Я думаю, надо оставить безумцев их демонам, мир достаточно велик, а на юге нас ждут бантаги. Я беспрекословно шел на эту войну, поскольку нас вел Джубади. Теперь он мертв, а дух его сына Вуки возносится к небесам для встречи с отцом.
— Если мы допустили, чтобы скоты убили нашего кар-карта, и не отомстим им за этот страшный грех, над нами будут смеяться даже бантаги, а наши предки отвернутся от нас, — резко ответил Тамука, улыбаясь в душе при виде явного одобрения со стороны командиров.
— Это война ради мести, — заявил Губта, новый командир Вушки Хуш. — Мы похоронили каждого третьего из нашего умена, и среди них — его командира, моего старшего брата. А один из каждых троих оставшихся ранен или страдает от болезней. Я не остановлюсь, пока не выпью крови из черепа Кина, пока не брошу в костер его обглоданные кости. Если кто-то решит уйти с этого пути, я один поскачу на восток и напою свой меч кровью скотов. И я уверен, наши предки будут гордиться мной и проклинать тех, кто не последовал дорогой мщения.
Губта выхватил свой меч и рассек себе руку в знак кровавой клятвы.
Раздались громкие одобрительные крики, многие воины потрясали в воздухе мечами, некоторые присоединились к клятве на крови, обещая победить или умереть в бою. Тамука, следуя общему настроению, тоже вытащил меч и рассек себе руку, потом подъехал вплотную к Губте. Командир Вушки Хуш, потрясенный такой честью, наклонился и слизнул капли крови с руки своего кар-карта. Крики одобрения стали еще громче.
— Я клянусь вести вас в бой не как щитоносец, а как воин, согласуясь с моим духом «ка». Я жажду мести за смерть Джубади и потери, понесенные Вушкой Хуш, я торжественно клянусь сокрушить Кина и всех скотов, кто осмелился подняться из грязи, которая соответствует их происхождению и предназначению. В этом я клянусь своей кровью. Отныне Губта мой брат по кровной клятве.
С этими словами Тамука взял руку Губты и слизнул капли крови. На мгновение их глаза встретились, в них мелькнуло полное взаимопонимание. Саргу ничего не стоило перед рассветом навестить Губту и поговорить с ним о смерти его брата и необходимости отомстить за него. У Губты не хватало ума разобраться в хитроумных замыслах, и к рассвету он уже утирал слезы ярости, вспоминая о своем брате, думая о том, что погибший до сих пор тоскует и печалится, считая себя покинутым и забытым. Все прошло без осложнений, а Губта так никогда и не поймет, что его благородный порыв послужил интересам других. Для каждого мерка обряд клятвы на крови, вид добровольно нанесенных ран, стремление к мести были неотъемлемыми атрибутами воинского духа. Жизнь без воинских почестей, без взаимных обещаний отомстить за смерть соотечественников не представляла для них никакой радости.
Все оказалось так просто. От Тамуки потребовалось только вспомнить о традициях своего народа и использовать их к своей выгоде.
Губта отъехал от Тамуки, снова вытащил меч и, потрясая им над головой, прокричал боевой клич. Тамука оглянулся в сторону Роки; пожилой командир равнодушно наблюдал за ритуалом.
— Странно, что щитоносец участвует в обряде клятвы на крови. Я считал, что твой дух «ту» препятствует проявлению таких чувств.
— Теперь я кар-карт.
— Тебе придется повременить с получением меча кар-карта, поскольку я еще не все сказал.
— Тогда говори.
— Я сомневаюсь в причине смерти Вуки.
Все вокруг замолчали. Рока осмелился вслух сказать то, о чем все они думали. Тамука вздохнул и оглянулся на громадный костер, пожиравший тело того, кого он когда-то обещал оберегать.
— Можешь ли ты поклясться своей кровью, что сказал всю правду о его смерти?
Среди собравшихся начался громкий ропот.
— Знайте, что он убил своего брата, чтобы остаться наследником.
После такого заявления все затаили дыхание.
— Этому нет никаких доказательств, — возразил Рока.
— Я знал об этом, — почти шепотом произнес Тамука.
Он переводил взгляд с одного лица на другое, тщательно оценивая каждого из предводителей.
— Я при помощи духа «ту» заглянул в его душу и увидел горькую правду.
