А кто его знает, может, Линнет в очередной раз не заплатила и получила меленькую акцию устрашения, а может, Бишопу захотелось опробовать новую тактику в деле, посмотреть, на что же способны его бойцы. Что, Танди отрицает свою связь с Бишопом? И правильно делает, кто бы на её месте стал на каждом углу кричать, какой Джон душка, что почти задаром отдаёт Волт-Сити НКР. Ну не задаром конечно, взамен Бишоп требует Реддинг, этот золотой ключ к владению северной Калифорнией. И правда, зачем Реддинг нужен НКР, он слишком далеко, и Нью-Рено стоит как раз на пути. Зачем лишний раз ссорится с соседями, с сильными соседями, когда можно просто договориться.Правда, тут Мардино что-то сильно на Реддинг претендуют, всё своими наркотиками угрожают, уже почти всех шахтёров на иглу посадили. Но это не так страшно, пока Мардино тратят силы и средства на содержание Реддинга в наркотической узде, Бишоп эти самые силы концентрирует в городе. У него уже и так самая большая армия, правда, она не так заметна изнутри, так как сосредоточена в основном в патрулях. Но это даже лучше, чем меньше будут знать о его силе, тем неожиданнее будет удар, которым он сметёт Мардино и весь наркотический бизнес достанется целиком ему в наследство вместе со всем золотом Реддинага. Правда, Бишопу будут нужны не наркоманы, а нормальные шахтёры, способные работать и давать много золота. Тут отлично пригодится Волт-Сити, так как у них самая большая медицинская база во всём регионе. Поговаривают, что там уже ищут способы снимать наркотическую зависимость, но проект, естественно, никто не финансирует. Ничего, Джон Бишоп никогда не был жадным, когда речь шла о будущих прибылях. Стоит ему только подчинить Волт-Сити себе и учёные, ищущие средство против Джета, получат всё, что им нужно. Естественно, лекарство создадут тайно и будут распространять в ограниченных количествах только между шахтёрами.Ах да! Бишоп же обещал Волт-Сити НКР. Какая незадача, а может, про это просто забудут. Забудут одновременно и он и НКР, хотя тут слабая надежда на забывчивость республиканцев. Хотя… Хотя, если в НКР начнутся какие-нибудь особо важные события, им будет уже не до Волт-Сити. Например, если кто-нибудь с оружием в руках выступит против президента Танди, и начнётся гражданская война. Нет, это вообще нереально, Танди слишком почитают в народе (попробуй не почитать, когда на каждом перекрёстке по несколько хорошо вооружённых полицейских, повинующихся каждому жесту любимого президента и его помощников), вот если только народная любовь поутихнет под влиянием страшного компромата. Однако чем можно скомпрометировать столетнюю женщину, уж не сексуальными извращениями, как делали во все времена, точно. А вот политическим убийством вполне реально. Например, бабушка божий одуванчик приказывает умертвить своего не в меру влиятельного советника, опасаясь конкуренции. И не просто убивает, а выдаёт смерть за несчастный случай (высшая мера наглости!). Он, видите ли, умер от передозировки снотворным, или выпал из окна своего одноэтажного дома и разбился, с кем не бывает. Такое бесстыдство повлечёт за собой волну народного возмущения, в республике закипят страсти, а Бишоп под шумок присвоит себе Волт— Сити.Теперь остаётся выбрать, кого придать закланию. Тут, в общем-то, и выбирать нечего, первый советник Вестин самая лучшая кандидатура на роль мученика власти. Он страшно богат, а потому влиятелен, и после смерти или низложения Танди он первый усядется в освободившееся кресло, расшвыряв всех остальных. Есть и ещё одна причина. Вестин известен своим непримиримым отношением к Нью-Рено, и если бабушка слишком рано отдаст богу душу, то он приложит все силы, чтобы раздавить это гнездо порока. А Бишопу ох как не хочется открытой войны, пока ещё «мирные» способы собственного усиления не исчерпаны.Во всей этой стройной цепи размышлений, не понятно только одно. Роль его, Избранника. Судя по всему, она должна быть достаточно значительной, на то он и Избранник. Хотя, Линнет наверняка захочет сделать из него козла отпущения. Так как если Бишоп вежливо поинтересуется, с чего это его орлы были перебиты, как куропатки, можно будет всегда заявить, что это маньяк-Избранник вызвался, нашёл и перебил (как, впрочем, всё и было на самом деле), не могли же силы Волт-Сити запретить ему атаковать где-то в пустыне бандитов.