С того времени как они съехали с моста, по настилу понтонов непрерывно шла колонна машин с боеприпасами, ремонтными мастерскими, перемещались склады. Одним словом, двигалось большое тыловое хозяйство гаубичной бригады.
В начале совещания Саакашвили взобрался на броню и, держась рукой за ствол, сидел по своей привычке на корточках и посматривал на проезжающую колонну.
— Вейдеда… — неожиданно произнес он и распрямился как пружина, прыгнул через головы стоящих и гаркнул: — Янек! Густлик!
Он, как мяч, отскочил от земли и помчался вслед за грузовиком, в котором в форме советского капитана рядом с шофером сидел человек с так хорошо знакомым ему лицом.
Грузовик выехал на набережную и, чтобы догнать идущие впереди машины, резко прибавил скорость. Заметив, что погоня бесполезна, грузин остановился. Машина растворилась в сумерках.
Первым догнал грузина Шарик, вслед за ним — Кос.
— Что случилось? — спросил он, запыхавшись.
— Девушки ехали? — подковырнул Густлик.
— Я его видел.
— Какая на нем была форма? — Елень даже не спросил, о ком идет речь.
— Советская, со звездочками капитана.
— Я его тоже в советской форме видел! Вот так штука! — заметил силезец после минутного молчания. — Номер машины не помнишь?
— Нет, но на борту какие-то слова.
— Какие? — спросил Кос.
— Не понял…
— Невозможно, — покачал головой Янек.
— Все бывает, — настаивал Густлик.
— Знаешь, как это могло быть? — объяснял Саакашвили. — Он под Вейхеровом отдал другому свою шинель. Того убили, а документы в карманах были. А его тем временем ранили…
— С ума вы посходили, — остановил их Кос. — Кто документы в шинели носит?.. Невероятно, чтобы он жил и не дал о себе знать.
Подбежал Томаш.
— Приказано ехать, — сообщил он.
Со стороны стоянки штабных машин послышался тройной сигнал.
— К машине! — приказал Янек.
Все моментально преобразились. Приказ отодвигал все проблемы на более поздний срок, повелевал действовать — смело и решительно.

В подвале углового дома, узкие окна которого выходили на две пересекающиеся улицы, пехотинцы оборудовали полковой пункт управления. В глубине, за столом, освещенным переносной электрической лампой, расположились начальник штаба и несколько офицеров, а у самого входа — радист, телефонисты и командир, который охрипшим голосом кричал в телефонную трубку:
— «Росомаха», не топчись на одном месте. Доложи о взятии этих домов не позднее чем через час. «Барсук» и «Куница» готовы, ждут тебя. На рассвете атакуем станцию.
Телефонист на лету поймал трубку. Все было так же, как под Ленино, в Праге, на Померанском валу или под Ритценом, но в то же время совершенно иначе — ведь вокруг пылал и гремел от взрывов Берлин.
— Как там советские танкисты? — спросил полковник начальника штаба.
— Не докладывали о новых потерях. Только два танка сожжены в начале боя.
— Нет смысла выдвигать их вперед. В развалинах любой сопляк с фаустпатроном может хороший экипаж загубить… Что показал пленный?
— Это — станция метро. Вся под землей, с железобетонным перекрытием. Вокруг блиндажи, укрепленные дома, соединенные проходами, оборудованными в подвалах.
Где то рядом завязалась перестрелка. Майор прислушался, потом продолжал:
— Имеются вкопанные в землю «тигры». Пленный утверждает, что не знает сколько, но не менее четырех. Обороняют станцию кадровые эсэсовцы, рота офицерского училища и юнцы из фольксштурма.
— То, что спрятано под землей, не разгрызут ни советские, ни наши семидесятишестимиллиметровки. Когда прибудут обещанные гаубицы?
— Час назад прошли мост через Хафель.
Неподалеку от окон штаба разорвалось одновременно несколько гранат, затрещали автоматы.
— Хорунжий!
— По вашему приказанию прибыл, — доложил молодой офицер из комендатуры с медалью «Отличившимся на поле боя».
— Что это за шум? Не подпускайте их. Они мешают работать.
— По каналам просачиваются, гражданин полковник.
— Разведайте в направлении Берлинерштрассе, нет ли там артиллеристов.
Хорунжий отдал честь и выбежал из штабного подвала.
— Соедините меня с «Росомахой», — приказал полковник телефонисту.
— Обрыв на линии.
— А ты сидишь?
— Уже пошли другие.
— Черт возьми! — возмутился полковник. — Хватит с меня. Переберемся поближе к передовой. И безопаснее, и провода меньше будут рваться.