Глаза Тамуки загорелись ярким огнем, а голос звучал отстранено, как если бы он и сейчас общался с миром духов. Многие мгновенно опускали глаза при встрече с его взглядом; всем было известно, что щитоносцы обладают способностью заглядывать в сердца других. Сейчас этот дар пугал их более, чем когда-либо, — ведь перед ними был будущий кар-карт.
— Вука убил Манту в ту ночь, когда затонул железный корабль. Я был там, и Хулагар тоже. Мы оба прочли об этом в его душе.
— А Джубади знал об этом? — спросил Рока.
— Нет.
— Почему?
— Вука остался единственным наследником. Если бы у Джубади родился еще один сын, Хулагар рассказал бы ему. Вука убил своего брата и солгал, когда рассказывал о его смерти.
— Ты осмеливаешься говорить такие вещи, когда дух Вуки еще не ушел к нашим предкам? — спросил Рока.
— Я не только осмеливаюсь говорить об этом. — Тамука возвысил голос и уже почти кричал. — Я заявляю об этом во всеуслышание!
Никто не произнес ни слова.
— Именно из-за него мы проиграли первую часть войны. Это он потребовал скакать к Риму, когда город был только что захвачен карфагенянами и скоты не знали о нашем участии. Увидев его, горожане подняли бунт. Самый младший из братьев Вуки был захвачен в плен и до смерти забит толпой скотов. Мы потеряли город, а ведь могли бы овладеть им, даже не направляя войско на север. Он был не только убийцей, он был еще и глупцом. Если бы остался еще хоть один наследник, я бы сам созвал совет своего клана и предложил убить Вуку, поскольку он не мог быть настоящим кар-картом.
Тамука замолчал.
Рока неуверенно прокашлялся.
— И все-таки он был полноправным кар-картом. Клянешься ли ты, что Вука умер не от твоей руки?
Тамука бросил злобный взгляд на настойчивого командира. Сильный порыв ветра принес волну жаркого и дымного воздуха со стороны города. Наконец он достал свой меч и снова рассек себе предплечье.
— Я клянусь своей кровью, — прошипел Тамука. Рока пристально наблюдал за ним.
— Да будут свидетелями твоей клятвы Хулагар и все наши предки, — произнес Рока.
Тамука смотрел мимо него, на бушующее пламя и чувствовал холод в душе, как будто глаза Хулагара все еще наблюдали за ним. Злобно фыркнув, Тамука посмотрел на предводителей орды. Большинство одобрительно кивали и негромко высказывали свое осуждение в адрес Роки, а некоторые молча смотрели в огонь погребального костра.
— Хочет ли еще кто-нибудь говорить? — спросил Сарг.
Никто не ответил.
Сарг достал из своей седельной сумки меч кар-карта и подошел к сошедшему с коня Тамуке.
— Вот меч кар-карта Тамуки, — провозгласил Сарг, с трудом удерживая его слабой, покрытой седой шерстью рукой. — Да пребудет Тамука нашим всемогущим кар-картом до тех пор, пока не взовьется над золотой юртой белое знамя мира.
Тамука поднял руку и схватил рукоять меча. Как по команде, все предводители кланов сошли с коней и подошли к кар-карту, чтобы склонив головы поцеловать лезвие меча. Рока ждал до последнего, потом без слов поклонился и тоже поцеловал лезвие.
Тамука вернулся к коню и прыгнул в седло. В тот же миг прозвучал сигнал одинокой нарги, подхваченный другими. Тамука пришпорил коня и галопом поскакал к вершине холма, продолжая держать заветный меч в высоко поднятой руке. Он пересек железнодорожный путь, проскакал между заграждениями покинутой линии обороны и остановился только на вершине. Внизу на многие мили расстилалась долина, в пустом городе бушевало пламя. На равнине четкими квадратами выстроились перед ним десятитысячные умены мерков. Душа Тамуки наполнилась ликованием. Протяжным голосам нарг скоро стали вторить удары мечей о щиты, оружие засверкало под утренним солнцем.
— Тамука. Тамука. Тамука кар-карт!
Его окружили все предводители орды, даже Рока, опустив голову, присоединился к группе. Рев четырехсот тысяч голосов взметнулся к небу.
— Вы знаете, что нам предстоит! — закричал Тамука. — Мы помчимся на восток! Мы напьемся крови из черепа Кина, как потребовал Губта. Мы опустошим города скотов и до отвала наедимся их мяса!
Снова раздались крики одобрения. Тамука обернулся к Роке. — А тебе я поручу особое задание. Рока с подозрением посмотрел на нового кар-карта.
