— А я подскажу, кто может знать, где они спрятаны.
Из знакомых вам людей это Левашова, Сохадзе и Лебеда.
Вот это компания! Татьяна поймала себя на том, что рот у нее разинут — ворона влетит.
— Все просто, — пояснил Шишкин. — Нам известны передвижения Владимира Ивановича в тот день, когда он прятал документы. С утра он поехал на дачу с Викторией Левашовой, затем деловая встреча с Сохадзе, а весь оставшийся день они оба пили с Лебедой сначала в ресторане, а потом у него в Переделкине.
Все, что следовало за Викой, Татьяна слушала вполуха. Ах, змея! На даче! И это в то время, как она, Татьяна, лежала в госпитале со своей несчастной выскобленной маточкой… Безоружная!
— Ау, Татьяна Петровна! — пробился к ней Шишкин. — Не принимайте близко к сердцу. Это была акция прикрытия, броские отвлекающие действия, маскирующие то незаметное, ради чего все и затевалось. Тактика фокусника: он болтает, машет руками, реквизит блестит — и все для того, чтобы спрятать карту в рукав.
— Ну разумеется, он трахал ее по уважительной причине, — сказала Татьяна. — А вы по уважительной причине загнали его в гроб.
— Не я. Есаул. А я в больницу отвез, дал шанс… — Трубка погасла, но Шишкин продолжал ею посапывать.
Татьяна подумала, что ему тоже нелегко дается этот разговор: нервничает, не замечает… Или продолжает играть в Змея. — Таня, вам хочется отрубить мне голову, как гонцу, который принес дурную весть. Но я, во-первых, чист перед вами, во-вторых, естественно, не собираюсь ничего требовать за то, что не бросил Владимира Ивановича умирать. Сейчас мы начинаем наши отношения с чистого листа. Вы можете помочь мне получить компроматы, я могу вас защитить от Есаула. Либо мы договариваемся, либо расходимся — выбор за вами. Я вас не запугиваю и не вербую, а предлагаю союз.
— Ой, ой, «не запугиваю»! Явились, рассказали жуткую историю про бандитов и — «выбор за вами»: или гони, Таня, компроматы, которых у меня нет, или мы тебя бросим Есаулу на съедение… Откуда я знаю, может, вы все выдумали про Есаула?!
— А то вы не видели, как Владимир Иванович стрелял в Брюхо.
— В руку, — поправила Татьяна, даже удивившись тому, что Шишкин чего-то не знает.
— Слепое ранение двуглавой мышцы правой руки, чинили в Склифосовского, откуда он сразу же и сбежал.
А Брюхо — кличка, — подтвердил свою информированность Шишкин. — Да, Таня, особого выбора у вас нет. Но разве я запугиваю? Я только поставил вас перед фактом: вы нуждаетесь в охране. А дальше уж воля ваша, можете нанять любых других чопов.
— Вы прекрасно знаете, что я сижу без денег! И бросаете меня!
Шишкин смотрел с молчаливой укоризной: мол, сама отказываешься.
— Пока что покушения можете не опасаться: Есаулу вы будете нужны живая. Человек он далеко не примитивный, так что глупостей вроде «вынь да положь, а не то на ленточки порежу» не будет. Скорее всего он предложит вам помощь в получении наследства. Может, и денег даст для начала. — Шишкин сунул трубочку в карман и стал застегивать пуговку под распущенным узлом галстука.
Татьяна поняла, что сейчас чоп уйдет и что она не вынесет второй ночи одиночества. Не под боком — это пока не приходило ей в голову, — но в соседней комнате или хоть в другом конце Москвы ей нужен был мужчина, на которого можно положиться.
— Вы так хвалите Есаула, как будто он вам платит за рекламу, — сказала она, подгоняя Шишкина уйти, хотя сама этого не желала, а просто бабский бес потянул за язык.
Шишкин встал.
— Не хвалю, а предостерегаю. Я еще не все сказал.
Он, а скорее всего его человек, поможет вам получить наследство, вотрется в доверие, а потом вдруг все ваше окажется у него. И тогда вам придет пора нанимать охрану, но будет нечем ей заплатить. — Он продолжал стоять, и Татьяне было неловко смотреть на него снизу вверх; это не могло продолжаться долго.
— Как же мое окажется у Есаула? — глуповато спросила она, чтобы задержать Шишкина.
— Выбирайте, на чем вам больше хотелось бы погореть: брак или одиночество; адвокат, которому вы доверите свои дела, или мошенническая сделка, в которую вы влипните, не доверяя адвокатам; завещание или отсутствие завещания — ведь родственники могут получить все и так, по праву наследования.