— Подождем артиллеристов, — предложил начальник штаба. — Ночью легко заблудиться.

Небольшая колонна «виллисов» и полуторок со взводами управления гаубичной бригады свернула на широкую Берлинерштрассе, лавируя между больших воронок от бомб, среди развалин, остатков баррикад и противотанковых заграждений. В нескольких метрах от последнего автомобиля громыхал «Рыжий» с десантом на броне и мотоциклом сбоку.
Лажевский немного отстал, потому увеличил скорость и съехал в сторону, чтобы прочитать название улицы на столбе, облепленном десятками указателей.
Неожиданно впереди, из темного дома по правой стороне улицы, затрещали пулеметные очереди. Высекая искры, пули рикошетировали от мостовой перед колонной.
Кос молниеносно захлопнул люк.
— Влево, к стене… — раздалась команда. — По пулемету на четвертом этаже осколочным…
— Готово, — доложил Томаш.
— Огонь!
Вспышкой выстрела осветило рванувшийся вперед мотоцикл Лажевского и соскочившую с танка группу прикрытия Шавелло. Пехотинцы и разведчики скрылись в глубине стоящего с левой стороны дома и открыли огонь. Атакованные артиллеристы искали укрытия за развалинами, стреляли по окнам.
Прогремел второй пушечный выстрел. Снаряд снес балкон, а с ним вместе и пулемет противника.
Хорунжий Зубрык, который минуту назад, соскакивая с танка, упал и подвернул ногу, проковылял за остов сожженного грузовика, опустился на колени и из-за почерневшего двигателя следил за боем. Разведчики Лажевского заставили немцев покинуть укрытие и перебраться на крышу дома, группа Шавелло обстреливала их, загоняя за трубы.
Неожиданно из темного оконного проема на первом этаже скатилась по куче щебня консервная банка и, позвякивая, ударилась о разбитый автомобиль. Фельдшер глубже втянул голову, прикрыл лицо и затих. Когда он осторожно приподнял голову, чтобы стереть пот, то с ужасом заметил, что в нескольких метрах от него в окне двое в штатском целятся в танк из фаустпатрона.
Хорунжий пригнулся и заткнул уши руками, но затем, собрав всю свою волю, поборол страх и дрожащей рукой оттянул затвор автомата. Высунул подрагивающий ствол из-за двигателя сожженного грузовика и изо всех сил нажал на спусковой крючок.
Прогремела неистовая очередь, засвистели веером летящие пули, и хотя ни одна из них не достигла цели, но всполошила немцев. У наводчика дрогнула рука. Здоровенный кулак, начиненный взрывчаткой и посланный в двигатель, отклонился, задел за дополнительный бак, разнес его, поджег горючее на кормовой броне. Бросив ставший ненужным фаустпатрон, фашисты взбежали на следующий этаж и притаились там с автоматами, подстерегая экипаж.
Через люк механика-водителя «щучкой» выскользнул Саакашвили с огнетушителем и притаился за танком. Не обращая внимания на автоматные очереди и на свист рикошетирующих от брони пуль, он ударил головкой огнетушителя о мостовую и направил струю пены на огонь.
Слегка приоткрылся башенный люк, и ствол снайперской винтовки, словно жало, высунулся из щели. Среди искр, которые высекали из стали пули немецких автоматов, сверкнул одиночный выстрел. Пуля отыскала гитлеровца в полутьме, и он рухнул через подоконник. Его напарник хотел удержать падающего, высунулся и получил целую очередь от Зубрыка, которому удалось сменить магазин и снова открыть бешеную стрельбу.
Огонь на танке потух. Прекратилась перестрелка. Остальные члены экипажа выбрались наружу.
— Холера! — проклинал Вихура. — Это все кошка.
— Какая кошка? — удивился Густлик.
— Страшнее кошки зверя нет. Надо было нам тогда свернуть.
— Товарищ хорунжий! — окликнул Кос, разыскивая среди обломков фельдшера.
— Ушли, гады? — спросил Зубрык.
— Лежат. — Кос показал на два неподвижных тела у стены.
Хорунжий подошел, наклонился над ними, пощупал пульс.
— Насмерть. А у них под пиджаками мундиры.
Подбежала запыхавшаяся Маруся. Увидев, что экипаж цел и невредим, она, прислонившись плечом к стене, с облегчением вздохнула. Следом за ней, как тень, явился Юзек Шавелло.
— Если бы не ваша очередь, — объяснял Кос фельдшеру, — для нас и «Рыжего» все было бы кончено.
Хорунжий почувствовал слабость и опустился у стены.
