Гриффин готов был поклясться, что она прячет улыбку, снова оборачиваясь к нему.
— Пока, — сказала она.
— Пока.
А потом она ушла, и остался только тонкий цветочный запах да теплое чувство, поднимающееся откуда-то из глубины Гриффинова сердца. Он чувствовал вопросительные взгляды мальчиков, но сел на свое место молча, решив подождать их реакции. Джона снова занялся едой, а Сэм и Джек обменялись лукавыми взглядами. Первым заговорит Джек, подумал Гриффин. Это в его натуре — выскакивать первым. Он затаил дыхание и ждал.
Ждать пришлось недолго.
Уставившись ему прямо в глаза, Джек спросил:
— Тебе нравится моя мама? Гриффин кивнул.
— Да, нравится.
— Собираешься жениться на ней? Вилка застыла на полпути ко рту, и сироп потек на скатерть. Нда, этого вопроса он не ожидал.
Явно недооценил силу мальчишеского любопытства.
— Гм… — начал он.
— Что? — спросил Джек.
Гриффин вспомнил, как, будучи подростком, был подвергнут однажды неким озабоченным отцом допросу третьей степени, прежде чем получил разрешение встречаться с его дочерью. Никогда он не чувствовал себя уверенно с семьями девушек. И теперь, глядя в глаза веснушчатого восьмилетки, сидящего напротив, чувствовал, как взмокли ладони.
— Потому что маме ты тоже нравишься, — продолжал Джек. — Точно говорю. Я думаю, тебе надо на ней жениться.
— Она не очень хорошо готовит, — покровительственно добавил Сэм, — зато вполне хорошенькая.
— И бейсбол любит, — сказал Джек.
— И баскетбол.
— И хоккей.
— И вообще с ней интересно.
— И «сникерсы» на День Всех Святых покупает.
— И, — заключил Сэм в качестве самого решительного довода, — она может разрешить щенка, если целый год будешь держать свою комнату в порядке.
Гриффин смотрел на мальчуганов и спрашивал, каким чертом его занесло в такую ситуацию.
— Ну что ж, ребята, — начал он и помедлил. — Мама у вас что надо. Она мне очень нравится. Но я не уверен, что…
Телефонный звонок был чудом, дарованным всемилостивейшими небесами. Гриффин одним прыжком очутился у аппарата, сорвал трубку, рявкнул благодарное «Алло?» и нахмурился, потому что ответа не последовало.
— Алло? — повторил он.
— Алло? — ответили с другого конца. Судя по голосу, говорившая была на пороге смерти. — Я звоню Саре Гринлиф.
— Это квартира Гринлиф, — сказал он. — Сара ушла на работу. Я остался с детьми до прихода няни.
— А я и есть няня. Дана Макафи, — сообщила женщина. — Я звоню Саре сказать, что не смогу сегодня прийти.
— Что?
— Мне очень жаль. Я свалилась от чего-то совершенно ужасного и, несомненно, очень заразного. Не думаю, что в таком состоянии мне стоит сидеть с мальчиками.
— Я понимаю.
— Надеюсь, из-за меня у вас не будет проблем?
— Что вы, какие проблемы, — сказал Гриффин, размышляя, что теперь делать.
— Пожалуйста, передайте Саре мои извинения.
— Непременно. Надеюсь, вам скоро станет лучше, — запоздало добавил он, прежде чем повесить трубку.
И что же? Он понятия не имел, когда вернется Сара, и не мог оставить трех восьмилетних мальчишек одних на весь день. Или оставить? Нет, конечно. Даже если они будут просто играть неподалеку от дома, здесь должен оставаться кто-нибудь на случай, если они поранятся или натворят чего-нибудь. Тут Гриффин начал осознавать ситуацию по-настоящему. Что, если кто-то из них серьезно поранится? Он поежился от страха.
— Кто это был? — спросил Джек.
— Миссис Макафи, — сказал Гриффин. — Она заболела, не сможет прийти сегодня.
