А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Не 11,5 километра в секунду, а около 30 километров в секунду. Такую скорость и клали в основу своих расчетов конструкторы…
– И многие из них, как и вы, Галя, в отчаянии хватались за голову: положение казалось действительно безвыходным, – добавил, улыбаясь, Николай Петрович. – Понятно, что еще в пятидесятых годах нашего столетия межпланетное путешествие было несбыточным…
Осложнение заключалось в том, что в те времена скорость истечения газов из жидкостных ракетных двигателей не превы– шала трех километров в секунду. А при таком условии, как по– казывает все та же знаменитая формула Циолковского, для дос– тижения скорости астроплана в 30 километров в секунду нужен был совершенно фантастический запас топлива. Вес топлива при взлете должен был превышать вес самого астроплана – в 22 000 раз! Конечно, при таких условиях полет был просто немыслим.
Конструкторы придумывали массу обходных путей для того, чтобы уменьшить запас топлива при взлете. Еще сам великий Циолковский выдвигал идею о взлете астроплана не с Земли, а с ее искусственного спутника – вроде наших «Диск-1» и «Диск-2». Если астроплан взлетел бы с такого искусственного спутника, то ему не надо было бы преодолевать сопротивление воздуха да и земное тяготение было бы меньше, значит запас топлива сильно уменьшился бы, а главное – можно было бы ис– пользовать большую скорость спутника. Но пока такая идея не– осуществима, искусственные спутники еще слишком маленькие, они не годятся для роли межпланетных вокзалов…
Была и другая идея – создание ракетных поездов, составных ракет. В таком поезде задняя ракета служит для взлета в зем– ной атмосфере. Она толкает переднюю ракету, двигатели кото– рой пока не работают, разгоняет ее, а потом, когда запас го– рючего задней ракеты израсходовался, она отваливается от первой ракеты и падает обратно на Землю. А первая летит дальше: она получила уже некоторую скорость, прошла плотные слои атмосферы – и ее ракетные двигатели начинают работать в условиях почти безвоздушного пространства. Но и эта идея оказалась иока что практически не осуществимой для нашей це– ли, хотя при отправлении мы использовали кое-что от нее: я говорю о ракетной тележке, которая вынесла межпланетный ко– рабль в разреженные верхние слои атмосферы при старте с Зем– ли.
Но все это было неполным решением вопроса. Оставался только один реальный путь: искать горючее, у которого ско– рость истечения газов была бы значительно большей. Над этим конструкторы и изобретатели бились много лет.
– Они достигли больших успехов, но всего этого было мало для межпланетных путешествий, – говорил Николай Петрович. – Для земных перелетов новые виды горючего оказались превос– ходными, а для космических – все еще слабыми…
Что касается земных перелетов, то тут все обстоит хорошо, это я сама знаю. Сейчас ракетопланы и стратопланы летают с такой скоростью, которая и не снилась в пятидесятых годах. Ракетоплан Москва – Пекин, например, покрывает весь путь всего за полчаса!
Я сказала об этом Николаю Петровичу. Он подтвердил:
– Да, да, это так. Скорость истечения газов у ракетопла– нов повысилась до 4-5 километров в секунду. Это большое дос– тижение техники. Но разве такая скорость могла бы удовлетво– рить конструкторов межпланетного корабля? Конечно, нет.
И вот, когда, казалось, были исчерпаны все возможности, когда ученые убедились, что из обычного горючего нельзя вы– жать большей скорости истечения газов, на помощь пришла со– ветская атомная техника. Два научно-исследовательских инсти– тута – Ленинградский и Киевский институты физической химии – почти одновременно разработали новые типы атомного горючего. Один из них, атомит, вывел конструкторов межпланетных кораб– лей из безнадежного тупика: межпланетное путешествие стало реальностью!
Новое изумительное атомное горючее, изобретенное советс– кими учеными, дало возможность сконструировать ракетные дви– гатели, в которых газы вытекают со скоростью 12 километров в секунду. Атомит оказался волшебным ключом к двери в межпла– нетное пространство (это не я придумала такое красивое срав– нение, так сказал Николай Петрович!).
На нашем астроплане установлены именно такие ракетные двигатели. Что это дало?
Раньше, до изобретения атомита, вес топлива должен был бы превышать вес корабля в 22 000 раз. А при атомите вес топли– ва превышает вес корабля всего примерно в 12 раз.
