Здесь выложена электронная книга Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) автора по имени Борисова Ирина. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Борисова Ирина - Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы).
Размер архива с книгой Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) равняется 113.62 KB
Борисова Ирина
Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)
Ирина Борисова
Для молодых мужчин в теплое время года
Рассказы
Делать дальше
Электричка собирает нас на разных станциях. На Финляндском вокзале садится теперь Иван Семеныч. Как он изменился! Где доисторический плащ-болонья, ужасная кепка, стоптанные сапоги? Теперь он в беретике, куртке, джинсах со стрелочкой, лицо его добродушно-спокойно, он вплывает в полупустой еще вагон, садится к окошку, ставит на скамейку огромный портфелище - единственное, что осталось у него от него прежнего, приваливается к стенке и мгновенно засыпает.
Электричка свистит, трогается, бегут за окошком несуразные постройки, вагончики, Семеныч спит безмятежно - в положенный срок его что-то толкнет, и он откроет глаза. На Пискаревке сегодня нет Марины, заходим мы с Толькой Федоренко, у Тольки видок, как после хорошего загула. Я сажусь, крепко обнимаю сумку, словно боясь, что кто-то отнимет, отворачиваюсь к окну. Толька расслабленно плюхается напротив, смотрит на меня со скукой, лениво закрывает глаза и, поерзав, поудобнее устроившись, дремлет.
Поезд идет малыми перебежками, то и дело останавливаясь и собирая еще народ. Как всегда вместе в Ручьях по вагону идут, беседуя на ходу, Тузов с Игорем Бенедиктовичем. Они усаживаются, сыпя терминами "авроральный эффект", "петля Хеннинга". Бабка с корзинкой, наморщив лоб, долго слушает, потом, словно очнувшись, прикрыв ладонью рот, несколько раз подряд со стоном зевает.
В Мурино появляется Шура Азаров, спокойный, добропорядочный, проходя, смотрит ясными глазами, здоровается, все, сразу чувствуя изначальный смысл, вложенный в его "здравствуйте", с энтузиазмом отвечают.
Их я ищу взглядом в Девяткино, где из метро, прицелившись, устремляется в вагон целая толпа. И вот Марина и Саша быстро входят в вагон. Они идут, и все свои - даже Семеныч проснулся до срока, тоже смотрят на них и, так или иначе, восклицают, приветствуя. Они идут - Марина впереди, Саша сзади, он несет ее ярко-красную сумку. Марина летит по вагону, и дремлющий озабоченный народ просыпается, во все глаза смотрит, а потом еще и оглядывается. Марина кудрява, блестят накрашенные под сумку губы, новенькое обручальное кольцо. Она идет не так, как другие, не озабоченно озираясь в поисках места, не затурканно глядя под ноги, автоматически повторяя ежеутреннюю операцию зайти в вагон и приткнуться: она идет по вагону старенькой электрички, как по светящейся дорожке на сцене идет рок-звезда - с улыбкой, обещающей необыкновенное, с загадочностью, говорящей, что ей одной ведомо недоступное остальным, и пусть они помучаются, соображая, что же это такое.
Саша движется следом, еще больше косолапя. Они садятся, конечно, рядом со мной - я, Марина, Саша. Саша за руку здоровается с Толей, кашлянув, говорит "здравствуй" и мне.
- Почему не пришла? - спрашивает Марина.
- Федька что-то кис, - отвечаю я.
- Могла бы, - машет она рукой и умолкает, мы трое сидим рядом и смотрим в разные стороны, Саша печально, я - хмуро, Марина, будто уперевшись взглядом в невидимую стенку. Толька смотрит на нас.
Эти три фразы - почему не пришла? - Федька что-то кис, - могла бы, - мы сказали друг другу стерто, не вкладывая никаких интонаций. А теперь вот молчим, она сидит рядом, и что теперь говорить, надо как-то привыкать всем нам троим, все равно друг от друга никуда не деться. Может, и в самом деле привыкнем, мы с Федькой начнем ходить к ним в гости, Федька будет играть с их уже родившимся младенцем, и за нашими словами не будет ни других мыслей, ни ковыряний, ни обид. А пока в голове какой-то хаос - я опять замечаю, как насмешливо смотрит на нас охломон-Толька, как Бенедиктович, обернувшись, кричит Саше через полвагона: ох, и вольют тебе сегодня, новобрачный! Я волнуюсь, что они опять затеяли, но вспоминаю, что сцепляться с Бенедиктовичем теперь должна вроде не я. А она сидит рядом, молчит, что она думает, разве я знаю?
Я никогда это точно не знала, только делала вид, говорила: тебе лишь бы изобразить из себя, чтобы все упали! Она в ответ обличала: а ты карьеристка, записная отличница, клещ!
