— Вы будто бы сомневаетесь.— Кто вы, Лом? Откуда вы явились? Зачем вы вызволили меня из клетки?Лом вздохнул, замялся…— Я, — сказал он уныло, — неудачник, — он посмотрел на Лафайета через трепещущие языки пламени. — Я когда-то занимал положение значительной важности. Потом… у меня все пошло кувырком. Было ограбление, подстроенное так, будто вор… будто вор — я. Я едва ушел от властей.— И?— Пришел сюда. В поисках пищи я наткнулся на продовольствие, о котором вам известно. Я нашел путь к изолированному укрытию. Потом… вы с неба упали. Я, само собой, сделал для вас все, что мог.— А потом?— Потом вы исчезли. Ох, я искал вас и, наконец, нашел, как видите. И вот вы здесь.— Вы пропустили небольшую деталь. Что вы сделали с Марком III?— Каким Марком?— Может быть, вы и не бежали с денежным ящиком оттуда, откуда явились,— сказал О'Лири. — Но в потайном кармане моей куртки был спрятан прибор. Вы его взяли, когда я был без сознания. Я хочу получить его назад.Лом выразительно покачал головой:— Вы обижаете меня, мой мальчик…— Зовите меня просто О'Лири.— Это ваше имя? — быстро спросил Лом.— Конечно…— Тогда почему вы сказали той молодой женщине, которая, похоже, вас очень не любит, что вы Зорро?— Потому, что я Зорро. То есть, она меня знает как Зорро…— Но это не ваше настоящее имя? Странно, что буква Z вышита на кармане вашей рубашки и на носовом платке, и на носках.— Я замаскирован, — ответил Лафайет. — Не пытайтесь уйти от ответа! Где Марк III?— Расскажите мне о нем, — предложил Лом.— Я вот что вам скажу, — рассердился Лафайет. — Это самый опасный прибор в стране! Я не знаю, зачем он вам был нужен, может быть, вы хотели его заложить, но…— Мистер О'Лири, я у вас ничего не брал — ни когда вы спали, ни в какое-либо другое время!— Не отпирайтесь, Лом! Мне нужно его вернуть!— Можете обыскать меня, если желаете, вы же значительно сильнее меня. Я не могу вам воспрепятствовать.— А какой в этом толк? Вы могли его спрятать.— В самом деле! А зачем, если я вас ограбил, мне нужно было возвращаться и спасать вас от весьма неприятного жребия?— А может, я вам был нужен для того, чтобы выяснить, как им пользоваться.— Ясно. И не выдавая секрета, что он у меня, я полагаю.— Ладно, черт побери! — согласился О'Лири. — Но если вы его не взяли, то где он?— Возможно, — задумчиво сказал Лом, — он выпал из вашего кармана, когда вы падали…Наступило минутное молчание. Лафайет пристально смотрел через костер на возмущенного старика, который также, в свою очередь, не отводил взгляд.— Хорошо, — вздохнул О'Лири. — Я не могу доказать, что вы его взяли. Понятно, мне следует извиниться. И поблагодарить вас за то, что вы освободили меня из клетки.— А почему бы вам не рассказать чуть больше об утерянной вещи, — предложил Лом.— Забудьте о ней, Лом. Чем меньше об этом известно, тем лучше.— Этот Марк III был вашей собственностью или вы его берегли для кого-то?— Не допытывайтесь, Лом! Скажите, когда вы исследовали пещеры, вы не встречали в одной из них что-либо, э-э, ну, наподобие ящика?— Если вы на мои вопросы не отвечаете, О'Лири, почему я должен отвечать на ваши?— Потому что я должен дойти до сути всего, вот почему! Затевается заговор, Лом! Страшнее всего, что вы можете себе представить. И меня в него втянули. А я не хочу!— О? В таком случае почему бы не рассказать мне все, что вы знаете…— Неважно. — О'Лири, превозмогая боль, встал на ноги. — Мне нужно идти, Лом. Время не ждет. Я должен вступить в контакт с… — Он прервался. — С некоторыми друзьями.— А если я пойду с вами? — предложил Лом, вскакивая.— Ни в коем случае, — сказал Лафайет. — Я не хочу показаться грубым, но я не могу задерживаться. Кроме того, это может быть опасно.