— Родственники? Вы хотите сказать…
— Не уверен, что именно родственники, но кто-то из близких вам людей у Есаула в наводчиках. — И Шишкин шагнул к двери.
— Подождите, — вскочила Татьяна, — я же не сказала, что отказываюсь.
— А я не сказал, что ухожу, — ответил Шишкин и снова достал трубочку.
ПРОЩАНИЕ СО ЗМЕЕМ
Чиновник умирает, и ордена его остаются на лице земли.
КОЗЬМА ПРУТКОВ

И был похоронный марш военного оркестра, и был салют из десяти карабинов, и гроб опускали не пьяные могильщики на веревках, а джентльмен в черном пальто с помощью специального механизма. Все стали бросать по горстке подмерзшей земли. Татьяна и Вика ждали, чтобы бросить свои горсти последними. Перед ними расступились. Викина горсть полетела россыпью — оттаяла в руке, — и в земле сверкнуло золотом обручальное кольцо, которое Татьяна вернула ей только час назад. Татьяна стянула перчатку, стала дергать свое кольцо, но Вика молча взяла ее за руку и отвела от могилы.
Заработали лопаты, стук земли по крышке гроба становился все глуше, пока не утих.
…Пожалуй, о таком втайне мечтают все мужчины: две молодые женщины убрали могилу цветами. Обнявшись, вдовы всматривались в портрет на могильном холме и прощались каждая со своей частью прожитой жизни.
Каждая понимала, что впереди у нее вторая половина недолгого женского века, но и в этой второй половине она не сможет ничего забыть, потому что стала такой, какой сделал ее Змей.
* * *
Столы занимали у соседей. Разной высоты, приставленные один к другому и прямо, и сбоку, они заняли всю столовую. Татьяна не пожалела, Вика принесла, Галька постаралась, и все было как при Змее: и лососина, и семга, и черная икра, и огурцы с помидорами из госпитальной теплицы.
Портрет Морского Змея стоял на серванте, окидывая стол живым пронзительным взглядом Татьяна и Вика уселись поближе к выходу, как обычно все хозяйки.
— Вспомним дорогого Владимира Ивановича, — поднялся генерал Стаднюк, — талантливого, благородной души человека. Сколько труда, сколько сил приложил он, чтобы стать по-настоящему знаменитым писателем.
И подлинная, народная слава пришла к нему. Он оставил нам прекрасные, на всю страну знаменитые произведения и своего героя, любимца армии. Морского Змея. Заслуженная награда для него — память миллионов читателей и любовь прекрасных женщин, которые так достойно его провожают…
На слове «достойно» Вика взглянула на Татьяну: держим марку, бомонд оценил.
Гусев из Союза писателей говорил долго: о Змеевом творчестве, о том, что он оставался верен себе, не изменял жизненным принципам, воспевал в своих произведениях героизм и мужество, сказал слово и в военной литературе, и в художественном переводе; будем надеяться, что молодая вдова сохранит его истинное (с нажимом на истинное) литературное наследие, не даст растащить его и опошлить кровожадным издателям, а уж братья-писатели будут помнить Владимира Кадышева.
— Заметила, он про Морского Змея не сказал? — наклонилась к Татьяне Вика. Она уже выпила с мужчинами, и ее явно несло. — Коммерческую литературу они стараются игнорировать. Скажу тебе как консультант по бизнесу: такая ситуация на издательском рынке — идет одна коммерческая литература, а этих советских классиков никто не печатает. До того дошло, что друг другу вслух читают.
К вечеру пошла карусель: кто-то со слезами прощался и уходил, но народу не убавлялось, приходили новые гости — братья-писатели, соседи, сослуживцы. Только «любящие и помнящие» змеебабы не пришли. Чувствовали, наверное, что место занято, и не одной, а сразу двумя Вика переключилась на старинного приятеля Змея Виктора Кузнецова из управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Они начали что-то про наркобизнес, то и дело встряхиваясь и возвращаясь к Змею.
Татьяна видела, что Вика пьет, не закусывая, и хмелеет, и подложила ей курочки.
— Спасибо, моя дорогая! Если б ты знал, Витя, как я полюбила Таньку. Она мне как сестра! Мы так друг друга понимаем!
И уже совсем пьяная Вика произнесла тост:
— Мужиков катастрофически мало. Если не считать уголовников, алкоголиков и наркоманов, то по три четверти мужика на каждую порядочную женщину. А если не считать еще маменькиных сынков, дураков и подонков, то по ноль целых три десятых Поэтому нам приходится искать мужей в других поколениях. Лучше жить с благородным стариком, чем с молодым жеребцом! За «Неравный брак», картину Пукирева!