— Урааааааа! — раздался оглушительный вопль, и ему пришлось прятать улыбку.
— Нельзя радоваться, когда кто-то болеет, — сказал он мальчикам. — Не очень это хорошо.
Они погрустнели, но не слишком.
Он вздохнул, видя только одно решение проблемы.
— Так что думаю, быть мне с вами весь день. И что же вы, джентльмены, хотите делать?
Чего ради он произвел себя в няньки при младенцах, Гриффин не понимал. Ясно, что Стоуни и сержант не придут в восторг от этого однодневного отпуска по уходу за тремя малышами. Впрочем, дело с «Джервал» почти распутано. Стоуни сам справится с увязыванием последних концов, так что завтра они, вероятно, смогут обратиться за санкцией на аресты. Мысль о том, что ему придется арестовать дядю двоих из мальчиков — не говоря уже, что это брат женщины, связать с которой свою дальнейшую жизнь казалось ему таким естественным, — была не из приятных, и Гриффин постарался отодвинуть ее подальше. Гораздо приятнее и актуальнее — сосредоточиться на троих малолетках, выжидающе взиравших на него.
— Ну? — сказал он. — Что же?
Он видел обмен взглядами, а потом три совершенно одинаковые улыбки, одновременно расплывшиеся на хитрых рожицах. Гриффин улыбнулся в ответ, но почему-то ощутил некоторую тревогу. Что-то в этих улыбках было…
— «Огненный шквал»! — хором выпалили мальчики.
— «Огненный шквал»? — переспросил Гриффин. — Это еще что за штука?
Джек небрежно пожал плечами.
— Так, просто киношка.
Гриффин вздохнул с облегчением. Он боялся, что имеется в виду какой-то новый опасный аттракцион в луна-парке.
— А, ну ладно, — сказал он. — Идем смотреть «Огненный шквал».
— Да! — завопили мальчишки так, что зазвенела посуда в шкафу.
Это же просто подарок, подумал Гриффин. Если они только и хотят, что сходить в кино, — сходим в кино. Малыши есть малыши. И ничего тут страшного. Он довольно подумал о том, как Сара придет домой и обнаружит, что он провел весь день с ее детьми и сводил их на фильм, который они хотели посмотреть. Подумал, как приятна ей будет такая помощь. Гриффин улыбнулся.
— Дайте мне только позвонить в пару мест, — сказал он мальчикам. — А потом мы будем свободны.
Чего Сара менее всего ожидала увидеть, вернувшись с работы, так это Гриффина Шального, стоящего босиком на ее кухне в оборчатом фартуке с кошечкой поверх шортов-хаки и синей футболки и помешивающего что-то, по запаху очень похожее на барбекю. Тем не менее именно это она и увидела, войдя через заднюю дверь во вторник вечером.
— Привет! — сказала она, запирая на щеколду сетчатую дверь.
Гриффин резко обернулся на голос, и вид у него почему-то был очень виноватый. Он нервно постучал ложкой о кастрюльку и положил ее на подставку. Самое удивительное, что он не сделал и движения навстречу. Вместо этого прислонился к столу, ухватившись за край так, будто стол мог убежать. И хотя на лице была улыбка, ни счастливым, ни обнадеживающим его вид назвать нельзя было.
— Что случилось? — спросила она. — Что ты здесь делаешь? Где миссис Макафи? Где мальчики?
Очевидно, он решил отвечать на вопросы в обратном порядке, потому что начал так:
— Мальчики сказали, что собирались съездить на стройку, но я велел им быть дома к шести. Миссис Макафи позвонила и сказала, что заболела. Поскольку я не знал, где тебя искать, пришлось взять выходной и присмотреть за мальчиками.
— Ой, Гриффин, извини, что так вышло, — смутилась Сара. — Но ты же мог позвонить Элен в магазин. Она знала, где я. И вообще она могла сама приехать за детьми.
— Элен тоже должна работать, — сказал он.
— И ты тоже, — напомнила она. Он беспечно пожал плечами.
