«А-а…»И он почувствовал, как она коснулась его, словно ветер в ветвях деревьев, ощутил силу и радость поднимающегося к небу леса, легкую игру солнечного света на жадных листьях.«Смотри, чему мы научились от него, Эндер, от мира, который ты нашел».Радость отступила, Королева Улья ушла из его сознания, но сила дерева осталась с ним, и спокойствие дерева вытеснило боль.Всего несколько секунд — скрип закрываемой двери еще звучал в комнате — и Квара вскочила на ноги, ринулась через комнату к кровати, плюхнулась на нее и подпрыгнула несколько раз.— Ты продержался всего несколько дней, — весело сказала она. — Теперь все ненавидят тебя.Эндер холодно рассмеялся и повернулся к ней.— А ты?— О да, — отозвалась девочка. — Я ненавижу тебя больше всех, кроме, разве что, Квима. — Она соскользнула с кровати и подошла к терминалу. Осторожно, нажимая клавиши по одной, включила его. В воздухе появились колонки чисел. — Хочешь посмотреть, как я делаю арифметику?Эндер встал и устроился рядом за терминалом.— Конечно. Похоже, тяжеловатые примеры.— Не для меня, — похвасталась она. — Я решаю их быстрее всех. 13. ЭЛА Миро: Свинксы называют себя самцами, и приходится верить им на слово.Кванда: А зачем им лгать?Миро: Я знаю, ты молода и наивна, но, понимаешь, у них нет некоторых деталей.Кванда: Я проходила антропологию и физиологию. С чего ты взял, что они делают это так, как мы?Миро: Я понимаю, что не так. (Кстати, мы не делаем этого вовсе). Похоже, я вычислил, где у них расположены гениталии. Эти шишки на животе — там такой мягкий и пушистый мех.Кванда: Рудиментарные сосцы. Они есть даже у тебя.Миро: Я вчера видел, как Листоед и Чашка… Я стоял метрах в десяти от них, так что нельзя сказать, что видел все хорошо, но Чашка гладил живот Листоеда, и, по-моему, эти шишки набухли.Кванда: Или не набухли.Миро: В одном я совершенно уверен: живот Листоеда весь взмок — он блестел, солнце отражалось. И еще: он явно получал удовольствие.Кванда: Это извращение.Миро: А что тут такого? Они ведь все холостяки, разве нет? Они взрослые, но их так называемые жены не одарили никого из них радостями отцовства.Кванда: Кажется, просто ошалевший от сексуального голода зенадор приписывает собственные фрустрации своим подопечным. Маркос Владимир Рибейра фон Хессе (Миро) и Кванда Квенхатта Фигейра Мукумби. Рабочие записи. 1970:1:4:30.
На поляне было очень тихо. Миро сразу понял, что что-то не так. Свинксы ничего не делали. Просто стояли или сидели на трапе. И — ни одного звука, даже дыхания не слышно. И все смотрели в землю.Все, кроме Человека, только что вынырнувшего у них из-за спины, из леса. Человек медленно прошел вперед. Миро почувствовал, как прижимается к нему локоть Кванды, но даже не посмотрел на нее. Он знал, она думает о том же, что и он сам: «Они убьют нас сейчас, как Пипо и Либо?»Несколько минут Человек пристально и неотрывно смотрел на них. Долгое ожидание буквально било по нервам. Но Миро и Кванда знали свое дело. Они не говорили ничего, их лица не покидало бесстрастное «слепое» выражение, освоенное еще в начале ученичества. Искусство умолчания, необщения. Им пришлось стать мастерами, прежде чем Либо позволил сопровождать его. Только когда их лица обрели твердость камня, когда даже капельки пота перестали выдавать внутреннее напряжение, они смогли повстречаться со свинксами. Только ничего из этого не вышло — Человек с легкостью превращал их умолчания в ответы, вытаскивал важные сведения из самых пустых замечаний. И нынешнее их полное спокойствие, без сомнения, выдавало страх. Но избежать этого было невозможно. Что-то всегда просачивается.— Вы лгали мне, — сказал Человек.«Не отвечай», — беззвучно велел Миро, и Кванда застыла, словно услышала его. Наверняка она пыталась донести до него то же самое послание.— Корнерой говорит, что Голос Тех, Кого Нет хочет прийти к нам.Эта манера свинксов сводила Миро с ума. Когда они придумывали нечто опасное, они вкладывали слова в уста какого-нибудь мертвого свинкса, который никак не мог их произнести. Без сомнения, тут был замешан какой-то религиозный ритуал: отправляйся к дереву-тотему, задай наводящий вопрос и полежи у подножия предка, рассматривая листья, кору или еще что-нибудь, пока не получишь тот ответ, какой хотел.