- А я буду Хэтч, - продолжал приезжий, - мистер Гомер Т. Хэтч, я к вам насчет покупки коня.
- Видать, вам напутали что-то, - сказал мистер Томпсон. - У меня нет коня на продажу. Когда заводится продажная живность, - прибавил он, обыкновенно пускаю слух по соседям и вешаю на забор бумажку.
Брюхан разинул рот и закатился на весь двор радостным хохотом, показывая кроличьи зубы, бурые, как подметка. Мистер Томпсон, против обыкновения, не узрел ничего смешного.
- Это у меня просто шутка давняя, - закричал приезжий. Он схватил себя одной рукой за другую и обменялся сам с собой сердечным рукопожатием. - Я так всегда говорю, когда являюсь к людям первый раз, поскольку покупщика, я приметил, никогда не сочтут за прощелыгу. Ловко, а? Хо-хо-хо.
От этой бурной веселости мистеру Томпсону стало не по себе, потому что язык у приезжего молол одно, а глаза глядели совсем иначе.
- Хо-хо, - поддержал его из приличия мистер Томпсон, так и не оценив прелесть шутки. - Только если вы это из-за меня, то напрасно, я и без того никогда не сочту человека за прощелыгу, покуда он сам себя не окажет прощелыгой. На словах или же на деле, - пояснил он. - А до той поры - в моих то бишь глазах - все без разбора люди едины.
- Значит, так, - вдруг очень деловито, сухо заговорил приезжий. - Не покупщиком я к вам явился и не торговцем. Явился я к вам, будьте известны, для ради одного дельца, и в нем есть интерес для нас обоих. Да, сударь, желательно бы мне переговорить с вами кой о чем, и для вас ни единого цента не будет в том урону.
- Это можно, думается, - с неохотой сказал мистер Томпсон. - Проходите, там, за домом, не такое солнце.
Они зашли за угол и уселись на пеньки под персидской сиренью.
- Так-то, почтеннейший, - сказал приезжий, - по имени я - Гомер Т. Хэтч, по нации - американец. Имя-то вам мое небось известно? Родич у меня жил в здешних местах, звали Джеймсон Хэтч.
- Нет, как будто не знаю, - сказал мистер Томпсон. - Слышал, правда, про каких-то Хэтчеров из-под Маунтин-сити.
- Не знаете старинный род Хэтчей? - встревожился незнакомец с видимым состраданием к человеку, который обнаружил подобное невежество. - Да мы пять десятков годов, как прибыли из Джорджии. Сами-то давно здесь?
- Всего ничего - с того лишь дня, когда народился на свет, - сказал мистер Томпсон, потихоньку ощетиниваясь. - А до меня мой папаша здесь жил, и дед. Так-то, уважаемый, мы искони тутошние. Томпсонов не приходится искать, вам их укажет всякий. Мой дед в одна тысяча восемьсот тридцать шестом году переселился на эту землицу.
- Из Ирландии, уповательно?
- Из Пенсильвании, - сказал мистер Томпсон. - С чего это вы вдруг взяли, что из Ирландии?
Приезжий разинул рот и завизжал от радости, пожимая самому себе руки, словно давно сам с собой не видался.
- Ну как же, ведь каждый-всякий откуда-нибудь да родом, верно я говорю?
За разговором мистер Томпсон нет-нет да и поглядывал на лицо приезжего. Кого-то оно мистеру Томпсону определенно напоминало, или, возможно, он уже видел где-то этого человека. Он силился вспомнить, но безуспешно. В конце концов мистер Томпсон заключил, что все редкозубые попросту на одно лицо.
- Верно-то верно, - довольно кисло признал мистер Томпсон, - но я скажу другое, Томпсоны в здешних местах обосновались с таких незапамятных времен, что сегодня уже нет различия, откудова они родом. Теперь что же, пора нынче, конечно, нестрадная, и опять-таки всяк волен прохлаждаться на свой фасон, однако ж у каждого из нас есть чем заняться, то есть я вас никак не тороплю, но, короче, если у вас ко мне дело, давайте, может, и перейдем, к нему.
- Это, как говорится, и да, и нет, с какой стороны поосмотреть, сказал брюхан. - Словом, я ищу одного человечка по имени Хелтон, мистер Олаф Эрик Хелтон, из Северной Дакоты, поспрашивал кругом - сказали, будто его можно найти у вас, а мне бы не мешало с ним перемолвиться словцом. Очень бы не мешало, сударь вы мой, если вы, натурально, не против.
- Насчет Эрика слышу первый раз, - сказал мистер Томпсон, - а мистер Хелтон точно, здесь, и притом почитай уже девять лет. Мужик он степенный, основательный, о чем можете с моих слов повторить кому угодно.
