Когда я здесь с Андреем, Аллой и Ириной справлял Новый год, а ты болтался черт-те где, под шампанское проскочила фраза, не помню уж, кем сказанная, что ничего мы не можем и не должны хотеть, мы просто исполняем миссию…
– Вы, Александр Иванович, на самом деле так думаете?
– Другого выбора и другого выхода у меня просто нет, – сказал Шульгин с непривычным даже для него пессимизмом. – Как у генерала Корнилова. Мы тут мечемся, воображаем, соображаем, а миссия существует, выше нас и помимо нас. Я долго терзался, много лет подряд, и прямо сегодня утром еще, а тут просветление снизошло. Погода, наверное, повлияла. У нас, как ты помнишь, гниль всякая, глобальное потепление и дожди всю зиму, а здесь – как в сказке. Или в начале тех пятидесятых. Миссия же наша – пусть и навязанная извне – спасать миры и человечества, сколько бы их ни было, хотят они этого или не хотят. Я, кстати, долго это пытался понять, а только сейчас показалось, что понял.
Ростокин правильно оценил неопределенный жест правой руки Шульгина, шагнул в комнату и вернулся с двумя бокалами шампанского-брют. На морозце – очень неплохо. Именно шампанское, предрасполагающее к дальнейшим откровениям – совсем не тем, которые способна пробудить водка. И даже коньяк, с кофе или без. Это вообще отдельная тема для исследования.
– Только сейчас понял, – повторил Шульгин. – Все мучился, мучился, зачем, думаю, нам все время подкидывают дурацкие задачки, заставляют абсолютной ерундой, если вдуматься, заниматься. Вот у меня сейчас в Испании ситуация зависла – победим или же как было все останется? Тут вы подвязались – какого, казалось бы, хрена? Счастливы и довольны сверх всякой меры. А и вас тоже спасать надо…
Ростокин, зная Шульгина более года и во всяких, как думалось, случаях, все равно не улавливал извилистого хода его мыслей.
– Идея совершенно проста, – Сашка сквозь зубы выцедил ледяной, пузырящийся напиток. – Стержень. Стержень-замедлитель графитовый. Это я, то есть. Засовывают меня в какую вздумается дыру и смотрят, стабилизировал я процесс или нет. Если не разнесло к чертям, в другую толкают… Противно, знаешь ли, себя в таком качестве ощущать.
– Вы не преувеличиваете, Александр Иванович? – осторожно спросил Игорь.
– Об этом, если нечего делать, у Троцкого спроси. А можешь прямо сейчас своего Маркина на связь вывести?
У Ростокина в квартире был установлен компьютер, какого почти ни у кого не было в этой стране. Особым способом включенный во всемирную информационную сеть благодаря другу, лауреату Нобелевской премии за открытия в вопросах нечеловеческих логик. Любого человека в любой точке земшара можно было разыскать в секунды, если он, конечно, оставлял хоть какие-то электронные следы – от пользования банкоматом до телефонного звонка. И много чего другого сделать, далеко не всегда в рамках законности.
– Попробовать можно, только о чем говорить станем?
– Не твоя забота. Соединись, а дальше я…
– Неприятностей не боитесь?
– Волков бояться… Разве что тебе навредить могу?
– Да и мне сильно не навредите. Сбежать сумеем, если совсем плохо станет?
– Должны. До ближайшей станции СПВ далековато, сам знаешь, а на «заклинаниях» выскочим, если пуля в затылок из снайперки не догонит. А ты от своего друга подобной подлянки ждешь?
– Нет, на него не похоже. Адмирал строг, но не злокознен.
– Вот и поглядим…
Здешними компьютерами, не похожими ни на земные восьмидесятых годов, ни на те, что были установлены в Замке и на «Валгалле», Шульгин научился пользоваться давно, но у Ростокина была несколько иная модель, обычным гражданам недоступная. В большинстве своем аппараты индивидуального пользования представляли собой лишь терминалы с сенсорными панелями, заменяющими привычную клавиатуру, процессоры же использовались централизованные, сетевого типа. Только очень немногие имели право и возможность на настоящие, в нашем понимании, ПК, оснащенные крюгеритовыми псевдомозгами с быстродействием за триллион операций в секунду, причем на базе всех известных логик одновременно.
