Просто это так… странно.— Ты не рассуждай, а веди. Где сегодня Софья пиликает?— В Малом зале консерватории, — сказал Витька, с подчеркнутой гордостью выговаривая эти слова. — У них сегодня последнее выступление. А потом гастроли. В Праге и Польше.— Значит, впереди разлука? Ответом был Витькин вздох.— Ну ничего, это тоже полезно. Для укрепления чувств. Тогда вперед, в консерваторию. Вперед, вперед, труба зовет. Правда, в данном случае это не трубам скрипка.
Садясь в кресло зала консерватории, Губарев испытал невольный трепет. «Отвлекусь ненадолго. А может, мне музыка так понравится, что я стану завсегдатаем консерваторий и опер.» Стал же Витька меломаном. Правда, здесь чувства свою роль играют… А у меня — тоска. Меланхолия…»Зал был наполовину пуст. Или полон. Смотря с какой точки зрения на это посмотреть.— Лето, — с сожалением прошептал Витька. — Неподходящий сезон.— Да… неподходящий.— Вечно вы иронизируете, — вспыхнул Витька.— Так я и говорю, неподходящий. Ты чего подковырку в моих словах выискиваешь?На них сзади зашикали. Губарев обернулся. За ним восседала величественная дама с высокой прической и таким толстым слоем макияжа на лице, что оно напоминало маску. Майору даже стало жутко. Как будто он увидел призрак с того света.— Больше разговаривать не будем, а то слушателям не понравится, — шепнул Витька. — Здесь не кино с попкорном.— Будем молчать, — также шепотом ответил Губарев. Он подумал о даме за спиной. Такая, если ей что не понравится, может запросто кинжал в спину всадить. И при этом даже не поморщится.Началось выступление. Витька шепнул Губареву, что Софья стоит второй справа от конца. Но майор и сам ее увидел. Без подсказок. Гречанка напоминала крупную хищную птицу, распростершую крылья над скрипкой. Губарев искоса посмотрел на Витьку. Он сидел, не дыша, вытянув шею, и чуть покачивался в такт музыки. Что любовь с людьми делает, вздохнул майор. Невинными агнцами становятся. Бери их голыми руками. На коленях у Витьки лежал большой букет белых лилий, купленный заранее.— Это любимые цветы Софьи, — пояснил он майору перед концертом.— Ты, наверное, всю зарплату на букеты тратишь?— Это мое дело, — ответил помощник.— Конечно, твое, просто я как старый товарищ тебе советую…Но тут майор осекся. Что он мог советовать? Его семейная лодка дала течь, новый брак на горизонте не маячил, сногсшибательных романов тоже не было. И кто он такой, чтобы давать советы в сердечных делах? Пусть Витька поступает, как хочет. Будет, что на старости лет вспомнить…Музыка накатывала волнами. Губареву казалось, что он то взмывает вверх, то с головокружительной скоростью несется вниз. В бездну. Тут у него екало сердце. А потом все начиналось сначала: умопомрачительный взлет и стремительный спуск. Наконец концерт закончился. Послышались аплодисменты. Над ухом Губарева раздались такие мощные хлопки, как будто бы палили из пушки. Очевидно, дама с лицом, похожим на маску, весь свой нерастраченный темперамент вложила в эти аплодисменты.— Так и оглохнуть можно, — пробормотал Губарев, почесывая в ухе.— Что? — не понял Витька.— Это я так…— Я пойду, преподнесу букет.— Иди. Только не споткнись, — пошутил Губарев.Но Витька его уже не слышал. Он шел с букетом, как с драгоценным сосудом, из которого страшно пролить хотя бы каплю ценнейшей влаги. Он донес букет до сцены и вручил его своей гречанке, которая вцепилась в букет хищной лапкой. Как ни старался Губарев, он не мог относиться к Софье с симпатией. Ну не нравились ему такие женщины. И все тут. Слишком крупные, массивные, они подавляют… Губарев вдруг неожиданно вспомнил ручку Наташи. Такую маленькую, с изящными пальчиками, которые он любил в молодости перебирать и целовать. Волевым усилием Губарев прогнал воспоминания и сосредоточил внимание на Витьке, который вернулся на свое место.— Ну как? Вручил?— Да. Сказала, чтобы я ей завтра позвонил.— Вот видишь. Явная польза букета. Не подмажешь, не… — Майор замолчал. Он твердо решил больше не вмешиваться в личную жизнь своего напарника. Не подкалывать и не шутить над ним. Раздался шум: люди вставали с кресел и устремлялись к выходу. — Как музыка-то называется?— Я же вам говорил: Мусоргский. «Пляски смерти». Вы шли в своих мыслях и, наверное, не расслышали.— Чего? — майор даже остановился. — Какие еще пляски? Какой смерти? Я же просил чего-нибудь веселенькое.— Больше ничего не было.— Ну теперь ясно, кто за моей спиной сидел.— Это вы о ком?— Ни о ком. Проехали. Ладно, спасибо за культурную программу. Было очень приятно.— Всегда рад приобщить вас к культуре.— Ну и кто из нас кого цепляет?— Надо же хоть иногда сдачи давать.— Но только иногда, — погрозил пальцем Губарев. — Часто я не потерплю.
