– Мне известно, где мисс Мак-Куин и ее поверенный раздобыл эти, так называемые, доказательства и кто их сфабриковал. Кроме того, очевидно, что она игнорирует многие факты.
Стивен представил отчет французской полиции, равно как и газетные статьи, представляющие его как героя, рисковавшего своей жизнью в попытке спасти молодую девушку.
– И за это она называет меня нацистом, – спокойно сказал он. – Джентльмены, я полагаю, это заставит вас задуматься об истинном лице Кассандры Мак-Куин.
Выступление Стивена возымело сильное действие. В результате было не только подорвано доверие к Кассандре как к особе, попытавшейся оклеветать невинного человека из корыстных соображений, но и свидетельство героизма Стивена представило его в совершенно ином свете. Репортеры обыгрывали его благородство, взывая к Макартуру, поручившемуся за честность Стивена. Общее направление было обозначено и, казалось, уже невозможно изменить его.
Для Кассандры Карлтон-Тауэрс превратился в крепость. Она редко отваживалась появиться на улице, так как никогда не могла предвидеть, где ее подстерегают репортеры. Ей досаждали угрожающими посланиями, враждебными телефонными звонками. В конце концов Хью О'Нил добился для нее охраны полиции, но это, хоть и гарантировало ее личную безопасность, создавало ощущение несвободы.
Но еще более Кассандра беспокоилась за Хью О'Нила, чем за себя. Он часами работал как судебный клерк, кроме того он курировал трех молодых коллег. Изо дня в день он получал советы выйти из игры, в противном случае Стивен Толбот сделает все возможное, чтобы навредить ему, в том числе и в финансовом отношении. Кассандра со своей стороны пыталась сделать все, что было в ее силах. Но это был О'Нил, решивший принять весь удар на себя. Напоминания о состоянии его здоровья также не принимались.
Когда подошел февраль 1949 года, положение еще более ухудшилось. Судья, узнав, что идет к тому, что О'Нил собирается предать огласке документы, подтверждающие связь Стивена с нацистами, побудившие некогда Розу вычеркнуть его из своей жизни, стал неумолимым.
– Они не являются немецкими и потому не могут быть рассмотрены в судебном разбирательстве, – заявил судья, – у вас нет свидетелей, способных подтвердить их достоверность. Если у вас появится какая-либо иная информация, либо, лучше того, живые свидетели, будет очень хорошо, если вы их тотчас же представите суду.
– Николас – наша последняя надежда, – сказал Хью Кассандре, – позвони ему и расскажи поподробнее о наших делах.
Насколько Кассандре и О'Нилу было известно, Николас в это время находился в Цюрихе, пытаясь проникнуть в секреты «Пирамид холдингс». Слухи были противоречивые.
Сан-Джулиан был маленьким рыбацким поселком на западном побережье Мальты. После войны было очень дорого жить на острове, и деньги Гарри Тейлора проделали вместе со своим хозяином очень длинный путь. Он расположился в большом комфортабельном доме на одной из улочек Сан-Джулиана с балконом на залив. Ранним утром ему нравилось сидеть на балконе и наблюдать за зелеными, красными, желтыми рыбацкими суденышками, возвращавшимися с утреннего лова. Затем он шел к пристани и выбирал себе рыбу свежего улова.
Но сегодня Гарри Тейлора не радовало утреннее, спокойствие. Он стоял на палубе парома, направляющегося в Триполи, в Ливию, в семидесяти пяти милях на юг. Все, что он имел при себе: чемодан с одеждой, и пояс с деньгами.
Никто из знакомых Гарри по Нью-Йорку не признал бы его сейчас. Волосы его стали снежно-белыми, его борода выбелилась от соли и ветра. Солнце со временем сделало смуглой его кожу и усеяло морщинами лицо. Перемена была очевидной, но явно недостаточной. Несколько дней назад в ресторане, где он обычно обедал, Гарри встретил новое лицо, молодого европейца, или американца, с сильной решительной внешностью. Позже, когда молодой человек ушел, Гарри заговорил с владельцем и выяснил, что тот расспрашивал об американце. Внимательный к своей клиентуре, мальтиец никогда не выдавал никакой информации посторонним. Незнакомый посетитель так и не узнал ничего.
