С ней приедут ее восхитительный муж и благовоспитанные детишки.
Спенсер слушал описание родственников Лекси, с нескрываемым удовольствием.
– В довершение всего мама просто помешалась, она собирается устроить роскошный прием. Господи, дай всем нам сил пережить это, – выдохнула девушка.
– Думаю, теперь у меня есть полная информация обо всех твоих родственниках. – Дописав последнюю строчку, Спенсер отложил ручку. – Занимательная компания.
– Ты оптимист, да?
– Кто-то должен видеть в этом обеде положительные моменты.
Он перевернул лист и перешел к следующему пункту своего списка вопросов.
– Что мне принести в качестве подарка, чтобы произвести хорошее впечатление?
– Разве я не предупредила?
– Нет.
– Так. – Она откинула локон за плечо, и Спенсер с трудом оторвал взгляд, так грациозно было это движение. – Если ты действительно хочешь угодить, принеси копченую индейку или ветчину.
– Но ведь миссис Джордан обещала приготовить гуся.
– У меня дурное предчувствие, мама не очень хороший кулинар. И вообще интуиция подсказывает мне, что не мешает подстраховаться. Твоя индейка будет очень кстати.
– Может быть, все же прихватить пирог или бутылочку вина...
– Поверь мне, копченая индейка – это то, что нужно.
– Как скажешь. – Спенсер сделал соответствующую пометку, присовокупив на всякий случай вино.
Он узнавал о Лекси все больше и все больше симпатизировал ей.
С Лекси ему было хорошо и спокойно, несмотря на неудачу с бильярдом. По крайней мере, до тех пор, пока она не спросила его о родителях.
Конечно, с точки зрения здравого смысла вопрос был вполне разумным и уместным, но Спенсеру было неприятно отвечать на него. То есть он мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но лгать Лекси совсем не хотелось, а рассказать правду он пока не был готов. Истинной истории его семьи не знал никто, даже друзья из лаборатории.
– Ни братьев, ни сестер у меня нет, – отрезал молодой человек. – Мои старики ушли на пенсию, живут в предместье Далласа. Может, попробуем еще раз сыграть в бильярд?
К счастью, она не стала больше расспрашивать.
– Ты настоящий храбрец! Они сыграли партию, и на этот раз без всяких эксцессов.
По дороге домой они мило болтали, Лекси показывала дорогу. Взобравшись на холм невдалеке от ее дома, Спенсер машинально посмотрел налево. Это была единственная точка в городе, откуда открывался вид на водопады, рядом с которыми стояло здание Центра исследований по информатике и электронике. Водопады ночью подсвечивались. Отсветы огней отражались в воде, играли на стенах здания.
Спенсер притормозил, чтобы показать Лекси эту красоту, но внезапно резко остановил машину.
– Что случилось?
– Я хотел показать тебе здание нашего центра; ночью оно похоже на сказочный дворец, но в лаборатории горит свет.
– А не должен?
Естественно, не должен. Будем надеяться, что это не взлом. Спенсер посмотрел на часы.
– Рип у нас работает в основном по ночам, но он предпочитает полумрак.
– Может, поедем, проверим?
– А ты не против?
Лекси покачала головой, и молодой человек нажал на газ.
Они шли по гулкому коридору к лаборатории. Спенсер наклонил голову и прислушался.
– По-моему, это виолончель... Лекси эти звуки были хорошо знакомы: подруга постоянно упражнялась дома.
– Точно, – ответила она. – Значит, Франческа еще здесь. Странно. Я оставила ей свою машину, когда ушла, но сейчас на стоянке внизу я ее не заметила.
– Что они там делают? – пробормотал молодой человек, берясь за ручку двери. Они вошли и застыли.
Фрэнки, вся опутанная проводами, сосредоточенно играла сложную музыкальную пьесу.
Мэрри сидел рядом с девушкой, зачарованно глядя на нее. Гордон и еще один сотрудник, имени которого Лекси не помнила, топтались у компьютера. Остальные смотрели на осциллограф и перебирали листы с синусоидами, выходившие из принтера. Мистер Октябрь, по обыкновению, держался поодаль: он печатал на компьютере с неистовой скоростью, бурча что-то себе под нос.
– Что они с ней сделали?
– Они подключили к ней электроды, что-то изучают. – Спенсер явно пытался вникнуть в замысел коллег. – Это касается руки. Думаю, идея хорошая.
– Откуда ты знаешь?
Молодой человек кивнул в сторону нелюдимого мистера Октября.
– Потому что Рип принимает в этом участие. Он человек серьезный, зря время тратить, не станет. Спенсер шагнул вперед и поздоровался.