Татьяна увела ее в кабинет, где курили мужчины, и зря. У Вики началась пьяная истерика. Рыдая в голос, она гладила корешки Змеевых книг, бесцельно передвигала по столу очки. Сохадзе не нашел ничего лучше, чем утешить ее, оскорбив Татьяну:
— Все же знают, что только ты любила его и он любил только тебя!
— А ты, Жора, — отмахиваясь от кровопийцы, кричала Вика, — ты его всегда на переводах обманывал!
Татьяна добавила своих слез к Викиным, к Викиной истерике свою, и они уже вдвоем напустились на Сохадзе. Тот спьяну стал искренне каяться, целовал второй змеежене руки, хватал с полок книги, тыкал пальцем, что-то доказывал, лез за словарями. Вика, ведущая в этой истерике, вырывала словари и швыряла ими в издателя.
Татьяна пропустила момент, когда вошел Викин Сергей. Еще красный с холода, не успев ни в чем разобраться, он положил перед ней свою газету с некрологом на первой полосе. В руке у него была вазочка с маслинами — успел выпить за помин. Сергей сказал что-то соболезнующее, и тут Вика, которая сделала техническую паузу, чтобы достать с полки словарь потолще, с грохотом швырнула его на пол С полминуты ее муж автоматически, как семечки, кидал в рот маслины и сплевывал косточки в кулак. Потом швырнул вазочку на пол, взял Вику за руку и повел через строй все понимающих «старых» и ничего не понимающих «новых» гостей. Рассыпавшиеся маслины выскакивали у него из-под ног, как кузнечики.
Татьяна вышла за супругами в прихожую. Встав перед Викой на колени, муж надевал на нее сапоги. Сашка с Игорем догадались закрыть их спинами от остальных гостей.
— Сейчас шубу найду, — кинулась рыться на вешалке Татьяна. Она чувствовала себя виноватой, сама не зная в чем. Негнущиеся, как у манекена, Викины руки цеплялись за подкладку и не попадали в рукава.
— Спасибо, я сам, — сказал Сергей и взял у Татьяны шубу. — Извини нас, Таня. Иди к гостям.
Накинув попавшееся под руку Сашкино штатское пальто, Татьяна вышла проводить их на улицу. Морозный воздух сразу схватил в корку слезы на щеках, в сапоге под пяткой кололась маслинная косточка.
— Иди к гостям, Таня! — с досадой повторил Сергей, уводя к машине одеревеневшую Вику.
У подъезда остановилась иномарка. Сергей, проходя мимо, кивком поздоровался с водителем. Татьяна обмерла: из иномарки вышел Дмитрий Савельев, ведущий ток-шоу «Криминальный интерес» и наследник Змея, о чем сам он едва ли догадывался. Безразлично взглянув на Татьяну, он скрылся в подъезде.
Войдя вслед за ним в подъезд, Татьяна услышала голос Игоря.
— Володя был веселый человек, — на всю лестницу разглагольствовал змееплемянник. — Сейчас, наверное, смотрит на нас оттуда и думает: без меня пьете, сволочи'.. Ладно, пойдем, Саня, клюкнем за помин души.
В пролет полетел окурок и упал у Татьяниных ног, сыпанув искрами.
— Я Таньку подожду, — сказал верный Татьянин брат, и тут Игорь взревел:
— Димочка, ты?! А я твой двоюродный брат Игорь!
Помнишь меня?
Димочка что-то вежливо Ответил брату.
— Ну конечно же, тебе было восемь лет! — загромыхал Игорь. — Ну пойдем, пойдем!
Бухнула железная дверь квартиры. Чувствуя себя сразу и шпионкой, и воровкой, и верной хранительницей памяти мужа, Татьяна на цыпочках взбежала по лестнице.
Сашка сидел на перилах, опасно раскачиваясь.
— Видела?
— А что делать? — пожала плечами Татьяна.
— Облизывать его, охмурять, нравиться. И ничего не давать! — постановил Сашка. — Иди, ты должна его встретить как хозяйка.
Она вошла в квартиру и застала момент, когда потерявший брата Игоря Димочка спрашивал у пришедшей с кем-то из братьев-писателей дамы, не она ли вдова Кадышева. Дама, которой, кстати, было под пятьдесят, кивнула Татьяне и начала:
— Она такая русская красавица, крупная…
Испепелив эту дуру взглядом, Татьяна подскочила к змеесыну:
— Дима, пойдемте в кабинет, там и разденетесь. Владимир Иванович о вас много рассказывал, передачи ваши мы смотрели каждую неделю. Знаете, вы сейчас вошли, а у меня такое чувство, как будто вы всегда здесь были.