— Не возражаю. Я сделаю все возможное, чтобы не отставать.— Послушайте, Лом, здесь вам будет намного лучше. У вас домик, и вы можете прожить на листьях, ягодах и баварской ветчине тихо и мирно.— Я еще надеюсь, — возразил Лом, — вернуть свое доброе имя.— Барон Шосто и его парни будут прочесывать лес, искать меня. Если они поймают вас в моем обществе, то, возможно, разделят тысячу крючков на двоих.— Сомневаюсь, дружок. Я знаю тропы в горах очень неплохо. Фактически вы вряд ли сможете добраться до города без моего сопровождения.— Ладно, тогда пошли! Я не могу вам запретить. Но не надейтесь, что я буду вас ждать. — Он повернулся.— Подождите! — неожиданно остановил его Лом. — Не сюда, мистер О'Лири.— Он шагнул вперед и развел кусты, обнаруживая узкую тропинку, нисходящую со склона скалы. — Пойдем?
Дважды до восхода солнца О'Лири и Лому приходилось прятаться в глубине зарослей кустарника, так как шайка Путников проходила совсем рядом. Из обрывков разговоров стало ясно, что они не пожалеют крючков для того, кто оставил следы у продырявленной клетки, если он будет задержан вместе с бежавшим пленником.— Какое немилосердное отношение, — откомментировал Лом, прищелкнув сокрушенно языком, когда они покинули свое последнее убежище.— Погодите только, я еще доберусь до этого типа Зорро, — пригрозил Лафайет. — Он тут один из самых заводил…— Я думал, что Зорро — это вы, — хитро сказал Лом.— Это не так. Я просто выгляжу как Зорро. То есть, ладно, это все равно. Слишком сложно.Он обернулся и увидел, что Лом сосредоточенно уставился на свой большой палец, которым пошевеливал с важным видом.— Пальчиками играете? — вспылил О'Лири.— Да вовсе нет, мальчик мой, — ответил Лом, засовывая обе руки в карманы. — Скажите, что вы будете делать, когда мы придем в город?— Мне придется действовать по обстоятельствам. Когда я буду во дворце, если мне только удастся замолвить словечко Адоранне…— Честно говоря, мой мальчик, ваш вид немножко дискредитирует вас. Ваши наряды хуже некуда, и, похоже, вы в последнее время не брились, а это золотое кольцо в левом ухе вряд ли внушит доверие приличной публике.— Что-нибудь придумаю. Другого выхода нет.Когда солнце ушло за вершины деревьев, они вышли из леса в район кладбищ, расположенных на склоне; повсюду мирно паслись коровы, которые безмятежно смотрели, как они спускались вниз по дороге. Проходившая мимо паровая телега подбросила их в город. Они шли по мощеной улице, окутанной запахами занимающегося рассвета — жареного кофе и свежеиспеченного хлеба. Редкие ранние прохожие с любопытством рассматривали их. Они постояли у ларька на тротуаре, откуда были видны башни дворца, розовеющие на фоне окрашенного ранним восходом неба. Быстро позавтракали яичницей, беконом, тостом с джемом. Лафайету показалось, что все это упало в прорву размером с муниципальный парк.— Удивительно, как важно слегка перекусить! — заметил он, прикончив вторую чашку кофе. — Все сразу кажется проще. Я пойду к воротам дворца, объясню, что у меня важная информация, и потребую аудиенции. Потом я расскажу Адоранне кое-что такое, что могло быть известно только мне. После этого я смогу открыться и назвать свое подлинное имя. Потом все пойдет как по маслу. Завтра в это время все будет улажено.— Должен ли я считать, что вы лично знакомы с принцессой Адоранной?— Конечно. Мы старые друзья. Фактически мы с ней когда-то были помолвлены, но я очень быстро понял, что по-настоящему люблю именно Дафну.— Вы… помолвлены с принцессой? — вид у Лома был весьма скептический.— Конечно, а почему бы нет?