Вот и Ростокин таким разжился.
Включив устройство и начав вводить в него задачу, подчиняясь указаниям Игоря, Шульгин всерьез опасался, не случится ли прямо сейчас чего-то непредвиденного. Его ведь уже три раза «без объяснения причин» отстраняли от компьютерной техники. Вот и сейчас могло произойти нечто подобное – от спонтанного переброса в очередной эпизод до элементарного зависания машины на неопределенный срок.
Но нет, пока все шло гладко. Он решил, что, может быть, его нынешнее намерение не представляет опасности для «игроков» или «ловушки». Хорошо, еще шажок по тонкому льду. Пока не потрескивает.
Связь с компьютерной сетью СБКФ установилась сразу, известный Ростокину пароль не изменился. Несколько ступенек и уровней удалось пройти без помех и затруднений. Только на пороге личного портала Маркина замигал предупреждающий транспарантик.
– Ну-ка дайте, теперь я сам, – отстранил Игорь Шульгина.
Сашка отъехал со своим креслом на полметра в сторону, старательно запоминая все действия Ростокина. Тут опять пригодился дублированный мозг, он просто записывал на свободные клетки всю последовательность движений пальцев журналиста, со стороны посмотреть – неуловимо быстрых, возникающие на экранах символы, иные детали и подробности.
Примерно так же он мог бы зафиксировать и при необходимости успешно воспроизвести действия пилота, поднимающего в воздух реактивный лайнер, не имея никакого собственного опыта.
Все уровни защиты были пройдены, и на центральном экране высветился интерьер кабинета Маркина и он сам, склонившийся над солидной пачкой каких-то распечаток.
– Аппаратура и видеосопровождение включено принудительно, – пояснил Ростокин, очевидным образом нервничающий. Это ведь, как ни крути, несанкционированное проникновение на режимный, особо охраняемый объект.
– Все беру на себя, – Шульгин снова сдвинул кресло на центральную позицию, оттеснив Игоря за пределы видимости с той стороны. – Хорошо хоть что он на месте оказался, а не в космосе болтается…
Маркин, услышав потрескивание электрических разрядов на своем громадном мониторе, вскинул голову. То, что он увидел, его бесспорно поразило. С экрана на него благожелательно, но, как показалось адмиралу, с некоторым вызовом смотрел незнакомый мужчина тридцати с лишним лет, облик которого отмечала некая «потусторонность». В том смысле, что его фенотип заметно (для наметанного глаза) отличался от российского и даже общеевропейского. (Как, примерно, на старых фотографиях легко отличить бывшего царского офицера от красных «выдвиженцев».)
Но не это самое главное. Маркин знал, что незнакомец не принадлежит к кругу людей, которые хотя бы теоретически могли по собственной инициативе выйти с ним на связь.
– Здравствуйте, Валентин Петрович, нижайше прошу извинения за то, что отвлек вас от дел. Но мое, поверьте, не терпит отлагательства. Позвольте представиться – Шульгин Александр Иванович. Генерал-лейтенант…
– Не знаю такого, – не стал размениваться на обмен любезностями Маркин. – В списках, как говорится, не значится…
– Вы что же, пофамильно и в лицо всех генералов знаете?
– Положение обязывает. Итак – кто вы на самом деле, каким образом включились в систему и что вам нужно? Предупреждаю, в ближайшее время ваше местонахождение будет установлено, со всеми вытекающими последствиями.
– Разве желание поговорить с особой вашего ранга является уголовно наказуемым правонарушением?
– Специфика возглавляемой мною организации не всегда совпадает с действующими национальными законодательствами. Более того – не может ими регламентироваться по той же самой причине… У нас есть свой, космический Кодекс, одобренный ООН и применяемый ситуативно…
«Время тянет, – подумал Сашка, – а сейчас его ребята, как опеченые зайцы, прозванивают сети, запускают на полную мощность свою контрольно-поисковую технику».
Вопросительно взглянул на Ростокина. Тот помотал головой – не найдут, мол. Компьютерные хитрости Скуратова и аппаратура, установленная Левашовым на «Валгалле» и в Форте Росс, уведут их в такие дебри, что за неделю не выпутаются. Будут старательно «ловить конский топот».
