Она уничтожена.
Рейчел в оцепенении повернулась и пошла к двери, которая, как ей казалось, находилась в ста метрах от нее. Ей хотелось бежать, чтобы поскорее выбраться отсюда. Лишь у двери к ней вернулись остатки мужества. Она взялась за ручку, повернулась и произнесла:
– Я желаю тебе сгореть в аду, Вито Фарнесте!
Рейчел рывком открыла дверь и вышла. Очутившись в кабине лифта, она почувствовала, что у нее подгибаются колени, и прислонилась к бронзовой стенке, чтобы не упасть.
Лифт летел вниз стрелой... так же, как и ее сердце.
Она проиграла. Окончательно. Ее дикая, глупая, безумная затея потерпела полный крах.
Горе волной захлестнуло Рейчел, и сил сопротивляться отчаянию не осталось.
В своем кабинете Вито долго стоял с окаменевшим лицом. Ярость душила его, и ему казалось, что он сейчас разорвется на части, но он овладел собой.
Как она посмела прийти сюда? Прошествовала в его кабинет и нагло выложила условия, на которых он может вернуть свою собственность! И на каких условиях! Он все еще не мог этому поверить. Неужели она на самом деле вообразила, что он прислушается к ее требованиям? Свалилась, словно снег на голову, спустя семь лет после того, как он отделался от алчных притязаний Арлин Грэхем вообразив, что он согласится такой ценой вернуть похищенные изумруды Фарнесте! Кстати, из какой убогой дыры она выползла? И почему сейчас? Наверное, для этой парочки настали тяжелые времена. Прогнав Арлин Грэхем после смерти отца, он позаботился о том, чтобы та забрала с собой минимум награбленного добра, но женщины, подобные ей, годами делают запасы. Вместо того чтобы натравить на нее своих юристов – которые, как потом выяснилось, оказались совершенно беспомощными и не изъяли у этой особы единственный стоящий трофей, – он отделался от нее, радуясь тому, что, наконец-то она убралась из Италии.
И вот теперь... Не направила ли она дочь по тому же пути? Не научила ли вымогать деньги у богатых мужчин в обмен на общую постель? На Рейчел костюм, за который явно заплатили. От одной этой мысли его больно кольнуло... но всего лишь на секунду. Он ткнул пальцем в кнопку внутреннего телефона и дал распоряжение личному помощнику:
– Из моего кабинета только что вышла женщина. Пусть за ней проследят.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Рейчел повернула ключ в замке и вошла в квартиру. После столкновения с Вито Фарнесте ее трясло. Она и не представляла, что все пройдет так ужасно, хотя и боялась их встречи с того самого момента, когда поняла, что ей придется увидеться с ним. Эта мысль мучила ее не одну неделю.
Она без сил повалилась на провисшую кровать. Печальное состояние квартиры, в которой она жила, теперь ее мало волновало – она перестала придавать значение тому, в каких условиях жила. Конечно, она скучала по своей маленькой, но красиво обставленной квартирке в старинном особняке, ютившемся в тенистом пригороде Лондона, но о том, что продала ее, нисколько не жалела. Последние полтора месяца ее волновало только одно обстоятельство – брак с Вито Фарнесте. Надеялась ли она на удачу? С таким же успехом она могла карабкаться на Эверест! Рейчел уныло уставилась в пространство перед собой, а в мозгу прокручивались все детали ужасной сцены в кабинете у Вито.
Все пропало. Жалкая, дурацкая, нелепая и безнадежная затея!
«Я, должно быть, рехнулась, раз мне пришло это в голову...»
Нет, не рехнулась. Ею двигало отчаяние. Желание сделать все возможное, чтобы доставить радость Арлин...
Рейчел встала и вынула из сумочки мобильный телефон. Номер она знала наизусть.
– Здравствуйте. Это говорит дочь Арлин Грэхем. Как она себя чувствует?
Она ждала, пока сверятся с записями, и получила обычный неопределенный ответ:
– Состояние без изменений. Стабильно. Удовлетворительно, насколько это возможно.
Знакомые, повторяющиеся фразы. Ни одна из них не может скрыть единственное, правдивое слово о состоянии матери.
Она умирает.
Уныние подобно тяжелому грузу давило на нее, отчего она медленно и неуклюже двигалась по тесной комнате. Сняв дорогой, экстравагантный наряд, Рейчел аккуратно повесила его за занавеску в альков, служащий платяным шкафом.