— Проблем с выходным не было. Стоуни все понял.
Ей не очень поверилось в такую простоту.
— Теперь я у тебя в гораздо большем долгу. Впервые его улыбка выглядела искренней.
— Это уже получается немало. Скоро мы обсудим порядок выплаты.
Саре стало жарко от его взгляда, и, чтобы перевести разговор в безопасное русло, она сказала:
— Ну, так если все обошлось, почему же ты выглядишь так, будто провел день на каторжных работах?
Улыбка опять увяла, и Гриффин сосредоточенно занялся готовкой своего таинственного кушанья.
— Я… э-э-э… — Он поднял было глаза, но, явно не решаясь встретиться с ней взглядом, снова склонился над кастрюлькой. Набрал полные легкие воздуха, медленно выпустил и попробовал еще раз:
— Боюсь, я сегодня сделал нехорошую вещь.
Сара сомневалась, что он может сделать что-то плохое, несмотря на свою хулиганскую наружность, которая поначалу так испугала ее.
— Ну, — начала она, стаскивая с ног туфли, сбрасывая пиджак и расстегивая две верхние пуговки на блузке. — Принимая во внимание тот факт, что ты провел весь день с моими детьми, это не является для меня полной неожиданностью. Что же на этот раз? Ограбление века? Бунт на корабле? Третья мировая война?
— Видишь ли, — сказал Гриффин, — это было кино.
Зная своих сыновей, она мгновенно все поняла.
— Не говори. Давай угадаю. Ты спросил, что они хотят делать, и они сказали, чтобы ты сводил их на новый приключенческий боевик.
— «Огненный шквал», — страдальческим голосом подтвердил он.
— Он самый.
— Сара, клянусь тебе, я понятия не имел, что это за фильм. Я думал, какие-нибудь черепашки. Если бы я знал, что там будут эти вещи…
— Женщины со шнобелями? — пришла на помощь Сара.
Он застыл с раскрытым ртом, будто последняя информация переполняла чашу.
— В этом фильме были женщины со шнобелями? Только не говори, что не заметил. Он помотал головой.
— Меньше чем через полчаса я сгреб мальчишек и дал деру, потому что там невообразимое насилие. А язык… — Он потряс головой, будто преследуемый кошмаром. — Такой мерзости я не слышал даже в камере. Боже правый, если бы мне пришлось объяснять мальчикам еще и про, всякие гадости… — Он заметно вздрогнул. — Что они думают, когда снимают такие фильмы?
У Сары сжалось сердце от Гриффинова потрясенного вида и всех его переживаний за детей. Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Ты хороший парень, Гриффин, — сказала она, прежде чем отодвинуться.
Но он не дал ей уйти далеко. Обхватив рукой за шею, притянул к себе. На нее обрушился острый мужской запах, присущий Гриффину, тепло его тела смешалось с ее теплом. Сердце забилось чаще, и она закрыла глаза, борясь с желанием. Удивительно, подумала она, как быстро самые невинные вещи становятся опасными, когда имеешь дело с таким шальным мужиком.
— Так ты не злишься, что я подорвал моральные устои твоих детей? — спросил он тихо, щекоча губами ее ухо.
Она улыбнулась, открывая глаза только для того, чтобы полюбоваться им.
— На тебя? — ответила она, стараясь не показать, насколько тронута. — Нет, я не сержусь на тебя. Ты не мог знать, на что идешь. А вот Джек и Сэм точно знали, что делают. Я говорила им, что этот фильм смотреть нельзя, а они все-таки упросили тебя пойти.
Теперь улыбнулся Гриффин.
— Не будь с ними слишком сурова. Я бы на их месте сделал то же самое.
Сара не сомневалась, что именно так бы он и сделал, но это к делу не относилось. Ее сыновьям предстоял серьезный разговор.
— Так ты поэтому готовишь обед? Потому что чувствуешь себя виноватым за демонстрацию моим сыновьям изнанки жизни?
Свободной рукой Гриффин нашел Сарину руку и поднес к губам.