Танди, несмотря на добрую память о его деде (или бабке), видимо, не считает избранника чем-то серьёзным. Помог разобраться с волтом пятнадцать — молодец, шпиона разоблачил — умница, на тебе за это денежку и катись подальше совершать свои подвиги за пределами республики, здесь и так между народными избранниками конкуренция.А вот Бишоп? Неужели он тоже видит в нём только шестёрку, дикаря— посыльного, принесшего ему добрые вести от собственного человека в Волт-Сити Томаса Мура? Кстати странный этот Мур, как и все, кто работает на Бишопа. Интересно, что было в том портфеле, который он передал. Вряд ли какая-нибудь информация о городе, чего Бишоп о Волт-Сити не знает. Вполне возможно, что Мур — посредник между гангстером и первым гражданином Линнет. Да и его постоянные разглагольствования о демократии принижают влияние совета, что на руку первому гражданину. С другой стороны, Бишоп именно Избранника нанял, чтобы в один прекрасный день (или ночь) с советником Вестином произошёл несчастный случай. Что это, задание для шестёрки или знак безграничного доверия?А сам Вестин, хитрая бестия. Наверняка догадывается, что за ним началась охота. И что же он предпринимает, а ничего особенного, намекает Избраннику, чтобы несчастный случай произошёл на этот раз с Бишопом. Вестин сулит за исполнение золотые горы, Бишоп ничего не сулит, кроме своего расположения, но до него так просто не доберёшься. И почему-то оба исключающих друг друга задания падают на одного человека, разве это не свидетельство, что кроме него некому выполнить подобные поручение? Разве это не доказывает, что он Избранник незаменим?!От таких сладких мыслей Избранник зевнул и открыл один глаз, он и не заметил, что последние два часа вёл машину в полусне. Хотя, на что можно было наехать в пустыне. Других машин здесь не было полтора века, пешеходы тоже являлись относительной редкостью, да и кто будет оплакивать случайно задавленного разбойника. Врезаться тоже было особо не во что, ровную, на сколько хватало глаз, местность разнообразили лишь небольшие холмы и рытвины. К тому же, скорость была не особо большой, так как на большой немилосердно трясло и мешало спать, несмотря на великолепные амортизаторы. Так что разбиться о случайный одинокий валун или скалу можно было тоже не опасаться. Но Избранник решил не рисковать, так как очень не хотелось погибнуть по глупости сейчас, когда он возвращается в деревню в зените славы. Он разбудил Вика, а сам полез на заднее сидение автомобиля. Там он устроился поудобнее, положив голову на широкую грудь Сулика (мягкий живот Вика был бы предпочтительнай, но дикарь так и не научился водить машину) и почти сразу провалился в сон. «А ведь мой город окажется на территории империи Бишопа, он наверняка исполнит свою затею, так что надо будет обдумать своё собственное поведение, чтобы не упустить ни толики власти.» Это была последняя мысль, перед тем, как он погрузился в темноту. Глава 6 …Чёрная беспросветная ночь, огромная луна на небе, кажется, не только не дарит света, а сама впитывает его в себя, обделяя тех, кто находится внизу, кто обязан вечно блуждать в потёмках. Он уже не бредёт, он бежит по этой реке, стараясь обогнать течение, бежит, словно жидкость доходит ему не до пояса, а лишь до щиколоток. Он бежит вперёд от этой, заливающейся сатанинским смехом, луны, от этого кровавого потока, который нагоняет сзади, бежит от самого себя и не может убежать. Уж не хочет ли он нагнать те трупы, что сам так недавно пинками отсылал вдаль, в бесконечную неизвестность. Уж не хочет ли он вернуть их вспять. Какие глупые мечты, он же прекрасно знает, что это невозможно, но всё равно стремится вперёд. А может, может его гонит туда страх, может он боится тьмы и неизвестности, что притаилась сзади, там, откуда течёт этот кровавый поток. Что за вздор, он же ИЗБРАННИК он бесстрашен, он делает именно то, что хочет и ни человек, ни зверь, ни, тем более, бесконечно далёкая луна не смеют встревать в его замыслы. Вот сейчас, сейчас он решится и покинет этот поток навсегда, он выйдет на берег и усядется там. Точно, он сядет или даже ляжет и… и заснёт. А что, сон во сне — оригинально.