– Док! – обрадовались все, кроме Рипа: он даже не поднял глаз.
Франческа была похожа на кошку, которая объелась сметаной.
– Мэрри, что у вас здесь происходит? Мэрри глубоко вдохнул.
– Это невероятно! – начал он. – Мы показали Фрэнки экспериментальную модель руки и объяснили, что у нее будет поверхность с тактильной чувствительностью. – Молодой человек остановился, чтобы перевести дыхание.
Франческа продолжила:
– А я сказала, что по колебанию струн могу чувствовать пальцами, чисто ли играю.
Спенсер слушал весьма заинтересованно. Лекси ощутила укол ревности, но немедленно постаралась его отогнать.
– И вы пытаетесь понять, как ее мозг получает и передает эту информацию, и переводите сигналы на компьютерный язык. – Он подбежал к монитору, не обращая внимания на Франческу, что несколько успокоило Лекси.
Впрочем, ненадолго, потому что Спенсер взял со стола какую-то фотографию и перевел с нее взгляд на виолончелистку.
Это был тот самый черно-белый снимок обнаженной Франчески. Очень красивая фотография.
При обычных обстоятельствах Лекси не имела бы ничего против нее.
Однако данные обстоятельства нельзя было назвать обычными.
Девушка собралась с духом и подошла к подруге.
– Что ты делаешь?
– Я принесла им фотографию.
– Зачем?
– Я думала, справедливости ради стоит показать им мою, раз уж я каждое утро любуюсь их изображениями в календаре. Теперь и им есть на что смотреть, – самодовольно заявила Фрэнки.
– Очень мило, – заметил Спенсер, положив снимок обратно на стол. – Рип, что там у тебя?
– Отличные данные, – ответил отшельник, не поднимая головы.
– Надо полагать, это высшая похвала, – прошептала Франческа.
– Франческа, сыграй, пожалуйста, еще раз, чтобы я мог посмотреть, как это работает, – попросил Спенсер.
– Хорошо, док. – Девушка взяла смычок и слегка повернулась к подруге. – Они называют его доком.
– Знаю.
Лекси посторонилась. Спенсер словно больше не замечал ее. Он, то тыкал пальцем в экран, то указывал на Фрэнки, то кричал что-то Рипу и бежал посмотреть на распечатку результатов у Боба. Ах да, его зовут Боб. Он такой застенчивый, посмотрит на Франческу – и тотчас заливается краской. А вот Мэрри – преподаватель химии из «Литтлтри» – даже не скрывает своего восхищения.
Лекси могла бы пойти домой, но ключи от машины были у Фрэнки. К тому же непонятно, где она оставила машину.
Один из электродов отстегнулся, и вся компания собралась вокруг Франчески, пока Мэрри снова закреплял его.
– Не устала? – заботливо поинтересовался он. – Принести тебе попить?
А меня никто и не спросит, не хочу ли я пить, с досадой подумала Лекси. Казалось, про нее просто забыли.
– Эй, Рип, принеси-ка нам кока-колы.
Неприступный мистер Октябрь оторвался от компьютера и пошарил в карманах джинсов в поисках мелочи. Наконец он нашел две монеты и, подняв глаза, заметил Лекси. На его лице отразилось удивление.
– А я и забыл, что вы почтили нас своим присутствием, сударыня, – ухмыльнулся он, опуская монеты в автомат.
– Не вы один, – отозвалась девушка, надеясь, что он не заметит ее досады.
Рип присвистнул. Мэрри немедленно протянул руку и поймал брошенную товарищем банку с кока-колой.
– Позвольте сопровождать вас до вашего чертога, красавица, – продолжил мистер Октябрь. Остаться наедине с Королем ночи? Он улыбнулся, заметив ее замешательство.
– Откиньте страх, я уже поужинал. Что за глупости лезут в голову? Лекси, рассмеявшись, подхватила сумочку.
– Ну, тогда я согласна.
Машина Рипа походила на автомобиль Бэтмена, хотя на самом деле представляла собой черный «додж-вайпер» и была абсолютно под стать хозяину.
– Я так благодарна вам за предложение, подвезти меня, – произнесла Лекси, когда они выезжали со стоянки. – Очень интересно смотреть, как вы работаете, но завтра мне рано вставать. – Она чувствовала оценивающий взгляд Рипа, и ей было неуютно.
– Не стоит благодарности, – отозвался Рип. – Спенсер Прайс так сосредоточен на достижении цели, что не способен насладиться чем-либо другим. Ему следовало бы понимать, что прекрасной дамой с кожей, подобной лунному свету, и волосами, темными, как сама ночь, нельзя пренебрегать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Франческа вернулась домой лишь к половине четвертого утра.