— Ну да, поэтому, а еще потому, что хотел произвести впечатление. — Он коснулся языком перепонки между ее большим и указательным пальцами.
Сара закрыла глаза, чувствуя, как дрожь наслаждения пробегает по телу.
— Произвести впечатление на меня, — едва прошептала она.
— Угу.
Он пробежал губами по ее ладони, поцеловал запястье, добрался по руке до сгиба локтя. Когда он двинулся дальше, Сара подтянула рукав, чтобы обеспечить простор для маневра, а потом закинула руку ему за шею и притянула к себе. Когда они оторвались друг от друга, она только вздохнула.
— О, ты произвел на меня большое впечатление.
— Правда?
Она кивнула. Он прильнул губами к ее шее, и от его отросшей за день щетины ее чувствительная кожа пошла пупырышками.
— Мм, — только и смогла отозваться она.
— Знаешь, — глухо сказал он, уткнувшись ей в шею, — Джек упомянул сегодня о том, что они с Сэмом проводят месяц у отца каждое лето. Я… э-э-э… я думаю, этот месяц начнется еще не скоро?
Сара медленно покачала головой, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.
— Какое у нас сегодня? — спросила она.
— Точно не помню, — ответил Гриффин. — Двадцать восьмое? Двадцать девятое?
— Они поедут к отцу не раньше первого августа, значит, это сколько?.. — Почему-то, когда он играл с мочкой ее уха, у Сары возникали проблемы с математикой.
Он пробормотал:
— Четыре недели. Сара взглянула на часы.
— Ты… ты сказал мальчикам вернуться домой в шесть? — Было только двадцать минут шестого. У них оставалось еще сорок минут для…
— Да, — перебил ее мысли Гриффин. Она потянула завязки фартука у него за спиной.
— Знаешь, за сорок минут многое может случиться.
Он кивнул, поднимая руки к перламутровым пуговицам ее блузки.
— Да, может.
Фартук упал на пол в тот самый момент, когда он высвободил из петли последнюю пуговку на ее блузке. Он яростно прижал Сару к себе, целуя с жадностью, соперничающей с ее собственной. Сара сомкнула пальцы в темном шелке волос, притягивая Гриффина ближе, пока не почувствовала, что он упирается ей в живот. Осознав, что он готов для нее, она застонала, схватилась за его тугие ягодицы и прижала еще теснее. Он нащупал соски и пробудил их к жизни. И в тот самый момент, когда она хотела предложить выключить плиту и нырнуть в спальню, раздались велосипедные звонки, а за ними — тонкий голосок Джека:
— Мам! Сэм снова упал с велосипеда и содрал коленку.
Парочка рванула в разные стороны как ошпаренная. Гриффин подхватил с пола фартук и быстро повязал снова, и Сара очень надеялась, что полоски тонкой ткани будет достаточно, чтобы скрыть его состояние. Она пробежалась по пуговицам, застегнув — она надеялась — как следует, отбросила волосы с лица. Не решаясь встретиться глазами с Гриффином, постаралась принять — она надеялась — непринужденную позу, прежде чем сыновья ворвутся в кухню.
Осмотрев Сэмово колено, она заключила, что рана не угрожает жизни, и, чмокнув в щеку, отправила мальчика в ванную за дезинфекционным аэрозолем и, пластырем. Сэм чуть всхлипывал, не столько от боли, как ей показалось, сколько от страха, и Джек ободряюще обнял его за плечи, уводя через холл.
— Они хорошие малыши, — сказала она, повернувшись к Гриффину. — Но не умеют рассчитывать время.
Он улыбнулся, потом заглянул в кастрюлю на плите и вздохнул:
— Нет худа без добра, барбекю как раз собиралось подгореть.
Сара прикусила губу, чтобы не сказать, что в этом доме горит не только барбекю. Но сказала совсем другое:
— Пойду посмотрю на Сэма. Боюсь, Джек залечит его до смерти.