— Мы никогда не говорили иного, — ответил Миро.Дыхание Кванды участилось.— Вы сказали, что он не придет.— И это правда, — отозвался Миро. — Не сможет. Он должен повиноваться закону, как и все остальные. Если он попробует войти в ворота без разрешения…— Это ложь.Миро замолчал.— Это закон, — произнесла Кванда.— Закон нарушали и раньше. Много раз, — покачал головой Человек. — Вы можете привести его сюда, но не хотите. Все зависит от того, приведете вы его или нет. Корнерой говорит, что Королева Улья не сможет вручить нам свои дары, если он не придет.Миро подавил свое нетерпение. Королева Улья! Разве не повторял он свинксам тысячи и тысячи раз, что все жукеры погибли? А теперь мертвая Королева Улья разговаривает с ними через не менее мертвого Корнероя. Насколько легче было бы работать со свинксами, если б они не действовали по указке мертвецов.— Это закон, — повторила Кванда. — И если мы просто попросим его прийти, он может донести на нас, а тогда нас отошлют далеко отсюда и мы не сможем вернуться к вам.— Он не донесет. Он хочет прийти.— Откуда вы знаете?— Корнерой говорит.В иные минуты Миро до смерти хотелось срубить треклятое дерево-тотем, выросшее на месте гибели Корнероя. Может, тогда они перестали бы повторять: «Корнерой говорит». Впрочем, нет, скорее всего, они просто назовут другое дерево Корнероем, да еще вдобавок здорово рассердятся. Никогда не подавай виду, что сомневаешься в истинности их религии — первое правило из учебника, даже ксенологи с других планет, даже антропологи знали его.— Спросите его, — предложил Человек.— Корнероя? — удивилась Кванда.— Он не станет разговаривать с вами, — ответил Человек. В его голосе послышалось едва уловимое презрение. — Спросите Голос, придет он или нет.Миро ждал, что ответит Кванда. Она уже знала, каков был бы его ответ. Разве не спорили они об этом до хрипоты в последние два дня? «Он хороший человек», — говорил Миро. «Он только притворяется», — отвечала Кванда. «Он был очень добр с моими малышами», — напоминал Миро. «Как и многие из тех, кто насилует детей», — возражала Кванда. «Я верю ему», — заявлял Миро. «Тогда ты идиот!» — взрывалась Кванда. «Мы можем доверять ему», — настаивал Миро. «Он предаст нас», — утверждала Кванда. На этом их спор заканчивался.Но теперь свинксы нарушили равновесие, добавив тяжелую гирю на чашу весов Миро. Обычно, когда свинксы требовали невозможного, он всегда помогал ей отвертеться. Но это требование было осуществимо, он не хотел, чтобы она отказала, а потому молчал. «Дави, Человек, настаивай, потому что ты прав, и на этот раз Кванда должна уступить».Чувствуя себя одинокой, зная, что Миро не поможет ей, Кванда решила немного уступить.— Может быть, если мы приведем его на край леса…— Приведите его сюда.— Мы не можем, — ответила она. — Посмотрите на себя. Одежда. Горшки. Хлеб.— Да, — улыбнулся Человек. — Все это. Приведите его сюда.— Нет, — ответила Кванда.Миро дернулся, собираясь остановить Кванду, но вовремя вспомнил, где он. Они никогда раньше не отвечали на просьбу прямым отказом. «Мы не можем, потому что…» или «Как жаль, что это невозможно…» Но для свинксов простое «нет» означало «я не буду», «я, лично я, отказываю вам».Улыбка Человека стала горькой.— Пипо говорил нам, что мужчины и женщины решают вместе. А потому ты не можешь говорить «нет», если он не скажет «нет». — Он повернулся к Миро. — Так «нет»?Миро не ответил. Он чувствовал, как плотно прижат к его боку локоть Кванды.— Ты не должен молчать, — сказал Человек, — ты должен ответить «да» или «нет».Миро покачал головой.Свинксы вокруг них поднялись на ноги. Миро не мог понять, чего они хотят, но само движение, будто сделанное в ответ на непробиваемое молчание Миро, таило в себе угрозу. Кванда, ни за что не отступившая бы, угрожай гибель ей самой, сдалась.— Он говорит «да», — прошептала она.— Он говорит «да», но ради тебя молчит. Ты говоришь «нет», но не согласна молчать для него. — Человек выковырнул пальцем изо рта кусок застрявшего между зубами червя, стряхнул его на землю. — Вы ничто, — сказал он.Внезапно Человек откинулся назад, но не упал, скрутил сальто, приземлился спиной к ним и пошел своей дорогой. Немедленно и все остальные свинксы зашевелились и отправились вслед за Человеком на край поляны, подальше от Миро и Кванды.