А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Потом, через секунду, близнецы тоже подняли руки.
Директор посмотрел на Франческо.
— Где ты видел этого гнома?
— Это гном дяди, — объяснил Франческо. — У него два таких гнома, которые удят рыбу в пруду, хотя там нет никакой рыбы.
— И наш посетитель и есть один из этих гномов?
Франческо кивнул.
— Он похож на того гнома, но, возможно, все такие гномы выглядят одинаково.
— А вы двое, где его видели?
— В саду мистера Докси, — сказал Джонатан.
— Мы живем в соседнем доме, — объяснила Присцилла.
— И вы оба думаете, что это один из гномов мистера Докси?
Джонатан пожал плечами.
— Он очень на него похож.
Директор не стал спрашивать ни Гасси, ни Анну.
— Хорошо, — сказал он. — Я позвоню мистеру Докси и спрошу, не пропал ли его гном. — Потом, сделав знак пианисту играть, он объявил:
— Можете разойтись.
Как и следовало ожидать, Сесил в это утро не выглядывал в окно, поэтому он очень удивился вопросу директора.
— Гном!? Подождите, директор, я сейчас посмотрю.
Через секунду Сесил был уже у телефона:
— Это действительно мой гном. Вандализм! Я должен позвонить в полицию.
— У гнома нет никаких повреждений, — спокойно отвечал директор. — Я думаю, кто-то просто хотел пошутить.
Сесил взревел.
— Пошутить! Вы называете это шуткой, когда кто-то вламывается в ваш сад?
Директор понял, что он ничего не может изменить.
— Если бы вы подъехали к школе, то школьный сторож помог бы посадить гнома в машину. Мне очень жаль, что так получилось.
Громким криком Сесил позвал Мейбл, которая бегом сбежала по ступенькам.
— Кто-то имел наглость оттащить моего гнома в школу.
Мейбл от ужаса закрыла рот руками.
— О нет, — выдохнула она. — Кто мог такое сделать?
— Где были вечером дети?
— В своих комнатах. Делали уроки.
— Ты уверена?
— Конечно, дорогой. Да и как они могли бы попасть в сад, ведь ты был в гостиной.
Сесил подошел к столу и достал ключ от садовых ворот.
— И ворота были закрыты. Значит, этот кто-то перелез через стену. Я должен позвонить в полицию.
Мейбл пискнула.
— Это так необходимо, дорогой? То есть я хочу сказать, что если ты знаешь, где он, то чем может тебе помочь полиция?
— Это вандализм. Дом англичанина должен быть его крепостью.
— Да, дорогой. Думаю, так, — согласилась Мейбл. — Если ты собираешься звонить в полицию, я пойду приберу постели.
Наверху она задержалась на секунду, чтобы послушать, действительно ли Сесил звонит в полицию, а потом бросилась в комнату мальчиков. Там из-за шкафа, куда спрятал все Гасси, она достала мокрую одежду и какой-то незнакомый свитер. Свитер она аккуратно свернула и положила в шкаф, где Гасси должен был его заметить, а все остальное засунула в стиральную машинку.
«Очень нехорошо, если это он его взял, — подумала она, —но я не понимаю, как удалось такому маленькому мальчику утащить одного из этих огромных гномов».
Звонок в полицию разочаровал Сесила.
— Да, сэр, — отвечал полицейский на том конце провода. —Гном. Мы записали. Но он же нашелся, как вы сказали, так что же вы хотите от нас?
— Я хочу, чтобы мой сад обследовали дюйм за дюймом и выяснили, как в него проникли.
— Очень хорошо, сэр. Я доложу инспектору.
— И я хочу, чтобы вы немедленно приехали.
— Я посмотрю, что можно сделать, — уклончиво проговорил полицейский. — Всего доброго, сэр.
Во время перемены лил дождь, поэтому все оставались в помещении. Анна искала Франческо или Гасси, когда вдруг за руку ее поймала Дорин и оттащила в угол. Дорин казалась круглее обычного, а ее кудряшки подскакивали с каждым ее словом, но в кои-то веки она не хихикала.
— Что ты танцуешь на концерте мисс де Вин?
Анна почувствовала, как будто кто-то сжал ее изнутри.
— Ничего. Мисс де Вин знает, что я еще не могу танцевать, мне еще надо много тренироваться.
Дорин смотрела так, как будто что-то знала.