Стоило тратить такие деньги на бесполезную затею? Да лучше бы их отложить! Как она могла подумать, что своим видом убедит Вито Фарнесте принять предложенные ему нелепые условия? Ведь сделать ее своей женой для него равноценно аду, в каком бы платье она ни появилась!
«Сколько еще раз тебе придется выслушивать гнусности от Вито Фарнесте, прежде чем ты хоть чему-то научишься?»
Будь она умнее, то первое же его оскорбление, брошенное ей, четырнадцатилетней девчонке, стало бы последним!
Но ты не поумнела, с беспощадной прямотой подумала Рейчел. Позволила себе увлечься дурацкой, нелепой фантазией.
Рейчел пыталась отбросить эти мысли, но они, подобно нахлынувшей волне, топили ее, тянули в прошлое, которое было проклятием всей ее жизни...
Ей восемнадцать лет. Такой опасный возраст. Возраст мечтаний и сказочных надежд.
Экзамены в школе закончились, и старшеклассниц отпустили отдохнуть на две недели летнего семестра. Подруги Рейчел, Дженни и Зара, уговорили ее поехать с ними в Рим, где у отца Дженни была служебная квартира. Рейчел согласилась, но с опаской. Будучи одной из старших по возрасту девочек в классе, она тем не менее не отличалась искушенностью. Матери она ничего не сказала. Да и в любом случае Арлин плавала на яхте с Энрико где-то у французской Ривьеры – так было написано в ее последней открытке.
Впервые за годы пребывания в строгом пансионе у примерной ученицы Рейчел появилось неуемное желание пережить захватывающее приключение. Возможно, роман.
Холод пробежал по спине, когда она об этом вспомнила.
Роман?
Да, она жаждала романа, но то, что ее ожидало, оказалось совершенно другим...
Рейчел сцепила пальцы.
«Если бы только я не поехала в Рим. Если бы не пошла на ту вечеринку в день приезда. Если бы Вито Фарнесте не появился там. Если бы, если бы...»
Но она пошла туда. Дженни одолжила ей одно из своих вечерних платьев, которое показалось Рейчел чересчур открытым. Зара сделала ей новую прическу, и волосы золотым каскадом заструились по голой спине. Глаза и губы были подкрашены, и... появилась совсем другая Рейчел Вейл, непохожая на серьезную школьницу, какой она всегда была.
Она казалась себе такой взрослой, такой опытной...
Но она была ребенком, играющим во взрослые игры.
«Если бы только я не пошла на ту вечеринку...»
А она пошла – и там, по умыслу злого рока, появился Вито Фарнесте. И он не упустил возможности, которую преподнесла ему на блюдечке легковерная восемнадцатилетняя дурочка.
Такой ранимый возраст. В свои восемнадцать она была беспомощна перед чарами Вито Фарнесте. Да что там – и не хотела сопротивляться его чарам.
Рейчел горько усмехнулась. Тогда она повела себя как ребенок, у которого отнимают конфетку. Ему было достаточно просто смотреть на нее своими темными глазами с длинными ресницами, улыбаться своей неотразимой искушающей улыбкой и говорить приятные слова.
Всю вечеринку он не отходил от нее, а для Рейчел не существовало больше никого.
Она узнала его тут же и замерла, но он ее не узнал. Конечно, за четыре года она очень изменилась и не была похожа на неуклюжую, невзрачную четырнадцатилетнюю девочку в купальнике, которую он увидел мельком. К тому же у нее была фамилия отца, а не матери, и ее имя он вообще мог не знать. Она была в растерянности: сказать ему или нет, кто она? Но время шло, и в течение вечера она так и не решилась это сделать. Разве она смогла бы вынести, если бы он обошелся с ней так же грубо, как четыре года назад?
Тайная мечта стала для нее реальностью.
Он увел ее с вечеринки, когда стало уж очень шумно, и повез кататься по улицам ночного Рима в элегантном открытом автомобиле. А она глазела на красоты Вечного города, потрясенная Испанской лестницей, переполненной туристами даже в такой час. Они проехали по виа Корсо, миновали Пантеон и блестящий, словно белый свадебный торт, памятник Виктору Эммануилу, а затем проехали через древний Форум и пронеслись мимо зловещей громады Колизея.
Ее покорил не только Рим, но и Вито Фарнесте. Она не могла поверить, что он – герой ее грез – здесь, рядом с ней.
Когда наконец после полуночи он отвез ее к дому, где жила Дженни, она подумала, что никогда больше его не увидит. Но он появился на следующий день после завтрака и опять повез ее показывать Рим, теперь уже при дневном свете.