Внутренне я была готова к этой встрече, но все равно она застала меня врасплох. Руслан. Я не позвонила ему, как мы договаривались, и не сообщила о результатах своего разговора с Никой. Я не собиралась предавать сестру. Но очевидно, у Руслана на этот счет было совсем другое мнение. Я сидела в приемной и отвечала на звонки. Вячеслава Александровича не было, он не звонил, и, где находился, никто не знал. Я была в запарке и отдувалась как могла, когда в приемную зашел Руслан. При одном взгляде на него у меня все сжалось внутри. Мне стало страшно за Нику. Она думала, что выпуталась из этой истории, но это было не так. И еще неизвестно, чем все кончится…— Привет! — сказал Руслан, подходя к столу. Его руки были засунуты в карманы.— Привет! — Я старалась не выдать своего волнения.— Как дела?— В ажуре. — Я поняла, что переигрываю. — Нормально.— Нормально? — переспросил Руслан. — Ты уверена?— Уверена.— А я нет.Я опустила голову и застучала по клавишам компьютера.— Ты говорила с Никой?— Да.— И что она сказала?— Тебе не кажется, что приемная — не лучшее место для подобных разговоров?— Согласен. Предлагаю сделать перерыв. И пойти в кафе за углом. Там и поговорим.— Я не хочу в кафе. — Сама мысль, что меня водят по кафе и ресторанам, как собачонку, которую потом собираются использовать для дрессировки, была мне просто невыносима.— А что ты предлагаешь?— Поговорить на улице.— Идет. Когда?Я посмотрела на часы.— Сейчас два часа. Я позвоню в отдел кадров и попрошу кем-нибудь на время меня заменить. Через десять минут я освобожусь.— Я подожду тебя здесь. Я пожала плечами.— Как хочешь.Разговаривать с Русланом мне не хотелось. Может быть, я интуитивно чувствовала, что ничем хорошим этот разговор не кончится.Леночка из отдела кадров пришла мне на смену. Цокая тонкими каблучками и покачивая бедрами, она направилась к столу, бросая на Руслана оценивающие взгляды.— Привет! — кинула она мне, поправляя рукой длинные светлые волосы.— Привет! Посиди, пожалуйста, полчасика. Я сбегаю поем. А потом сразу приду. Не задержусь.— Хорошо.Я встала из-за стола.— Пошли, — сказала я Руслану. Безмолвный, как тень, он прошествовал за мной.Я чувствовала на себе сверлящий взгляд Леночки.Она приняла Руслана за моего бой-френда, и мои акции в ее глазах взлетели на безоблачную высоту.Когда мы вышли на улицу, я посмотрела по сторонам.— Может быть, все-таки согласишься на кафе? — насмешливо спросил Руслан.Я почувствовала внутри смертельную усталость и закипающее раздражение.— Нет.— Может быть, тебе подойдет моя машина?— Да… то есть нет, — поспешно сказала я. В голове мелькнули кадры из какого-то шпионского боевика: подслушивающее устройство, вмонтированное в автомобиль. Кто его знает? Вдруг он собирается записывать наш разговор, чтобы окончательно утопить Нику. — В машине душно, — нашлась я. — Отпадает.Прямо перед нами метрах в двадцати была арка, ведущая во двор.— Пойдем туда, — предложила я.— Как хочешь.Дворик был ухоженный, но нежилой. Здание «Алрота» находилось в центре, и вокруг были одни навороченные конторы. Около крыльца с вывеской «Стоматология» примостилась миниатюрная скамейка. Я направилась к ней.Мы сели на скамейку. Нас разделяло расстояние примерно в десять сантиметров. Руслан выжидательно смотрел на меня. Он был весь в черном. Черные джинсы, черная рубашка с короткими рукавами. Человек-загадка. Человек-тень. Руслан первым нарушил молчание.— Что тебе сказала Ника?— Она сказала, что, когда приехала к Анжеле, та была уже мертва.— В каком часу это было?— Она не помнит. По ее словам, либо в десять, либо в начале одиннадцатого.