Шульгин в очередной раз подумал, как все запутано. Казалось бы, проще всего сейчас связаться по этому же компьютеру с Новой Зеландией, кто-то же там находится в форте или на пароходе. Воронцов – почти наверняка. Запросить помощи, и она через несколько часов прибудет, а то и сразу, если через внепространство.
Все сразу стало бы хорошо и просто. С борта «Валгаллы» и с Маркиным куда легче переговоры вести, и с Суздалевым отношения налаживать. А вот явственно ощущается, что делать этого нельзя. Примерно как в «Конце вечности»: Харлан испытывал непреодолимый ужас при мысли о возможности встретиться с самим собой. Так и Шульгин – явится он к своим, находясь в собственном, каким-то образом полученном от (или в) Сети теле. Что это за тело? Белковое или сгусток энергии? Не случится ли самой обыкновенной аннигиляции при соприкосновении не только с собственным оригиналом даже, а с любым предметом, имеющим к нему отношение?
Или они все же оказались в реальности, смещенной по отношению к «настоящей» буквально на несколько хроноквантов, где МНВ заключается в том, что из нее на несколько месяцев был извлечен Ростокин и Алла, Суздалев познакомился с Новиковым и Ириной. Вполне достаточно, чтобы мировые линии сместились. Палец дрогнул на спуске, и пуля пошла мимо мишени. Или – в другую мишень.
Трудно даже вообразить, в сколь перепутанном клубке мировых и вероятностных линий он сейчас находится то ли в виде узелка, то ли ниточки, за которую надо своевременно дернуть. Или – одного из проводков в механизме хитро устроенной мины.
«Только не политурьте».
Тут еще одна хитрость имеется, на которую Ростокин или не обратил внимания, поглощенный более значительными событиями, или, по каким-то своим соображениям, решил промолчать. Как не подал виду, что узнал в могущественном Суздалеве скромного монаха.
Игорь очутился в личине князя, пройдя через астрал, и все время, которое он провел в обществе княжны, Артура, мертвых друзей, его тело пребывало в трансе на столешниковской квартире. Около пятнадцати минут, оставаясь в поле зрения трех сильных медиумов. После чего сознание к нему вернулось, вдобавок привело с собой обретших безусловную материальность Артура с Верой.
Теперь, значит, все случилось с точностью до наоборот? В момент пересечения дископланом какой-то незримой границы между вымыслом и реальностью их эфирные (или же астральные, ментальные, а то и высшие ) тела сгустились настолько (под влиянием перенесенных страданий и просветления, объяснял это явление Удолин), что взяли на себя функцию физических. Отрицать подобную возможность нельзя просто потому, что Шульгин неоднократно убеждался в правоте великого мистика.
Соответственно, можно предположить, что в иной реальности, сто тридцать лет назад, Ростокин по-прежнему расслабленно дремлет в кресле, они втроем ждут его возвращения. Оставаясь вполне материальными, но ментально включенными в Сеть, ибо обеспечивают пребывание там Игоря.
«Одновременно», только четырнадцатью годами позже, второй ментальный слепок Шульгина тоже вышел в Сеть, поскитался в ее уровнях и закоулках, пересекся (или его притянуло) с точкой пребывания Ростокина. Случайно или со специальной целью. И при контакте с безусловно материальным Суздалевым случилось и их воплощение?
Теоретически (а какая вообще может быть здесь «теория»?) допустимо. Если они спокойно жили в своем исходном облике с рождения и до дня Исхода, при том, что одновременно геройствовали в прошлом и будущем, отчего бы не добавить к биографии лишнюю сущность?
Если же никакого удвоения или умножения не произошло, а ростокинская реальность со всеми мелкими и мельчайшими подробностями, Суздалевым и Маркиным просто скопирована Ловушкой, остается выяснить – зачем?
В любом случае будем играть, до поры не выламываясь из навязанной схемы.