— Это ты так думаешь, а я думаю иначе. Нас всего восемь девочек, кто берет частные уроки, и вчера мисс де Вин раздала нам рисунки наших костюмов и сказала, кого мы будем танцевать в балете-сказке. Действие происходит в волшебном лесу, и я буду сначала наперстянкой, а потом стрекозой, а все остальные, кто занимается на частных уроках, будут цветами, пчелами, ну и тому подобное. По субботам уроки в группах — первоцветы, ромашки и так далее. И тогда мы спросили мисс де Вин, кто будет волшебницей, которая разбудит все цветы, и знаешь, что она ответила?
Глаза Анны потемнели от страха. Сбывался ее ночной кошмар.
— Нет, — прошептала она. — Что?
— Ну, прямо она не сказала — скорее намекнула. Она сказала, что это будет очень маленькая девочка, которая однажды станет очень красивой балериной. Единственная маленькая девочка, которая у нее занимается, — это ты, и моя мама говорит, что это несправедливо. Я занимаюсь с четырех лет, поэтому если кто и должен быть выбран, так это я.
Анна не знала, что сказать. Она понимала: мисс де Вин может быть очень решительной и непоколебимой настолько, что сумеет заставить ее делать то, что ей не хочется. И тогда она услышала голос Жардека, как если бы он стоял с ней рядом. И он говорил на своем польско-английском языке: «Анна, моя милая Анна, ты должна жить только ради танца, и все, что стоит между тобой и балетом, должно быть отброшено». В мгновенье ока Анна переменилась. Она больше не боялась мисс де Вин. Она вздернула подбородок и сказала:
— Если ты хочешь танцевать эту волшебницу, пойди и попроси об этом мисс де Вин. И разговора быть не может о том, чтобы я выступала, а тем более о продолжении занятий с ней. Я буду учиться в Лондоне.
Глава 26
БЕДА
Уилф, хоть и не хотел в этом признаться, был поражен сообразительностью Гасси. «Вот это идея, — думал он, — поставить гнома на карниз директорского окна». Но больше всего его восхищала осторожность Гасси.
— Ты хочешь сказать, — спросил он, — что не проговорился маленькому Уолли, зачем тебе нужна была коляска?
Гасси удивился.
— Конечно, нет. Ты же предупреждал, что будет, если я скажу.
— Так ты и близнецам Аллан ничего не сказал?
— Конечно, нет. Они просто решили, что это веселая затея. На самом деле это Джонатан придумал поставить гнома на окно директора, и мне идея понравилась, потому что я не мог принести его в класс.
— И ты на сто процентов уверен, что твой дядя не догадывается, кто это сделал?
— А откуда ему знать? Он же не знает про коляску Уолли, а без коляски как я мог дотащить гнома до школы?
— Но Уолли догадается, зачем тебе нужна была коляска.
Гасси отмахнулся.
— Если и догадается, он никому не скажет. Он наш друг.
Уилф достал из кармана две монеты по пятьдесят пенсов и протянул их Гасси.
— Там, откуда эти деньги, еще полным-полно. Через день или два у меня еще будет для тебя работа. Но помни, что никому ни слова…
Гасси с клокочущим звуком провел пальцем по горлу.
— Тогда я окажусь в канаве, съеденный гиенами.
Уилф свистнул своего друга.
— Покажи молодому Гасси условный знак. Он принят.
Гасси очень внимательно обдумал момент, когда он преподнесет Франческо и Анне свой фунт. Он такое совершил, чтобы его добыть, что должен особенным образом показать эти деньги. Может, ему лучше просто зайти в комнату и бросить деньги на пол? Или величественно преподнести их Анне со словами «вот твои деньги на танцы»? После уроков к нему подошел Уолли.
— Пойдем пройдемся. Мне надо с тобой поговорить.
Гасси, пребывая все еще на седьмом небе от своего успеха, был просто уверен, что Уолли станет говорить ему, какой он умный и как это было смешно, но Уолли хотел сказать совсем о другом. Они шли под дождем, и вдруг он выпалил:
— Я понятия не имею, зачем тебе понадобилась коляска, и не хочу этого знать, но тот, кто связывается с бандой Уилфа, явно хочет распрощаться со своей головой.
Гасси постарался как можно правдоподобнее сделать вид, что удивился.
— Что это такое «банда Уилфа»?
— Да ладно тебе. Неужели ты думаешь, никто не видит, что происходит? Все знают про банду, хотя большинство боится об этом говорить. Думаешь, я не знаю, что в обед ты был в классе один с Уилфом? Я не удивлюсь, если коляска для гнома понадобилась в связи с этим.
— Да зачем Уилфу гном?
Уолли очень полюбил за это время Гасси, но он был готов его даже ударить.