— Это все?— Все.— А ты пришла к Анжеле?— Получается, что почти вслед за Никой. Примерно в половине одиннадцатого я подъехала к дому. Около одиннадцати проникла внутрь.Наступила пауза.— Ты веришь своей сестре?— Да. — В моем голосе прозвучал вызов.— Почему?Я хотела сказать: потому, что она — моя сестра. Моя Ника. Но я понимала, что для Руслана этот аргумент неубедителен.— Ника никогда не врет. Руслан иронически хмыкул.— Все врут. Когда их припирают к стенке.— Хорошо, давай рассуждать логически. Какой смысл Нике убивать Анжелу? Та давала ей работу. У Ники не было лишних денег. Убивать Анжелу — это абсурд. Это все равно что ссориться со своим куском хлеба с маслом.Руслан вскочил со скамейики и заходил взад-вперед. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но не решается.— Ника была должна Анжеле крупную сумму.— Ника?— Да, Ника. Она заняла у нее пять тысяч долларов.— А ты откуда знаешь? — не поверила я.— Знаю.— Кстати, Ника сказала, что Анжела предупредила ее насчет тебя.— В каком смысле? — Руслан остановился и навис надо мной, как черная скала.— В прямом. Анжела тебе не доверяла.— Это Никины слова?— Анжелины.— Бред!— Не знаю. Анжела сказала Нике, что если она где-нибудь встретит тебя, то пусть держится подальше.— Она сошла с ума, — пробормотал Руслан сквозь зубы.Я подумала, что я еще больше впутала Нику в эту темную историю. А вдруг Руслан имеет самое прямое отношение к убийству Анжелы и Никины слова являются косвенным доказательством его вины. Он был любовником Анжелы. Но если Ника говорит правду, значит, их отношения в последнее время расстроились. И Руслан мог пойти на все. А сейчас он старается замести следы. С моей помощью. И самый лучший для него выход в этой ситуации — повесить убийство на Нику. Моя сестра становится для него опасным свидетелем. Тогда… он может убрать и ее? Я закрываю глаза от ужаса. Мне становится по-настоящему страшно. От Руслана исходит чувство опасности. Он похож на хищного зверя, который не остановится ни перед чем, если ему перейдут дорогу.— Зачем ей говорить неправду? — спросил Руслан.— Кому «ей»?— Нике. Анжела не могла так сказать. Это — полный бред.— Я ничего не знаю.— Слушай. — Руслан рывком приподнял меня со скамейки. — Кто-то из вас здорово врет. Зачем? Зачем пытаются очернить наши отношения с Анжелой? Кому это выгодно?Я смотрю на часы.— Наше время истекло. Мне пора.— Подожди, мы еще не закончили наш разговор.— А мне кажется, мы все уже сказали. Во всяком случае, прибавить к этому мне больше нечего.— Жаль! Потому что мы так ничего и не узнали. Я оглядываюсь, как будто кто-то мог нас подслушать.— О чем не узнали?— Кто убийца.— Это решит милиция.— Я думал, ты сможешь помочь своей сестре, а ты ничего толком не выяснила.— Ника не убивала Анжелу! — я почти кричу.— У нее был веский мотив: не отдавать долг.— Я не верю тебе.— Спроси у нее сама!— И спрошу!— А потом позвони мне.— Яне буду тебе звонить. — Во мне просыпается злость. — Тебе надо, ты и звони. А Нику не впутывай в эти дела. Слышишь, я тебе не позволю. — Я стояла напротив Руслана, рассерженная, взъерошенная.Неожиданно он протянул руку и погладил меня по щеке.— Крепко же ты ее любишь!— Кого? — тупо спросила я. Его прикосновение было нежным, волнующим.— Свою сестру. А она, кажется, об этом и не подозревает. Ну ладно, пока. Если все-таки надумаешь, звони.Я ничего не ответила. Мы расстались, но до конца дня моя щека горела от его прикосновения.
После работы мне предстояло идти к Наталье Родионовне. Она была тиха и задумчива. После смерти Анжелы она почти перестала разговаривать и большей частью молчала. Но у меня сложилось такое впечатление, что она решает в мозгу какую-то сложную задачу. Или пытается что-то понять, но не может. Несколько раз я ловила на себе ее испытующий взгляд. Наконец я не выдержала и спросила:— Наталья Родионовна, вам что-нибудь нужно?— Нет, ничего.— Принести воды для лекарства?— Нет, не надо.Я сидела на стуле, сложив руки на коленях.— Аврора! Вы когда-нибудь разгадывали ребусы?— Ребусы? — удивилась я. — Да. Но это было давно.— А я никак не могу решить один ребус. — И до меня донесся легкий вздох Натальи Родионовны. — Никак.