- Рад слышать, - сказал мистер Гомер Т. Хэтч. - Всегда приятно узнать, что кто-то образумился и остепенился. Ну, а я знавал мистера Хелтона в те дни, когда он был совсем непутевый, - да, сударь, беспутный был человечишка и отвечать сам за себя не мог нисколько. Так что большое это будет для меня удовольствие повстречаться со старым знакомым и порадоваться, что он взялся за ум и благоденствует.
- Молодость, - произнес мистер Томпсон. - Раз в жизни все мы бываем такими. Наподобие кори - обметет тебя, не видать живого места, ты и сам-то себе не рад, и другим в тягость, ну а потом пройдет, и по большей части без дурных последствий. - Довольный сравнением, он забылся и гоготнул. Приезжий сложил руки на брюхе и просто-напросто зашелся, надрывно, со всхлипами, до слез. Мистер Томпсон разом осекся, глядя на него с неловкостью. Он тоже был не дурак посмеяться, чего греха таить, но надо же все-таки знать меру. Мужчина хохотал как одержимый, честное слово. И главное, вовсе не потому, что ему было действительно смешно. Он хохотал неспроста, с расчетцем. В хмуром молчании мистер Томпсон ждал, пока мистер Хэтч немного утихнет.
Наконец мистер Хэтч вытащил голубой бумажный платок далеко не первой свежести и утер глаза.
- Под самый дых вы угодили мне своей шуткой, - сказал, словно оправдываясь. - Это надо же так уметь! Мне бы в жизни не додуматься. Прямо-таки дар божий, прямо...
- Если хотите побеседовать с мистером Хелтоном, я схожу его кликну, сказал мистер Томпсон, производя телодвижения, показывающие, что он готовится встать на ноги. - Он в такой час или в молочном погребе, или же сидит у себя в хибарке. - Время близилось к пяти. - Она тут, сразу за углом, - прибавил он.
- Да ладно, особого спеху нет, - сказал мистер Хэтч. - Я давненько мечтаю об такой беседе, лишняя минутка туда-сюда уже не играет роли. Для меня важней было, как говорится, засечь, где он есть. Всего-то навсего.
Мистер Томпсон перестал делать вид, что готовится встать, расстегнул еще одну пуговку на рубахе и сказал:
- В общем, здесь он, и не знаю, какие у вас с ним дела, только он не захочет откладывать их в долгий ящик, не такой он человек. Что-что, а валандаться понапрасну он не любит.
Мистер Хэтч как будто слегка надулся при этих словах. Он вытер лицо платком, открыл рот, собираясь заговорить, и в эту минуту из-за дома донеслись звуки мистерхелтоновой гармошки. Мистер Томпсон поднял палец.
- Это он, - сказал мистер Томпсон. - Самая для вас подходящая минута.
Мистер Хэтч встрепенулся, наставив ухо на восточный угол дома, и прислушался, с очень странным выражением лица.
- Я эту музыку выучил как свои пять пальцев, - сказал мистер Томпсон, хотя мистер Хелтон никогда не рассказывал, что это такое.
- Это такая скандалавская песенка, - сказал мистер Хэтч. - У нас ее распевают и стар и млад. В Северной то бишь Дакоте. Поется в ней примерно вот про что - дескать, выйдешь поутру из дому, и такая благодать на душе, прямо невтерпеж, и от этого ты всю выпивку, какую взял с собой, употребишь, не дожидаясь полудня. Которую, понимаете, припасал к полднику. Слова в ней ничего особенного, а мотивчик приятный. Вроде как бы застольная песня.
- Насколько я знаю, - сказал мистер Томпсон, - у него капли не было во рту спиртного за все время, покуда он здесь, а тому сравняется в сентябре девять лет. Да, сударь, девять годков, и хоть бы раз промочил горло. Насколько я знаю. Про себя такое сказать не могу, - прибавил он покаянно, однако не без самодовольства.
- Застольная песня, да, - продолжал мистер Хэтч. - Я сам игрывал на скрипке "Кружку пива", но то - когда был помоложе, а Хелтон этот, он пристрастился намертво. Сядет один-одинешенек и давай выводить.
- Девять лет играет ее, с первого дня, как пришел, - сказал мистер Томпсон, со скромной гордостью обладателя.
- А за пятнадцать лет до того, в Северной Дакоте, еще и распевал ее бывало, - подхватил мистер Хэтч. - Сидит это прямо, с позволения сказать, в смирительной рубашке, когда заберут в сумасшедший дом...
- Что-что? - сказал мистер Томпсон. - Что вы такое сказали?