Он поворачивает направо и начинает двигаться к берегу. Не думал он, что это окажется так легко, вроде бы и течение здесь не такое сильное, вроде бы и кровь не такая густая. Стоп, но почему, чем ближе он приближается к суше, тем становится глубже. Вот кровь уже доходит ему до груди, вот он уже по шею погрузился в тёмную жидкость. Ну и пусть, до берега всего несколько шагов, он пройдёт их, пусть даже для этого ему придётся окунуться в реку с головой. Он Избранник, и какие-то несколько лишних глотков крови не остановят его на пути к цели. Вот он делает шаг, второй, кровь уже захлёстывает нос и уши, но ему осталось сделать всего два шага. Ещё шаг, он уходит на глубину, беспросветная тьма застилает глаза и приходится их закрыть, странно, что жидкость не выталкивает его, он прочно стоит ногами на дне. Но вот ещё шаг, вымученный, на него он тратит все силы, так как в этом омуте, где совсем нет течения, ноги почему-то перестают повиноваться, и рука касается стены гладкой и холодной. Странно, ведь жидкость вокруг тёплая, именно такой подобает быть только что выпущенной крови. Но это всё ерунда, ведь теперь он добрался туда, куда хотел, остаётся только подняться. Он пытается оттолкнуться ногами от дна, но они словно приросли к поверхности, а стена настолько гладка, что не за что схватиться, чтобы подтянуться на руках. Выход с этой стороны ему заказан.Он делает шаг назад, и о чудо, ноги сами выносят его на поверхность, снова появляется течение, оно, нежно обволакивает его, ласкает, зовёт за собой. А высоко в небе луна, кажется, грозит ему, беззлобно журит за непослушание. Так не хочется покидать эту спокойную середину реки, где не нужно бороться, где течение само несёт его вперёд, ведёт его туда же, куда выносит трупы. Э нет, так не пойдёт, туда же, куда и трупы, он не хочет, есть ещё левый берег, может быть там будет легче.Теперь он идёт налево, но на этот раз и дно повышается, и течение стихает.Браво, наконец-то правильное направление, сейчас он выберется из этого потока, и пусть река катит свои воды дальше, а он посидит и посмотрит. Но что это, теперь идти приходится не по твёрдому дну, а по какому-то илу, что затягивает ноги то по щиколотку, то по колено. Если и дальше так пойдёт, ему придётся нырять не в кровь, а в какую-то мутную грязь. А ведь ил не просто затягивает, он жжёт ноги сквозь одежду, сквозь кожу, кажется, огненные иглы добираются до самого костного мозга, пронзая на своём пути все клетки. И в голове нарастает боль, затылок обхватывают холодные железные когти и сжимают мозг, подавляя волю. Но он же Избранник, сколько раз он вступал в битву, презрев боль, кровь, саму смерть, и именно поэтому всегда выходил победителем. И теперь ему плевать на эту боль, он пройдёт оставшиеся шаги, он пройдёт, он про…Он снова прочно стоит на твёрдом дне, снова течение мягко обвивает его, туша пожар, что разыгрался на коже, согревая продрогший мозг. Он не смог выдержать одновременной пытки огнём и холодом, он сдался, он выбрал более лёгкий, прямой и понятный путь, он подчинился неизбежности. Хотя, почему подчинился, он может ещё остаться на месте, он может стоять, столько, сколько захочет, и пусть течение обвивает его, пусть льётся вся эта кровь, пока река не иссякнет, а он будет стоять и ничего не предпринимать.А стоит ли это делать. Неизвестно, какие ещё сюрпризы приготовила река для тех, кто сбивается с пути, для тех, кто смеет ей перечить. Вообще-то не мешает попробовать, но в другой раз, сегодня он слишком устал, чтобы бороться. Сейчас он просто пройдёт отмерянное ему сном время по этой быстрой реке, посмотрит на луну, проводит взглядом вдаль ещё несколько трупов. Так, трупы… Что-то странное сегодня творится на этой реке, ни одно мёртвое тело не потревожит поверхность, течение просто омывает его, но никого не проносит. Хотя нет, почему нет трупов, вон один несётся издалека. Как-то медленно он несётся, но ничего, нам торопиться некуда, можно и подождать. Так, здоровый труп, видимо мужчина— дикарь, сейчас подплывёт поближе, тогда рассмотрим лицо. Ага, так я и знал, татуировка через всю голову, кости в носу и в ушах. Здравствуй, Сулик, не думал я, что мы встретимся так скоро…Ночной Ден был тёмен, настолько тёмен, что, казалось, отыскать его в пустыне возможно лишь по запаху нечистот. Вот она, поставленная до войны, чудом не ржавеющая колючая проволока, только некого ей больше стеречь. В проходе между проволочными стенами покоится чёрный силуэт машины. Совсем недавно такая сверкавшая своими серебристыми отполированными боками, теперь она покрыта пылью. Даже если бы луна вышла из-за облаков, вряд ли хоть один её луч отразится от тёмной грязной поверхности.