– Но не следует думать, – говорил Николай Петрович, – что конструкторов нашего астроплана радовало такое соотношение. Конечно, 1 : 12 совсем не похоже на прежнее 1 : 22 000, од– нако и оно создавало огромные трудности для конструкторов… Вы держали когда-нибудь в руках, Галя, обыкновенную, самую простую железную садовую лейку для воды? – спросил меня Ни– колай Петрович.
– И даже воду в ней носила, поливала грядки, – удивленно ответила я. – Но при чем тут лейка?
– А вот при чем. Самая обыкновенная лейка для воды весит всего только в 7 раз меньше, чем налитая в нее вода. Лейка и вода дают соотношение 1 : 7. У нас, в нашем корабле, соотно– шение между весом астроплана – со всеми его механизмами, оборудованием и пассажирами – и весом горючего достигает 1 : 12. По отношению к весу горючего астроплан должен быть лег– че, чем лейка по отношению к налитой в нее воде. Понимаете?
– Но как же можно было этого достичь? – еще больше пора– зилась я.
Николай Петрович пожал плечами:
– Конструкторы выполнили свою задачу, вот и все. Труднос– ти, видите ли, существуют, по-моему, только для того, чтобы их преодолевать. Этим же заняты, между прочим, и мы с ва– ми…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,а которой Галина Рыжко продолжает свой дневник и заканчивает рассказ об устройстве астроплана «Венера-1"', в этой главе также идет речь о том, каким, коварным, и опасным врагом мо– жет оказаться в межпланетном пространстве космическое излучение

…Несколько дней я не бралась за дневник – было очень много важных дел– Зато теперь, когда жизнь в астроплане вош– ла, как говорят, в обычную колею, хочу быстренько наверстать упущенное. Тем более что Николай Петрович, узнав о моем дневнике (я, конечно, сказала ему, что пишу), заметил:
– Очень хорошо, Галя. До сих пор ваши обязанности на ко– рабле были немного неопределенными… Нет, нет, – поспешил он меня успокоить, так как я уже открыла рот, чтобы возра– зить. – Я знаю, вы и еду готовите, и хозяйство ведете, и по– могаете Ван Луну следить за приборами воздухоочистительной системы, и стали неплохим фотооператором. Все это так. Но теперь я буду считать вашей главной обязанностью вести под– робный дневник. Потом, когда мы вернемся, можно будет .объ– единить мои научные записи и ваш дневник. Разве это не будет очень интересно? Пишите, Галя, записывайте все, что сможете!
Tax вот, сначала самое важное: мы снова летим по правиль– ному курсу! Николай Петрович и профессор Ван Лун рассчитали и выверили все. А земные посты управления подтвердили их расчеты. Затем ракетные двигатели исправили курс. Теперь все в порядке, метеориту не удалось сбить нас с пути! И у нас очень хорошее настроение, хоть оказалось, что метеорит при– чинил нам еще одну большую неприятность, к сожалению даже непоправимую.
Именно в том месте, где метеорит пробил внешнюю стенку астроплана, в одном из небольших складов хранился запасной, четвертый скафандр. Метеорит очень повредил его. Скафандр вышел из строя – и даже починить его с помощью запасных час– тей, которые есть на складах, невозможно. Теперь, когда мы будем работать на Венере, из астроплана нельзя будет выхо– дить всем вместе, так как скафандров осталось только три… А может быть, на мое счастье, на Венере и не так уж много углекислоты в атмосфере, как пророчил этот профессор Акимов? Не знаю, события покажут…
В прошлый раз я не закончила рассказ об астроплане и его двигателях. Придется дописать об этом, постараюсь покороче.
Я остановилась на соотношении веса астроплана с весом атомитного топлива – 1 : 12. Даже при самой большой экономии горючего – взлет с рельсовой дорожки при помощи тележки со вспомогательными двигателями, начало работы наших собствен– ных двигателей в разреженной атмосфере вершины Казбека, ис– пользование скорости вращения Земли и многое другое – аст– роплан пришлось загрузить очень большим количеством горюче– го. Иначе нельзя!