— Три умена твоего клана вместе с твоими приближенными должны вернуться по той же дороге, по которой мы пришли сюда. Тебе предстоит идти на Карфаген и отобрать его — неважно, у скота или у бантагов.
От изумления Рока не мог найти слов.
— Я могу доверить это только тебе.
Рока, не зная, радоваться ему или сердиться, только кивнул головой.
Тамука взглянул на Сарга, и шаман ответил ему одобрительной улыбкой. Рока покинет орду, значит, будет меньше поводов для разногласий. Южные границы будут в безопасности. Трех уменов слишком мало, чтобы отделиться от орды. А если Рока задумает переметнуться к бантагам, его казнит собственный совет племенных картов. Если он не справится с порученной задачей, это ослабит его позиции. Войско Тамуки уменьшится на три умена, но ему достаточно и того, что останется.
Тамука отвернулся от опального командира и указал мечом на восток.
— Мы выступаем немедленно!
— Адмирал Буллфинч!
Буллфинч очнулся от своих мыслей и взглянул на Элазара, посла Карфагена.
— Похоже, они подожгли Кев, — сказал Буллфинч, указывая на далекий столб дыма, видимый на фоне голубого неба даже с расстояния в сорок миль. Карфагенянин не ответил.
— Это был красивый город, — может быть, даже красивее Суздаля. Там стоял старейший на Руси собор. Говорят, именно в том месте тысячу лет назад появились первые русские люди. Боюсь, с ним покончено.
Элазар грустно кивнул.
— Странная история произошла со всеми нами И мы, и римляне, русские и янки, констаны и майя, чины на востоке и древнейшие люди с Нила, живущие на юге, в земле бантагов. Все мы храним в памяти свои потерянные миры. Значит, мы все должны объединиться в одну семью ради борьбы с ордами.
Буллфинч кивнул в знак согласия.
— Вот только ваш Гамилькар нарушил наш союз. Эндрю предложил ему защиту даже после того, как карфагеняне воевали против нас. Мы предоставили убежище сорока тысячам ваших беженцев, и даже сейчас они находятся в нашей стране и не испытывают никаких притеснений. Припомни, ведь Гамилькар захватил один из наших кораблей и большую часть галер, чтобы вернуться в Карфаген.
— Он отбил этот город у мерков.
— Все равно он нарушил договор — сердито возразил Буллфинч.
Элазар развел руками.
— Скажи-ка мне, если бы события развернулись по-другому, если бы твоим соотечественникам предстояло сожжение на погребальном костре Джубади и именно ты правил этими людьми, неужели ты не испытывал бы такого же гнева?
— Я в первую очередь помнил бы о высшей цели. о том, что победа возможна только в случае единства всех сил.
Элазар улыбнулся.
Ты действительно так думаешь? Буллфинч не смог ответить, в глубине души он сознавал, что говорил как адмирал флота Республики, а не от своего собственного лица. Ему довелось увидеть отблески погребального костра, и до сих пор он не мог избавиться от ночных кошмаров, наполненных криками обреченных.
— Как я уже говорил, я здесь неофициально, — сказал Элазар. — Мой господин Гамилькар действовал в порыве гнева. Он считал, что все карфагеняне могут попасть в убойные ямы, если он не поторопится. Да и сейчас, пока мы тобой разговариваем, пять уменов бантагов направляются к Карфагену в надежде завладеть городом и найти оружие. Гамилькар действовал внезапно и легко выгнал из города единственный умен мерков. Другое дело — столкнуться с пятью уменами, готовыми к сражению. У него всего один броненосец и около двух десятков маленьких пушек. На фабрике можно изготовить еще двадцать пушек и несколько сотен мелких орудий, которыми можно стрелять с плеча. Но проблема в порохе. То место, где он изготавливался, находится далеко за городом и все еще в руках мерков.
— И ты имел наглость приехать сюда и просить меня о помощи.
Буллфинч показал пальцем на повязку, прикрывающую пустую глазницу.
— Я лишился глаза после выстрела одной из ваших пушек в прошлогодней войне. Невероятно, что я вижу тебя здесь и слушаю твои жалобы.
— Мы были вынуждены развязать ту войну. Иначе всем нам грозила смерть в убойных ямах. Мы дрались ради того, чтобы выжить, как и вы.
— Это невыносимо. Сначала вы воюете против нас, потом предаете а теперь снова ждете помощи. — Буллфинч изумленно покачал головой.