Дженни и Зара, радуясь за подругу, снова потрудились над ее внешностью и туалетом, и Рейчел опять, как завороженная, уехала с Вито Фарнесте. Ему было явно приятно проводить с ней время, несмотря на то что она англичанка, к тому же совсем молода и неопытна.
Все происходило как в сказке. Две потрясающие, необычные, великолепные недели вместе с Вито. Рейчел расцвела подобно цветку под солнцем, она парила от счастья. Вито показывал ей Рим, красивые холмистые места в Лацио, где сосновые леса соседствовали с прохладными озерами, возил на побережье.
Все было фантастично: и расписанный Микеланджело потолок в Сикстинской капелле, который она с благоговейным страхом рассматривала, запрокинув голову, и тенистые аллеи в садах Боргезе, где они бродили, глядя на играющих детей и стараясь не попасть под их педальные автомобильчики. Она выполнила обязательный для туристов ритуал бросания монетки через плечо, встав спиной к великолепному фонтану Треви. Вито обнял ее за плечи и провел сквозь плотную толпу туристов, которые обступили фонтан. Кругом блестели вспышки фотокамер, стоял гул людских голосов, говорящих на разных языках.
Какая радость – ощущать у себя на талии его руку! Он рассказывал ей о Риме – все, что говорят обычно туристам об истории города, а также всевозможные анекдоты. Он улыбался, смеялся вместе с ней, а она была очарована его обаянием. Просто ослеплена. И настолько сильно, что не соображала, куда это приведет. Хотя можно было догадаться. Можно было, но не ей, бедной неопытной восемнадцатилетней глупышке.
За все время, что они проводили вместе, он едва касался ее. Вот только обнял за плечи у фонтана Треви да случайно коснулся руки, когда передавал ей мороженое и указывал на что-то в Форуме. И больше ничего. Совсем ничего. И так продолжалось до последней роковой ночи...
Рейчел пронзила мучительная боль. Резким движением она задернула занавеску алькова с одеждой и вошла в крошечную кухню, размером не больше буфета, чтобы налить воды в чайник.
Она не хотела вспоминать ту ночь. В ту последнюю ночь вместо того, чтобы отвезти ее на квартиру отца Дженни, как он обычно делал после вечера за кофе на одной из старинных площадей, он отвез ее в изысканный особняк восемнадцатого века, где среди роскоши барокко располагались апартаменты семьи Фарнесте.
И там с ловкостью и опытом непревзойденного любовника Вито Фарнесте соблазнил ее.
Рейчел почувствовала, как слезы жгут глаза, как больно бьется сердце.
По правде говоря, он сделал это легко, так как она с готовностью, задыхаясь от восторга и обожания, легла в его постель. Ее губы таяли от поцелуев Вито, и он быстро преодолел ее слабое сопротивление.
Да какая восемнадцатилетняя девушка смогла бы сопротивляться Вито Фарнесте с его худощавым, стройным и гибким телом, прекрасным, словно вылепленным искусным скульптором лицом, черными волосами, темными, обрамленными длинными ресницами глазами и порочным, но таким влекущим к себе ртом...
За две благословенные, похожие на сон недели она безнадежно влюбилась в Вито и поэтому почти безропотно отдалась ему. Сладостными ласками он вознес ее в рай и подарил такое наслаждение, о существовании которого она и не подозревала.
А утром он низверг ее в ад.
Рейчел проснулась в объятиях Вито на огромной, богато разукрашенной кровати. Она все еще находилась в состоянии блаженства, когда услыхала стук входной двери и голоса. Она испугалась, а Вито вдруг насторожился и весь напрягся. Дверь в спальню медленно отворилась, и вошла ее мать.
Рейчел словно в замедленной киносъемке увидела, как нахмурилась мать, глядя на задернутые тяжелые шторы. Вот она повернулась и смотрит на обнаженные фигуры, лежащие на кровати. На ее лице проступает выражение ужаса.
Даже сейчас, спустя семь лет, Рейчел явственно ощущала и страх, охвативший ее тогда, и то, как холодный пот заструился у нее по позвоночнику.
Мать пришла в ярость и начала кричать. Вбежал Энрико и тоже заорал, требуя объяснений. Она зарылась в простыни, чтобы не увидели ее наготы. Ей хотелось одного – умереть.
А Вито? Он нисколько не смутился и держался нагло. И был так жесток! Ей казалось, что она слышит его голос. Он всегда будет звенеть у нее в ушах.