Однако для Гарри это не было утешительно. Со времени катакомб бегство стало образом его жизни. С тех пор, как он позволил вовлечь себя в безумные дела Стивена, он не доверял ни одному человеку. Но остаться в живых еще не означает спасти себя, ведь не только за деньги цеплялся он, прежде чем скрыться в катакомбах. Когда Гарри прикасался к верхней части своей груди, он мог чувствовать рубец на том месте, откуда не очень сведущий в подобных делах врач, вынул пулю, раздробившую ему кости. Во время операции Гарри впал в агонию, потому что он, опасаясь, что доктор ограбит его, либо выдаст полиции, либо и то и другое вместе, отказался от анестезии. Через тринадцать часов после операции Гарри оказался уже далеко от этого места, в Шарантоне, где он обосновался.
Гарри боялся уснуть и угодить в руки полиции. Он нашел баржу, шкипер которой был более заинтересован в деньгах, чем в каких-либо объяснениях, и в конце концов Гарри оказался в Марселе. Управляемый корсиканцами, населенный алжирцами и другими выходцами из Северной Африки, Марсель был местом, где беглец мог перевести дыхание либо оказаться добычей нескольких из сотен бандитов, чувствующих себя здесь вполне вольготно. Вопреки тому, что о нем говорили, Гарри не был убийцей… Но он хорошо разбирался в деньгах, капиталах, облигациях и прочих финансовых делах. На своем ломаном французском он предлагал повсюду свои услуги в качестве коммерческого консультанта. Это длилось три месяца, но, в конце концов, откуда-то появился с иголочки одетый молодой человек, предложивший ему выгодно поместить свои капиталы. Так у Гарри появилась работа.
По окончании войны Гарри занимался самыми различными операциями, приносящими неплохой доход. Он продавал акции несуществующих железных дорог в Африке, уже выработанных золотых копей в Южной Африке. Его жертвами обычно были доктора, адвокаты и другие профессионалы, жаждущие сорвать большой куш. При этом Гарри не чувствовал никаких угрызений совести и искусно надувал и жульничал.
В это время Гарри был известен в различных кругах под тремя именами, являлся владельцем запутанной сети компаний и держал при себе на всякий случай с полдюжины паспортов, припрятанных в различных местах. Его репутация внушала уважение многим из тех, кто специализировался в «чистом» мошенничестве – разным людям, мастерам своего дела, и что самое занимательное, фальшивомонетчикам. Гарри был истинным мастером подделок. Он хорошо разбирался во всех тонкостях изготовления фальшивых бумаг. Он в совершенстве изучил ремесло изготовления печатей и водяных знаков, особенности графического дизайна в производстве самых сложных сертификатов. Он стал притчей во языцех. В конце концов он вырос до того, что продавал технологию изготовления фальшивых франков, марок, фунтов и лир.
Но при этом он никогда не забывал и о безопасности. Когда он услышал, что Стивен обезображен, он посчитал это идеальной справедливостью. Сейчас он знал наверняка, что два человека заняты его поиском: Роза, ибо она полагала, что это он подстроил похищение Кассандры, и Стивен, ибо Гарри был единственным живым свидетелем событий в катакомбах.
Гарри всегда был начеку. Он с большим вниманием следил за всеми подводными течениями: незаметно для окружающих наводил справки о вдруг появившихся незнакомцах, недавно всплывших откуда-то крупных суммах. В редкие минуты покоя Гарри вспоминал Розу, прошедшие и так много обещавшие годы юности, отдаленные сейчас выросшей между ними непреодолимой преградой. Но мгновения эти были короткими, потому что они возвращали его в ту ужасную ночь в катакомбах, когда была убита Мишель Мак-Куин. Гарри верил, что если с ним ничего не случится, кроме уготованного ему остатка жизни, то когда-нибудь он найдет способ искупить свою вину.
Первое сообщение о чужаке он услышал от фальшивомонетчиков в Марселе. Человек, прибывший в Марсель, не был полицейским, но куда более умелым, пользующимся доверием в преступном мире человеком, которого нелегко испугать, если это вообще возможно. Он расспрашивал о Гарри Тейлоре.
Гарри не заставил себя долго ждать. Ему достаточно было однажды увидеть незнакомца, чтобы навсегда запомнить его лицо. Затем он собрал свои пожитки и в считанные часы был уже в Швейцарии.
Гарри хорошо знал, как продолжить свою деятельность в Швейцарии. У него было достаточно денег и желания пересчитать кошельки швейцарских любителей легкой наживы. Но его преследователь не отставал от него. Совершенно случайно он встретил его в Лозанне. Как мог он нагнать его? На кого он работает: на Стивена Толбота или Розу Джефферсон? Для Гарри наступили мучительные дни, но инстинкт самосохранения взял верх.