— Все верно. Как я уже говорил, Гамилькар ничего не знает о моей поездке. Если бы я ему сказал, он запретил бы мне уезжать. Он считает, что я отправился на север привезти в город семьи некоторых наших солдат.
— Я должен выполнять свои обязанности на этой войне, — отрезал Буллфинч.
— А что ты сделал с момента вторжения мерков? «Совсем немного», — подумал про себя Буллфинч.
Только первая вылазка была сравнительно успешной Они захватили врасплох караван с юртами, идущий по прибрежной дороге. Это занятие было им не по душе — пришлось истребить несколько сот стариков и женщин. Солдаты до того разъярились, что не пощадили даже часть детей. От такой войны выворачивало наизнанку. Тем не менее урок был мерками усвоен: уже на следующий день никто не подходил к берегу ближе чем на пять миль, а Буллфинч не мог рисковать солдатами вне зоны действия своих пушек. Флот состоял из десятка броненосцев и тридцати галер. Два броненосца до сих пор стояли под Суздалем, нанося удары по прибрежной дороге и Форт-Линкольну. Роль флота на данный момент сводилась лишь к тому, чтобы заставить вражеское войско занимать как можно меньший фронт.
— Ты просишь слишком много, — сказал Буллфинч. — На это потребуется приказ полковника Кина.
— А где сейчас находится Кин?
— Не знаю, — ответил Буллфинч. — Я мог бы послать корабль на Пенобскот и оттуда дать телеграмму.
— Что такое телеграмма?
— Говорящий провод. Путь туда займет три дня. — может, немного больше. Но мерки могли уже дойти до Пенобскота, хотя, судя по этому пожару, они еще не двинулись с места.
~ Значит, потребуется шесть, а то и семь дней. — подвел итог Элазар. — Я уже говорил, что к этому времени бантаги могут быть в Карфагене. Благодаря Баалу, пославшему попутный ветер, и хорошим гребцам я быстро добрался к тебе. Если ты не решишься помочь, последние из моих людей умрут в ближайшие дни. Разве ваша война унесла мало жизней?
Буллфинч пытался найти слова для ответа, но в голове были только вопли обреченных на страшную смерть людей. Он опустил голову и увидел у себя в руках смятый номер еженедельника Гейтса, доставленный из Рима.
— Ты говорил о солидарности всех народов на планете в борьбе с ордой. Я умоляю тебя вспомнить об этом сейчас, пока еще не слишком поздно. И забыть о том, что было в прошлом.
Буллфинч так и не смог ответить. Он стоял спиной к Элазару и смотрел на столб дыма над горизонтом.
— Я благодарю богов, что Кев опустел до прихода мерков, там не было ни детей, ни женщин. — Голос Элазара прервался от волнения. — Когда увидишь дым, вознесшийся над Карфагеном, знай, что это погребальный костер для полумиллиона человек, которые не принимали участия в этой войне, но все же погибли на ней.
Глава 7
— Приготовиться! — хриплым шепотом произнес Деннис Шовалтер, как будто мерки. могли услышать его слова даже в грохоте копыт.
Он осмотрел цепочку стрелков. Солдаты лежали в траве, скрываясь за гребнем холма. Деннис высунулся из-за гребня и, настроив полевой бинокль, смог хорошо рассмотреть наступавших. Зрелище было ужасающим — хищные, обветренные лица под шлемами, на которых красовались человеческие кости; натянутые луки, притороченные к седлам; отполированное до блеска оружие. Не разбирая дороги, всадники мчались прямо к отряду Денниса.
«Целый полк, — подумал он, — по меньшей мере тысяча всадников широкой цепью развернулась по степи».
За ними виднелись четкие квадраты пяти полных уменов, продвигавшихся по залитой солнцем равнине с развевающимися знаменами. Они направлялись к броду на Пенобскоте, где несколько отрядов армии Республики заканчивали переправу.
Прозвучала отрывистая команда, и отряд мерков остановился.
«Проклятье».
Одинокий всадник отделился от остальных и рысью направился к тому месту, где скрывался Деннис со своими людьми.
«Сволочи». Он надеялся заманить целиком весь передовой отряд.
Вдалеке на северном фланге всадники продолжали путь вдоль кромки леса, стараясь не углубляться в чащу. Деннис посмотрел на палящее солнце; жара сводила с ума. Уже десять дней не было ни одного дождя, и трава сухо шуршала при каждом движении. Вражеский всадник был уже в сотне ярдов. Остальные мерки не двигались с места. Деннис спустился к своим воинам.