Она подождала, пока Гриффин ответит, но он лишь кивнул. И только уже в дверях услышала свое имя, остановилась и взглянула через плечо.
— Я не вытерплю до первого августа, — сказал он, не поворачиваясь от плиты. Она прерывисто вздохнула.
— Тебе и не придется. — И, не дожидаясь ответа, выскочила за дверь.
Глава 9
Следующий четверг застал Сару перебирающей последние предметы, найденные в серванте официальной столовой судьи Мерсера — официальной, в противоположность меньшей и более интимной семейной в другом крыле дома. Поскольку она еще ни для кого не производила оценки, то сейчас, работая на Гриффина, старалась быть очень организованной. Начала с западного крыла дома и продвигалась с чердака вниз. Теперь, когда прошло больше четырех недель с начала работы, она только взялась за исследование первого этажа. Одно было ясно. Что бы ни произошло между ней и Гриффином в личной жизни, в профессиональном отношении она еще долго будет с ним связана.
Поскольку уже не нужно было возиться с ящиками и набитыми соломой коробками, Сара постаралась одеться по возможности более прилично и выбрала сегодня белую блузку и делового покроя синюю юбку. Впрочем, туфли она все-таки сбросила и сидела перед сервантом босиком. Разумеется, она уже успела посадить несколько пятен и теперь, удрученная, пыталась оттереть одно из них с подола юбки, когда увидела в серванте нечто поразительное. Стоящая там хрустальная ваза в электрическом свете люстры казалась сделанной из звездной пыли. Затаив дыхание, Сара открыла сервант.
Достав вазу, она тщательно ее осмотрела, чтобы подтвердить сразу родившееся заключение. Это была ваза фирмы «Лалик», приблизительно двадцати четырех дюймов высотой, верхняя часть гладкая, а на закруглении выгравирована Артемида со зверями. На вазе стояли номер и подпись художника, и выглядела она абсолютно новой. Но этот художник работал на фирму более ста лет назад, и хотя за его произведениями гонялись все коллекционеры мира, сохранилось их очень немного. Если данный экземпляр подлинный — в чем Сара не сомневалась, — то стоит ваза несколько сотен тысяч долларов.
Она тихо присвистнула и бережно повернула вазу, поднимая к окну, чтобы поймать свет чистым участком хрусталя. Солнечный луч, отброшенный на потолок мириадами радужных брызг, вызвал у нее крик восторга. Этой вазе место в музее, подумала она, осознавая невероятность того, что держит ее в руках. Интересно, сколько лет она принадлежала семье Мерсеров? И сколько было заплачено при покупке?
— Эй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Пока, — сказала она.
— Пока.
А потом она ушла, и остался только тонкий цветочный запах да теплое чувство, поднимающееся откуда-то из глубины Гриффинова сердца. Он чувствовал вопросительные взгляды мальчиков, но сел на свое место молча, решив подождать их реакции. Джона снова занялся едой, а Сэм и Джек обменялись лукавыми взглядами. Первым заговорит Джек, подумал Гриффин. Это в его натуре — выскакивать первым. Он затаил дыхание и ждал.
Ждать пришлось недолго.
Уставившись ему прямо в глаза, Джек спросил:
— Тебе нравится моя мама? Гриффин кивнул.
— Да, нравится.
— Собираешься жениться на ней? Вилка застыла на полпути ко рту, и сироп потек на скатерть. Нда, этого вопроса он не ожидал.
Явно недооценил силу мальчишеского любопытства.
— Гм… — начал он.
— Что? — спросил Джек.
Гриффин вспомнил, как, будучи подростком, был подвергнут однажды неким озабоченным отцом допросу третьей степени, прежде чем получил разрешение встречаться с его дочерью. Никогда он не чувствовал себя уверенно с семьями девушек. И теперь, глядя в глаза веснушчатого восьмилетки, сидящего напротив, чувствовал, как взмокли ладони.
— Потому что маме ты тоже нравишься, — продолжал Джек. — Точно говорю. Я думаю, тебе надо на ней жениться.