Лекси не спала, борясь с досадой.
Я веду себя, как девчонка, думала она, даже Рип видит меня насквозь. Возьми себя в руки , приказала себе девушка, засыпая.
Проснувшись, она поняла, что проспала. Отлично! Никакого завтрака и даже кофе. Но есть и свои плюсы – не придется притворяться перед Франческой.
Сегодня же последний день учебного года, вспомнила Лекси. На будущей неделе студенты выступают перед экзаменационной комиссией.
Машина была в гараже. Слава Богу, Франческа вернула ее на место! Лекси подъехала к зданию колледжа за несколько минут до начала занятий. Она взлетела по лестнице на третий этаж (вот стану профессором, потребую себе кабинет на втором!)... и замерла на месте.
Прямо под дверью кабинета сидел Спенсер, с огромной пуансеттией в горшке.
Молодой человек неуверенно улыбнулся. На нем был тот же костюм, что и накануне вечером. Значит, до дома он так и не доехал.
– Вы чуть не опоздали на урок, мисс преподаватель.
– Я проспала, – призналась Лекси. – А ты что здесь делаешь?
Она открыла дверь кабинета и вошла. Спенсер за ней.
– Я принес дары.
Девушка бросила портфель на стол и обернулась.
– Кажется, ты говорила о рогаликах и кофе...
– Кофе! – воскликнула Лекси. – Ты принес мне кофе? Ты просто ангел!
– Так я прощен?
– Да. – Она сняла крышку с пластикового стаканчика. – О, да, да, да, да! Я снова жива! – Девушка блаженно зажмурилась.
– Мне, наверное, не стоило бы говорить это тебе, но ты заставила меня помучиться.
Девушка отломила кусочек рогалика, стараясь не замечать темные круги под глазами у Спенсера.
Спенсер протянул ей горшок.
– Вот. Это не роза, а полевой цветок. Я сам выбрал. Специально для тебя.
– Это же пуансеттия. И, судя по золотой ленточке на кашпо, выросла она в помещении.
– Полевой цветок в помещении? Безобразие.
– Да уж. Особенно если учесть, что помещение – холл колледжа, а пуансеттия – комнатное растение, – рассмеялась Лекси. – Придется вернуть цветок на место.
– Я хочу, чтобы он остался у тебя. А в холл я принесу другой.
Она закрыла стаканчик крышкой и собрала со стола ноты и записи к уроку.
– Боюсь, ему будет лучше в холле. У меня не живут цветы. Поэтому я и предпочитаю полевые: они менее прихотливы.
Молодой человек улыбнулся.
– Тебе пора на занятие. Но прежде, чем ты уйдешь, я хочу извиниться за то, что покинул тебя вчера.
– Я все понимаю, – заверила его Лекси. – Франческа вам помогла?
Усталость со Спенсера, как рукой сняло: глаза заблестели и слова полились сплошным потоком.
– Это же абсолютно новый подход к тактильному интерфейсу, – говорил он. – И как мы раньше не догадались! Теперь придется попотеть, чтобы внести полученную информацию в годовой отчет и в заявку на грант. У нас чрезвычайно много новых данных. Твоя подруга, наверное, очень устала, но, ни разу не пожаловалась и не выразила недовольства. Знаешь, я изменил свое мнение о ней после вчерашнего.
– Не сомневаюсь, – сказала Лекси, вспомнив о злополучной фотографии.
Видимо, Спенсер подумал о том же.
– Кстати, она очаровала всех парней. Они увеличили ее фотографию до размеров плаката.
– Она будет счастлива, – холодно заметила девушка.
– Мы ей очень благодарны за помощь.
– Вот ей бы и подарил пуансеттию. Спенсер неодобрительно посмотрел на нее.
– Эй!
– Что? – Лекси изобразила удивление.
– Извини.
– Ну, что ты. Рип подвез меня до дома, – спокойно ответила она и, не удержавшись, добавила: – Он отличный парень, только почему-то пытается это скрыть. Мы очень мило пообщались.
В глазах Спенсера вспыхнули лукавые искорки.
– А со мной тебе было бы лучше. Я бы поцеловал тебя на прощанье. – Он улыбнулся. – Дело в том, что нам придется переписать отчеты. Поэтому я буду занят все эти две недели.
Так , сосредоточен на достижении цели... Н-да! После таких слов поцелуя ждать не приходится.
– Не могу обещать, что мы увидимся до Рождества. Придется работать двадцать четыре часа в сутки...