— Они не решаются подойти ближе. Готовьтесь вскочить на коней и убираться отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Если мы допустили, чтобы скоты убили нашего кар-карта, и не отомстим им за этот страшный грех, над нами будут смеяться даже бантаги, а наши предки отвернутся от нас, — резко ответил Тамука, улыбаясь в душе при виде явного одобрения со стороны командиров.
— Это война ради мести, — заявил Губта, новый командир Вушки Хуш. — Мы похоронили каждого третьего из нашего умена, и среди них — его командира, моего старшего брата. А один из каждых троих оставшихся ранен или страдает от болезней. Я не остановлюсь, пока не выпью крови из черепа Кина, пока не брошу в костер его обглоданные кости. Если кто-то решит уйти с этого пути, я один поскачу на восток и напою свой меч кровью скотов. И я уверен, наши предки будут гордиться мной и проклинать тех, кто не последовал дорогой мщения.
Губта выхватил свой меч и рассек себе руку в знак кровавой клятвы.
Раздались громкие одобрительные крики, многие воины потрясали в воздухе мечами, некоторые присоединились к клятве на крови, обещая победить или умереть в бою. Тамука, следуя общему настроению, тоже вытащил меч и рассек себе руку, потом подъехал вплотную к Губте. Командир Вушки Хуш, потрясенный такой честью, наклонился и слизнул капли крови с руки своего кар-карта. Крики одобрения стали еще громче.
— Я клянусь вести вас в бой не как щитоносец, а как воин, согласуясь с моим духом «ка». Я жажду мести за смерть Джубади и потери, понесенные Вушкой Хуш, я торжественно клянусь сокрушить Кина и всех скотов, кто осмелился подняться из грязи, которая соответствует их происхождению и предназначению. В этом я клянусь своей кровью. Отныне Губта мой брат по кровной клятве.
С этими словами Тамука взял руку Губты и слизнул капли крови. На мгновение их глаза встретились, в них мелькнуло полное взаимопонимание. Саргу ничего не стоило перед рассветом навестить Губту и поговорить с ним о смерти его брата и необходимости отомстить за него. У Губты не хватало ума разобраться в хитроумных замыслах, и к рассвету он уже утирал слезы ярости, вспоминая о своем брате, думая о том, что погибший до сих пор тоскует и печалится, считая себя покинутым и забытым. Все прошло без осложнений, а Губта так никогда и не поймет, что его благородный порыв послужил интересам других. Для каждого мерка обряд клятвы на крови, вид добровольно нанесенных ран, стремление к мести были неотъемлемыми атрибутами воинского духа. Жизнь без воинских почестей, без взаимных обещаний отомстить за смерть соотечественников не представляла для них никакой радости.
Все оказалось так просто. От Тамуки потребовалось только вспомнить о традициях своего народа и использовать их к своей выгоде.
Губта отъехал от Тамуки, снова вытащил меч и, потрясая им над головой, прокричал боевой клич. Тамука оглянулся в сторону Роки; пожилой командир равнодушно наблюдал за ритуалом.
— Странно, что щитоносец участвует в обряде клятвы на крови. Я считал, что твой дух «ту» препятствует проявлению таких чувств.
— Теперь я кар-карт.
— Тебе придется повременить с получением меча кар-карта, поскольку я еще не все сказал.
— Тогда говори.
— Я сомневаюсь в причине смерти Вуки.
Все вокруг замолчали. Рока осмелился вслух сказать то, о чем все они думали. Тамука вздохнул и оглянулся на громадный костер, пожиравший тело того, кого он когда-то обещал оберегать.
— Можешь ли ты поклясться своей кровью, что сказал всю правду о его смерти?
Среди собравшихся начался громкий ропот.
— Знайте, что он убил своего брата, чтобы остаться наследником.
После такого заявления все затаили дыхание.
— Этому нет никаких доказательств, — возразил Рока.
— Я знал об этом, — почти шепотом произнес Тамука.
Он переводил взгляд с одного лица на другое, тщательно оценивая каждого из предводителей.
— Я при помощи духа «ту» заглянул в его душу и увидел горькую правду.
Глаза Тамуки загорелись ярким огнем, а голос звучал отстранено, как если бы он и сейчас общался с миром духов. Многие мгновенно опускали глаза при встрече с его взглядом; всем было известно, что щитоносцы обладают способностью заглядывать в сердца других. Сейчас этот дар пугал их более, чем когда-либо, — ведь перед ними был будущий кар-карт.