— Она не очень хорошо готовит, — покровительственно добавил Сэм, — зато вполне хорошенькая.
— И бейсбол любит, — сказал Джек.
— И баскетбол.
— И хоккей.
— И вообще с ней интересно.
— И «сникерсы» на День Всех Святых покупает.
— И, — заключил Сэм в качестве самого решительного довода, — она может разрешить щенка, если целый год будешь держать свою комнату в порядке.
Гриффин смотрел на мальчуганов и спрашивал, каким чертом его занесло в такую ситуацию.
— Ну что ж, ребята, — начал он и помедлил. — Мама у вас что надо. Она мне очень нравится. Но я не уверен, что…
Телефонный звонок был чудом, дарованным всемилостивейшими небесами. Гриффин одним прыжком очутился у аппарата, сорвал трубку, рявкнул благодарное «Алло?» и нахмурился, потому что ответа не последовало.
— Алло? — повторил он.
— Алло? — ответили с другого конца. Судя по голосу, говорившая была на пороге смерти. — Я звоню Саре Гринлиф.
— Это квартира Гринлиф, — сказал он. — Сара ушла на работу. Я остался с детьми до прихода няни.
— А я и есть няня. Дана Макафи, — сообщила женщина. — Я звоню Саре сказать, что не смогу сегодня прийти.
— Что?
— Мне очень жаль. Я свалилась от чего-то совершенно ужасного и, несомненно, очень заразного. Не думаю, что в таком состоянии мне стоит сидеть с мальчиками.
— Я понимаю.
— Надеюсь, из-за меня у вас не будет проблем?
— Что вы, какие проблемы, — сказал Гриффин, размышляя, что теперь делать.
— Пожалуйста, передайте Саре мои извинения.
— Непременно. Надеюсь, вам скоро станет лучше, — запоздало добавил он, прежде чем повесить трубку.
И что же? Он понятия не имел, когда вернется Сара, и не мог оставить трех восьмилетних мальчишек одних на весь день. Или оставить? Нет, конечно. Даже если они будут просто играть неподалеку от дома, здесь должен оставаться кто-нибудь на случай, если они поранятся или натворят чего-нибудь. Тут Гриффин начал осознавать ситуацию по-настоящему. Что, если кто-то из них серьезно поранится? Он поежился от страха.
— Кто это был? — спросил Джек.
— Миссис Макафи, — сказал Гриффин. — Она заболела, не сможет прийти сегодня.
— Урааааааа! — раздался оглушительный вопль, и ему пришлось прятать улыбку.
— Нельзя радоваться, когда кто-то болеет, — сказал он мальчикам. — Не очень это хорошо.
Они погрустнели, но не слишком.
Он вздохнул, видя только одно решение проблемы.
— Так что думаю, быть мне с вами весь день. И что же вы, джентльмены, хотите делать?
Чего ради он произвел себя в няньки при младенцах, Гриффин не понимал. Ясно, что Стоуни и сержант не придут в восторг от этого однодневного отпуска по уходу за тремя малышами. Впрочем, дело с «Джервал» почти распутано. Стоуни сам справится с увязыванием последних концов, так что завтра они, вероятно, смогут обратиться за санкцией на аресты. Мысль о том, что ему придется арестовать дядю двоих из мальчиков — не говоря уже, что это брат женщины, связать с которой свою дальнейшую жизнь казалось ему таким естественным, — была не из приятных, и Гриффин постарался отодвинуть ее подальше. Гораздо приятнее и актуальнее — сосредоточиться на троих малолетках, выжидающе взиравших на него.
— Ну? — сказал он. — Что же?
Он видел обмен взглядами, а потом три совершенно одинаковые улыбки, одновременно расплывшиеся на хитрых рожицах. Гриффин улыбнулся в ответ, но почему-то ощутил некоторую тревогу. Что-то в этих улыбках было…
— «Огненный шквал»! — хором выпалили мальчики.
— «Огненный шквал»? — переспросил Гриффин. — Это еще что за штука?