— Я не могу сделать ничего больше, кроме как предупредить тебя. Дружба с Уилфом к добру не приведет. Я не знаю, что он делает, потому что и близко к нему не подхожу и тебе не советую, если у тебя осталась хоть чуточка здравого смысла. Я знаю, что тебе нужны деньги для уроков Анны, но если ты хоть что-нибудь получишь от Уилфа, поверь мне, ты об этом пожалеешь. Уж лучше было бы попросить у вашего дяди.
— У него! Он ни за что не даст, особенно на танцы, которые он считает грехом. Он слишком жадный.
Уолли ударил по камню ногой.
— Я не знаю, что еще тебе сказать. Я предупреждаю, что от этого Уилфа нужно держаться подальше. Больше я ничего сделать не могу, разве что рассказать маме, но ты знаешь, что я этого не сделаю.
Гасси просто ненавидел Уолли за то, что тот испортил его праздничный день. Он не хотел ничего плохого слышать про Уилфа, потому что где-то в глубине души у него было смутное ощущение, что Уолли прав.
— Если хочешь знать, единственное, о чем мы говорили с Уилфом на перемене, это про гнома. Он решил, что идея очень забавная. И я буду говорить с теми, кто мне нравится, и ты не сможешь мне запретить.
После разговора с Уолли Гасси пришел домой расстроенный и раздраженный. Всю дорогу до дома он повторял слова Кристофера: «Вопиющий скандал! Вопиющий скандал!» Он совсем не представлял себе, что это значит, просто ему нравилось само звучание. Но когда он дошел до улицы Кресент, то приободрился и уже с гордостью позвякивал в кармане двумя пятидесятипенсовыми монетами.
В доме он взбежал по лестнице и распахнул дверь их комнаты. Ему повезло — Анна тоже была там. Настал час его торжества.
— Анна, — сказал он, — можешь не волноваться. Вот еще на два урока, и я смогу достать пятьдесят пенсов, как только они тебе понадобятся.
Ответил ему Франческо.
— Анна не будет продолжать занятия с мисс де Вин. Она говорит, что должна поехать в Лондон к мадам Скарлетти.
Что могло быть хуже? Добиться вступления в банду только для того, чтобы заплатить за уроки танцев! Так умело украсть гнома и заставить всю школу смеяться! И прийти домой с целым фунтом, только чтобы узнать, что Анне он не нужен? Это было слишком. С темно-красным лицом Гасси повернулся к Анне.
— Всегда тебе что-нибудь нужно. Сначала это были туфельки. Потом уроки. Потом туника. Мы нашли деньги, чтобы платить за уроки до возвращения с'Уильяма. А теперь ты говоришь, что тебе нужно в Лондон к мадам Скарлетти! Но ты не сможешь у нее учиться, потому что даже если тебе доведется разок съездить к ней, как ты сможешь каждую неделю добираться до Лондона?
Франческо с беспокойством посмотрел на дверь.
— Гасси, потише, а то дядя услышит, а ты знаешь, что он не любит шум. Анна не может больше заниматься с мисс де Вин, потому что та заставит ее танцевать волшебницу на представлении.
— Ну, пусть тогда станцует. Один разок не причинит никому вреда. Но Лондон — это же невозможно!
Анна слышала Жардека.
— Ты же знаешь, что я не могу выступать перед публикой. Пока можно делать только упражнения. Жардек говорил…
— Жардек говорил! Жардек говорил! — заорал Гасси. — Но Жардек умер!
Франческо посмотрел на Анну.
— Гасси прав. Если бы Жардек был сейчас здесь, он бы понял, что у нас нет никакой возможности поехать в Лондон.
— И он бы понял, что тебе надо станцевать эту волшебницу, — добавил Гасси.
Открылась дверь, и заглянула тетя Мейбл.
— Пожалуйста, дорогие мои, не шумите. Вас по всему дому слышно. К счастью, вашего дяди сейчас нет, но если бы он был дома, он бы с ума сошел, — она проскользнула в комнату. — Я хотела вас предупредить, чтобы вы особенно тихо вели себя за ужином. Ваш дядя очень зол на полицию. Он сейчас встречается со старшим офицером.
На минуту все замолкли от удивления. Все трое знали про полицию. Слишком часто к их домику на колесах подходили полицейские. В некоторых странах можно было договориться с ними за деньги, но Англия не такая страна.
— А что же дядя натворил? — спросил Франческо.
— Ничего, дорогие мои, конечно, ничего, — выдохнула Мейбл. — Это все из-за гнома. Вы должны были слышать об этом в школе. Полиция приехала, чтобы выяснить, каким образом кто-то проник в сад.
У Гасси было такое ощущение, как будто холодная вода текла по его спине.
— И они выяснили?
— Именно поэтому ваш дядя и злится. Они так поздно приехали, что дождь уже успел смыть все следы. Одна из наших хризантем погнулась, но полиция не посчитала это доказательством.