— Вука убил Манту в ту ночь, когда затонул железный корабль. Я был там, и Хулагар тоже. Мы оба прочли об этом в его душе.
— А Джубади знал об этом? — спросил Рока.
— Нет.
— Почему?
— Вука остался единственным наследником. Если бы у Джубади родился еще один сын, Хулагар рассказал бы ему. Вука убил своего брата и солгал, когда рассказывал о его смерти.
— Ты осмеливаешься говорить такие вещи, когда дух Вуки еще не ушел к нашим предкам? — спросил Рока.
— Я не только осмеливаюсь говорить об этом. — Тамука возвысил голос и уже почти кричал. — Я заявляю об этом во всеуслышание!
Никто не произнес ни слова.
— Именно из-за него мы проиграли первую часть войны. Это он потребовал скакать к Риму, когда город был только что захвачен карфагенянами и скоты не знали о нашем участии. Увидев его, горожане подняли бунт. Самый младший из братьев Вуки был захвачен в плен и до смерти забит толпой скотов. Мы потеряли город, а ведь могли бы овладеть им, даже не направляя войско на север. Он был не только убийцей, он был еще и глупцом. Если бы остался еще хоть один наследник, я бы сам созвал совет своего клана и предложил убить Вуку, поскольку он не мог быть настоящим кар-картом.
Тамука замолчал.
Рока неуверенно прокашлялся.
— И все-таки он был полноправным кар-картом. Клянешься ли ты, что Вука умер не от твоей руки?
Тамука бросил злобный взгляд на настойчивого командира. Сильный порыв ветра принес волну жаркого и дымного воздуха со стороны города. Наконец он достал свой меч и снова рассек себе предплечье.
— Я клянусь своей кровью, — прошипел Тамука. Рока пристально наблюдал за ним.
— Да будут свидетелями твоей клятвы Хулагар и все наши предки, — произнес Рока.
Тамука смотрел мимо него, на бушующее пламя и чувствовал холод в душе, как будто глаза Хулагара все еще наблюдали за ним. Злобно фыркнув, Тамука посмотрел на предводителей орды. Большинство одобрительно кивали и негромко высказывали свое осуждение в адрес Роки, а некоторые молча смотрели в огонь погребального костра.
— Хочет ли еще кто-нибудь говорить? — спросил Сарг.
Никто не ответил.
Сарг достал из своей седельной сумки меч кар-карта и подошел к сошедшему с коня Тамуке.
— Вот меч кар-карта Тамуки, — провозгласил Сарг, с трудом удерживая его слабой, покрытой седой шерстью рукой. — Да пребудет Тамука нашим всемогущим кар-картом до тех пор, пока не взовьется над золотой юртой белое знамя мира.
Тамука поднял руку и схватил рукоять меча. Как по команде, все предводители кланов сошли с коней и подошли к кар-карту, чтобы склонив головы поцеловать лезвие меча. Рока ждал до последнего, потом без слов поклонился и тоже поцеловал лезвие.
Тамука вернулся к коню и прыгнул в седло. В тот же миг прозвучал сигнал одинокой нарги, подхваченный другими. Тамука пришпорил коня и галопом поскакал к вершине холма, продолжая держать заветный меч в высоко поднятой руке. Он пересек железнодорожный путь, проскакал между заграждениями покинутой линии обороны и остановился только на вершине. Внизу на многие мили расстилалась долина, в пустом городе бушевало пламя. На равнине четкими квадратами выстроились перед ним десятитысячные умены мерков. Душа Тамуки наполнилась ликованием. Протяжным голосам нарг скоро стали вторить удары мечей о щиты, оружие засверкало под утренним солнцем.
— Тамука. Тамука. Тамука кар-карт!
Его окружили все предводители орды, даже Рока, опустив голову, присоединился к группе. Рев четырехсот тысяч голосов взметнулся к небу.
— Вы знаете, что нам предстоит! — закричал Тамука. — Мы помчимся на восток! Мы напьемся крови из черепа Кина, как потребовал Губта. Мы опустошим города скотов и до отвала наедимся их мяса!
Снова раздались крики одобрения. Тамука обернулся к Роке. — А тебе я поручу особое задание. Рока с подозрением посмотрел на нового кар-карта.
— Три умена твоего клана вместе с твоими приближенными должны вернуться по той же дороге, по которой мы пришли сюда. Тебе предстоит идти на Карфаген и отобрать его — неважно, у скота или у бантагов.