При взлете с Земли корабль весил около 650 тонн. Из них топливо занимает около 600 тонн. А из оставшихся 50 тонн около 40 тони весит корпус астроплана, двигатели и помещения для атомита. И только 10 тонн представляют собою действи– тельно полезный груз. Вот из чего он составляется (это все без меня, я в расчеты не входила. Но это сейчас уже неважно, все обошлось!), – чтобы было яснее, выпишу столбиком.
1. Три пассажира – 210 килограммов.
2. Запас продуктов (туда и обратно для округления по 200 дней, а всего на дорогу – 400 дней; пребывание на Венере – 465 дней; всего продуктов на 3 человека по 1 килограмму в день – 2595 килограммов, да еще резервный запас в 405 килог– раммов) – 3000 килограммов.
3. Воды – 1000 килограммов (почему так мало воды – я уже рассказала).
4. Жидкого кислорода – 500 килограммов (ведь и кислород тоже частично возвращается из продуктов дыхания, так что нужна очень маленькая добавка). Всего – 4710 килограммов.
К этому нужно добавить еще очень многое: установки для очистки и переработки воздуха, ля отопления, охлаждения; конденсаторы; энергетическая система в стенках корабля; одежда; скафандры; посуда; аптечка; разные инструменты и приборы; радиостанция; радиолокаторы; кино– и фотоаппараты; оружие и припасы для него; справочники; почтовые ракеты (о них я расскажу потом) и разное мелкое оборудование. Все это весит более 5 тонн – очень мало, если учесть, сколько необ– ходимо взять с собой для продолжительного межпланетного пу– тешествия.
Ну, и еще я. Во мне веса только 56 килограммов, совсем пустяки. Конечно, продукты приходится тратить и на меня… но это я уже о другом заговорила. Не буду отвлекаться на не– интересные темы!
Итак, 10 тонн полезного груза при 40 тоннах веса самого корабля и 600 тоннах веса топлива – это, всякий согласится, не очень выгодное соотношение. Мы путешествуем как бы на ог– ромной цистерне с горючим!.. Но и такое соотношение даже не снилось людям, жившим в то время, когда не был еще изобретен атомит.
А теперь об атомите и наших двигателях.
Вся центральная и задняя часть астроплана представляет собою огромный склад атомного горючего. Атомит – это тем– но-бурая маслянистая жидкость, которая не замерзает даже при самых низких температурах. И, кроме того, он почти совершен– но лишен вязкости: атомит сверхтекуч, он свободно просачива– ется через любые фильтры, какими бы мелкими ни были их поры. Это очень важно!
Атомит сохраняется в баках, из которых по тонким трубкам поступает под давлением в камеры сгорания. Их у нас три: од– на центральная, в хвостовой части астроплана, и две малень– кие – на концах крыльев. Центральная камера – мощный двига– тель, который разгоняет корабль, а две маленькие служат для управления – для поворотов и маневрирования в межпланетном пространстве.
В атмосфере и стратосфере управлять астропланом можно при помощи стабилизаторов, – это вроде таких плавников на хвосто– вой части корабля, они действуют совсем так, как руль в во– де. Но ими пользоваться можно только там, где есть атмосфе– ра, – над Землей или над Венерой. А в межпланетном прост– ранстве стабилизаторы бессильны. Здесь кораблем управляют при помощи небольших боковых двигателей.
Допустим, нам надо повернуть направо. Если мы находимся в лодке, обыкновенной речной лодке, то для этого достаточно сильнее нажать на левое весло – и лодка повернется направо. Примерно так и с нашими маленькими ракетными двигателями. Если мы хотим повернуть ракетный корабль направо, то приво– дим в действие левый двигатель. Он толкает левую часть ко– рабля и поворачивает его направо. Очень просто!
Гораздо сложнее устроен сам ракетный двигатель. Тут конс– трукторы столкнулись с очень высокой температурой взрыва атомита. Она достигает 4000 градусов. Такую температуру не могли выдержать никакие старые огнеупорные материалы, они плавились – и двигатели выходили из строя. Поэтому пришлось создать новое жароупорное вещество, особую пористую керами– ку. Из нее и сделаны камеры сгорания двигателей.
Атомит просачивается сквозь мельчайшие поры в керамичес– ких стенках камеры и при этом дополнительно охлаждает их. Внутри камер он взрывается с очень большой силой и выталки– вает продукты взрыва из сопла ракеты в виде ослепительно светящихся газов со скоростью около 12 километров в секунду. Вот что такое атомит!