После войны Гарри провел несколько лет в Риме, в полуразрушенном городе, пока его преследователь не появился вновь. Затем то же самое повторилось на Капри. В надежде отделаться от преследователя Гарри исколесил Средиземноморье. И после восемнадцати месяцев, проведенных на Мальте, Гарри почти уже уверился в этом.
Гарри облокотился на перила, наблюдая за ходом солнца, освещавшего фасад его дома. Если бы его преследователь побывал здесь, он не нашел бы ничего, что помогло бы определить его хозяина: ни одежда, ни внутреннее убранство, ни кухонная утварь не выдавали ничего характерного.
– Проклятье, – проворчал Гарри.
Он устал от бегства. Его постоянно преследовало чувство, что кто-то стоит у него за спиной. И когда сигнальный рожок возвещал о начале утренней ловли, Гарри просыпался с осознанием того, что бежать следует как можно дальше. Европа была слишком мала для этого. Нужны были большие расстояния, экзотические страны. С другой стороны, хорошая декорация для того, чтобы его преследователю можно было без лишних свидетелей разделаться с ним.
Николас Локвуд стоял, облокотившись о перила маленького гостиничного домика, где он остановился, наблюдая за выходом лодок в море. Смятый в кулаке обрывок телеграфного сообщения был немым свидетелем его состояния. Информация Симона Визенталя была точной. Он вышел на Гарри Тейлора. И теперь у него не было иного выбора как пуститься в погоню. Из Нью-Йорка запрашивали о новостях.
Николас вернулся в номер, чтобы упаковать чемоданы. Он не мог возвращаться домой с пустыми руками. Вопреки тому, что он сообщил Кассандре и Хью О'Нилу, Николас никогда не обнадеживал себя якобы обнаруженной связью между «Пирамид» и Стивеном Толботом, хоть она надежно погребена в склепе корпоративных тайн. Но это было бы не столь существенно, если бы ему удалось найти Гарри Тейлора. Его свидетельства было бы более чем достаточно, чтобы привлечь Стивена к суду. Но он исчерпал лимит того, что невозможно было купить ни за какие деньги: время.
Стивен Толбот стоял на ступеньках здания суда на Нижнем Манхэттене. Мартовский ветер задирал отвороты его пальто. Репортеры, стаей окружившие его, задавали вопросы.
Стивен поднял руку.
– Джентльмены, прошу внимания. Я делаю короткое официальное сообщение, чтобы покончить с затянувшимся и в конечном счете ненужным судебным разбирательством. Я хочу только, чтобы мисс Мак-Куин исполнила последнюю волю моей матери. Она же в попытке воспрепятствовать этому, затеяла всю эту шумиху.
– Какие ответные шаги вы намерены предпринять? – выкрикнул репортер.
– Никаких из тех, что, вероятно, ждет от меня мисс Мак-Куин, – ответил Стивен, – насколько я понимаю, дело закрыто.
– Что вы собираетесь делать с дорожными чеками? Стивен улыбнулся.
– Подождите, это вы еще увидите.
На другой стороне Манхэттена, в Верхнем Ист-Сайде, Хью О'Нил лежал на больничной койке в госпитале Рузвельта. Его глаза различали лишь смутные очертания. Его пальцы слабо охватили руку Кассандры.
– Я здесь, Хью.
Кассандра провела в госпитале трое суток, с того самого дня, когда у Хью случился тяжелый сердечный приступ прямо у него в офисе. Его молодые помощники заменили его в суде и вновь вернули решение суда.
– Я полагаю, это наша ошибка, – прошептал О'Нил, заморгав глазами.
– Вы – молодчина, – сказала Кассандра, сдерживая слезы.
– Ничего подобного могло бы не произойти, если бы я проверил завещание. Ведь было так просто вовремя вспомнить об этом. Но я не сделал… Я виновен в этом перед тобой.
– Не говорите так. Это неправда!
Но Хью уже не слышал ее, его глаза застилала мгла, и вдруг все осветилось словно после заката солнца.
– Ты знаешь, Роза…
Кассандра подалась вперед, по ее щекам потекли слезы. Она теряет его и ничего не может сделать.