- Эхма, ведь не хотел говорить, - крякнул мистер Хэтч, как бы с оттенком досады в косом взгляде, брошенном из-под нависших бровей. - Эхма, ненароком вырвалось. Незадача какая, твердо решил, не скажу ни словечка, не для чего баламутить людей, я ведь как рассуждаю, прожил человек девять лет тихо-мирно, безвредно, и даже если он сумасшедший, что за важность, верно? Жил бы лишь и дальше тихо-мирно, никого не задевая.
- Его что же, держали в смирительной рубашке? - спросил мистер Томпсон с неприятным чувством. - В сумасшедшем доме?
- А как же, - подтвердил мистер Хэтч. - Там и держали время от времени, где же еще.
- На мою тетку Аиду надевали такую фиговину в местной больнице, сказал мистер Томпсон. - Как впала в буйство, нацепили на нее хламидину с длиннющими рукавами и привязали к железному кольцу в стене, а тетка Аида от этого совсем взбесилась, и лопнула в ней жила, приходят, глядят - а она не дышит. Думается, небезопасное это средствие.
- Мистер Хелтон в смирительной рубашке распевал свою застольную песню, - сказал мистер Хэтч. - Так-то его ничем было не пронять, разве что попробуешь вызвать на разговор. Этим его пронять ничего не стоило, и он впадал в буйство, не хуже вашей тетушки Айды. А впадет в буйство, на него наденут рубашку, бросят его и уйдут, а он полеживает и, по всему видать, в ус не дует, знай распевает застольную песню. Ну, а потом, как-то ночью, возьми да сгинь. Ушел и, как говорится, точно сквозь землю провалился, ни слуху больше, ни духу. И вот приезжаю я к вам, и что же вижу, - сказал мистер Хэтч, - тут как тут он, распрекрасно прижился и играет все ту же песенку.
- Не замечал я, чтобы он вел себя как тронутый, - сказал мистер Томпсон. - А замечал, что во всем ведет сам себя как разумный человек. Одно уже то, что не женится, и притом работает как вол, и, спорю, что по сей день целехонек у него первый цент, который я заплатил ему, когда он здесь объявился, да к тому же не пьет, словечка никогда не проронит, тем более бранного, никуда не шляется зазря по субботним вечерам, и если он после этого тронутый, - сказал мистер Томпсон, - тогда, знаете, я и сам, пожалуй, не прочь тронуться умом.
- Ха-хаа, - произнес мистер Хэтч, - хе-хее, вот это мысль! Ха-ха-ха, мне такое не приходило в голову. Ну, правильно! Давайте все тронемся, жен побоку, денежки - в сундук, так, что ли? - Он нехорошо усмехнулся, показывая мелкие кроличьи зубы.
Мистер Томпсон почувствовал, что его не хотят понять. Он оглянулся и кивнул на окошко за шпалерой жимолости.
- Давайте-ка перейдем отсюдова, - сказал он. - Как это я не подумал раньше. - Мистеру Томпсону было не по себе с приезжим. Тот умел подхватывать мистертомпсоновы слова на лету, вертеть, крутить, переиначивать, пока мистер Томпсон уже и сам не знал, так он говорил или не так. - У супруги моей не шибко крепкое здоровье, - сказал мистер Томпсон. - Вот уже четырнадцатый год не вылезает из болезней. Большая это тягость для небогатого человека, когда в семействе заведется хворь. Четыре операции перенесла, - сказал он с гордостью, - кряду одну за другой, и все одно не помогло. Битых пять лет, что ни выручу, все до гроша уходило на врачей. Короче, очень деликатного здоровья женщина.
- У меня старуха, - сказал мистер Гомер Т. Хэтч, - железный имела хребет, мул бы позавидовал, ей-ей. Этой бабе нипочем было сарай своротить голыми руками, если бы пришла такая фантазия. Спасибо еще, иной раз скажешь, сама не знала меру своей могутности. Да померла вот. Такие-то скорей изнашиваются, чем нежели мозглячки. Не терплю я, когда баба вечно ноет. Я бы отделался от такой в два счета, верьте слову, в два счета. Такую кормить-поить - один чистый убыток, это вы очень хорошо сказали.
Мистер Томпсон и не помышлял говорить ничего подобного, он клонил к тому, что когда у мужчины такая дорогая жена, это, напротив, к его чести.
- Моя - женщина рассудительная, - продолжал мистер Томпсон, отчасти сбитый с толку. - Но не поручусь, что может сказать и сделать, коли проведает, что столько годов у нас обретается сумасшедший. - К этому времени они ушли от окна; мистер Томпсон повел мистера Хэтча передней дорожкой, потому что задняя вывела бы их к лачуге мистера Хелтона. Почему-то ему не хотелось подпускать приезжего близко к мистеру Хелтону. Непонятно отчего, но не хотелось.
Мистер Томпсон снова сел, теперь уже на колоду для колки дров, а приезжему опять указал на пенек.