…Фу, я очень устала от подробных технических описаний! Наверно, я еще многое упустила, и те, кто будет читать мой дневник, чего доброго, скажут, что им что-нибудь неясно из моих описаний. Но я не могу лучше рассказать об астроплане и его оборудовании, я и так старалась изо всех сил. Попрошу еще Николая Петровича просмотреть; может, я где-нибудь напу– тала…
А теперь расскажу о другом. Как я уже писала, астроплан снова лег на правильный курс. Оказалось, что от удара метео– рита наш корабль отклонился в сторону от его полуэллиптичес– кой орбиты (той самой, которую я изучала на чертеже Николая Петровича). Тут ведь нельзя говорить – на юг или на север, на запад или на восток. У нас нет стран света. Все время ог– ромное ослепительное Солнце заливает нас своими горячими лу– чами слева, с одной стороны, не меняя своего положения на небосводе, черном, как уголь.
Далеко позади нас мы видим нашу любимую Землю, она все время уменьшается в размерах и теперь уже превратилась в спокойную далекую зеленоватую планету. Мне очень хотелось посмотреть на фазы Земли – ведь она должна тоже, как Луна, проходить через разные фазы. Но для этого надо было бы ле– теть вокруг Земли. А от нас Земля кажется все время почти полным диском, хотя Николай Петрович говорит, что этот диск должен понемногу ущербляться, так как мы перегоняем Землю в ее движении по орбите. Но я этого что-то не замечала, как ни присматривалась…
И северное и южное звездное небо, говоря земными словами, всегда перед нами. Поворачивая зеркала перископа, мы можем видеть на небе любое созвездие в любое время: ведь нас не отгораживает от половины неба горизонт Земли. А созвездия мы видим с такой яркостью и четкостью, с какой их не приходи– лось видеть ни одному астроному с Земли, даже в самые луч– шие, самые мощные телескопы. Понятно: ведь нам не мешает земная атмосфера. Поэтому мы сделали множество интересных фотоснимков звездного неба – этим занималась я сама как фо– тооператор астроплана «Венера-1».
Но у нас есть один враг, с которым на Земле не приходится встречаться, – по крайней мере так вплотную, как приходится нам. Это – космическое излучение, пронизывающее почти все на своем пути. Оно идет откуда-то из глубин Вселенной. Вадим Сергеевич установил, что главный поток космического излуче– ния идет со стороны крабовидной туманности Тельца, но он не уверен, нет ли и других направлений. Этот поток все время усиливается и сейчас начинает причинять нам неприятности.
Вадим Сергеевич проводит свои исследования с самого нача– ла путешествия. Николай Петрович говорит, что эти исследова– ния – самая важная задача Сокола на первом этапе пути кораб– ля, так как экспедиция должна выяснить природу и происхожде– ние загадочных космических лучей. Сначала излучение день изо дня усиливалось, становилось все активнее. А несколько дней назад оно, по словам Вадима Сергеевича, достигло максимума.
– Образно выражаясь, мы летим среди неослабевающего лив– ня, потока космического излучения, – сказал Сокол. – Никогда не думал, что оно может достигнуть такой интенсивности!
Ван Лун шутливо отозвался:
– Сожалею, нет зонтика от такого дождя. Может, надо изоб– ретать?..
Он иногда очень смешно говорит, профессор Ван Лун. И по-русски и не совсем по-русски. И шутит с таким серьезным видом, что сразу не поймешь. Но мне он ужасно нравится, та– кой умный, всегда сдержанный и серьезный, не скажет лишнего слова. Не так, как Вадим Сергеевич, который может сгоряча наговорить всякой всячины. Вадим Сергеевич всегда очень ув– лекается. Понравятся ему, например, чьи-нибудь глаза – он и начнет говорить всяческие красивые слова: и какие эти глаза глубокие, и в них, мол, есть что-то загадочное, особенно под пушистыми бровями, и как они смотрят прямо в душу… Тогда его даже трудно остановить, да и не хочется, потому что каж– дому человеку приятно, когда о его глазах говорят разные ин– тересные вещи. Только все это он, конечно, выдумывает: я на– рочно разглядывала свои глаза в зеркале, ничего нет в них ни глубокого, ни загадочного, и ни в какую душу они не смотрят, самые обыкновенные глаза, честное слово… Впрочем, это я уже не о том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43