Я была сбита столку.— Я могу вам помочь?— Нет. Здесь мне никто уже не поможет. Анжелы нет… Только подумать, моей девочки больше нет… Я так измучилась, когда ее рожала. Думала, что умру. Каждый раз, когда проезжала или проходила по Третьей Красногвардейской, сердце сжималось.— Тридцать второй роддом, — машинально говорю я. И тут у меня перехватывает дыхание. Дело в том, что в этом роддоме родились мы с Никой. Ровно двадцать лет назад.— Да… — Наталья Родионовна удивленно смотрит на меня. — А что?— Да так. Ничего.Я не успеваю до конца осмыслить этот факт, как Наталья Родионовна обратилась ко мне:— Аврора! Я хочу вам сделать один подарок. Только не отказывайтесь. Отказывать в просьбе больному человеку нехорошо. Видите — около окна шкаф с ящиками?— Да.— Подойдите к нему. Я выполнила указание.— Откройте верхний ящик. Возьмите черную коробочку и принесите ее мне.Маленькая бархатная коробочка умещалась на моей ладони. Наталья Родионовна взяла ее из моих рук и открыла. Достала оттуда перстень с крупным изумрудом и протянула мне.— Этой мой подарок.— Я не могу его принять. Это очень дорогая вещь.— Начинается, — пробормотала Наталья Родионовна, прикрыв глаза. — Вы же обещали.— Но я не думала, что вы подарите мне такой дорогой перстень.— Никаких возражений я не принимаю. Я так хочу — и все. Иначе я обижусь. И крепко.Я взяла перстень в руки.— Спасибо, большое спасибо. Но зачем?..— Не задавайте вопросов. Аврора, ты порой бываешь несносна. — Наталья Родионовна обращалась ко мне то на «ты», то на «вы». Я уже привыкла к этому. — Это старинный перстень. Фамильная драгоценность. Я хотела подарить его Анжеле, но… — Она замолчала и потом посмотрела на часы. — Сегодня я отпускаю тебя пораньше. Все. Иди домой.— Ноя никуда не тороплюсь, — запротестовала я. — И могу посидеть до конца.— Не надо. Я хочу побыть одна. Я устала.— Хорошо. Как вам удобно. Перстень все еще был в моей руке.— Уберите мой подарок.— Ах да. — Я открыла сумочку и положила туда перстень.— Не вздумай его потерять. Это на память обо мне.— Спасибо. До свидания.— До свидания.Больше всего на свете я боялась, что нас подслушивала Марина Семеновна. Уж она непременно настучала бы Алине, а та в свою очередь — Вячеславу Александровичу. И получилась бы неприглядная картинка. Пользуясь состоянием больной женщины и ее горем, я принимаю дорогой подарок вместо того, чтобы отказаться от него. Но около дверей никого не было.Моя мать и Наталья Родионовна лежали в одном роддоме! Надо поподробнее расспросить об этом мать! Такое совпадение не случайно!Я не стала заходить в магазин, а пошла домой. И там ждал меня сюрприз. Ника.При виде ее мое сердце подпрыгнуло от радости, а потом — упало. Я вспомнила слова Руслана о том, что у Ники был мотив убить Анжелу.— Привет! — сказала мне Ника, окидывая меня взглядом с головы до ног. — А ты хорошо выглядишь? Влюбилась?Я невольно покраснела.— Еще нет.— Пора бы.— Обойдусь без твоих советов!— А зря!— Я хочу поговорить о другом.— О чем?— Ты думаешь, что уже выпуталась из той истории?— Конечно! — Ника подпрыгивает на кровати и навзничь откидывается назад. Ее волосы разметались по покрывалу. — А что?— Ничего! Мне кажется, что веселиться тебе рано.— Какая ты зануда, Аврора!— На твоем месте я бы призадумалась.— О чем?— О том. Я говорила с Русланом. — Я вижу, как Ника настораживается. — И он сказал, что у тебя был мотив убить Анжелу.— Неужели? — фыркает Ника. — И какой же?— Ты взяла у нее в долг крупную сумму денег. Пять тысяч долларов. — Ника смотрит на меня немигающим взглядом. — Это правда?— Нет, — быстро говорит она.— А я думаю, что да.— Это твои догадки.— Не лги, это бесполезно. Вместо того чтобы довериться мне, ты громоздишь одну ложь на другую.Ника садится на кровати и говорит, отчеканивая слова:— Откуда я знаю, может быть, ты в сговоре с этим Русланом. Втюрилась в него по уши и пляшешь под его дудку. Он — парень смазливый… — Здесь я не выдерживаю и даю с размаху Нике пощечину. Она ойкает и испуганно смотрит на меня.— Я тебя убью, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне. — Во мне просыпаются командные нотки старшей сестры, которых не было уже давным-давно.