А мутное небо затянуто чёрными тучами, тучами, которые почти никогда не дарят пустыню живительным дождём, чёрные мрачные тучи, ворующие у людей и свет и воду. А под тучами такой же мрачный Ден, отнимающий у человека его жизнь. В такую пасмурную ночь всегда приходит ощущение, что солнце здесь никогда не взойдёт. Это тёмное место просто не может существовать под его лучами. Эти наркоманы, шатающиеся толпами по городу, натыкающиеся на стены домов, друг на друга, заходящиеся в иступлённом крике на никому не понятных языках. Эти нелюди, подолгу лишённые джета — единственной вещи, которая поддерживает их существование, ради которой они продолжают жить, продолжают двигаться. Ради которой, они, в конечном счёте, умирают. Кажется, единый солнечный луч способен разогнать эти толпы призраков, обратив их в прах, в пепел, в дым. Но восходит солнце, и… и ничего не изменяется. Всё те же люди с нечеловечески исказившимися лицами, с закатившимися глазами, неспособные определить день сейчас или ночь, спят они или бодрствуют, наполняют улицы. Они бредут, забыв про пищу и воду, а когда сон и усталость сваливают их — падают на месте.Впрочем, есть жители и не наркоманы. Они либо пытаются заработать здесь, как, например, Ребекка, содержащая бар-казино для случайных прохожих. Или им некуда больше идти, таков Карл, которого «приведения» выгнали с его фермы рядом с Модоком. Многие из них быстро опускаются и пополняют ряды городских призраков, и только единицам удаётся продержаться и даже разбогатеть. Например, есть некий Френк, который ещё пол года назад едва сводил концы с концами, которому не хватало денег на еду, и который был должником всех местных заведений. ОднакоИзбранник, впервые проходя через город, по доброте душевной ссудил его деньгами. Всего пятьдесят монет, чистые копейки, но с ними Френк, верящий в свою удачу, пошёл в казино и буквально за несколько дней стал одним из самых богатых горожан, уступая лишь Мецгеру и Ребекке. Теперь Френк ходит в непонятно откуда взятом шикарном довоенном костюме, столь странно выглядящем в его доме, наполненном спящими вповалку грязными людьми. А десятки тех, кого он в своё время обыграл, бродят по улицам, натыкаясь на стены домов, друг на друга, выкрикивая странные фразы на никому не понятных языках.Многое изменилось в городе за последние пол года. Например, нет больше Мецгера с его работорговцами, опустел загон из колючей проволоки, где раньше держали людей, не раздаются больше в ночи стоны запертых людей. Пустует мрачное здание гильдии работорговцев, лишь ветер иногда хлопает дверьми и ставнями.Почему-то наркоманы никогда в него не заходят, возможно, они просто не заметили, что у здания теперь нет хозяина. Наркоманы предпочитают отдыхать в пустующем здании церкви между прогнившими ящиками с химическим сырьём, которые никто больше не охраняет. Да, многое изменилось в городе, но ещё больше осталось прежним.Здание гильдии работорговцев было как всегда пустынно, только напротив через дорогу молча стояли три человека. Они разглядывали здание уже несколько минут, и за всё это время ни один из них не проронил ни слова. Потом они всё так же молча подошли к двери и проникли внутрь. Из под ног метнулись несколько крыс, и снова всё погрузилось в мрачную тишину. Наконец, один, обойдя комнату, которая когда-то была офисом Мецгера, заглянув в загон, произнёс:— Помнишь, Сулик, совсем недавно, а кажется, что в незапамятные времена, мы соединили наши руки, поклявшись в вечной дружбе. Тогда ты пообещал помочь мне найти ГЭК, а я тебе — спасти твою сестру из рук работорговцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9