Лом поджал губы:— Мистер О'Лири… сейчас, кажется, не время для розыгрышей. Кроме того, раз мы объединили силы…— Кто сказал, что мы объединили силы? Я позволил вам прогуляться пешком, и все, Лом. У меня пока нет веской причины доверять вам. Фактически я считаю, что именно здесь наши пути должны разойтись. Вы идите своей дорогой, а я пойду своей.— Вы обещали представить меня своим влиятельным друзьям, — быстро возразил Лом.— Ну нет, я ничего подобного не обещал, — Лафайет покачал головой. — Это ваша идея.— Послушайте, О'Лири, или Зорро, или как вас там, — вспылил Лом. — Я ведь могу вам пригодиться. Предположим, у вас будут трудности с допуском во дворец.— Об этом не беспокойтесь, я справлюсь.— Значит, за все мое беспокойство о вас вы собираетесь отплатить мне тем, что бросите меня здесь?— Зачем же так ставить вопрос? Вот что я вам скажу, Лом: если все пойдет как надо, я вас потом найду и попытаюсь вам помочь, ладно?— Я хочу что-нибудь сделать… что-нибудь хорошее, чтобы доказать, что я полезен. Так что, если я пойду с вами во дворец…— Это исключено, я, может быть, договорюсь, чтобы впустили меня, но вас… ну, если начистоту, Лом, вы не особенно впечатляете в этих, знаете ли, лохмотьях и нестриженый.— Конечно. Но я могу что-нибудь сделать?— Ну ладно, если вы настаиваете, пойдите и найдите Рыжего Быка. Приведите его во дворец. Нет, я передумал, пусть это будет «Секира и Дракон». Если мне не удастся попасть во дворец, я встречу вас там. А если мне повезет, то я за вами пошлю, договорились?— Хорошо… постараюсь. Рыжий Бык, говорите?— Да. Поспрашивайте. Любой карманник в городе может помочь вам. А теперь мне пора. — Лафайет встал, заплатил за завтрак единственным серебряным долларом, который нашел в кармане Зорро, и деловой походкой направился в сторону дворца.
Блистательного вида стражник в медном шлеме, широких голубых штанах до колен и куртке в желтую и голубую полосочку лениво смерил О'Лири взглядом.— Убирайся, Джек, пока я тебя не забрал за то, что слоняешься без дела,— накинулся он на Лафайета.— Я здесь по делу, — ответил Лафайет. — У меня важные новости для принцессы Адоранны.— Да-а? — Стражник небрежно перекинул аркебузу из одной руки в другую.— О чем?— Это секрет, — сказал О'Лири. — Послушайте, мы теряем время. Просто передайте мою просьбу дежурному сержанту.— Умничаешь, да? — зарычал охранник. — Вон, жалкий оборванец, пока у тебя еще есть шанс!— Ах, так? — вспылил Лафайет. Он сделал руки рупором и громко крикнул:— Дежурный сержант, пост номер один — срочно!— Как ты…— Эй! Эй! Хорошо подумайте сначала! — предупредил О'Лири разъяренного стражника, когда тот поднял свою аркебузу с огромным дулом. — Запомните, свидетели!— Ну, в чем дело? — спросил подошедший маленький толстенький сержант с усами, напоминающими руль велосипеда. Он остановился, смерил Лафайета взглядом. Его лицо налилось краской гнева.— Коротышка! — крикнул Лафайет. — Как я рад тебя видеть!— Схватить этого бездельника! — гаркнул сержант. — Это тот самый негодяй, что избил троих ребят из моей смены в прошлый понедельник!
Лафайет понимал, что трудно сохранить невозмутимость, когда трое здоровых стражников заворачивают тебе руки за спину, как сухой кренделек с солью, и волокут, по мощеному двору. И все же это было неподходящее время для вольных высказываний.— Не могли бы вы… ой!.. выслушать то, что я скажу… ох!.. я уверен, что вы согласитесь, когда узнаете, что я должен сообщить… ух!..— Что? Прикрути его еще на четверть, Ля Верн!— Коротышка, ну хоть выслушай меня…— Для тебя он сержант, негодяй! — зарычал владелец аркебузы. — В следующем месяце расскажешь это судье, когда он вернется из отпуска!— Я не могу ждать месяц! Это срочно!