Когда мы начали дружить, отличницами были мы обе. Это был пятый класс, Варвара, наша классная, посадила нас вместе - она рассаживала всех, как ей хотелось. Марина была заносчивая, держалась особняком. Варвара любила ее за необычные, не по учебнику ответы, мне же в них чудился еще и вызов - у вас всех нет своих мыслей, а у меня есть. Однажды нам задали выучить любимое стихотворение, а до этого задавали "зима, крестьянин, торжествуя...". У пятерых вызванных любимым оказалось именно оно - кому охота было учить лишнее, тогда Варвара вызвала Марину. Марина прочитала басню Михалкова про зайчонка и волка, и мораль была: "Мне жаль зайчат, вступивших в НАТО!" Это было до того нелепо, что даже Варвара крякнула, поставила пятерку и не сказала свое обычное: Вот видите, как надо готовиться! Марина гордо прошла за парту, я подумала: ну, и дура...
Но она оказалась вовсе не дурой. Мы хохотали, стиснув зубы, когда Марина точным движением мизинца изображала Варвару, раскачивающуюся у доски. Однажды Варвара подозвала меня и сказала: Ты, конечно, знаешь, что у Марины умерла мама? - Я не знала, на уроке Марина была такая как обычно, разве не хохотала, но не каждый же день хохотать. - Вы дружите, - продолжала Варвара, завтра похороны, можешь не ходить в школу, побудь с Мариной. Я открыла было рот, но Варвара смотрела так убежденно, что я кивнула, отошла, задумалась. Я ужаснулась, что мамы вот так просто умирают - Маринину маму я еще недавно, кажется, видела во дворе - высокая женщина с надменным лицом гуляла с собакой. Я думала, как же Марина теперь будет, я нашла ее взглядом - она одна стояла у окошка. В сердце у меня что-то повернулось, мне захотелось подойти, сказать, я уже пошла, но она обернулась, посмотрела холодно и колюче, и я, опустив глаза, прошла мимо. Вечером я звонила в дверь незнакомой квартиры, открыла Марина, в косы ее были заплетены черные бантики. - Пошли гулять, - неуверенно сказала я. - Я не пойду, - удивленно подняв брови, ответила она. - А завтра хочешь я к тебе приду? - сдавленно предложила я. - Зачем? - уже почти враждебно спросила Марина. На следующий день я приплелась в школу, и Варвара, поджав губы, укоризненно покачала головой.
И все же мы подружились - Марина с лету ловила любую хорошую идею, и добавляла десяток сопутствующих. Наделав как-то из глянцевой картонки визитных карточек и напялив прямо на пальто немыслимые бусы, мы на скверном английском умоляли прохожих помочь заблудившимся иностранным школьницам добраться до гостиницы "Россия". В этой дружбе не было места моей детсадовской подружке и соседке Оле - одно из самых ранних, мучительных моих воспоминаний, как мы втроем стоим у дырки в заборе, лепит снег, Оля, простодушно улыбаясь, пересказывает какой-то детский фильм. Марина, язвительно выслушав, не глядя больше на Олю, неожиданно спрашивает у меня: правда, стыдно увлекаться такой ерундой? Я знала, сама она читала тогда "Тэсс из рода д'Эрбервилей", ее уже не интересовали пятерки, она обрезала косы, взгляд ее стал по-взрослому рассеянным, дома она пресекала попытки мачехи заменить ей мать. Марина смотрит насмешливо, ждет ответа, и я мямлю, что хотя вообще-то каждый увлекается, чем хочет, фильм, конечно, не фонтан. Оля, огорченно взглянув на меня, опускает глаза. Мы с ней идем домой, обе чувствуем трещину, я что-то говорю, чтобы затушевать. На следующий день я, придравшись к пустяку, ссорюсь с Мариной и не отхожу от Оли, и так продолжалось еще очень долго - с Мариной я делала то, о чем потом не могла без стыда вспоминать, бунтовала, злилась, не находила нужных слов, и перевес был всегда на ее стороне.
Электричка подъезжает к станции, и все происходит, как всегда: битком набиваются тамбуры первого вагона, двери открываются, со смехом, вскрикиваниями несется народ в куртках, вязаных шапочках, с большими сумками, перебегая пути под самым носом у поезда, стремясь скорее занять места. Автобусы и крытые грузовики заполняются, двери захлопываются с трудом, ревут моторы, автобусы трогаются, "Уралы" следом, сидящие снисходительно провожают взглядами оставшихся - бедолаги пойдут по шпалам, транспорта не хватает.
Десять минут по лесной дороге мимо теснящихся на косогорах сосен, мимо лесного озера. Автобусы подъезжают к железным воротам, за которыми пространство под названием "объект 31". Толпа скоро потянется по уводящей в поле широкой дороге, ее проводит указатель с надписью "дом No1". Игорь Бенедиктович с Шурой, Толя, Иван Семеныч, Марина, Саша, я свернем по лесу налево по стрелке "дом No2".