– Валентин Петрович, если вы думаете, что избранная вами тактика непременно приведет к победе, то вы уже ошиблись. Меня вы не нашли и в обозримое время не найдете. Ваше счастье, что я вам не противник. Я разыскал вас потому, что вы один из тех людей, которые пока еще способны удержать этот мир от срыва…
– Чего вы хотите? – мгновенно перестроился Маркин. Да и странно если бы было иначе. Один из первых на Земле пилотов-самоучек, выведший в межгалактическое пространство хроноквантовый звездолет, а проще говоря – обычную подводную лодку типа «Барс», на которой заменили реактор на странную, но перспективную конструкцию. Такой человек должен обладать набором личных качеств, у Шульгина и его друзей вызывающих искреннее уважение. Тем более – он-то действовал без подстраховки, даже такой сомнительной, как честное слово неизвестно откуда взявшегося «форзейля». Настоящий летчик-испытатель эпохи Блерио, Нестерова и Арцеулова. Парашютов еще нет, а летать и крутить фигуры высшего пилотажа тянет непреодолимо.
– С вами хочу встретиться. На нейтральной почве. Познакомиться, обменяться мнениями. Вы же личность экстерриториальная, «нынче здесь, а завтра там», и от коллег с Крюгера наверняка полезную информацию получили, которую до мирового сообщества довести не сочли нужным…
Шульгин изобразил самую очаровательную из своих улыбок, которая женщинам нравилась, а иных мужиков бросала в дрожь.
– Где и как? – быстро спросил Маркин.
Сашка попал в точку, начальник СБКФ был заинтригован – как минимум. А то и вообразил, что явились поторговаться те самые инопланетяне, друзья и начальники девушки Зари. Вопрос в одном – готов он на равноценное общение или затаил нечто профессиональное?
– На ваше усмотрение, – ответил Сашка. – К вам я, естественно, не поеду. Конспиративной квартиры у меня нет. А вот… – На глазах у адмирала он начал бегло листать толстый том справочника «Желтые страницы Москвы». Как ни шагнула компьютерная техника, а все равно больше половины информационных справочников выпускалось в бумажном варианте: невозможно за полвека переломить тысячелетние традиции. Для адмирала это будет еще одним дополнительным штришком. У многих эстетов вообще считалось неприличным пользоваться электронными записными книжками и тому подобной техникой. Кроме того, вновь, по примеру девятнадцатого века, стало комильфо иметь при себе личного секретаря, вообще не затрудняясь пошлой ерундой.
– Вот, «Славянская беседа», – словно бы наугад ткнул он пальцем. – «Гостиница, три ресторана, трактир, кофейня, номера на любой вкус, отдельные терема. Цены умеренные, Сретенский бульвар, номер такой-то». Подъезжайте, ваше превосходительство, посидим. Тут дальше еще интересно написано: «Гарантируем незабываемые впечатления!» Незабываемых я вам, конечно, не гарантирую, но только в том случае, если вы приедете без лезущей на глаза охраны.
Начальник самой мощной по своим возможностям и самой независимой от всех властей и правительств службы явно испытывал некоторое сомнение. Словно бы тот же товарищ Берия или Аллен Даллес, если бы их неизвестный пригласил на рюмочку водки в московскую забегаловку или малоизвестный бар на Манхэттене. Разумеется, нынешний мир был куда свободнее и безопаснее, однако…
Сколько уже длился разговор, а специалисты Маркина только мотали головами и разводили руками. Источник контакта идентификации не поддавался. Это было странно, почти невозможно, но одновременно вызывало особый интерес. Адмирал решил ехать. Достаточно уединенно расположенный в центре Москвы отель, легко блокируемый по всему периметру не слишком большими силами космодесанта, явной угрозы не представлял.
Странно только, что он не заинтересовался географической близостью точки рандеву и квартиры Ростокина. Хотя – мог просто не знать, где обретается журналист, пусть и удостоенный крестика «За отличие» и звания корветтен-капитана по совокупности заслуг перед Космофлотом, но особого интереса для службы давно уже не представляющий.
Сашке нужно было всего лишь перейти через тротуар, заказать у сидельца вполне определенный терем, в данный момент свободный, но главное, хорошо просматривающийся в бинокль с балкона Ростокина. Чтобы не возникало вопросов – до утра, стол для «вечернего чая» накрыть на двоих прямо сейчас, ужин «а ля карт» – если потребуется. В ближайшее время должен подъехать господин, который спросит. Его проводить до места. Одного. Если будут сопровождающие – попросить подождать в баре. Все будет оплачено, естественно.
Ростокина он оставил дома. При компьютере и на личной прямой связи. Возникнет необходимость – пригласим.
1 2 3 4 5 6