— Ля Верн, если он еще что-нибудь скажет, сунь ему в рот платок, тот, цветной, которым ты шею в жару промокаешь!Они прошли стойла, помещение, где хранились сбруи, свернули в служебный ход мимо королевского свинарника. Стражники отпрянули, когда запертый хряк вдруг громко хрюкнул и кинулся всей своей тушей на забор.— Что нашло на Жоржа? — удивился Ля Верн.— Он уже пару недель сам не свой.— Может, он чувствует, что в следующем месяце у нас назначен праздник,— предположил кто-то.— В последнее время все идет не так, — посетовал Ля Верн.— С тех пор как…— Довольно! — завопил Коротышка. — Вас, слюнтяев, подслушивают!Лафайет, подгоняемый стражниками, поднялся на три ступеньки и оказался в маленькой дежурной комнате, освещенной даже в этот час сорокаваттной лампой, висящей на запутанном шнуре. Небритый человек без пиджака сидел, взгромоздив на покосившийся стол ногу, обутую в ботинок, и ковырял в зубах коротким кинжалом. Он вопросительно приподнял бровь и потянулся за формой.— Запиши это рыло как задержанного по подозрению, Сарж! — сказал Коротышка.— По подозрению в чем?— Сами решите. Может, подделка, или чрезмерное любопытство, или разбавление вина водой. Только продержите его до тех пор, пока я не состряпаю на него дельце, за которое он проторчит, пока меня на пенсию не отправят.— Это уж слишком, — вмешался Лафайет. — Пока вы, полицейские ищейки, трепитесь, королевство могут захватить! Мне нужно немедленно видеть принцессу Адоранну!Сержант за столом слушал, разинув рот от удивления. Он смерил Лафайета взглядом с ног до головы, потом недружелюбно уставился на Коротышку, арестовавшего Лафайета.— Чего ради притащил мне помешанного? — возмутился он. — Ведь знаешь же, что в таких случаях сразу же отправляют в дом для лунатиков.— Позовите принцессу Адоранну! — потребовал Лафайет слегка дрогнувшим голосом, несмотря на все его усилия держаться спокойно. — Просто попросите ее высочество спуститься на минуточку, договорились? — Он попытался дружелюбно улыбнуться, но вместо этого скривил такую гримасу, что сержант за столом отпрянул.— Держите его, ребята, — пробормотал он. — У него сейчас начнется припадок. — Он позвонил в колокольчик на столе, дверь открылась, и появилась нечесаная голова с белесыми космами над толстогубым лицом с отечными глазами.— Оглеторп, наладь-ка этому голубю кандалы, — распорядился сержант. — Брось его в камеру номер двенадцать, ту, что с дальней стороны. Мы не хотим, чтоб он орал и всех расстраивал.— Кандалы?! — завопил Лафайет. — Да я вас всех, тюремных бездельников, заставлю в ночную смену дежурить! — Он рывком освободился, уклонился от захвата, нырнул к двери, но зацепился за подставленную ему подножку, и… искры посыпались у него из глаз, — такого «роскошного фейерверка» он не видел с третьего октября прошлого года, дня независимости Артезии. Ему грубо заломили руки и поволокли наверх. Он попытался передвигать ноги, потом сдался, и они безвольно волоклись следом. Он понимал, что поднимается по ступенькам, ковыляет по темному зловонному коридору, что поднялась тяжелая железная решетка. Толчок — и он полетел, спотыкаясь, в камеру с низким потолком, которая была наполнена вонью от чадящих керосиновых факелов, закрепленных в кронштейнах вдоль стены.— Я сэ…Лаф…ет Лири, — бормотал он, тряся головой, чтобы прийти в себя. — Я требую адвоката! Я требую встречи с Адоранной! Я требую, чтобы моей жене, графине Дафне, передали записку… — Он замолчал, так как ему заломили руки назад и держали вместе двойным захватом.— Похоже, пьянство лишило его ума, — сказал блондин-надзиратель, от которого несло перегаром, как из винной бочки.— Запри его в номер двенадцать, Перси, в самом конце!