Ника молчит. На ее глазах выступили слезы.— Я никому не нужна. Никому. От меня все отвернулись. Я и так пришла в паршивом настроении, да еще отец наорал на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Садясь в кресло зала консерватории, Губарев испытал невольный трепет. «Отвлекусь ненадолго. А может, мне музыка так понравится, что я стану завсегдатаем консерваторий и опер.» Стал же Витька меломаном. Правда, здесь чувства свою роль играют… А у меня — тоска. Меланхолия…»Зал был наполовину пуст. Или полон. Смотря с какой точки зрения на это посмотреть.— Лето, — с сожалением прошептал Витька. — Неподходящий сезон.— Да… неподходящий.— Вечно вы иронизируете, — вспыхнул Витька.— Так я и говорю, неподходящий. Ты чего подковырку в моих словах выискиваешь?На них сзади зашикали. Губарев обернулся. За ним восседала величественная дама с высокой прической и таким толстым слоем макияжа на лице, что оно напоминало маску. Майору даже стало жутко. Как будто он увидел призрак с того света.— Больше разговаривать не будем, а то слушателям не понравится, — шепнул Витька. — Здесь не кино с попкорном.— Будем молчать, — также шепотом ответил Губарев. Он подумал о даме за спиной. Такая, если ей что не понравится, может запросто кинжал в спину всадить. И при этом даже не поморщится.Началось выступление. Витька шепнул Губареву, что Софья стоит второй справа от конца. Но майор и сам ее увидел. Без подсказок. Гречанка напоминала крупную хищную птицу, распростершую крылья над скрипкой. Губарев искоса посмотрел на Витьку. Он сидел, не дыша, вытянув шею, и чуть покачивался в такт музыки. Что любовь с людьми делает, вздохнул майор. Невинными агнцами становятся. Бери их голыми руками. На коленях у Витьки лежал большой букет белых лилий, купленный заранее.— Это любимые цветы Софьи, — пояснил он майору перед концертом.— Ты, наверное, всю зарплату на букеты тратишь?— Это мое дело, — ответил помощник.— Конечно, твое, просто я как старый товарищ тебе советую…Но тут майор осекся. Что он мог советовать? Его семейная лодка дала течь, новый брак на горизонте не маячил, сногсшибательных романов тоже не было. И кто он такой, чтобы давать советы в сердечных делах? Пусть Витька поступает, как хочет. Будет, что на старости лет вспомнить…Музыка накатывала волнами. Губареву казалось, что он то взмывает вверх, то с головокружительной скоростью несется вниз. В бездну. Тут у него екало сердце. А потом все начиналось сначала: умопомрачительный взлет и стремительный спуск. Наконец концерт закончился. Послышались аплодисменты. Над ухом Губарева раздались такие мощные хлопки, как будто бы палили из пушки. Очевидно, дама с лицом, похожим на маску, весь свой нерастраченный темперамент вложила в эти аплодисменты.— Так и оглохнуть можно, — пробормотал Губарев, почесывая в ухе.— Что? — не понял Витька.— Это я так…— Я пойду, преподнесу букет.— Иди. Только не споткнись, — пошутил Губарев.Но Витька его уже не слышал. Он шел с букетом, как с драгоценным сосудом, из которого страшно пролить хотя бы каплю ценнейшей влаги. Он донес букет до сцены и вручил его своей гречанке, которая вцепилась в букет хищной лапкой. Как ни старался Губарев, он не мог относиться к Софье с симпатией. Ну не нравились ему такие женщины. И все тут. Слишком крупные, массивные, они подавляют… Губарев вдруг неожиданно вспомнил ручку Наташи. Такую маленькую, с изящными пальчиками, которые он любил в молодости перебирать и целовать. Волевым усилием Губарев прогнал воспоминания и сосредоточил внимание на Витьке, который вернулся на свое место.— Ну как? Вручил?— Да. Сказала, чтобы я ей завтра позвонил.— Вот видишь. Явная польза букета. Не подмажешь, не… — Майор замолчал. Он твердо решил больше не вмешиваться в личную жизнь своего напарника. Не подкалывать и не шутить над ним. Раздался шум: люди вставали с кресел и устремлялись к выходу. — Как музыка-то называется?— Я же вам говорил: Мусоргский. «Пляски смерти». Вы шли в своих мыслях и, наверное, не расслышали.— Чего? — майор даже остановился. — Какие еще пляски? Какой смерти? Я же просил чего-нибудь веселенькое.— Больше ничего не было.— Ну теперь ясно, кто за моей спиной сидел.— Это вы о ком?— Ни о ком. Проехали. Ладно, спасибо за культурную программу. Было очень приятно.— Всегда рад приобщить вас к культуре.— Ну и кто из нас кого цепляет?— Надо же хоть иногда сдачи давать.— Но только иногда, — погрозил пальцем Губарев. — Часто я не потерплю.