Джек небрежно пожал плечами.
— Так, просто киношка.
Гриффин вздохнул с облегчением. Он боялся, что имеется в виду какой-то новый опасный аттракцион в луна-парке.
— А, ну ладно, — сказал он. — Идем смотреть «Огненный шквал».
— Да! — завопили мальчишки так, что зазвенела посуда в шкафу.
Это же просто подарок, подумал Гриффин. Если они только и хотят, что сходить в кино, — сходим в кино. Малыши есть малыши. И ничего тут страшного. Он довольно подумал о том, как Сара придет домой и обнаружит, что он провел весь день с ее детьми и сводил их на фильм, который они хотели посмотреть. Подумал, как приятна ей будет такая помощь. Гриффин улыбнулся.
— Дайте мне только позвонить в пару мест, — сказал он мальчикам. — А потом мы будем свободны.
Чего Сара менее всего ожидала увидеть, вернувшись с работы, так это Гриффина Шального, стоящего босиком на ее кухне в оборчатом фартуке с кошечкой поверх шортов-хаки и синей футболки и помешивающего что-то, по запаху очень похожее на барбекю. Тем не менее именно это она и увидела, войдя через заднюю дверь во вторник вечером.
— Привет! — сказала она, запирая на щеколду сетчатую дверь.
Гриффин резко обернулся на голос, и вид у него почему-то был очень виноватый. Он нервно постучал ложкой о кастрюльку и положил ее на подставку. Самое удивительное, что он не сделал и движения навстречу. Вместо этого прислонился к столу, ухватившись за край так, будто стол мог убежать. И хотя на лице была улыбка, ни счастливым, ни обнадеживающим его вид назвать нельзя было.
— Что случилось? — спросила она. — Что ты здесь делаешь? Где миссис Макафи? Где мальчики?
Очевидно, он решил отвечать на вопросы в обратном порядке, потому что начал так:
— Мальчики сказали, что собирались съездить на стройку, но я велел им быть дома к шести. Миссис Макафи позвонила и сказала, что заболела. Поскольку я не знал, где тебя искать, пришлось взять выходной и присмотреть за мальчиками.
— Ой, Гриффин, извини, что так вышло, — смутилась Сара. — Но ты же мог позвонить Элен в магазин. Она знала, где я. И вообще она могла сама приехать за детьми.
— Элен тоже должна работать, — сказал он.
— И ты тоже, — напомнила она. Он беспечно пожал плечами.
— Проблем с выходным не было. Стоуни все понял.
Ей не очень поверилось в такую простоту.
— Теперь я у тебя в гораздо большем долгу. Впервые его улыбка выглядела искренней.
— Это уже получается немало. Скоро мы обсудим порядок выплаты.
Саре стало жарко от его взгляда, и, чтобы перевести разговор в безопасное русло, она сказала:
— Ну, так если все обошлось, почему же ты выглядишь так, будто провел день на каторжных работах?
Улыбка опять увяла, и Гриффин сосредоточенно занялся готовкой своего таинственного кушанья.
— Я… э-э-э… — Он поднял было глаза, но, явно не решаясь встретиться с ней взглядом, снова склонился над кастрюлькой. Набрал полные легкие воздуха, медленно выпустил и попробовал еще раз:
— Боюсь, я сегодня сделал нехорошую вещь.
Сара сомневалась, что он может сделать что-то плохое, несмотря на свою хулиганскую наружность, которая поначалу так испугала ее.
— Ну, — начала она, стаскивая с ног туфли, сбрасывая пиджак и расстегивая две верхние пуговки на блузке. — Принимая во внимание тот факт, что ты провел весь день с моими детьми, это не является для меня полной неожиданностью. Что же на этот раз? Ограбление века? Бунт на корабле? Третья мировая война?
— Видишь ли, — сказал Гриффин, — это было кино.
Зная своих сыновей, она мгновенно все поняла.
— Не говори. Давай угадаю. Ты спросил, что они хотят делать, и они сказали, чтобы ты сводил их на новый приключенческий боевик.