— Конечно, Оглеторп… но, черт меня побери, я же еще двенадцатый не мел… и…— Неважно, нечего цацкаться с этим болваном. Это один из тех, кто сует свой нос куда не следует.— Вот как? Оглеторп, а не этот ли парень лез по плющу в прошлом месяце, чтобы подсмотреть, как принцесса Адоранна принимает душ?— Не имеет значения, Перси. Запри его и возвращайся к своим комиксам!Лафайет рассеянно отметил, что Перси был выше ростом и умом блистал не более, чем Оглеторп. Он не сопротивлялся, когда его погнали до конца темного коридора, затем встал, прислонясь к стене, чтобы прошло головокружение, пока тюремщик выбирал огромный ключ на кольце у ремня.— Скажи, приятель… ну… как это было? — доверительно обратился к нему допотопный страж, снимая наручники. — Я про… ее высочество… она голышом такая же аккуратненькая, как, парень, можно себе ее представить?— Еще аккуратнее, — таинственно ответил Лафайет, потирая голову. — Это… это не твое дело. Но слушай… это все ошибка, понимаешь? Случайно приняли за другого. У меня новости для графини Дафны или для принцессы и…— Ага, — кивнул тюремщик.Когда он толкнул Лафайета в тесную и смрадную камеру, тот едва почувствовал, как провел рукой по боку другого охранника, а пальцами что-то незаметно снял и зажал в ладонь…— Именно за этим ты и карабкался по плющу, ясно, — продолжал насмешничать Перси. — Самое подходящее алиби для такого бродяги! Я могу поспорить, что ты ничего и не разглядел…— Это ты так думаешь! — крикнул Лафайет, когда захлопывалась дверь. Он прильнул к решетке небольшого квадратного окошка в металлической плите. — Я иду на сделку: ты передай мое послание, а я тебе все об этом расскажу!— Идет, — с некоторым сомнением ответил Перси. — А как я узнаю, что ты не врешь?— Даже если я вру, это все равно интереснее комиксов, — решительно заявил Лафайет.— Псих, — надменно сказал Перси. — И вообще… что-то мне не нравится весь этот разговор, если учесть…— Что учесть?— Учесть, в каком состоянии ее высочество. — Нижняя губа тюремщика выпятилась. — Неужели не срам?— Что не… Я имею в виду, не срам?— Что принцесса находится на пороге смерти от лихорадки, которую никто не знает как лечить, вот что!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Дважды до восхода солнца О'Лири и Лому приходилось прятаться в глубине зарослей кустарника, так как шайка Путников проходила совсем рядом. Из обрывков разговоров стало ясно, что они не пожалеют крючков для того, кто оставил следы у продырявленной клетки, если он будет задержан вместе с бежавшим пленником.— Какое немилосердное отношение, — откомментировал Лом, прищелкнув сокрушенно языком, когда они покинули свое последнее убежище.— Погодите только, я еще доберусь до этого типа Зорро, — пригрозил Лафайет. — Он тут один из самых заводил…— Я думал, что Зорро — это вы, — хитро сказал Лом.— Это не так. Я просто выгляжу как Зорро. То есть, ладно, это все равно. Слишком сложно.Он обернулся и увидел, что Лом сосредоточенно уставился на свой большой палец, которым пошевеливал с важным видом.— Пальчиками играете? — вспылил О'Лири.— Да вовсе нет, мальчик мой, — ответил Лом, засовывая обе руки в карманы. — Скажите, что вы будете делать, когда мы придем в город?— Мне придется действовать по обстоятельствам. Когда я буду во дворце, если мне только удастся замолвить словечко Адоранне…— Честно говоря, мой мальчик, ваш вид немножко дискредитирует вас. Ваши наряды хуже некуда, и, похоже, вы в последнее время не брились, а это золотое кольцо в левом ухе вряд ли внушит доверие приличной публике.— Что-нибудь придумаю. Другого выхода нет.