– Да, я знаю, Роза…
– Нет, я не это имею в виду. Она была такая женщина… Она всегда имела… предвидела… в последнее время… работала над чем-то… я не знаю… это может быть очень важно… до Гонконга… найди это… Это может быть очень важно.
– Да, Хью, я найду, я обещаю. И мы посмотрим это вместе. Правда?
Хью О'Нил слабо улыбнулся и пожал ее руку. Кассандра еще долгое время оставалась с ним, пока не вошла сиделка и осторожно закрыла его глаза.
Яркий свет лился из окон особняка на Пятой авеню. Торопливые прохожие, завистливыми глазами смотрели па лившийся свет, воображая, что там, за окнами, состоится пленительная вечеринка. Но это было иллюзия. Здесь, у себя дома, Стивен Толбот был один. Едва вернувшись в дом, где он когда-то родился, Стивен велел прислуге не тушить свет, даже когда все уходят. Стивен любил бродить ночью по дому. Каждая из 30 комнат хранила свою память. Он любил все это: тишину, картины, скульптуры, персидские ковры и восточные фарфоровые вазы, которые коллекционировала Роза все эти годы.
Его возбуждало то, что все это теперь принадлежит ему и никто не может отобрать это у него.
Возвращаясь к себе в кабинет, он увидел в главном холле не Розу, а своего отца. Этот дом был местом их свадьбы, его свадьбы с женщиной, которая отвернулась от него, отказалась помочь ему, которая, в конце концов, погубила его.
«Ты попыталась сделать то же самое и со мной, мама. Но ты проиграла».
Он желал бы, чтобы его отец стал свидетелем этого часа.
Стивен сел за стол и приступил к разборке личных бумаг, лежавших стопкой рядом с лампой. Ночь была для него лучшим временем для работы, и это было любимое дело: очистить «Глобал» от друзей и сторонников Розы. Это было не так просто. О'Нил ушел со службы, лишив Стивена удовольствия самому рассчитаться с ним. Однако был еще Эрик Голлант, главный бухгалтер, и еще добрая дюжина тех, кто оставался лояльным Розе. Много крови прольется, прежде чем дело будет сделано.
Стивен открыл дело Николаса Локвуда, внимательно рассмотрел фотографию руководителя отдела инспекторов. Целеустремленно выглядящий человек с отличной характеристикой из государственного департамента. Тут же были похвальные отзывы внутренней и внешней служб безопасности, описывающие его заслуги в раскрытии фальшивомонетчиков. Судя по всему, знаток своего дела.
В особых донесениях было еще больше интересного о нем. Первым был его рапорт о плане провала в Гонконге. Из записей было ясно, что Локвуд умело пользовался информацией от полицейских и путем наведения справок через авиационные службы. Стивен был доволен: инвесторы «Глобал» могут спать спокойно, имея в своем распоряжении такую находку.
Две записи сделаны рукой Розы и были сильно не в пользу Локвуда. Его отношения с Кассандрой озадачили Стивена. Такой мужчина как Локвуд, много путешествующий, ведущий красивую жизнь, потенциальный любимец женщин, хотя и содержал отдельную квартиру, но жил с Кассандрой.
«Это не клеится. Он не из тех, кто стремится посвятить свою жизнь какой-либо одной женщине, если это только не имеет другого объяснения».
Стивен налил себе выпить и погрузился в раздумья. Представлялся лишь единственный ответ. Кое-кто ожидал, что со смертью Розы «Глобал» перейдет к Кассандре. Кассандра – неопытная юная девочка, понятия не имеющая, что значит управлять такой махиной как «Глобал». Совершенно иное дело Локвуд. На ее глазах он повернул бы дело так, что она, не имея иного выбора, сама обратилась бы к нему за помощью. Такой сильный игрок как Локвуд без труда превратил бы ее в пешку, со временем устранив ее вовсе.
«Самое время проверить это предположение».
Стивену инстинктивно понравился Локвуд, и он почувствовал, что такой опытный и энергичный человек может очень пригодиться ему в будущем. Но необходима была абсолютная уверенность в том, на чьей стороне его симпатии. Одна из возможностей узнать это – спросить его самого о Кассандре. И Стивен решил через третье лицо, как бы невзначай, проверить Локвуда.
В Карлтон-Тауэрсе напротив Сентрал-парка также горели огни. Со дня смерти Хью О'Нила Кассандра страдала бессоницей. Но она отказалась от применения транквилизаторов и снотворного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87