Внезапно Человек остановился. Другой свинкс стоял перед ним, загораживая дорогу. Листоед. Если они и обменялись словами, Миро не расслышал их, даже не видел движения губ. Он заметил, однако, что Листоед протянул руку и коснулся живота Человека. Рука на мгновение застыла, а потом Листоед развернулся и бросился в кусты, подпрыгивая, как ребенок.Через мгновение остальные свинксы тоже исчезли.— Это был спор, сражение, — ответил Миро на ее незаданный вопрос. — Человек и Листоед. Они по разные стороны.— Чего?— Хотел бы я знать. А вот догадку выскажу. Если мы приведем Голос, победит Человек. Если нет — Листоед.— Победит? Если мы приведем этого типа сюда, он предаст нас и мы потеряем все.— Он не выдаст нас.— Почему бы ему не сделать этого, если даже ты предал меня?Ее голос хлестал, как плеть, и он чуть не закричал от боли.— Я предал тебя? — прошептал он. — Эу нано. Жамэ. Не я. Никогда.— Отец всегда говорил: перед свинксами будьте едины, не показывайте им своих разногласий, а ты…— Что я? Я ничего не сказал. Это ты произнесла «нет», это ты сознательно заняла позицию, зная, что я с ней не согласен.— Если мы расходимся во мнениях, ты должен…Она замолчала, только сейчас поняв, что говорит. Но было поздно. Миро уже понял ее. Он должен делать то, что она говорит, пока она не переменит мнение. Как будто он ее подмастерье.— А я-то думал, мы с тобой вместе. — Он повернулся и пошел к лесу, обратно в Милагр.— Миро! — крикнула она вслед. — Миро, я не это имела…Он подождал, пока она поравняется с ним, схватил ее за руку и яростно прошептал:— Не кричи! Или тебе безразлично, слышат нас свинксы или нет? Или госпожа зенадор решила, что мы можем позволить им видеть все, даже как госпожа даст уроки своему тупому ученику?— Я не госпожа…— Чистая правда, не тянешь. — Он снова повернулся к ней спиной и продолжил путь.— Но Либо был моим отцом, а потому я, конечно…— Зенадор по праву рождения, — продолжил он. — Право рождения, не так ли? А кто у нас я по праву рождения? Пьяница? Кретин, который бьет свою жену? — Он схватил ее за руки, сжал их до боли. — Ты хочешь, чтобы я стал таким? Маленькой копией моего папаши?— Отпусти!Он оттолкнул ее.— Твой подмастерье считает, что сегодня ты вела себя как дура, — прошипел Миро. — Твой подмастерье думает, что тебе следовало бы довериться его мнению о Голосе, и твой подмастерье хотел бы, чтобы ты поняла, насколько это важно для свинксов. Потому что ты ошиблась по обоим пунктам и, возможно, твоя ошибка стоила жизни Человеку.Страшное обвинение, но именно этого они оба и боялись: Человек может кончить так, как Корнерой, как другие, — тоненьким деревцем, поднимающимся из выпотрошенного тела.Миро понимал, что удар был нечестным, что теперь она имеет право злиться на него. Не стоило обвинять ее, ведь они оба не знали, какой высокой была ставка для Человека, пока не стало слишком поздно.А Кванда не закричала. Наоборот, она успокоилась. Дыхание выровнялось, пот высох. И, глядя на нее. Миро тоже пришел в себя.— Теперь нужно действовать правильно и быстро, — сказала Кванда. — Казни всегда совершались ночью. Чтобы спасти Человека, нужно привести сюда Голос вечером, но до наступления темноты.Миро кивнул:— Да. И прости меня.— И ты прости.— И поскольку мы не ведаем, что творим, мы не виноваты, если получается зло.— Хотелось бы верить, что мы можем выбрать правильно.Эла сидела на обломке скалы, болтала ногами в речной воде и ждала прихода Голоса Тех, Кого Нет. Всего в нескольких десятках метров поднималась ограда — подводная решетка из нержавеющей стали охраняла границу от желающих нырнуть. Можно подумать, в городе были такие желающие. Большая часть жителей Милагра, делая вид, что ограды вовсе нет, и близко к ней не подходили. Именно поэтому она и попросила Голос встретиться с ней здесь.Денек выдался жаркий, занятия в школе уже закончились, но ни один ребенок не станет купаться здесь, на Вила Ультима, где ограда пересекает реку, а лес вплотную подбирается к ограде. Здесь бывали только мыловары, горшечники да изготовители кирпича, но они рано закончили работу. Она сможет сказать все, что должна, не опасаясь, что их подслушают или прервут.