И вот одноэтажный домик - длинный коридор, комнаты, набитые техникой здесь и машины, и приемники, и самописцы. Иван Семеныч, не раздевшись еще, сразу идет на кухню - крошечную комнатку с электроплитой - поставить чайник. Бенедиктович, увидев, говорит: нет, чтоб так вот сразу за работу - ох, разгильдяи! Но в голосе его нет металла - скорее ворчливое умиротворение - и Иван Семеныч, чувствуя, добродушно улыбается и бормочет: надо, надо чайку.
И скоро мы все сидим с чашками в машинном зале. Сколько шумных чаепитий здесь было, когда на призывный клич Ивана Семеныча из всех концов сходились с чашками, выкладывали на стол и двигали к середине кто кулек с пряниками, кто пирожок, рассаживались на стулья, на приборные стойки, пили чай. Сейчас мы сидим и молчим, только потрошим остатки Марининых свадебных тортов, неторопливо подливаем чаю. Иван Семеныч так и светится от радости, надеется, значит, поговорить с народом. Сейчас чаепития стали затягиваться, раньше было всегда некогда, с утра чай пил тот, кто не завтракал, на скорях, ну, и конечно, Иван Семеныч. Сейчас чай пьют все, сидят долго, лениво перебрасываются фразами, и Саша тоже сидит, рассматривая табло синхронометра, ковыряя какую-то зазубрину.
- Вот, Мариночка, теперь у вас с Сашенькой семья, - любуясь Сашей, улыбается Иван Семеныч. - Началась у вас новая жизнь...
- Совсем как у тебя, Семеныч, - вставляет Толька.
- Да что ж, вот и у меня тоже, конечно, - соглашается Иван Семеныч, но его прерывает Бенедиктович.
- Я тебе в вагоне говорил, - поставив чашку на стол, миролюбиво обращается он к Саше. - Ким накатал телегу про ночные смены. Никто тебе не разрешал оставлять людей на ночь, знаешь ведь приказ.
- Эксперимент надо завершить? - продолжая ковырять зазубрину, тихо отвечает Саша. - Ночные данные мне надо получить?
- Нужен сейчас твой эксперимент! - фыркает Игорь Бенедиктович. - Все только и ждут твоих ночных данных!
- Все - это вы что ли с Тузовым? - подаю голос я из-за перфоратора. Бенедиктович с интересом смотрит на меня, на Сашу, на Марину. Я, стараясь смотреть нахальней, выдерживаю этот его взгляд и еще прибавляю: - Только и стараетесь сорвать работу. Уж не знаю, зачем вам это так нужно?
- Адвокат-то у тебя прежний, - говорит Игорь Бенедиктович. - В общем, пиши объяснительную Тузову! - он встает, забирает чашку, смотрит на часы, все понимают, что чаепитие окончено, поднимаются и начинают разбредаться по комнатам.
Саша остается сидеть на месте, к нему подходит Шура Азаров.
- Саша, - говорит он, глядя Саше в глаза. - Понимаешь, какое дело, мне в пятницу Тузов предложил тоже участвовать в экспедиции. Я согласился. В общем, с сегодняшнего дня я - в первом доме.
- Так, - говорит Саша, ставя чашку на стол.
- А вместо тебя кого-нибудь дадут? - сразу спрашиваю я.
- Не знаю, - виновато пожимает плечами Шура. - Мне Андрей Николаевич не говорил...
- Ясно, Шура, все ясно, - бодро говорит Саша. - Все же понятно, кто же откажется.
- Ты, Саша, извини, - опустив глаза, говорит Шура.
- Он, конечно же, извинит, - зло говорю я. - Да ты не переживай, Шура, топай в свой первый дом, топай.
- Эх, Надежда... - качает головой Шура, стоит еще какое-то время молча, потом машет рукой и уходит.
Мы остаемся в комнате вдвоем, я и Саша, я говорю: машина ломается через день - кто же будет чинить, требуй у Тузова замену!
- Кого мне дадут, все хорошие машинисты уезжают, разве Павлика, а что с него толку?
- Хоть и Павлика, - говорю я. - Меня к нему подключишь, я разберусь, может, и научимся чинить!
- Да, вы с Павликом почините, - усмехается он, и нет жизни в его усмешке, все так не похоже на то, как было раньше: он убежденно говорил - я слушала, он объяснял, я кивала. Еще он произносил много-много новых и трудных слов, я старалась уложить все это в голове. А попутно мы смотрели друг на друга, он - на меня, я - на него, позже я спрашивала: Сашка, ты когда в самом начале объяснял мне программирование, ты о нем только думал, когда говорил и смотрел ТАК на меня?
- Как ТАК? - удивлялся он. - А ты как на меня смотрела, когда я тебе безусловный переход объяснял? По-моему, с пониманием?