От изумления Рока не мог найти слов.
— Я могу доверить это только тебе.
Рока, не зная, радоваться ему или сердиться, только кивнул головой.
Тамука взглянул на Сарга, и шаман ответил ему одобрительной улыбкой. Рока покинет орду, значит, будет меньше поводов для разногласий. Южные границы будут в безопасности. Трех уменов слишком мало, чтобы отделиться от орды. А если Рока задумает переметнуться к бантагам, его казнит собственный совет племенных картов. Если он не справится с порученной задачей, это ослабит его позиции. Войско Тамуки уменьшится на три умена, но ему достаточно и того, что останется.
Тамука отвернулся от опального командира и указал мечом на восток.
— Мы выступаем немедленно!
— Адмирал Буллфинч!
Буллфинч очнулся от своих мыслей и взглянул на Элазара, посла Карфагена.
— Похоже, они подожгли Кев, — сказал Буллфинч, указывая на далекий столб дыма, видимый на фоне голубого неба даже с расстояния в сорок миль. Карфагенянин не ответил.
— Это был красивый город, — может быть, даже красивее Суздаля. Там стоял старейший на Руси собор. Говорят, именно в том месте тысячу лет назад появились первые русские люди. Боюсь, с ним покончено.
Элазар грустно кивнул.
— Странная история произошла со всеми нами И мы, и римляне, русские и янки, констаны и майя, чины на востоке и древнейшие люди с Нила, живущие на юге, в земле бантагов. Все мы храним в памяти свои потерянные миры. Значит, мы все должны объединиться в одну семью ради борьбы с ордами.
Буллфинч кивнул в знак согласия.
— Вот только ваш Гамилькар нарушил наш союз. Эндрю предложил ему защиту даже после того, как карфагеняне воевали против нас. Мы предоставили убежище сорока тысячам ваших беженцев, и даже сейчас они находятся в нашей стране и не испытывают никаких притеснений. Припомни, ведь Гамилькар захватил один из наших кораблей и большую часть галер, чтобы вернуться в Карфаген.
— Он отбил этот город у мерков.
— Все равно он нарушил договор — сердито возразил Буллфинч.
Элазар развел руками.
— Скажи-ка мне, если бы события развернулись по-другому, если бы твоим соотечественникам предстояло сожжение на погребальном костре Джубади и именно ты правил этими людьми, неужели ты не испытывал бы такого же гнева?
— Я в первую очередь помнил бы о высшей цели. о том, что победа возможна только в случае единства всех сил.
Элазар улыбнулся.
Ты действительно так думаешь? Буллфинч не смог ответить, в глубине души он сознавал, что говорил как адмирал флота Республики, а не от своего собственного лица. Ему довелось увидеть отблески погребального костра, и до сих пор он не мог избавиться от ночных кошмаров, наполненных криками обреченных.
— Как я уже говорил, я здесь неофициально, — сказал Элазар. — Мой господин Гамилькар действовал в порыве гнева. Он считал, что все карфагеняне могут попасть в убойные ямы, если он не поторопится. Да и сейчас, пока мы тобой разговариваем, пять уменов бантагов направляются к Карфагену в надежде завладеть городом и найти оружие. Гамилькар действовал внезапно и легко выгнал из города единственный умен мерков. Другое дело — столкнуться с пятью уменами, готовыми к сражению. У него всего один броненосец и около двух десятков маленьких пушек. На фабрике можно изготовить еще двадцать пушек и несколько сотен мелких орудий, которыми можно стрелять с плеча. Но проблема в порохе. То место, где он изготавливался, находится далеко за городом и все еще в руках мерков.
— И ты имел наглость приехать сюда и просить меня о помощи.
Буллфинч показал пальцем на повязку, прикрывающую пустую глазницу.
— Я лишился глаза после выстрела одной из ваших пушек в прошлогодней войне. Невероятно, что я вижу тебя здесь и слушаю твои жалобы.
— Мы были вынуждены развязать ту войну. Иначе всем нам грозила смерть в убойных ямах. Мы дрались ради того, чтобы выжить, как и вы.
— Это невыносимо. Сначала вы воюете против нас, потом предаете а теперь снова ждете помощи. — Буллфинч изумленно покачал головой.
— Все верно. Как я уже говорил, Гамилькар ничего не знает о моей поездке. Если бы я ему сказал, он запретил бы мне уезжать. Он считает, что я отправился на север привезти в город семьи некоторых наших солдат.