Внутренне я была готова к этой встрече, но все равно она застала меня врасплох. Руслан. Я не позвонила ему, как мы договаривались, и не сообщила о результатах своего разговора с Никой. Я не собиралась предавать сестру. Но очевидно, у Руслана на этот счет было совсем другое мнение. Я сидела в приемной и отвечала на звонки. Вячеслава Александровича не было, он не звонил, и, где находился, никто не знал. Я была в запарке и отдувалась как могла, когда в приемную зашел Руслан. При одном взгляде на него у меня все сжалось внутри. Мне стало страшно за Нику. Она думала, что выпуталась из этой истории, но это было не так. И еще неизвестно, чем все кончится…— Привет! — сказал Руслан, подходя к столу. Его руки были засунуты в карманы.— Привет! — Я старалась не выдать своего волнения.— Как дела?— В ажуре. — Я поняла, что переигрываю. — Нормально.— Нормально? — переспросил Руслан. — Ты уверена?— Уверена.— А я нет.Я опустила голову и застучала по клавишам компьютера.— Ты говорила с Никой?— Да.— И что она сказала?— Тебе не кажется, что приемная — не лучшее место для подобных разговоров?— Согласен. Предлагаю сделать перерыв. И пойти в кафе за углом. Там и поговорим.— Я не хочу в кафе. — Сама мысль, что меня водят по кафе и ресторанам, как собачонку, которую потом собираются использовать для дрессировки, была мне просто невыносима.— А что ты предлагаешь?— Поговорить на улице.— Идет. Когда?Я посмотрела на часы.— Сейчас два часа. Я позвоню в отдел кадров и попрошу кем-нибудь на время меня заменить. Через десять минут я освобожусь.— Я подожду тебя здесь. Я пожала плечами.— Как хочешь.Разговаривать с Русланом мне не хотелось. Может быть, я интуитивно чувствовала, что ничем хорошим этот разговор не кончится.Леночка из отдела кадров пришла мне на смену. Цокая тонкими каблучками и покачивая бедрами, она направилась к столу, бросая на Руслана оценивающие взгляды.— Привет! — кинула она мне, поправляя рукой длинные светлые волосы.— Привет! Посиди, пожалуйста, полчасика. Я сбегаю поем. А потом сразу приду. Не задержусь.— Хорошо.Я встала из-за стола.— Пошли, — сказала я Руслану. Безмолвный, как тень, он прошествовал за мной.Я чувствовала на себе сверлящий взгляд Леночки.Она приняла Руслана за моего бой-френда, и мои акции в ее глазах взлетели на безоблачную высоту.Когда мы вышли на улицу, я посмотрела по сторонам.— Может быть, все-таки согласишься на кафе? — насмешливо спросил Руслан.Я почувствовала внутри смертельную усталость и закипающее раздражение.— Нет.— Может быть, тебе подойдет моя машина?— Да… то есть нет, — поспешно сказала я. В голове мелькнули кадры из какого-то шпионского боевика: подслушивающее устройство, вмонтированное в автомобиль. Кто его знает? Вдруг он собирается записывать наш разговор, чтобы окончательно утопить Нику. — В машине душно, — нашлась я. — Отпадает.Прямо перед нами метрах в двадцати была арка, ведущая во двор.— Пойдем туда, — предложила я.— Как хочешь.Дворик был ухоженный, но нежилой. Здание «Алрота» находилось в центре, и вокруг были одни навороченные конторы. Около крыльца с вывеской «Стоматология» примостилась миниатюрная скамейка. Я направилась к ней.Мы сели на скамейку. Нас разделяло расстояние примерно в десять сантиметров. Руслан выжидательно смотрел на меня. Он был весь в черном. Черные джинсы, черная рубашка с короткими рукавами. Человек-загадка. Человек-тень. Руслан первым нарушил молчание.— Что тебе сказала Ника?— Она сказала, что, когда приехала к Анжеле, та была уже мертва.— В каком часу это было?— Она не помнит. По ее словам, либо в десять, либо в начале одиннадцатого.— Это все?— Все.— А ты пришла к Анжеле?— Получается, что почти вслед за Никой. Примерно в половине одиннадцатого я подъехала к дому. Около одиннадцати проникла внутрь.Наступила пауза.— Ты веришь своей сестре?— Да. — В моем голосе прозвучал вызов.