– Все в порядке, – успокоила его Лекси. Пусть не думает , что я жду продолжения , хотя , конечно , я... Но ведь Рип меня предупреждал. – Ты и так уже сделал гораздо больше, чем от тебя требовалось. – Она открыла сумочку и передала ему слегка помятый конверт. – Я переписала письмо вчера, когда пришла домой. Кое-что добавила. Тебе понравится.
– А я и забыл про него, – пробормотал молодой человек. – Спасибо. Что ж, пожалуй, отправлюсь-ка я спать.
Девушка засмеялась, сама себе удивляясь.
– Тогда спокойной ночи. Увидимся на Рождество.
– Пока, – ответил Спенсер, не двигаясь с места. Он посмотрел на Лекси сначала неуверенно, затем...
Она заморгала, стараясь убедиться, что это не галлюцинация. Нет, он действительно хотел поцеловать ее.
Спенсер наклонился и обнял ее.
– Я не успел побриться.
– А я опоздала на занятие.
Медленно, осторожно, чтобы не уколоть своей щетиной, он прикоснулся к ее губам. Его губы были такими мягкими, теплыми, нежными... дразнящими. И сладкими.
Трепетный поцелуй заставил Лекси забыть и о холодном кабинете, и о занятиях, и о приближающемся Рождестве, и о плакате с фотографией обнаженной подруги.
Он коснулся уголка ее губ кончиком языка, и Лекси поняла, что может не изображать просто дружеское прощание.
Спенсер осыпал ее губы быстрыми поцелуями, и она ощутила, как внутри у нее поднимается необъяснимое тепло.
Нет, до сих пор меня никогда так не целовали, подумала девушка.
Однако до Рождества они так и не встретились.
Спенсер действительно работал не покладая рук, как и говорил, позвонил всего один раз, чтобы уточнить адрес родителей и время начала торжества.
Еще он сказал, что письмо Лекси возымело действие, и редакция журнала оставила их в покое. Теперь они могли сосредоточиться на работе.
Франческа донимала подругу советами. Все они были, как обычно, связаны с нижним бельем.
– Ты что-то очень напряжена в последнее время, – заявила она, входя в музыкальную гостиную их квартиры.
– Время такое. – Лекси сидела за пианино, подбирая рождественские мелодии для фортепьяно и арфы. Фрэнки собиралась на праздники в Индиану, и Лекси предложила Гвен, арфистке, заменить ее.
– Да, но настроение отражается на твоей игре. Лекси оторвала взгляд от своих записей.
– А я думала, это придает моей игре экспрессии.
– Мелодия «Тихая ночь» не нуждается в экспрессии. – Франческа словно не заметила сарказма. – Позвони ему.
Лекси даже не стала притворяться, что не понимает, о ком речь.
– Он занят.
– Не настолько!
– Настолько. Этой идиотской рукой. Фрэнки покачала головой.
– Столько живешь рядом со мной, а так ничему и не научилась.
– Почему же? Вот, например: «Кто рано ложится и рано встает, тот носит не то нижнее белье».
– Молодец. Только я не об этом сейчас.
– Тогда: «Дело не в тебе, а в твоем нижнем белье».
– Я тебе помочь хочу, а ты издеваешься. Хороша благодарность! Лекси не унималась:
– Любовь к нижнему белью – корень всего сущего...
– Хорошо, подруга, я оставлю себе твой подарок, за срочную доставку которого мне, между прочим, пришлось заплатить втридорога, а ты страдай дальше, хотя с моей помощью могла бы достичь состояния наивысшего блаженства. – Фрэнки выразительно посмотрела на красивую коробочку, которую держала в руках, и вздохнула.
Блаженство? Да еще и наивысшее?
– Ладно, извини, я действительно... напряжена.
– А я завтра уезжаю. Так что у тебя есть прекрасный шанс снять напряжение.
Легко сказать!
– Я не смогу оторвать Спенсера от его дурацкой руки.
– Можешь. Тебе что, нужно объяснять элементарные вещи?
– Да. – Лекси взяла карандаш и чистый лист. – Помедленнее, я запишу.
– Все очень просто. Когда я заехала в лабораторию, чтобы попрощаться с ребятами и отдать им подарки, то намекнула доку, что ты мечтаешь участвовать в эксперименте с рукой. Он предлагал мне, но я, так и быть, уступлю тебе.
– Я же не играю на виолончели.
– Ты только ему об этом не говори! А когда он сам поймет, то вам будет уже не до этого.
– Ох... – вздохнула Лекси.
– Итак, с завтрашнего дня в твоем распоряжении квартира, пианино, Спенсер и... вот это. – Франческа протянула ей коробочку. – Счастливого Рождества!
Лекси оживилась: подарки подруги были, всегда необычными и неожиданными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Спенсер слушал описание родственников Лекси, с нескрываемым удовольствием.
– В довершение всего мама просто помешалась, она собирается устроить роскошный прием. Господи, дай всем нам сил пережить это, – выдохнула девушка.
– Думаю, теперь у меня есть полная информация обо всех твоих родственниках. – Дописав последнюю строчку, Спенсер отложил ручку. – Занимательная компания.
– Ты оптимист, да?
– Кто-то должен видеть в этом обеде положительные моменты.
Он перевернул лист и перешел к следующему пункту своего списка вопросов.
– Что мне принести в качестве подарка, чтобы произвести хорошее впечатление?
– Разве я не предупредила?
– Нет.
– Так. – Она откинула локон за плечо, и Спенсер с трудом оторвал взгляд, так грациозно было это движение. – Если ты действительно хочешь угодить, принеси копченую индейку или ветчину.
– Но ведь миссис Джордан обещала приготовить гуся.
– У меня дурное предчувствие, мама не очень хороший кулинар. И вообще интуиция подсказывает мне, что не мешает подстраховаться. Твоя индейка будет очень кстати.
– Может быть, все же прихватить пирог или бутылочку вина...
– Поверь мне, копченая индейка – это то, что нужно.
– Как скажешь. – Спенсер сделал соответствующую пометку, присовокупив на всякий случай вино.
Он узнавал о Лекси все больше и все больше симпатизировал ей.
С Лекси ему было хорошо и спокойно, несмотря на неудачу с бильярдом. По крайней мере, до тех пор, пока она не спросила его о родителях.
Конечно, с точки зрения здравого смысла вопрос был вполне разумным и уместным, но Спенсеру было неприятно отвечать на него. То есть он мог бы придумать что-нибудь правдоподобное, но лгать Лекси совсем не хотелось, а рассказать правду он пока не был готов. Истинной истории его семьи не знал никто, даже друзья из лаборатории.
– Ни братьев, ни сестер у меня нет, – отрезал молодой человек. – Мои старики ушли на пенсию, живут в предместье Далласа. Может, попробуем еще раз сыграть в бильярд?
К счастью, она не стала больше расспрашивать.
– Ты настоящий храбрец! Они сыграли партию, и на этот раз без всяких эксцессов.
По дороге домой они мило болтали, Лекси показывала дорогу. Взобравшись на холм невдалеке от ее дома, Спенсер машинально посмотрел налево. Это была единственная точка в городе, откуда открывался вид на водопады, рядом с которыми стояло здание Центра исследований по информатике и электронике. Водопады ночью подсвечивались. Отсветы огней отражались в воде, играли на стенах здания.
Спенсер притормозил, чтобы показать Лекси эту красоту, но внезапно резко остановил машину.
– Что случилось?
– Я хотел показать тебе здание нашего центра; ночью оно похоже на сказочный дворец, но в лаборатории горит свет.
– А не должен?
Естественно, не должен. Будем надеяться, что это не взлом. Спенсер посмотрел на часы.
– Рип у нас работает в основном по ночам, но он предпочитает полумрак.
– Может, поедем, проверим?
– А ты не против?
Лекси покачала головой, и молодой человек нажал на газ.
Они шли по гулкому коридору к лаборатории. Спенсер наклонил голову и прислушался.
– По-моему, это виолончель... Лекси эти звуки были хорошо знакомы: подруга постоянно упражнялась дома.
– Точно, – ответила она. – Значит, Франческа еще здесь. Странно. Я оставила ей свою машину, когда ушла, но сейчас на стоянке внизу я ее не заметила.
– Что они там делают? – пробормотал молодой человек, берясь за ручку двери. Они вошли и застыли.
Фрэнки, вся опутанная проводами, сосредоточенно играла сложную музыкальную пьесу.
Мэрри сидел рядом с девушкой, зачарованно глядя на нее. Гордон и еще один сотрудник, имени которого Лекси не помнила, топтались у компьютера. Остальные смотрели на осциллограф и перебирали листы с синусоидами, выходившие из принтера. Мистер Октябрь, по обыкновению, держался поодаль: он печатал на компьютере с неистовой скоростью, бурча что-то себе под нос.
– Что они с ней сделали?
– Они подключили к ней электроды, что-то изучают. – Спенсер явно пытался вникнуть в замысел коллег. – Это касается руки. Думаю, идея хорошая.
– Откуда ты знаешь?
Молодой человек кивнул в сторону нелюдимого мистера Октября.
– Потому что Рип принимает в этом участие. Он человек серьезный, зря время тратить, не станет. Спенсер шагнул вперед и поздоровался.
– Док! – обрадовались все, кроме Рипа: он даже не поднял глаз.
Франческа была похожа на кошку, которая объелась сметаной.
– Мэрри, что у вас здесь происходит? Мэрри глубоко вдохнул.
– Это невероятно! – начал он. – Мы показали Фрэнки экспериментальную модель руки и объяснили, что у нее будет поверхность с тактильной чувствительностью. – Молодой человек остановился, чтобы перевести дыхание.
Франческа продолжила:
– А я сказала, что по колебанию струн могу чувствовать пальцами, чисто ли играю.
Спенсер слушал весьма заинтересованно. Лекси ощутила укол ревности, но немедленно постаралась его отогнать.
– И вы пытаетесь понять, как ее мозг получает и передает эту информацию, и переводите сигналы на компьютерный язык. – Он подбежал к монитору, не обращая внимания на Франческу, что несколько успокоило Лекси.
Впрочем, ненадолго, потому что Спенсер взял со стола какую-то фотографию и перевел с нее взгляд на виолончелистку.
Это был тот самый черно-белый снимок обнаженной Франчески. Очень красивая фотография.
При обычных обстоятельствах Лекси не имела бы ничего против нее.
Однако данные обстоятельства нельзя было назвать обычными.
Девушка собралась с духом и подошла к подруге.
– Что ты делаешь?
– Я принесла им фотографию.
– Зачем?
– Я думала, справедливости ради стоит показать им мою, раз уж я каждое утро любуюсь их изображениями в календаре. Теперь и им есть на что смотреть, – самодовольно заявила Фрэнки.
– Очень мило, – заметил Спенсер, положив снимок обратно на стол. – Рип, что там у тебя?
– Отличные данные, – ответил отшельник, не поднимая головы.
– Надо полагать, это высшая похвала, – прошептала Франческа.
– Франческа, сыграй, пожалуйста, еще раз, чтобы я мог посмотреть, как это работает, – попросил Спенсер.
– Хорошо, док. – Девушка взяла смычок и слегка повернулась к подруге. – Они называют его доком.
– Знаю.
Лекси посторонилась. Спенсер словно больше не замечал ее. Он, то тыкал пальцем в экран, то указывал на Фрэнки, то кричал что-то Рипу и бежал посмотреть на распечатку результатов у Боба. Ах да, его зовут Боб. Он такой застенчивый, посмотрит на Франческу – и тотчас заливается краской. А вот Мэрри – преподаватель химии из «Литтлтри» – даже не скрывает своего восхищения.
Лекси могла бы пойти домой, но ключи от машины были у Фрэнки. К тому же непонятно, где она оставила машину.
Один из электродов отстегнулся, и вся компания собралась вокруг Франчески, пока Мэрри снова закреплял его.
– Не устала? – заботливо поинтересовался он. – Принести тебе попить?
А меня никто и не спросит, не хочу ли я пить, с досадой подумала Лекси. Казалось, про нее просто забыли.
– Эй, Рип, принеси-ка нам кока-колы.
Неприступный мистер Октябрь оторвался от компьютера и пошарил в карманах джинсов в поисках мелочи. Наконец он нашел две монеты и, подняв глаза, заметил Лекси. На его лице отразилось удивление.
– А я и забыл, что вы почтили нас своим присутствием, сударыня, – ухмыльнулся он, опуская монеты в автомат.
– Не вы один, – отозвалась девушка, надеясь, что он не заметит ее досады.
Рип присвистнул. Мэрри немедленно протянул руку и поймал брошенную товарищем банку с кока-колой.
– Позвольте сопровождать вас до вашего чертога, красавица, – продолжил мистер Октябрь. Остаться наедине с Королем ночи? Он улыбнулся, заметив ее замешательство.
– Откиньте страх, я уже поужинал. Что за глупости лезут в голову? Лекси, рассмеявшись, подхватила сумочку.
– Ну, тогда я согласна.
Машина Рипа походила на автомобиль Бэтмена, хотя на самом деле представляла собой черный «додж-вайпер» и была абсолютно под стать хозяину.
– Я так благодарна вам за предложение, подвезти меня, – произнесла Лекси, когда они выезжали со стоянки. – Очень интересно смотреть, как вы работаете, но завтра мне рано вставать. – Она чувствовала оценивающий взгляд Рипа, и ей было неуютно.
– Не стоит благодарности, – отозвался Рип. – Спенсер Прайс так сосредоточен на достижении цели, что не способен насладиться чем-либо другим. Ему следовало бы понимать, что прекрасной дамой с кожей, подобной лунному свету, и волосами, темными, как сама ночь, нельзя пренебрегать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Франческа вернулась домой лишь к половине четвертого утра.
Лекси не спала, борясь с досадой.
Я веду себя, как девчонка, думала она, даже Рип видит меня насквозь. Возьми себя в руки , приказала себе девушка, засыпая.
Проснувшись, она поняла, что проспала. Отлично! Никакого завтрака и даже кофе. Но есть и свои плюсы – не придется притворяться перед Франческой.
Сегодня же последний день учебного года, вспомнила Лекси. На будущей неделе студенты выступают перед экзаменационной комиссией.
Машина была в гараже. Слава Богу, Франческа вернула ее на место! Лекси подъехала к зданию колледжа за несколько минут до начала занятий. Она взлетела по лестнице на третий этаж (вот стану профессором, потребую себе кабинет на втором!)... и замерла на месте.
Прямо под дверью кабинета сидел Спенсер, с огромной пуансеттией в горшке.
Молодой человек неуверенно улыбнулся. На нем был тот же костюм, что и накануне вечером. Значит, до дома он так и не доехал.
– Вы чуть не опоздали на урок, мисс преподаватель.
– Я проспала, – призналась Лекси. – А ты что здесь делаешь?
Она открыла дверь кабинета и вошла. Спенсер за ней.
– Я принес дары.
Девушка бросила портфель на стол и обернулась.
– Кажется, ты говорила о рогаликах и кофе...
– Кофе! – воскликнула Лекси. – Ты принес мне кофе? Ты просто ангел!
– Так я прощен?
– Да. – Она сняла крышку с пластикового стаканчика. – О, да, да, да, да! Я снова жива! – Девушка блаженно зажмурилась.
– Мне, наверное, не стоило бы говорить это тебе, но ты заставила меня помучиться.
Девушка отломила кусочек рогалика, стараясь не замечать темные круги под глазами у Спенсера.
Спенсер протянул ей горшок.
– Вот. Это не роза, а полевой цветок. Я сам выбрал. Специально для тебя.
– Это же пуансеттия. И, судя по золотой ленточке на кашпо, выросла она в помещении.
– Полевой цветок в помещении? Безобразие.
– Да уж. Особенно если учесть, что помещение – холл колледжа, а пуансеттия – комнатное растение, – рассмеялась Лекси. – Придется вернуть цветок на место.
– Я хочу, чтобы он остался у тебя. А в холл я принесу другой.
Она закрыла стаканчик крышкой и собрала со стола ноты и записи к уроку.
– Боюсь, ему будет лучше в холле. У меня не живут цветы. Поэтому я и предпочитаю полевые: они менее прихотливы.
Молодой человек улыбнулся.
– Тебе пора на занятие. Но прежде, чем ты уйдешь, я хочу извиниться за то, что покинул тебя вчера.
– Я все понимаю, – заверила его Лекси. – Франческа вам помогла?
Усталость со Спенсера, как рукой сняло: глаза заблестели и слова полились сплошным потоком.
– Это же абсолютно новый подход к тактильному интерфейсу, – говорил он. – И как мы раньше не догадались! Теперь придется попотеть, чтобы внести полученную информацию в годовой отчет и в заявку на грант. У нас чрезвычайно много новых данных. Твоя подруга, наверное, очень устала, но, ни разу не пожаловалась и не выразила недовольства. Знаешь, я изменил свое мнение о ней после вчерашнего.
– Не сомневаюсь, – сказала Лекси, вспомнив о злополучной фотографии.
Видимо, Спенсер подумал о том же.
– Кстати, она очаровала всех парней. Они увеличили ее фотографию до размеров плаката.
– Она будет счастлива, – холодно заметила девушка.
– Мы ей очень благодарны за помощь.
– Вот ей бы и подарил пуансеттию. Спенсер неодобрительно посмотрел на нее.
– Эй!
– Что? – Лекси изобразила удивление.
– Извини.
– Ну, что ты. Рип подвез меня до дома, – спокойно ответила она и, не удержавшись, добавила: – Он отличный парень, только почему-то пытается это скрыть. Мы очень мило пообщались.
В глазах Спенсера вспыхнули лукавые искорки.
– А со мной тебе было бы лучше. Я бы поцеловал тебя на прощанье. – Он улыбнулся. – Дело в том, что нам придется переписать отчеты. Поэтому я буду занят все эти две недели.
Так , сосредоточен на достижении цели... Н-да! После таких слов поцелуя ждать не приходится.
– Не могу обещать, что мы увидимся до Рождества. Придется работать двадцать четыре часа в сутки...
– Все в порядке, – успокоила его Лекси. Пусть не думает , что я жду продолжения , хотя , конечно , я... Но ведь Рип меня предупреждал. – Ты и так уже сделал гораздо больше, чем от тебя требовалось. – Она открыла сумочку и передала ему слегка помятый конверт. – Я переписала письмо вчера, когда пришла домой. Кое-что добавила. Тебе понравится.
– А я и забыл про него, – пробормотал молодой человек. – Спасибо. Что ж, пожалуй, отправлюсь-ка я спать.
Девушка засмеялась, сама себе удивляясь.
– Тогда спокойной ночи. Увидимся на Рождество.
– Пока, – ответил Спенсер, не двигаясь с места. Он посмотрел на Лекси сначала неуверенно, затем...
Она заморгала, стараясь убедиться, что это не галлюцинация. Нет, он действительно хотел поцеловать ее.
Спенсер наклонился и обнял ее.
– Я не успел побриться.
– А я опоздала на занятие.
Медленно, осторожно, чтобы не уколоть своей щетиной, он прикоснулся к ее губам. Его губы были такими мягкими, теплыми, нежными... дразнящими. И сладкими.
Трепетный поцелуй заставил Лекси забыть и о холодном кабинете, и о занятиях, и о приближающемся Рождестве, и о плакате с фотографией обнаженной подруги.
Он коснулся уголка ее губ кончиком языка, и Лекси поняла, что может не изображать просто дружеское прощание.
Спенсер осыпал ее губы быстрыми поцелуями, и она ощутила, как внутри у нее поднимается необъяснимое тепло.
Нет, до сих пор меня никогда так не целовали, подумала девушка.
Однако до Рождества они так и не встретились.
Спенсер действительно работал не покладая рук, как и говорил, позвонил всего один раз, чтобы уточнить адрес родителей и время начала торжества.
Еще он сказал, что письмо Лекси возымело действие, и редакция журнала оставила их в покое. Теперь они могли сосредоточиться на работе.
Франческа донимала подругу советами. Все они были, как обычно, связаны с нижним бельем.
– Ты что-то очень напряжена в последнее время, – заявила она, входя в музыкальную гостиную их квартиры.
– Время такое. – Лекси сидела за пианино, подбирая рождественские мелодии для фортепьяно и арфы. Фрэнки собиралась на праздники в Индиану, и Лекси предложила Гвен, арфистке, заменить ее.
– Да, но настроение отражается на твоей игре. Лекси оторвала взгляд от своих записей.
– А я думала, это придает моей игре экспрессии.
– Мелодия «Тихая ночь» не нуждается в экспрессии. – Франческа словно не заметила сарказма. – Позвони ему.
Лекси даже не стала притворяться, что не понимает, о ком речь.
– Он занят.
– Не настолько!
– Настолько. Этой идиотской рукой. Фрэнки покачала головой.
– Столько живешь рядом со мной, а так ничему и не научилась.
– Почему же? Вот, например: «Кто рано ложится и рано встает, тот носит не то нижнее белье».
– Молодец. Только я не об этом сейчас.
– Тогда: «Дело не в тебе, а в твоем нижнем белье».
– Я тебе помочь хочу, а ты издеваешься. Хороша благодарность! Лекси не унималась:
– Любовь к нижнему белью – корень всего сущего...
– Хорошо, подруга, я оставлю себе твой подарок, за срочную доставку которого мне, между прочим, пришлось заплатить втридорога, а ты страдай дальше, хотя с моей помощью могла бы достичь состояния наивысшего блаженства. – Фрэнки выразительно посмотрела на красивую коробочку, которую держала в руках, и вздохнула.
Блаженство? Да еще и наивысшее?
– Ладно, извини, я действительно... напряжена.
– А я завтра уезжаю. Так что у тебя есть прекрасный шанс снять напряжение.
Легко сказать!
– Я не смогу оторвать Спенсера от его дурацкой руки.
– Можешь. Тебе что, нужно объяснять элементарные вещи?
– Да. – Лекси взяла карандаш и чистый лист. – Помедленнее, я запишу.
– Все очень просто. Когда я заехала в лабораторию, чтобы попрощаться с ребятами и отдать им подарки, то намекнула доку, что ты мечтаешь участвовать в эксперименте с рукой. Он предлагал мне, но я, так и быть, уступлю тебе.
– Я же не играю на виолончели.
– Ты только ему об этом не говори! А когда он сам поймет, то вам будет уже не до этого.
– Ох... – вздохнула Лекси.
– Итак, с завтрашнего дня в твоем распоряжении квартира, пианино, Спенсер и... вот это. – Франческа протянула ей коробочку. – Счастливого Рождества!
Лекси оживилась: подарки подруги были, всегда необычными и неожиданными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13