— Просто мое лицо вам примелькалось. Эффект головы в ящике, — механически отвечал растерянный змеесын. Проходя мимо столовой, он приглядывался к гостям. То ли думал встретить знакомых, то ли искал русскую красавицу.
Его узнавали, перед ним расступались. Из-под ног стреляли маслины.
КАК ДЕЙСТВОВАТЬ ПО ЖИЗНИ
Незнание закона не освобождает от ответственности. Зато знание — запросто.
СТАНИСЛАВ ЕЖИ ЛЕЦ

Ни облизать змеесына, ни охмурить, ни понравиться ему Татьяна не смогла. Все испортил двурушник Сохадзе.
Они с Дмитрием, две известные «телевизионные головы», сразу же узнали друг друга и, ощутив зрительский интерес, потянули одеяло на себя. Один скажет речь и выпьет, второй скажет речь и пригубит, из вежливости дадут еще кому-нибудь сказать, а потом снова: один, второй.
На гостей змеесын произвел самое благоприятное впечатление, и Татьяне это даже нравилось. Если бы только Дмитрий не вызвался подвезти издателя-кровопийцу с поминок.
Она слышала, как торопливо ковылявший за ним Сохадзе говорил:
— Димочка, я столько интересного тебе должен рассказать про папу!
Двух мнений быть не могло: издатель-кровопийца выбирал наследника авторских прав. С кем сторгуется, того и поддержит. Поэтому Татьяна не удивилась, когда на следующий же день Сохадзе заявился к ней с утра пораньше, без звонка. Она по-свойски усадила издателя на кухне и, приглядевшись к его опухшей физиономии, молча налила коньяку в фужер и поставила блюдечко с подсохшими со вчерашнего дня ломтиками лимона.
— Поправляйтесь, я сейчас.
Шишкинские визитки лежали под стеклом на письменном столе, сразу две: на одной он значился начальником службы безопасности АОЗТ «Галант», на другой — директором ЧОП «Запал» (двусмысленное названьице.
Куда запал? Или — на кого?). Телефоны на визитках были разные: запаловский, судя по номеру, сотовый, и она позвонила по нему, чтобы наверняка застать Шишкина, будь он хоть в сортире. Под ложечкой ныло; казалось, что Сохадзе подкрался к двери и подслушивает.
— Он у меня, — сказала Татьяна, когда в трубке алекнул стертый голос.
— Сохадзе? — угадал Шишкин.
— Да.
— Значит, как договорились. Через час, не раньше.
— А раньше я и не успею, — ответила Татьяна и, не прощаясь, положила трубку.
Вернувшись на кухню, она застала издателя-кровопийцу за известным ей занятием: сосредоточенно закусив губу, тот посыпал половинку лимонного ломтика сахаром, Половинку — молотым кофе. Руки тряслись, отчего продукты сыпались даже равномернее.
— Это Николай Второй придумал, — сообщил Сохадзе, употребив коньяк и закуску.
Татьяна еще не придумала, как уломать его заехать к Шишкину на небольшой дружеский допрос, возможно, с пытками (черт его, Шишкина, знает!). Во всяком случае, вступительную часть пора было заканчивать, и она спросила в лоб:
— Что, Георгий Вахтангович, не сошлись в цене с Димочкой?
Сохадзе не стал притворяться:
— С ним сойдешься… Главное, на телевидении его как хотят надувают с гонорарами, он сам жаловался. Но судиться с телевидением ему слабо: наемный работник, авторских прав не имеет. Выкинут в два счета и возьмут другого ведущего. А с Сохадзе судиться можно, Сохадзе он ничем не обязан.
— Я с вами судиться не собираюсь. Володя вам доверял, так пускай все остается, как при Володе, — сказала Татьяна, прекрасно понимая, что надо было начинать с вдвое большей суммы. К счастью, у нее имелись пока что неизвестные кровопийце козыри, и можно было обойтись без базарной торговли.
— Ну, матушка, ты хватила! — начал Сохадзе. — Если хочешь знать, он судиться-то собирался из-за половины, а оставить, как при Володе, и не мечтал!
— Валяйте, судитесь, — равнодушно сказала Татьяна. — А я найду, кому продать тринадцатый роман!
Сохадзе изумленно хрюкнул и с полминуты молчал.
Татьяна его не торопила.
— Врешь, — наконец выдохнул кровопийца. Татьяна не сомневалась, что он уже успел подсчитать будущие прибыли. — Двенадцатый вышел только три месяца назад, а Володя был не молодой, чтобы клепать их один за другим!
— Вру я процентов на тридцать, — не стала скрывать Татьяна. — Сто страниц у него в чистом виде, а остальное расписано по главам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36