— Почему?Я хотела сказать: потому, что она — моя сестра. Моя Ника. Но я понимала, что для Руслана этот аргумент неубедителен.— Ника никогда не врет. Руслан иронически хмыкул.— Все врут. Когда их припирают к стенке.— Хорошо, давай рассуждать логически. Какой смысл Нике убивать Анжелу? Та давала ей работу. У Ники не было лишних денег. Убивать Анжелу — это абсурд. Это все равно что ссориться со своим куском хлеба с маслом.Руслан вскочил со скамейики и заходил взад-вперед. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но не решается.— Ника была должна Анжеле крупную сумму.— Ника?— Да, Ника. Она заняла у нее пять тысяч долларов.— А ты откуда знаешь? — не поверила я.— Знаю.— Кстати, Ника сказала, что Анжела предупредила ее насчет тебя.— В каком смысле? — Руслан остановился и навис надо мной, как черная скала.— В прямом. Анжела тебе не доверяла.— Это Никины слова?— Анжелины.— Бред!— Не знаю. Анжела сказала Нике, что если она где-нибудь встретит тебя, то пусть держится подальше.— Она сошла с ума, — пробормотал Руслан сквозь зубы.Я подумала, что я еще больше впутала Нику в эту темную историю. А вдруг Руслан имеет самое прямое отношение к убийству Анжелы и Никины слова являются косвенным доказательством его вины. Он был любовником Анжелы. Но если Ника говорит правду, значит, их отношения в последнее время расстроились. И Руслан мог пойти на все. А сейчас он старается замести следы. С моей помощью. И самый лучший для него выход в этой ситуации — повесить убийство на Нику. Моя сестра становится для него опасным свидетелем. Тогда… он может убрать и ее? Я закрываю глаза от ужаса. Мне становится по-настоящему страшно. От Руслана исходит чувство опасности. Он похож на хищного зверя, который не остановится ни перед чем, если ему перейдут дорогу.— Зачем ей говорить неправду? — спросил Руслан.— Кому «ей»?— Нике. Анжела не могла так сказать. Это — полный бред.— Я ничего не знаю.— Слушай. — Руслан рывком приподнял меня со скамейки. — Кто-то из вас здорово врет. Зачем? Зачем пытаются очернить наши отношения с Анжелой? Кому это выгодно?Я смотрю на часы.— Наше время истекло. Мне пора.— Подожди, мы еще не закончили наш разговор.— А мне кажется, мы все уже сказали. Во всяком случае, прибавить к этому мне больше нечего.— Жаль! Потому что мы так ничего и не узнали. Я оглядываюсь, как будто кто-то мог нас подслушать.— О чем не узнали?— Кто убийца.— Это решит милиция.— Я думал, ты сможешь помочь своей сестре, а ты ничего толком не выяснила.— Ника не убивала Анжелу! — я почти кричу.— У нее был веский мотив: не отдавать долг.— Я не верю тебе.— Спроси у нее сама!— И спрошу!— А потом позвони мне.— Яне буду тебе звонить. — Во мне просыпается злость. — Тебе надо, ты и звони. А Нику не впутывай в эти дела. Слышишь, я тебе не позволю. — Я стояла напротив Руслана, рассерженная, взъерошенная.Неожиданно он протянул руку и погладил меня по щеке.— Крепко же ты ее любишь!— Кого? — тупо спросила я. Его прикосновение было нежным, волнующим.— Свою сестру. А она, кажется, об этом и не подозревает. Ну ладно, пока. Если все-таки надумаешь, звони.Я ничего не ответила. Мы расстались, но до конца дня моя щека горела от его прикосновения.
После работы мне предстояло идти к Наталье Родионовне. Она была тиха и задумчива. После смерти Анжелы она почти перестала разговаривать и большей частью молчала. Но у меня сложилось такое впечатление, что она решает в мозгу какую-то сложную задачу. Или пытается что-то понять, но не может. Несколько раз я ловила на себе ее испытующий взгляд. Наконец я не выдержала и спросила:— Наталья Родионовна, вам что-нибудь нужно?— Нет, ничего.— Принести воды для лекарства?— Нет, не надо.Я сидела на стуле, сложив руки на коленях.— Аврора! Вы когда-нибудь разгадывали ребусы?— Ребусы? — удивилась я. — Да. Но это было давно.— А я никак не могу решить один ребус. — И до меня донесся легкий вздох Натальи Родионовны. — Никак.Я была сбита столку.— Я могу вам помочь?— Нет. Здесь мне никто уже не поможет. Анжелы нет… Только подумать, моей девочки больше нет… Я так измучилась, когда ее рожала. Думала, что умру. Каждый раз, когда проезжала или проходила по Третьей Красногвардейской, сердце сжималось.