— Я должен выполнять свои обязанности на этой войне, — отрезал Буллфинч.
— А что ты сделал с момента вторжения мерков? «Совсем немного», — подумал про себя Буллфинч.
Только первая вылазка была сравнительно успешной Они захватили врасплох караван с юртами, идущий по прибрежной дороге. Это занятие было им не по душе — пришлось истребить несколько сот стариков и женщин. Солдаты до того разъярились, что не пощадили даже часть детей. От такой войны выворачивало наизнанку. Тем не менее урок был мерками усвоен: уже на следующий день никто не подходил к берегу ближе чем на пять миль, а Буллфинч не мог рисковать солдатами вне зоны действия своих пушек. Флот состоял из десятка броненосцев и тридцати галер. Два броненосца до сих пор стояли под Суздалем, нанося удары по прибрежной дороге и Форт-Линкольну. Роль флота на данный момент сводилась лишь к тому, чтобы заставить вражеское войско занимать как можно меньший фронт.
— Ты просишь слишком много, — сказал Буллфинч. — На это потребуется приказ полковника Кина.
— А где сейчас находится Кин?
— Не знаю, — ответил Буллфинч. — Я мог бы послать корабль на Пенобскот и оттуда дать телеграмму.
— Что такое телеграмма?
— Говорящий провод. Путь туда займет три дня. — может, немного больше. Но мерки могли уже дойти до Пенобскота, хотя, судя по этому пожару, они еще не двинулись с места.
~ Значит, потребуется шесть, а то и семь дней. — подвел итог Элазар. — Я уже говорил, что к этому времени бантаги могут быть в Карфагене. Благодаря Баалу, пославшему попутный ветер, и хорошим гребцам я быстро добрался к тебе. Если ты не решишься помочь, последние из моих людей умрут в ближайшие дни. Разве ваша война унесла мало жизней?
Буллфинч пытался найти слова для ответа, но в голове были только вопли обреченных на страшную смерть людей. Он опустил голову и увидел у себя в руках смятый номер еженедельника Гейтса, доставленный из Рима.
— Ты говорил о солидарности всех народов на планете в борьбе с ордой. Я умоляю тебя вспомнить об этом сейчас, пока еще не слишком поздно. И забыть о том, что было в прошлом.
Буллфинч так и не смог ответить. Он стоял спиной к Элазару и смотрел на столб дыма над горизонтом.
— Я благодарю богов, что Кев опустел до прихода мерков, там не было ни детей, ни женщин. — Голос Элазара прервался от волнения. — Когда увидишь дым, вознесшийся над Карфагеном, знай, что это погребальный костер для полумиллиона человек, которые не принимали участия в этой войне, но все же погибли на ней.
Глава 7
— Приготовиться! — хриплым шепотом произнес Деннис Шовалтер, как будто мерки. могли услышать его слова даже в грохоте копыт.
Он осмотрел цепочку стрелков. Солдаты лежали в траве, скрываясь за гребнем холма. Деннис высунулся из-за гребня и, настроив полевой бинокль, смог хорошо рассмотреть наступавших. Зрелище было ужасающим — хищные, обветренные лица под шлемами, на которых красовались человеческие кости; натянутые луки, притороченные к седлам; отполированное до блеска оружие. Не разбирая дороги, всадники мчались прямо к отряду Денниса.
«Целый полк, — подумал он, — по меньшей мере тысяча всадников широкой цепью развернулась по степи».
За ними виднелись четкие квадраты пяти полных уменов, продвигавшихся по залитой солнцем равнине с развевающимися знаменами. Они направлялись к броду на Пенобскоте, где несколько отрядов армии Республики заканчивали переправу.
Прозвучала отрывистая команда, и отряд мерков остановился.
«Проклятье».
Одинокий всадник отделился от остальных и рысью направился к тому месту, где скрывался Деннис со своими людьми.
«Сволочи». Он надеялся заманить целиком весь передовой отряд.
Вдалеке на северном фланге всадники продолжали путь вдоль кромки леса, стараясь не углубляться в чащу. Деннис посмотрел на палящее солнце; жара сводила с ума. Уже десять дней не было ни одного дождя, и трава сухо шуршала при каждом движении. Вражеский всадник был уже в сотне ярдов. Остальные мерки не двигались с места. Деннис спустился к своим воинам.
— Они не решаются подойти ближе. Готовьтесь вскочить на коней и убираться отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44