- Когда-то, - сказал мистер Томпсон, - я бы и сам всполохнулся по такой причине, но теперь перенебрегаю.
берегу свой покой. - Отхватил себе роговым перочинным ножом преогромный кус табаку, предложил и мистеру Хэтчу, который, в свой черед, незамедлительно полез за табаком, раскрыл тяжелый охотничий нож с остро наточенным длинным лезвием, отрезал тоже изрядный кусок и сунул в рот. После чего они обменялись соображениями насчет жевательного табаку, и каждый поразился, обнаружив, до чего несхожи у разных людей представления о его достоинствах.
- Мой, к примеру, - говорил мистер Хэтч, - светлей по цвету. А почему? Перво-наперво, ничем не подслащено. Я уважаю лист сухой, натуральный, и чтобы средней крепости.
- Не, подсластить малость, на мой вкус, невредно, - говорил мистер Томпсон, - но только чтобы самую малость. Я-то, например, уважаю ядреный лист, чтобы в нос шибало, с позволения сказать. Тут живет поблизости один Уильямс, мистер Джон Морган Уильямс, - во, сударь, табак жует - черный, что ваша шляпа, мягкий, что расплавленный вар. Буквально истекает патокой, представьте, жуешь его, как лакрицу. По моему понятию, это не табак.
- Что одному здорово, - заметил мистер Хэтч, - то другому - смерть. Я бы от такой жвачки вообще подавился. В рот бы ее не взял.
- Да и я, можно сказать, едва попробовал, - чуть виновато сказал мистер Томпсон. - Взял махонький кусочек и сразу выплюнул.
- А я бы даже и на это не пошел, ручаюсь, - сказал мистер Хэтч. - Я признаю табачок сухой, натуральный, без никаких посторонних примесей.
Кажется, мистер Хэтч мнил себя докой по табачной части и готов был спорить, покамест не докажет это. Кажется, этот брюхан начинал не на шутку раздражать мистера Томпсона. Кто он такой, в конце концов, и откуда взялся? Кто такой, чтобы ходить и поучать людей направо-налево, какой им жевать табак?
- Посторонние примеси, - упрямо бубнил свое мистер Хэтч, - добавляют лишь только затем, чтобы перебить привкус дешевого листа, внушить тебе, что ты жуешь на доллар, когда ты жуешь на цент. Если хоть малость подслащено, это признак, что лист дешевый, попомните мое слово.
- Я платил и плачу за табак хорошие деньги, - сухо сказал мистер Томпсон. - Человек я небогатый, и богачом ни перед кем себя не выставляю, но, однако же, скажу прямо - что касаемо до таких вещей, как табак, покупаю наилучший, какой только есть на рынке.
- Если подслащено, пускай хотя бы самую малость, - завел опять мистер Хэтч, перегоняя жвачку за другую щеку и обдавая табачным соком изнуренного вида розовый кустик, которому и без того-то несладко было торчать день-деньской на солнцепеке, застряв корнями в спекшейся земле, - это признак, что...
- Так вот насчет мистера Хелтона, - решительно сказал мистер Томпсон. Не вижу никакой причины ставить человеку в вину, если он разок-другой в жизни свихнулся, и никакими на это шагами отвечать не собираюсь. Ни полшагом. Ничего не имею против него, ничего, помимо добра, от него не видел. Нынче такие творятся дела, такие водятся люди, - продолжал он, - что кто хочешь свихнется. Такое сегодняшний день творится на свете, что приходится удивляться, как это еще маловато народу кончает смирительной рубашкой.
- Вот именно, - подхватил мистер Хэтч с живостью - и какой-то излишней живостью, будто бы только и ждал минуты вывернуть мистертомпсоновы слова наизнанку. - Это самое я и хотел сказать, да вы меня обогнали. Не каждый еще сидит в смирительной рубашке, кому бы следовало. Ха-ха, это вы верно, очень верно. Правильно мыслите.
Мистер Томпсон промолчал, размеренно жуя, уставив взгляд в одну точку шагах в пяти от себя, чувствуя, как откуда-то изнутри в нем понемногу нарастает глухая вражда - нарастает и заполняет его без остатка. Куда он клонит, этот хмырь? К чему ведет разговор? Ладно бы только слова, но поведение, но эти ужимки - бегающие глаза, обидный голос, - он точно норовил уколоть мистера Томпсона побольнее, а за что? Все это не нравилось мистеру Томпсону и повергало его в недоумение. Развернуться бы и спихнуть незваного гостя с пенька, да вроде не резон. Не ровен час, приключится с ним что, когда полетит на землю, к примеру заденет топор и поранится, спросят мистера Томпсона, зачем пихнул - что тогда говорить? Дескать, разминулись маленько по части жевательного табаку?
1 2 3 4 5 6 7