— Тридцать второй роддом, — машинально говорю я. И тут у меня перехватывает дыхание. Дело в том, что в этом роддоме родились мы с Никой. Ровно двадцать лет назад.— Да… — Наталья Родионовна удивленно смотрит на меня. — А что?— Да так. Ничего.Я не успеваю до конца осмыслить этот факт, как Наталья Родионовна обратилась ко мне:— Аврора! Я хочу вам сделать один подарок. Только не отказывайтесь. Отказывать в просьбе больному человеку нехорошо. Видите — около окна шкаф с ящиками?— Да.— Подойдите к нему. Я выполнила указание.— Откройте верхний ящик. Возьмите черную коробочку и принесите ее мне.Маленькая бархатная коробочка умещалась на моей ладони. Наталья Родионовна взяла ее из моих рук и открыла. Достала оттуда перстень с крупным изумрудом и протянула мне.— Этой мой подарок.— Я не могу его принять. Это очень дорогая вещь.— Начинается, — пробормотала Наталья Родионовна, прикрыв глаза. — Вы же обещали.— Но я не думала, что вы подарите мне такой дорогой перстень.— Никаких возражений я не принимаю. Я так хочу — и все. Иначе я обижусь. И крепко.Я взяла перстень в руки.— Спасибо, большое спасибо. Но зачем?..— Не задавайте вопросов. Аврора, ты порой бываешь несносна. — Наталья Родионовна обращалась ко мне то на «ты», то на «вы». Я уже привыкла к этому. — Это старинный перстень. Фамильная драгоценность. Я хотела подарить его Анжеле, но… — Она замолчала и потом посмотрела на часы. — Сегодня я отпускаю тебя пораньше. Все. Иди домой.— Ноя никуда не тороплюсь, — запротестовала я. — И могу посидеть до конца.— Не надо. Я хочу побыть одна. Я устала.— Хорошо. Как вам удобно. Перстень все еще был в моей руке.— Уберите мой подарок.— Ах да. — Я открыла сумочку и положила туда перстень.— Не вздумай его потерять. Это на память обо мне.— Спасибо. До свидания.— До свидания.Больше всего на свете я боялась, что нас подслушивала Марина Семеновна. Уж она непременно настучала бы Алине, а та в свою очередь — Вячеславу Александровичу. И получилась бы неприглядная картинка. Пользуясь состоянием больной женщины и ее горем, я принимаю дорогой подарок вместо того, чтобы отказаться от него. Но около дверей никого не было.Моя мать и Наталья Родионовна лежали в одном роддоме! Надо поподробнее расспросить об этом мать! Такое совпадение не случайно!Я не стала заходить в магазин, а пошла домой. И там ждал меня сюрприз. Ника.При виде ее мое сердце подпрыгнуло от радости, а потом — упало. Я вспомнила слова Руслана о том, что у Ники был мотив убить Анжелу.— Привет! — сказала мне Ника, окидывая меня взглядом с головы до ног. — А ты хорошо выглядишь? Влюбилась?Я невольно покраснела.— Еще нет.— Пора бы.— Обойдусь без твоих советов!— А зря!— Я хочу поговорить о другом.— О чем?— Ты думаешь, что уже выпуталась из той истории?— Конечно! — Ника подпрыгивает на кровати и навзничь откидывается назад. Ее волосы разметались по покрывалу. — А что?— Ничего! Мне кажется, что веселиться тебе рано.— Какая ты зануда, Аврора!— На твоем месте я бы призадумалась.— О чем?— О том. Я говорила с Русланом. — Я вижу, как Ника настораживается. — И он сказал, что у тебя был мотив убить Анжелу.— Неужели? — фыркает Ника. — И какой же?— Ты взяла у нее в долг крупную сумму денег. Пять тысяч долларов. — Ника смотрит на меня немигающим взглядом. — Это правда?— Нет, — быстро говорит она.— А я думаю, что да.— Это твои догадки.— Не лги, это бесполезно. Вместо того чтобы довериться мне, ты громоздишь одну ложь на другую.Ника садится на кровати и говорит, отчеканивая слова:— Откуда я знаю, может быть, ты в сговоре с этим Русланом. Втюрилась в него по уши и пляшешь под его дудку. Он — парень смазливый… — Здесь я не выдерживаю и даю с размаху Нике пощечину. Она ойкает и испуганно смотрит на меня.— Я тебя убью, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне. — Во мне просыпаются командные нотки старшей сестры, которых не было уже давным-давно.Ника молчит. На ее глазах выступили слезы.— Я никому не нужна. Никому. От меня все отвернулись. Я и так пришла в паршивом настроении, да еще отец наорал на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31