятно. Алек?.. — Оливия замялась. — Скажи, а как ты справляешься с… одиночеством?
— Это слишком личный вопрос, доктор Саймон, — уклончиво ответил Алек.
— Прости. Он вздохнул.
— Природа находит способ позаботиться обо всем, — сказал он. — Смерть жены как будто угасила мои сексуальные потребности, на какое-то время, во всяком случае. То есть я надеюсь, что это временно. — Он хмыкнул. — Вернее, я в этом уверен. Полагаю, когда супруги просто расстаются, все иначе.
— Ты ошибаешься.
— А на массаж ты все еще ходишь?
— Это не одно и то же, — проворчала Оливия. Алек помолчал.
— Что произойдет, если ты неожиданно появишься в номере отеля, где остановился Пол?
— Я не хочу пережить унижения.
— Уверен, что Пол все еще любит тебя.
Почти бессознательно Оливия опустила руку чуть ниже, немного раздвинула ноги и…
— О боже! — Оливия резко села и натянула рубашку на колени.
— Что случилось?
— Разговоры на эту тему определенно не помогают справиться с одиночеством, Алек. — Она подложила подушку под спину и откинулась на нее, взяла в руки синюю папку, лежавшую на ночном столике. — Давай лучше поговорим о маяке.
На следующий день ближе к вечеру Майк Шелли вошел в кабинет Оливии.
— У тебя есть минутка?
Она закрыла карточку пациента, в которую вносила записи, и Майк сел в кресло у стола. Он выглядел немного усталым, но улыбался.
— Я хотел тебе сказать, что в сентябре уйду из больницы.
— Не может быть! — Оливия испытала состояние, близкое к панике. Она так уверенно чувствовала себя, когда врач такой высокой квалификации, как Шелли, руководил отделением.
— Боюсь, что может. Мои родители живут во Флориде и последнее время чувствуют себя неважно. Я хочу перебраться к ним поближе, и мне предложили работу недалеко от них. — Майк помолчал. — Так что в нашем отделении открывается вакансия. Должен тебя предупредить, что ты можешь претендовать на мое место вместе с Джонатаном и еще двумя кандидатами со стороны.
Амбиции, с которыми Оливия пыталась совладать, когда начала работать в этом маленьком, сонном отделении, тут же дали знать о себе. Она улыбнулась.
— Польщена оказанной мне честью.
— Только между нами, Оливия. Я бы предпочел видеть во главе отделения тебя. Джонатан хороший врач, но твой предыдущий опыт много разнообразнее, и ты способна хладнокровно разобраться с любыми случаями, что могут возникнуть на Косе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44