Гасси тяжело выдохнул. Франческо сказал:
— Мы постараемся ничем не расстроить его за ужином.
В течение двух минут дети молчали, и Мейбл вышла из комнаты. Тогда Франческо сказал:
— Анна, тебе лучше пойти в комнату и привести себя в порядок к ужину.
Когда Анна ушла, он повернулся к Гасси:
— Я не знаю, что ты такое делаешь, но даже ради уроков Анны ты не должен делать ничего плохого. Жардек не одобрил бы этого.
Теперь Гасси знал, что полиция ничего не выяснила, и поэтому он снова стал самим собой.
— Когда у тебя появился фунт и пятьдесят пенсов, я разве спрашивал, не сделал ли ты что-нибудь плохое? Нет. Но ты смотришь на мой фунт так, как если бы я был вором. Я тебе открою секрет. Это я взял на время этого глупого гнома, но я его ничем не обидел, так что оставь меня в покое.
Глава 27
МОРЕ ПЕРЕЖИВАНИЙ
Франческо так переживал, что стал выглядеть больным. Самой большой заботой его был Гасси, потому что Уолли рассказал ему о своих подозрениях.
— Я знаю, что Уилф не производит приятного впечатления, но чем же таким нехорошим он занимается?
Уолли изо всех сил пытался ему объяснить.
— Никто, кроме членов банды, наверняка ничего не знает, но он постоянно дает маленьким детям какие-то вещи для продажи.
— В Англии нельзя этого делать? — спросил Франческо.
— Конечно, можно. Главное, чтобы они попали к тебе честным путем. Но говорят, что они не очень чистые, — Уолли заметил, что Франческо его не понял, — то есть попросту краденые.
Франческо поразился:
— Краденые! Но ведь красть — это грех.
Уолли решил, что, возможно, он слегка преувеличил:
— Даже если не краденые, то, скорее всего, — так называемый брак с фабрики, но в любом случае это плохая компания для Гасси.
Франческо горячо поддержал его. Он слишком хорошо знал, как легко Гасси может связаться с чем-нибудь нехорошим, и не потому, что он сам плохой, а потому, что очень похож на Кристофера и тоже любит захватывающие приключения.
— Я не знаю, что мне делать, — поделился он с Уолли. —Поскольку я теперь самый старший, мне приходится присматривать за Гасси и Анной, но очень трудно быть и Жардеком, и Бабкой, и Кристофером, и Ольгой одновременно. А кроме меня, как ты понимаешь, никого больше нет.
Уолли решил его успокоить.
— Не стоит об этом слишком сильно волноваться. В конце концов, мы же ничего точно не знаем про эту банду Уилфа. Но к Гасси надо действительно быть повнимательнее, а если ты увидишь, что он что-то продает, мы сможем что-нибудь предпринять. Может, имеет смысл поговорить тогда с директором.
Поговорить с директором! Для Франческо это было почти то же самое, что поговорить с дядей. Ни то, ни другое не представлялось возможным.
— Спасибо, что все мне рассказал, — проговорил он, развернулся и пошел прочь. Уолли так и не увидел, что в глазах у него блеснули слезы.
Оставались проблемы с Анной, такой хорошей и нежной, пока дело не касалось танцев. Франческо не верил, что с'Уильям мог их обмануть. Подозрение Гасси, что он украл их картину, не могло быть правдой. С другой стороны, с'Уильям действительно не очень-то спешил появиться.
Если бы только он вернулся! Тогда с плеч Франческо свалился бы огромный груз, потому что с'Уильям был именно таким человеком, который брал ответственность на себя и никогда не видел ни в чем особых трудностей. Франческо никогда не забудет, как он сказал Анне: «Глупости! Вы не можете навсегда остаться в больничной палатке. Вас временно поручили мне, и я вас не оставлю, пока вы нормально не устроитесь».
Конечно, с его точки зрения именно это и получилось. Он нашел их дядю и тетю, у них теперь была хорошая одежда и всегда много, хоть иногда очень противной, еды. И остальное должно было быть в порядке. Откуда с'Уильям мог знать, что в их школе окажется Уилф со своей бандой? Откуда ему знать, что мисс де Вин захочет показать выступление Анны на концерте? Мог ли он предположить, сколько проблем создал, написав про мадам Скарлетти?
Франческо решил, что с'Уильям, наверно, задержался по делам, а про них если и думал, то был полностью уверен, что у них все хорошо. В любом случае он наверняка посчитал, что они уже достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться: Франческо скоро исполнится одиннадцать, Гасси — десять, а Анне — девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16