Мать с перекошенным лицом кричала на него по-итальянски, Энрико гневно размахивал руками, а Вито спокойно, не стесняясь своей наготы, слез с кровати, также спокойно натянул брюки и застегнул молнию. Затем он повернулся к Арлин.
– Я ее соблазнил? – растягивая слова, произнес он по-английски, чтобы Рейчел могла понять, что он говорит. – Сомневаюсь. Да ей не» терпелось залезть ко мне в постель.
...Вода брызнула на руки, и она очнулась. Зажмурив глаза, Рейчел пыталась вычеркнуть эту картину из памяти, но не смогла. Прошлое было с ней, отвратительные слова стучали в мозгу так же, как в то страшное утро семь лет назад, когда она наконец-то поняла, что из себя представляет Вито Фарнесте.
Он умышленно и хладнокровно уложил к себе в постель неопытную, наивную восемнадцатилетнюю девушку, преследуя только одну цель лишить ее невинности. И таким образом нанести удар другой женщине, которую он ненавидел всем своим существом.
После того как Вито и Энрико ушли, мать обрушила на нее шквал ужасающих слов, которые хлестали подобно кнуту.
– Господи, Рейчел, какая же ты дура! – кричала Арлин. – Неужели у тебя не зародилось ни малейшего подозрения? Разве такой человек, как Вито Фарнесте, заинтересуется восемнадцатилетней школьницей? Вито не тратит свое драгоценное время ни на кого, кто не является супермоделью или кинозвездой! Женщины ползуют у его ног, они образуют очередь, чтобы стать его любовницами! Ты что, не видела, какой он? И не понимала, что он просто не может увлечься тобой? – Арлин трясла дочь за плечи, впиваясь ногтями в кожу. – Он же затащил тебя в постель, чтобы отомстить мне! Он знает, как я пекусь о тебе. Поэтому-то он и решил соблазнить тебя... Он ненавидит меня и способен на все, лишь бы нанести мне удар!
Силой воли Рейчел заставила себя прекратить копаться в прошлом и включила чайник. Она не должна и не будет об этом думать.
«Как я могла пойти к нему и просить жениться на мне? Как я могла?»
Должно быть, у нее помутился рассудок.
«Но я должна была попытаться! Должна!»
Ею двигала непреодолимая сила. Она обязана была так поступить... по крайней мере сделать попытку. У нее в душе два сильных чувства, горе и вина, слились в одно – чувство долга, не подчиниться которому было невозможно.
Она положила пакетик чая в кружку с отбитым краем и налила кипяток. Рука дрожала.
Мать умирает. Она лежит в больнице, а ее тело разрушают раковые клетки. Рак так быстро начал пожирать ее, а химиотерапия и облучение так тяжело переносились, что Рейчел не нужно было видеть вытянутые лица врачей, чтобы понять – Арлин проиграла схватку за жизнь.
Перед глазами возникло лицо матери, когда-то такое красивое, а теперь худое и изможденное болезнью.
Несчастью сопутствовало горькое чувство вины. В годы после той жуткой «римской истории», когда Вито Фарнесте хладнокровно и расчетливо использовал ее как орудие мести против ненавистной соперницы его матери, она почти совсем перестала общаться с Арлин.
Арлин требовала от Энрико заставить Вито жениться на дочери – словно она, желчно думала Рейчел, была обесчещенной и опозоренной викторианской девицей, «погубленной» в глазах окружающих и безо всяких надежд на такую святыню, как обручальное кольцо на пальце.
Конечно же, Энрико не захотел даже слышать напыщенные требования своей любовницы. Но презрительный смех Вито – это еще хуже. Рейчел знала, что им обоим наплевать на то, что незаконная дочка Арлин лишилась девственности, а Арлин носилась с навязчивой идеей: Вито должен жениться на соблазненной им девушке.
В конце концов Рейчел сбежала от матери в Англию, но в школу не вернулась. Она поехала к тетке, с которой мать почти не общалась, но с теткой она не ужилась и нашла работу официантки в одном из кафе Брайтона. Рейчел поклялась, что теперь она больше не будет материально зависеть от Арлин, а значит, и от Энрико Фарнесте. К тому же у нее была более серьезная причина порвать связь с Арлин...
Рейчел не хотела вспоминать и об этом. Слишком много бед.
Она тупо нажимала ложкой на пакетик с чаем, наблюдая, как жидкость приобретает темно-коричневый цвет, и незаметно для себя опять погрузилась в тяжелые мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11