— Ранен? — забеспокоился Кос.
— Кажется, нет, — ответила Маруся, опускаясь возле него на колени. — Он, когда чего-нибудь испугается, теряет сознание. — Она вынула из санитарной сумки бутылку с нашатырным спиртом и поднесла к его носу.
25. Твердый орешек
Прошла добрая четверть часа, прежде чем на командном пункте пехотного полка прекратилась стрельба и телефонисты свернули линию связи, ведущую к батальону под кодовым названием «Росомаха». Потом еще некоторое время было слышно, как охрана штаба выкуривает немецких автоматчиков из домов на соседней улице, где-то длинными автоматными очередями сопровождалась внезапно предпринятая атака, подавленная огнем из пушки.
Через несколько минут у входа в подвал выросла седая от пыли фигура хорунжего из комендатуры.
— Артиллеристы прибыли, — доложил он.
— Где они? — спросил полковник.
— Сюда идут.
— Так не стой в дверях.
От сквозняка задрожало пламя лампы, на стене заплясали тени. Вошел командир гаубичной бригады, офицеры поздоровались.
— Садись, — предложил пехотинец. — Перекусишь?
Он подал знак, и на штабной карте мгновенно появились хлеб, банка с консервами и бутылка коньяка.
— Трофейный, — наливая, объяснил командир полка. — С семьсот пятнадцатого года эта фирма существует, чтобы тебе сегодня угодить.
— Не подкупишь, — буркнул артиллерист и, чокнувшись, спросил: — Когда тебе огонь нужен?
— В два — в половине третьего. Хотя бы за час до рассвета.
— Что нужно подавить?
— Станции подземной железной дороги.
— Бетонное перекрытие. Слишком крепкое для моих зубов. Нужны снаряды калибром двести три миллиметра.
— Выпустишь тысчонки две снарядов — так хоть оглушишь. Последний крупный узел сопротивления, понимаешь? А там только три с половиной километра через парк — и сразу рейхстаг, Бранденбургские ворота.
Командир гаубичной бригады, слушая, крутил в руках стакан и внимательно рассматривал золотые искорки, поблескивавшие в глубине ароматной жидкости. Он отпил глоток, причмокнул от удовольствия, ощущая, как тепло от напитка разливается по всему телу.
— Ладно, постараемся. Дам тебе еще в придачу танк с десантом.
— Танков у меня хватает, но и этот пригодится. А откуда он у тебя?
— Армейский. Номер машины «сто два».
— Я знаю экипаж, это те «специалисты по шлюзам»… — Он усмехнулся и крикнул: — Хорунжий!
— Слушаю вас! — Офицер вырос в дверях.
— Знакомые приехали. Те самые, которых вы хотели расстрелять… Разыщите сержанта Коса, я ему задачу поставлю.

Развалины на передовой линии фронта напоминали лунный ландшафт. Верхние части разбитых каркасов бетонных конструкций ярко поблескивали, а углубления покоились в густом мраке.
Исходная позиция штурмовой группы сержанта Коса находилась внутри разбитого бомбой дома.
Задачи были уже поставлены, объект атаки указан — желтый пятиэтажный дом на противоположной стороне улицы. Из подвала дома пробивался слабый луч света, освещая острые псевдоготические своды окон.
В ожидании артиллерийской подготовки и сигнала к атаке солдаты еще раз проверяли оружие…
Под прикрытием кирпичного свода толстых стен на треугольнике пола, уцелевшего на высоте второго этажа, расположился Кос со своей снайперской винтовкой в руках, посматривая на противоположную сторону улицы. Рядом присела Маруся и настойчиво повторяла:
— Командиру нужно быть в танке, в танке!
— Не всегда.
— Всегда. Всегда.
— «Рыжий» с места будет вести огонь. Хватит трех человек.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Сама согласилась присматривать за танком, а вдруг кого-нибудь ранят…
— Там Зубрык.
— Хорунжий пойдет с нами.
— Он не выносит свиста пуль.
— Вот и хорошо. Он будет осторожней… Марийка… — Он ласково прикоснулся к ее волосам, выбивающимся из-под пилотки. — Давай не будем спорить. Я думаю, когда обнаружится, что ты сменила форму, будет страшный скандал.
— Не будет. У генерала мой рапорт, и, наверно, уже подписан приказ о моем переводе в польскую армию…
Четырьмя метрами ниже хорунжий Зубрык, старательно замаскировавшись в развалинах, выглядывал из подвала и засыпал вопросами Лажевского, который сидел в кругу своих разведчиков и нещадно коптил самосадом.
— Они будут отстреливаться?