- Врун, - возмущалась я. - Прекрасно же знаешь, о чем я говорю!
- Ей-богу нет, ну, объясни!
Объяснить это было невозможно, я с таким трудом воспринимала говоренное им, потому что мысль моя то и дело ускользала, я думала о том, что вот мы сидим у машины, и всем, вроде, кажется, что заняты делом, и на каком-то уровне так оно и есть, - обсуждаем программу, и все же мы заняты совсем не этим: он смотрит, будто говорит: - Надо же, какая, и откуда это ты такая?...и я на него: - Да, такая. А что тебе до меня? - А он потом не признавался, и ведь он никогда не лгал, значит, или я по-бабьи выдумала этот особенный взгляд, или все-таки что-то сидело в Саше подсознательно, и я почуяла и пошла в атаку.
Я вспоминаю, как увидела его в этой комнате, когда мы с Мариной впервые приехали на работу после распределения. Он сидел на корточках здесь же, у синхронометра, а потом, не видя еще, ужасно громко заорал: - Шура! Тяни за синий! - они протягивали с улицы кабели, подключали машину. Потом он обернулся, увидел Марину и меня, смутился - и был он в рваных ватных штанах и ватнике - погода стояла холодная, противная, дождь со снегом. Здравствуйте, - сказал он. - Вы к нам в сектор работать, да? Молодые специалистки? Отлично! - Что отлично? - принялась сходу Марина. - Что молодые, или что специалистки? - Что к нам в сектор, конечно! - вылез тут же из-за машины во все свои прекрасные рост и стать Анатолий Борисович Федоренко, с удовольствием рассматривая Марину, и я сразу обрадовалась его выходу, обрадовалась, что Марина моментально переключилась на несомненно интересного мужчину Анатолия Борисовича, и удивилась этой своей радости, потому что давно уже мне тогда не приходили в голову никакие мысли в этом плане, совсем иные были проблемы с Федькой.
Когда я окончила институт, Федьке было пять лет. Моя личная жизнь в институте развернулась и свернулась необыкновенно быстро - мы познакомились на картошке, Алик играл на гитаре, яростно пел. Все было необыкновенно, то, что рядом нет мамы, и я, если захочу, могу сидеть у костра все ночь напролет, близкие, словно южные звезды над морковными полями, Аликовы тревожащие глаза, и радость - значит, и во мне есть что-то такое... Встречаться мы стали уже в городе, я помню, все было трудно, мы выясняли отношения, он уходил, потом, заплаканный, звонил в нашу дверь чуть не в шесть утра, удивленная мама будила, я одевалась, шла на лестницу, мы целовались, целовались, мирились.
Я помню морозный запах его тулупа, гулянья по сугробам Новодевичьего кладбища, его слезы на своих щеках, поцелуи, стоянья в магазинах, в подъездах, молчаливое сиденье в мороженицах. И потом, несмотря на долгое родительское негодование - свадьба на первом курсе, переезд в бабушкину квартиру, и скоро - ссоры, ссоры, долгие молчанья, короткие примиренья, и опять. Мы разошлись, когда Федьке было полтора года, и все так стремительно случилось, что, казалось бы, ничего и не было, если бы не Федька, новый человечек, появившийся у меня, такой веселый и толстый в тот год моего сиденья в академке...
Он был веселым и толстым до трех лет, пока однажды я на него сильно не рассердилась, не закрыла в наказанье в комнате, а он не стукнул, плача, по дверному стеклу, весь не поранился и сильно не испугался. Если бы не было всех этих "не", может быть, он не заикался бы так ужасно к пяти годам, как это сделалось с ним, когда я вышла по распределению на работу. Тогда в моей жизни все сдвинулось - Федька почти не мог говорить, и логопед, к которому мы ходили каждый день, не давал никаких обещаний.
Я хорошо помню тот вечер - один из похожих друг на друга, как две капли, вечеров. Я сижу среди других мам у трансформаторной будки на доске, положенной между двумя ящиками. Мамы вяжут, читают, болтают, покрикивают на ребятишек, просто греются на солнышке - я тоже периодически вступаю в разговор, потом, задумавшись, молчу, отвечаю невпопад. Я смотрю, как стая ребятни, бешено крутя педали, носится туда-сюда по полоске асфальта на низеньких велосипедиках с толстыми шинами. Федька тоже на велосипеде, я с удовлетворением отмечаю, что он научился - разве чуть отстает.
Было бы хорошо, чтобы книга Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) автора Борисова Ирина дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Борисова Ирина - Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы).
Если после завершения чтения книги Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы) вы захотите почитать и другие книги Борисова Ирина, тогда зайдите на страницу писателя Борисова Ирина - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Борисова Ирина, написавшего книгу Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы); Борисова Ирина, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн