Оглянулась. Афишная тумба? Как она к ней привалилась? Неужели она нетвердо стоит на ногах?– Женечка, – вымолвила она, справившись с непослушными губами. – Никому об этом не говори, ладно? Никому. Это между нами.Та испуганно кивнула.– И тот парень… Кто он такой? Неужели она тебе не рассказала?Девушка покачала головой и с сожалением ответила, что Ира вообще рассказала немного. Просто не успела – подошел нужный ей троллейбус, который никак не подходил Жене. Ира вскочила на подножку и на прощанье крикнула, что позвонит.Но так и не позвонила.– У нее было счастливое лицо, – виновато, как всегда, добавила Женя. – И я подумала, что у нее все хорошо. Я даже позавидовала ей…Татьяна промолчала. Известие было неожиданное, и в первый момент просто подкосило ее. Но сейчас, как ни странно, она почувствовала себя намного легче. Ребенок! Что-то в этом роде она и предвидела. Только будущим отцом считала Леонида, но какая, в сущности, разница… Она тронула девушку за плечо:– Иди домой. И если спросят, где задержалась, сошлись на меня.Девушка кивнула и быстро побежала к метро.Татьяна смотрела ей вслед и вдруг подумала, что давно, слишком давно забыла: каково это – быть такой молодой, такой несчастной и ни в чем не уверенной. Глава 2 Этим вечером Леонид позвонил сам. Он поинтересовался, нельзя ли поговорить с Ириной. Именно так – немного официально – он всегда называл ее при родителях. С ним разговаривал Алексей и, когда положил трубку, заметил:– Парень переживает.– Ну и что? – Татьяна сидела в комнате, уставившись в телевизор. Она ничего не рассказала мужу о том, что узнала сегодня. К чему? Сперва она хотела поделиться с ним новостью, но потом решила, что он примет все это слишком близко к сердцу. Или – кто знает? – останется равнодушен.Оба варианта ее не устраивали. Ей была нужна помощь – причем немедленная.– Может, стоит пригласить его в гости? – нерешительно спросил Алексей. Он все-таки нервничал.Татьяна видела, что муж никак не может решиться сесть рядом с ней перед экраном телевизора. Правда, и программ интересных не было – одни ток-шоу.– Ну, пригласим, и что изменится? – спокойно ответила Татьяна. Она сама поражалась – откуда взялся этот покой? Может, услышав о будущем ребенке, она неожиданно ощутила себя бабушкой? К тревоге примешалась смутная радость ожидания перемен… А это было уже кое-что. Ира обязательно позвонит – как только наберется смелости. Теперь Татьяна могла хотя бы предположить, что удерживало дочь от звонка домой. Значит, некоторое время назад та поссорилась с каким-то парнем. Остался ребенок – большая проблема. Навязать его Леониду? Может, Ира вначале с перепугу и думала так сделать, но потом приняла иное решение. Уйти из дома, бросить жениха, на время – и родителей… Порвать все связи. Жить своей жизнью. Может, задумала какую-нибудь глупость – бросить учебу, например, пойти работать, снимать квартиру или комнату…«Только бы не вздумала делать аборт, – испуганно подумала Татьяна. – Если это случится, я ей не прощу. Нет, хочу внука!» Само это слово радовало и тревожило ее – как обещание нового, еще неизведанного. Нет, Ира не решится на аборт. Она страшная трусиха, попробуй отведи ее к зубному врачу! Она передумает. И конечно, скоро позвонит.И все наладится.– Ну как… – Муж, не ожидавший такой реакции, явно терялся. – Он все-таки ей не чужой.– А откуда мы это знаем? – отозвалась Татьяна, закуривая сигарету. Это была последняя – в «семейной» пачке уже не оставалось ничего.– Ну как – откуда? Она же собиралась за него замуж!– Откуда мы это знаем? – без выражения повторила она, глядя на неестественные, будто сделанные из пластика лица участников ток-шоу.Бог знает что происходит с людьми, когда они попадают в телевизор! Или их так гримируют, или специально отбирают таких странных… Она поймала себя на мысли: как было бы хорошо, если бы в маленькой комнатке Ирины поселился новый жилец. Крохотный – под стать комнатушке. Ему будет в самый раз… Они с Алексеем жили бы в этой, самой большой. Ира могла бы занять другую комнату – там сейчас их супружеская спальня, но, в конце концов, надо ведь чем-то жертвовать, когда в доме ребенок… Ира взяла бы год академического отпуска и спокойно родила. Потом продолжила бы учебу. А там… Устраивались же как-то, когда жизнь была куда труднее. Когда у них с Алексеем не было ни памперсов, ни сбережений, ни всех этих новейших средств для ухода за детками… Она улыбнулась своим мыслям. И удивилась – ей же нет еще и сорока, неужели так рано проснулся бабушкин инстинкт?– Давай подождем еще немного, – невольно улыбаясь, сказала она мужу. – Глядишь, она сама появится.– Да ты что? – оторопел он.– Ничего. Если станем искать ее всерьез, то, конечно, скоро найдем у какой-то Подружки. Она еще обидится, ты же знаешь, как ей хочется быть самостоятельной. А так придет сама.Он, похоже, не верил своим ушам. Татьяна улыбнулась, глядя на него:– Да что с тобой? Вчера ты был так спокоен!– Но ее нет уже третьи сутки!Татьяна покачала головой:– Это для нас время тянется долго, потому что мы ждем. А для нее, возможно, прошло меньше времени…Если он и решил, что жена сошла с ума, то не сказал этого. Проверил, работает ли телефон, – это стало уже привычкой. И они легли спать. * * * Воскресное утро было ярким, солнечным – свет пробивался сквозь плотные оранжевые занавески, наполняя комнату апельсиновым свечением. Татьяна открыла глаза, пытаясь сообразить, зачем она так рано проснулась. Ведь на работу идти не нужно, и, насколько она помнила, будильник с вечера никто не заводил. Подушка рядом была пуста. Из кухни доносился голос Алексея – он что-то быстро и взволнованно говорил.«Ира вернулась!» Это была самая первая мысль.Она вскочила и, как была, в ночной рубашке, босиком, побежала на кухню.Алексей, стоявший возле окна с телефонной трубкой, обернулся, и она напоролась на его затравленный взгляд – будто у преступника, которого застигли на месте содеянного. Еще ничего не понимая, она остановилась в дверях, не решаясь ступить дальше.– Да, да, я приеду, сейчас… – сказал он, что-то записывая на первом попавшемся клочке бумаги, и повесил трубку.– Кто это? – Татьяна уже успела взглянуть на часы. Половина десятого.– Это… Да так! – Он прошел мимо нее, больно задев плечом, и она отшатнулась, потирая ушибленное место. И тут же побежала за ним в комнату.Муж одевался. У него дрожали руки, и она видела, что он никак не может правильно застегнуть пуговицы на рубашке. Подошла к нему и стала помогать. Татьяна решила, что Алексею позвонили с работы – не редкостью были такие утренние бесцеремонные звонки, выдергивающие его прямо из постели и нарушавшие мирный ход выходного дня.Он работал па материально ответственной должности в частной фирме, и трудовое законодательство касалось его весьма относительно. Сегодня он, пожалуй, был взволнован чуть больше обычного.– Когда вернешься? – спросила она, доставая из шкафа галстук.– Не знаю, – бросил он, глядя в сторону.Татьяна собралась было завязать ему галстук и вдруг увидела, что муж стоит закрыв глаза, будто спит. Она опустила руки:– Да что случилось?– Ничего. Я позвоню тебе.Он быстро закончил одеваться и убежал. Она наблюдала из окна кухни за тем, как Алексей садится в машину и выезжает со двора. Он так ничего и не объяснил. «Это не работа, – подумала она. – Иначе бы он сказал об этом, ругнул в сердцах начальство… Это Ира? Тогда почему он скрывает?»Но уже через час с небольшим она знала все.И когда она услышала то, что говорит ей по телефону муж, Татьяне показалось, что она поняла все в тот самый миг, когда застала мужа на кухне с прижатой к уху трубкой – с этим затравленным взглядом, устремленным на нее.– Как? – выдавила она, глядя в пространство.– Машина, ее сбила машина, – донеслось из трубки.– Когда?Она роняла эти отрывистые вопросы почти машинально. Ответы ничего ей не говорили. Нет, она не представляла себе дочь, лежащей на дороге, сбитой какой-то машиной. Она мертва? Покалечена?– Видимо, сегодня рано утром, – сдавленно ответил он. – У нее в сумке был паспорт, как только его нашли, так сразу и позвонили.– Постой. – Она мучительно потерла висок, хотя голова не болела. Какая-то мысль крутилась рядом и все время ускользала. – Я хочу знать, где это случилось?– Недалеко от нас, Таня. – Он прерывисто вздохнул и решился добавить, чуть понизив голос:– И понимаешь, мне тут говорят, она была в этот момент пьяная.– Что?!!– Пьяная… А водитель трезвый… Я не видел его, но он тут, в соседнем кабинете.Татьяна помотала головой, пытаясь освободиться от наваждения:– Пьяная? Она же никогда не пила!– Ну, я не знаю… Только мне сказали, что очень от нее пахло. Конечно, вскрытия еще не было, но скоро все будет ясно. А водитель был трезвый.Он повторял эту деталь с бессмысленным упорством, словно это была единственная позитивная новость, за которую нужно держаться. На Татьяну поплыл, а затем обрушился потолок. Она едва удержалась на ногах, опершись о стену. И вдруг онемевшими губами забормотала:– Алеша, да что ты их слушаешь? Ты раз хотя бы видел, чтобы она пила? Никогда в жизни! И от нее никогда ничем не пахло, я бы учуяла!Он замолчал. Потом сказал, что, по-видимому, сильно задержится. Приходится ждать то одного человека, то другого, короче, это надолго. Она пусть. остается дома. Это будет лучше для нее, – Ты видел ее? – спросила она. – Ты уже видел?Алексей сбивчиво сообщил, что опознал девочку. Так он и выразился – «девочка», и это слово резануло слух. Алексей никогда не называл так Иру. «Как будто она уже чужая, – подумала она. – Уже не наша».– А водителя этого видел?– Нет… – добавил после паузы муж. – Мне сказали, что по всем параметрам он не виноват. Она выбежала на проезжую часть невменяемая. И сама сунулась под колеса.– Что?!– Не знаю, может, самоубийство, но, скорее всего, она просто не видела машины… А он пытался свернуть, но некуда было – по второй полосе ехал грузовик.., была бы большая катастрофа, еще больше жертв. Он тормозил, но не успел…Ира выскочила из-за кустов, бежала напролом…Так сказал инспектор. И многие видели…И почти виновато добавил:– У водителя в машине сидела жена.– К чему мне это знать? – почти истерично выкрикнула Татьяна.– Беременная, – глуше добавил он. – Мне этого не говорили, но я сам ее видел. Сидит в коридоре, плачет. При мне сказали – «вон его жена!».Это слово столкнуло наконец ее мысли с мертвой точки. Татьяна вновь ощутила головокружение.Ноги едва держали ее.– Ты что-то сказала? – беспокойно переспросил Алексей.– Я? Нет, ничего. Так когда ты вернешься?И, не дожидаясь ответа, она первая положила трубку. На часах было без нескольких минут одиннадцать. Воскресное утро, поток света, льющийся в окно. На плите – забытая с вечера кастрюля с супом. Татьяна открыла холодильник, поставила туда кастрюлю. Взгляд упал на половинку апельсина – уже засохшего на срезе. Другую половинку съела дочь как-то утром, собираясь в институт. По утрам она всегда ела апельсины – эта привычка появилась у нее с той поры, когда она прочла в журнале про какого-то своего кумира, что тот по утрам обязательно ест цитрусовые. Какого кумира? От него остались только белые потеки клея на обоях в маленькой комнатке. Больше ничего. Как и от Иры.Татьяна достала пожухший апельсин, выбросила его в помойное ведро. Прошла в комнату дочери, оглядела мебель. Итак, тут никогда не будет жить ее внук. Никаких внуков у нее уже и не будет. Для этого нужно завести еще одного ребенка, мучиться с ним, пока он маленький, переживать, когда он подрастет. Ждать ночами, когда ему вдруг вздумается уйти из дома, чтобы жить своей жизнью, а позвонить родителям – даже и в голову не придет. Потом, может быть, появится внук.«Но уже не у меня, – подумала она, подходя к письменному столу и выдвигая ящик за ящиком. – Это пустые слова. У меня детей уже не будет. Я никогда не решусь. Нужно было давно рожать второго, правильно говорила моя мама».Еще одно никчемное, болезненное воспоминание. Второй ребенок у них мог быть. Если бы она родила, сейчас этому мальчику (или девочке?) было бы четырнадцать. Но Татьяна решила все сама, наскоро посоветовавшись с мужем. Тот сказал – как знаешь. Глядя в сторону, совсем как дочь, когда той что-то не нравилось, а возразить не хватало смелости. У них тогда была слишком маленькая квартира, слишком маленькие зарплаты, слишком болезненный первый ребенок. Всего слишком, чтобы решиться…Татьяна порылась в ящиках. Что именно она искала – было неясно ей самой. И зачем что-то еще искать? Дочь мертва, это конец. Значит, машина.Трезвый водитель с беременной женой, рядом грузовик, и девушка, которая выскочила из кустов на дорогу, как обезумевший заяц, спасавшийся от погони. От кого она бежала? Была пьяна? Татьяна на миг закрыла глаза. Нет, не может быть. Напилась первый раз в жизни и потеряла контроль? Но зачем Ире – пусть даже пьяной – выбегать на проезжую часть, в такую рань, не глядя по сторонам?А где ее дочь провела трое суток? С кем? Почему ни разу не позвонила? Может, тот, у кого она гостила, и напоил ее до такого состояния, что она не заметила едущую перед носом машину?Татьяна снова пролистала все уцелевшие школьные тетради и аккуратной стопкой сложила их в сторону. Никаких телефонов там записано не было – ни на обложках, ни на последней странице, где школьницы обычно пишут всякую чепуху. Впрочем, там и не стоило искать. Как сказала Женя? Они встретились на остановке два месяца назад? И Ира была беременна? Срок, конечно, настолько мал, что Татьяна по виду дочери ничего не заметила. Стало быть, этот Петр появился совсем недавно, когда Ира уже училась в институте. Институтский знакомый?..В семейной записной книжке не было ни одного телефона, рядом с которым значилось бы имя ПЕТР. Это она проверила еще вчера вечером, вернувшись домой. Знакомых мужского пола там вообще не значилось. Был только телефон Леонида, но тот, судя по всему, вообще ничего не знал.Она вдруг почувствовала легкую жалость к этому парню. Его, в конце концов, обманули, пытались, во всяком случае. Если бы Ира довела дело до конца, тот он бы женился на ней и считал себя отцом ребенка. Может быть, именно этими расчетами и определялось внезапное желание дочери выйти за него замуж? Других причин и быть не могло – Леонид был полной заурядностью, бесцветной личностью, который слегка напоминал Татьяне хлипкого котенка, которого решили утопить в ведре, но потом сжалились и оставили жить!.. Идеальный объект для обмана. Ира никак не могла его любить.Итак, институтские учебники и тетради. Татьяна нервно листала их, перетряхивала, но оттуда вылетали только использованные проездные на метро, закладки, фантики от жевательной резинки. Нигде никаких телефонов. Конечно, у дочки была своя записная книжка, но она у нее в сумке, а сумка…В милиции, конечно.Петр, Петр… Она попыталась вспомнить, не упоминала ли дочь это имя в последние месяцы.Неужели ни разу? Неужели парня, от которого она ждала ребенка, нужно было так тщательно скрывать? Ведь Ира прекрасно знала, какими снисходительными могут быть ее родители, и особо прятаться ей смысла не имело… Возможно, это сокурсник. Тогда найти его будет несложно – существуют ведь журналы, списки групп. Даже если он учится на другом курсе – все равно, можно поискать…Но почему он не звонил сам, этот парень? Почему он сам никогда не звонил Ире? Когда та познакомилась с Леонидом, Татьяна быстро стала узнавать его голос по телефону. Тот звонил дочери почти каждый вечер, обязательно представлялся, когда трубку брал кто-то из родителей. А этот Петр… Ни разу."Может, они слишком много общались в институте, чтобы перезваниваться по вечерам? – подумала она. – Но все-таки, если это была влюбленность, если дело зашло так далеко, неужели они никогда не звонили друг другу… И потом….Где, когда они встречались? Ребенка не сделаешь на перемене между лекциями. Они должны были где-то уединяться".Муж вернулся только в четвертом часу. Она едва узнала его, когда Алексей переступил порог и стал стягивать плащ. Чужое, будто присыпанное серой пылью лицо. Мертвый взгляд.– Хочешь есть? – машинально, по привычке спросила она.– Нет, не буду. – Он разулся и, нашарив тапочки, прошел в комнату. Рухнул в кресло перед пустым экраном телевизора. Она прошла за ним и, постояв рядом, присела на подлокотник. Алексей протянул руку и обнял ее за талию. Так они сидели несколько минут – молча, не задавая вопросов, не глядя друг другу в, глаза.– Что нам теперь делать? – первой нарушила молчание Татьяна.– Хоронить ее, – глухо ответил муж.– Знаю. Я спрашиваю: что нам теперь делать?Он наконец взглянул на нее:– А что ты имела в виду? Жить, наверное. Прости, я просто ничего не соображаю…Татьяна заставила его выпить чаю. Уложила в постель. Алексей покорно улегся и устремил взгляд в потолок. Она снова сидела рядом. Сказать или не сказать?
1 2 3 4 5 6