Когда солнце ушло за вершины деревьев, они вышли из леса в район кладбищ, расположенных на склоне; повсюду мирно паслись коровы, которые безмятежно смотрели, как они спускались вниз по дороге. Проходившая мимо паровая телега подбросила их в город. Они шли по мощеной улице, окутанной запахами занимающегося рассвета — жареного кофе и свежеиспеченного хлеба. Редкие ранние прохожие с любопытством рассматривали их. Они постояли у ларька на тротуаре, откуда были видны башни дворца, розовеющие на фоне окрашенного ранним восходом неба. Быстро позавтракали яичницей, беконом, тостом с джемом. Лафайету показалось, что все это упало в прорву размером с муниципальный парк.— Удивительно, как важно слегка перекусить! — заметил он, прикончив вторую чашку кофе. — Все сразу кажется проще. Я пойду к воротам дворца, объясню, что у меня важная информация, и потребую аудиенции. Потом я расскажу Адоранне кое-что такое, что могло быть известно только мне. После этого я смогу открыться и назвать свое подлинное имя. Потом все пойдет как по маслу. Завтра в это время все будет улажено.— Должен ли я считать, что вы лично знакомы с принцессой Адоранной?— Конечно. Мы старые друзья. Фактически мы с ней когда-то были помолвлены, но я очень быстро понял, что по-настоящему люблю именно Дафну.— Вы… помолвлены с принцессой? — вид у Лома был весьма скептический.— Конечно, а почему бы нет?Лом поджал губы:— Мистер О'Лири… сейчас, кажется, не время для розыгрышей. Кроме того, раз мы объединили силы…— Кто сказал, что мы объединили силы? Я позволил вам прогуляться пешком, и все, Лом. У меня пока нет веской причины доверять вам. Фактически я считаю, что именно здесь наши пути должны разойтись. Вы идите своей дорогой, а я пойду своей.— Вы обещали представить меня своим влиятельным друзьям, — быстро возразил Лом.— Ну нет, я ничего подобного не обещал, — Лафайет покачал головой. — Это ваша идея.— Послушайте, О'Лири, или Зорро, или как вас там, — вспылил Лом. — Я ведь могу вам пригодиться. Предположим, у вас будут трудности с допуском во дворец.— Об этом не беспокойтесь, я справлюсь.— Значит, за все мое беспокойство о вас вы собираетесь отплатить мне тем, что бросите меня здесь?— Зачем же так ставить вопрос? Вот что я вам скажу, Лом: если все пойдет как надо, я вас потом найду и попытаюсь вам помочь, ладно?— Я хочу что-нибудь сделать… что-нибудь хорошее, чтобы доказать, что я полезен. Так что, если я пойду с вами во дворец…— Это исключено, я, может быть, договорюсь, чтобы впустили меня, но вас… ну, если начистоту, Лом, вы не особенно впечатляете в этих, знаете ли, лохмотьях и нестриженый.— Конечно. Но я могу что-нибудь сделать?— Ну ладно, если вы настаиваете, пойдите и найдите Рыжего Быка. Приведите его во дворец. Нет, я передумал, пусть это будет «Секира и Дракон». Если мне не удастся попасть во дворец, я встречу вас там. А если мне повезет, то я за вами пошлю, договорились?— Хорошо… постараюсь. Рыжий Бык, говорите?— Да. Поспрашивайте. Любой карманник в городе может помочь вам. А теперь мне пора. — Лафайет встал, заплатил за завтрак единственным серебряным долларом, который нашел в кармане Зорро, и деловой походкой направился в сторону дворца.