— Будут. Надо проскочить с последним гаубичным снарядом, тогда не убьют.
— Опаснее всего в тылу тащиться, — пошутил один из солдат, — если споткнешься, то уже никто не поддержит.
— Не беспокойтесь, не отстану, — отрезал Зубрык. — Я четыре недели как в армии. Что уж, и спросить нельзя?
С минуту царила тишина.
— Ну хватит, давай, — протянул руку один из солдат.
— Держи. — Второй подал ему недокуренную цигарку.
— Пан Магнето, — тихим голосом шепнул Зубрык, близко придвинувшись к подхорунжему.
— Ну?
— Я иногда сознание теряю… Вы, как заметите, так по щекам мне… — Он показал, как надо ударить. — Не откажите в любезности.
— Ладно. — Лажевский кивнул головой.
…В уцелевшей от разрушения ванной комнате на полочке перед зеркалом горела свеча, а рядом вместо стаканов с зубными щетками стояли две пары сапог. Григорий и Густлик сидели на краю ванны и мыли ноги. Не теряя времени, Саакашвили, наклонившись к свечке, изучал фотографию девушек-близнецов.
— А если забыли? — спросил он трагическим голосом.
— Напомнишь, — деловито успокоил его Густлик, оттирая пемзой пятки. — Отличный камень, трет, как наждак.
Елень прислушался. Сквозь необычные звуки берлинской ночи доносилась знакомая мелодия. Разобрать слова было невозможно, но плютоновый знал их уже на память.
Растут на полях взрывов кусты,
Пули звенят, как склянки.
Первая бригада лавиной прет
На штурм, на Студзянки!
…Около танка стояли Кос, Лажевский и офицер-артиллерист. Слегка прихрамывая, подошел сержант Шавелло.
— Поручник сообщает, что через минуту начнут, — обратился к Константину Янек. — Минутный огневой налет из всех стволов — и в атаку, потому что с боеприпасами плохо.
— Триста снарядов, — объяснил поручник и попросту, без всякой официальности спросил: — Станцию возьмете?
— У нас задача взять только тот дом, — показал Лажевский.
— История покажет, — философски заметил Шавелло.
— По местам! — приказал Кос.
— Мы с Томашем три красивые дырочки на первом этаже сделаем, — подшучивал Густлик, влезая в танк. — Только, прыгая, через них не зацепитесь.
Франек Вихура со снятым с танка пулеметом встал рядом с Косом. Тот подошел к артиллеристу.
— Гражданин поручник, вы знаете всех офицеров бригады?
— Всех до одного, — улыбнулся тот.
— А есть у вас поручник или капитан…
За их спинами будто кто-то очень быстро начал откупоривать огромные бутыли, в воздухе зашумело, и последние слова Кос выкрикнул уже сквозь шум и свист:
— …был командиром танка, а до армии — синоптиком, погоду предсказывал.
Гаубичные снаряды крутыми дугами взмывали вверх и ложились в нескольких десятках метров от них, на противоположной стороне улицы; разрывы слились в один общий гул.
В воздухе засвистели осколки. Оба упали. Совсем рядом, укрытая в развалинах, глухо била полевая пушка. Защищенный развалинами, «Рыжий» выпустил первый снаряд в стену противоположного дома.
— Нет! — кричал поручник прямо в ухо Янеку. — Такого не было и нет, точно знаю.
Кос встал, за ним Вихура, Стасько. На развалинах появились согнутые фигуры пехотинцев. Густая цепь высыпала на широкую улицу, ринулась в огонь, в дым, в пекло артиллерийских разрывов.
Орудия внезапно смолкли. Из дома напротив застучали пулеметные очереди — одновременно из трех мест, с разных этажей. Кос из снайперской винтовки снял пулеметчика с крыши. Вихура очередью из ручного пулемета заставил замолчать второй этаж. Самый быстрый, Лажевский уже успел пересечь асфальт и, прислонившись к стене почти рядом со стволом сеющего смерть пулемета, бросил гранату в изрыгающий огонь подвал. Ослепительная вспышка, клубы пыли, сильный взрыв.
— Ура-а-а-а! — Через проломы, проделанные снарядами «Рыжего», в дом ворвались разведчики, а за ними остальные.
— Смотри за подвалами! — приказал Магнето одному из своих, а сам бросился наверх по лестнице. Его опередила низкая бесшумная тень. Шарик удрал из танка, чтобы участвовать в бою. Когда подхорунжий выскочил на лестничную площадку, темноту прошила автоматная очередь, но сразу ушла в потолок и захлебнулась, прерванная криком и злобным ворчанием овчарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94