Ей не пришлось ждать слишком долго. Голос греб вверх по течению в маленькой лодочке — такие используют фермеры с того берега, у них каналы вместо дорог. Кожа на его спине была удивительно белой. Даже у тех лузитанцев, которых называли лойрос за светлую кожу, она значительно темнее. Из-за этой белизны он казался анемичным, слабым. Но потом она заметила, как быстро плывет лодка против течения, как ловко опускаются весла каждый раз на одну и ту же глубину, длинным, ровным гребком, как туго обтянуты кожей его мышцы. На мгновение комок подступил к горлу, и девушка поняла, что тоскует по отцу, несмотря на глубину своей ненависти к нему. Эла раньше и не думала, что ей хоть что-то нравилось в нем, — да, сила его плеч и спины, пот, от которого его смуглая кожа блестела как стекло.«Нет, — сказала она себе. — Я не оплакиваю твою смерть, Кано. Мне больно, что ты был совсем не похож на Голос, на человека, никак не связанного с нами, но подарившего нам больше света за три дня, чем ты за всю жизнь. Мне больно, что твое прекрасное тело внутри было изъедено червями».Голос заметил ее и подогнал лодку к берегу. Эла спрыгнула в тростники и ряску, чтобы помочь ему вытащить ее на песок.— Простите, что заставил вас запачкаться, — сказал он. — Но я не тренировался как следует уже несколько недель, а вода буквально манила меня.— Вы хорошо гребете.— Мир, с которого я прилетел, Трондхейм, состоит в основном из воды и льда. Парочка скал здесь и там, немного земли, но те, кто не умеет грести, еще более беспомощны там, чем калеки безногие.— Вы родились там?— Нет. Я там Говорил. — Он уселся на траву, лицом к воде.Она опустилась рядом с ним.— Мать сердится на вас.Его губы разошлись в полуулыбке.— Она мне говорила.Не размышляя, Эла мгновенно принялась оправдывать мать.— Вы пытались прочесть ее записи.— Я и прочел. Большую часть. Можно сказать, почти все, кроме самых важных.— Я знаю. Мне рассказал Квим. — И тут она поймала себя на том, что почти торжествует оттого, что защита, придуманная ее матерью, остановила этого человека. Потом вспомнила, что потратила годы, пытаясь убедить мать открыть ей эти записи. Но ее несло, она говорила вовсе не то, что хотела. — Ольядо сидит дома, отключил глаза и слушает музыку. Он выбит из колеи.— Ну да, он считает, что я предал его.— Разве это не так? — Она не собиралась этого спрашивать.— Я Голос Тех, Кого Нет. Когда я Говорю, я говорю правду и не избегаю секретов других людей.— Знаю. Поэтому и вызвала вас, Голос. Вы никого не уважаете.Похоже, он обиделся.— Зачем вы позвали меня?Все шло не так. Она разговаривала с ним, словно была против него и вовсе не испытывала благодарности за все, что он уже сделал для ее семьи. Она говорила с ним как враг. «Неужели Квим настолько подчинил мое сознание, что я начала пользоваться его словами?»— Вы пригласили меня сюда, на реку. Все остальные члены вашей семьи не желают разговаривать со мной, и тут я получаю послание от вас. Вы хотели сказать мне, что я лезу в чужие дела? Что я никого не уважаю?— Нет, — жалобно ответила она. — Я совсем не так собиралась говорить с вами.— А вам не приходило в голову, что я вряд ли стал бы Голосом, если бы не уважал людей?И тут она взорвалась от ярости:— Как я хотела бы, чтобы вы вломились во все ее файлы, вытащили на свет божий все ее секреты и огласили на всех Ста Мирах! — В ее глазах стояли слезы. Она не могла понять почему.— Я вижу. Она и вас туда не пускала.— Су апрендиз дела, ано су? Э поркве-чоро, дига-ме! О сеньор тем о джейто.— Я не люблю заставлять людей плакать, Эла, — тихо ответил он. Его голос словно ласкал ее. Нет, иначе, сильнее, словно рука, сжимающая ее руку, поддерживающая ее. — Это правда вызвала ваши слезы.— Су инграта, су ма филья…— О да, вы неблагодарная, просто ужасная дочь, — сказал он с тихим смехом. — Все эти годы, когда в доме царили хаос и всеобщее пренебрежение, вы удерживали вместе семью вашей матери, без особой помощи с ее стороны, а когда решили продолжить ее дело в науке, она отказалась делиться с вами жизненно важной информацией. Вы не заслуживали ничего, кроме ее любви и доверия, а она в благодарность вышвырнула вас из своей жизни — и на работе, и дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43