Блистательного вида стражник в медном шлеме, широких голубых штанах до колен и куртке в желтую и голубую полосочку лениво смерил О'Лири взглядом.— Убирайся, Джек, пока я тебя не забрал за то, что слоняешься без дела,— накинулся он на Лафайета.— Я здесь по делу, — ответил Лафайет. — У меня важные новости для принцессы Адоранны.— Да-а? — Стражник небрежно перекинул аркебузу из одной руки в другую.— О чем?— Это секрет, — сказал О'Лири. — Послушайте, мы теряем время. Просто передайте мою просьбу дежурному сержанту.— Умничаешь, да? — зарычал охранник. — Вон, жалкий оборванец, пока у тебя еще есть шанс!— Ах, так? — вспылил Лафайет. Он сделал руки рупором и громко крикнул:— Дежурный сержант, пост номер один — срочно!— Как ты…— Эй! Эй! Хорошо подумайте сначала! — предупредил О'Лири разъяренного стражника, когда тот поднял свою аркебузу с огромным дулом. — Запомните, свидетели!— Ну, в чем дело? — спросил подошедший маленький толстенький сержант с усами, напоминающими руль велосипеда. Он остановился, смерил Лафайета взглядом. Его лицо налилось краской гнева.— Коротышка! — крикнул Лафайет. — Как я рад тебя видеть!— Схватить этого бездельника! — гаркнул сержант. — Это тот самый негодяй, что избил троих ребят из моей смены в прошлый понедельник!
Лафайет понимал, что трудно сохранить невозмутимость, когда трое здоровых стражников заворачивают тебе руки за спину, как сухой кренделек с солью, и волокут, по мощеному двору. И все же это было неподходящее время для вольных высказываний.— Не могли бы вы… ой!.. выслушать то, что я скажу… ох!.. я уверен, что вы согласитесь, когда узнаете, что я должен сообщить… ух!..— Что? Прикрути его еще на четверть, Ля Верн!— Коротышка, ну хоть выслушай меня…— Для тебя он сержант, негодяй! — зарычал владелец аркебузы. — В следующем месяце расскажешь это судье, когда он вернется из отпуска!— Я не могу ждать месяц! Это срочно!— Ля Верн, если он еще что-нибудь скажет, сунь ему в рот платок, тот, цветной, которым ты шею в жару промокаешь!Они прошли стойла, помещение, где хранились сбруи, свернули в служебный ход мимо королевского свинарника. Стражники отпрянули, когда запертый хряк вдруг громко хрюкнул и кинулся всей своей тушей на забор.— Что нашло на Жоржа? — удивился Ля Верн.— Он уже пару недель сам не свой.— Может, он чувствует, что в следующем месяце у нас назначен праздник,— предположил кто-то.— В последнее время все идет не так, — посетовал Ля Верн.— С тех пор как…— Довольно! — завопил Коротышка. — Вас, слюнтяев, подслушивают!Лафайет, подгоняемый стражниками, поднялся на три ступеньки и оказался в маленькой дежурной комнате, освещенной даже в этот час сорокаваттной лампой, висящей на запутанном шнуре. Небритый человек без пиджака сидел, взгромоздив на покосившийся стол ногу, обутую в ботинок, и ковырял в зубах коротким кинжалом. Он вопросительно приподнял бровь и потянулся за формой.— Запиши это рыло как задержанного по подозрению, Сарж! — сказал Коротышка.— По подозрению в чем?— Сами решите. Может, подделка, или чрезмерное любопытство, или разбавление вина водой. Только продержите его до тех пор, пока я не состряпаю на него дельце, за которое он проторчит, пока меня на пенсию не отправят.— Это уж слишком, — вмешался Лафайет. — Пока вы, полицейские ищейки, трепитесь, королевство могут захватить! Мне нужно немедленно видеть принцессу Адоранну!Сержант за столом слушал, разинув рот от удивления. Он смерил Лафайета взглядом с ног до головы, потом недружелюбно уставился на Коротышку, арестовавшего Лафайета.— Чего ради притащил мне помешанного? — возмутился он. — Ведь знаешь же, что в таких случаях сразу же отправляют в дом для лунатиков.— Позовите принцессу Адоранну! — потребовал Лафайет слегка дрогнувшим голосом, несмотря на все его усилия держаться спокойно. — Просто попросите ее высочество спуститься на минуточку, договорились? — Он попытался дружелюбно улыбнуться, но вместо этого скривил такую гримасу, что сержант за столом отпрянул.— Держите его, ребята, — пробормотал он. — У него сейчас начнется припадок. — Он позвонил в колокольчик на столе, дверь открылась, и появилась нечесаная голова с белесыми космами над толстогубым лицом с отечными глазами.— Оглеторп, наладь-ка этому голубю кандалы, — распорядился сержант. — Брось его в камеру номер двенадцать, ту, что с дальней стороны. Мы не хотим, чтоб он орал и всех расстраивал.— Кандалы?! — завопил Лафайет. — Да я вас всех, тюремных бездельников, заставлю в ночную смену дежурить! — Он рывком освободился, уклонился от захвата, нырнул к двери, но зацепился за подставленную ему подножку, и… искры посыпались у него из глаз, — такого «роскошного фейерверка» он не видел с третьего октября прошлого года, дня независимости Артезии. Ему грубо заломили руки и поволокли наверх. Он попытался передвигать ноги, потом сдался, и они безвольно волоклись следом. Он понимал, что поднимается по ступенькам, ковыляет по темному зловонному коридору, что поднялась тяжелая железная решетка. Толчок — и он полетел, спотыкаясь, в камеру с низким потолком, которая была наполнена вонью от чадящих керосиновых факелов, закрепленных в кронштейнах вдоль стены.— Я сэ…Лаф…ет Лири, — бормотал он, тряся головой, чтобы прийти в себя. — Я требую адвоката! Я требую встречи с Адоранной! Я требую, чтобы моей жене, графине Дафне, передали записку… — Он замолчал, так как ему заломили руки назад и держали вместе двойным захватом.— Похоже, пьянство лишило его ума, — сказал блондин-надзиратель, от которого несло перегаром, как из винной бочки.— Запри его в номер двенадцать, Перси, в самом конце!— Конечно, Оглеторп… но, черт меня побери, я же еще двенадцатый не мел… и…— Неважно, нечего цацкаться с этим болваном. Это один из тех, кто сует свой нос куда не следует.— Вот как? Оглеторп, а не этот ли парень лез по плющу в прошлом месяце, чтобы подсмотреть, как принцесса Адоранна принимает душ?— Не имеет значения, Перси. Запри его и возвращайся к своим комиксам!Лафайет рассеянно отметил, что Перси был выше ростом и умом блистал не более, чем Оглеторп. Он не сопротивлялся, когда его погнали до конца темного коридора, затем встал, прислонясь к стене, чтобы прошло головокружение, пока тюремщик выбирал огромный ключ на кольце у ремня.— Скажи, приятель… ну… как это было? — доверительно обратился к нему допотопный страж, снимая наручники. — Я про… ее высочество… она голышом такая же аккуратненькая, как, парень, можно себе ее представить?— Еще аккуратнее, — таинственно ответил Лафайет, потирая голову. — Это… это не твое дело. Но слушай… это все ошибка, понимаешь? Случайно приняли за другого. У меня новости для графини Дафны или для принцессы и…— Ага, — кивнул тюремщик.Когда он толкнул Лафайета в тесную и смрадную камеру, тот едва почувствовал, как провел рукой по боку другого охранника, а пальцами что-то незаметно снял и зажал в ладонь…— Именно за этим ты и карабкался по плющу, ясно, — продолжал насмешничать Перси. — Самое подходящее алиби для такого бродяги! Я могу поспорить, что ты ничего и не разглядел…— Это ты так думаешь! — крикнул Лафайет, когда захлопывалась дверь. Он прильнул к решетке небольшого квадратного окошка в металлической плите. — Я иду на сделку: ты передай мое послание, а я тебе все об этом расскажу!— Идет, — с некоторым сомнением ответил Перси. — А как я узнаю, что ты не врешь?— Даже если я вру, это все равно интереснее комиксов, — решительно заявил Лафайет.— Псих, — надменно сказал Перси. — И вообще… что-то мне не нравится весь этот разговор, если учесть…— Что учесть?— Учесть, в каком состоянии ее высочество. — Нижняя губа тюремщика выпятилась. — Неужели не срам?— Что не… Я имею в виду, не срам?— Что принцесса находится на пороге смерти от лихорадки, которую никто не знает как лечить, вот что!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19