— «Огненный шквал», — страдальческим голосом подтвердил он.
— Он самый.
— Сара, клянусь тебе, я понятия не имел, что это за фильм. Я думал, какие-нибудь черепашки. Если бы я знал, что там будут эти вещи…
— Женщины со шнобелями? — пришла на помощь Сара.
Он застыл с раскрытым ртом, будто последняя информация переполняла чашу.
— В этом фильме были женщины со шнобелями? Только не говори, что не заметил. Он помотал головой.
— Меньше чем через полчаса я сгреб мальчишек и дал деру, потому что там невообразимое насилие. А язык… — Он потряс головой, будто преследуемый кошмаром. — Такой мерзости я не слышал даже в камере. Боже правый, если бы мне пришлось объяснять мальчикам еще и про, всякие гадости… — Он заметно вздрогнул. — Что они думают, когда снимают такие фильмы?
У Сары сжалось сердце от Гриффинова потрясенного вида и всех его переживаний за детей. Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Ты хороший парень, Гриффин, — сказала она, прежде чем отодвинуться.
Но он не дал ей уйти далеко. Обхватив рукой за шею, притянул к себе. На нее обрушился острый мужской запах, присущий Гриффину, тепло его тела смешалось с ее теплом. Сердце забилось чаще, и она закрыла глаза, борясь с желанием. Удивительно, подумала она, как быстро самые невинные вещи становятся опасными, когда имеешь дело с таким шальным мужиком.
— Так ты не злишься, что я подорвал моральные устои твоих детей? — спросил он тихо, щекоча губами ее ухо.
Она улыбнулась, открывая глаза только для того, чтобы полюбоваться им.
— На тебя? — ответила она, стараясь не показать, насколько тронута. — Нет, я не сержусь на тебя. Ты не мог знать, на что идешь. А вот Джек и Сэм точно знали, что делают. Я говорила им, что этот фильм смотреть нельзя, а они все-таки упросили тебя пойти.
Теперь улыбнулся Гриффин.
— Не будь с ними слишком сурова. Я бы на их месте сделал то же самое.
Сара не сомневалась, что именно так бы он и сделал, но это к делу не относилось. Ее сыновьям предстоял серьезный разговор.
— Так ты поэтому готовишь обед? Потому что чувствуешь себя виноватым за демонстрацию моим сыновьям изнанки жизни?
Свободной рукой Гриффин нашел Сарину руку и поднес к губам.
— Ну да, поэтому, а еще потому, что хотел произвести впечатление. — Он коснулся языком перепонки между ее большим и указательным пальцами.
Сара закрыла глаза, чувствуя, как дрожь наслаждения пробегает по телу.
— Произвести впечатление на меня, — едва прошептала она.
— Угу.
Он пробежал губами по ее ладони, поцеловал запястье, добрался по руке до сгиба локтя. Когда он двинулся дальше, Сара подтянула рукав, чтобы обеспечить простор для маневра, а потом закинула руку ему за шею и притянула к себе. Когда они оторвались друг от друга, она только вздохнула.
— О, ты произвел на меня большое впечатление.
— Правда?
Она кивнула. Он прильнул губами к ее шее, и от его отросшей за день щетины ее чувствительная кожа пошла пупырышками.
— Мм, — только и смогла отозваться она.
— Знаешь, — глухо сказал он, уткнувшись ей в шею, — Джек упомянул сегодня о том, что они с Сэмом проводят месяц у отца каждое лето. Я… э-э-э… я думаю, этот месяц начнется еще не скоро?
Сара медленно покачала головой, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.
— Какое у нас сегодня? — спросила она.
— Точно не помню, — ответил Гриффин. — Двадцать восьмое? Двадцать девятое?
— Они поедут к отцу не раньше первого августа, значит, это сколько?.. — Почему-то, когда он играл с мочкой ее уха, у Сары возникали проблемы с математикой.
Он пробормотал:
— Четыре недели. Сара взглянула на часы.
— Ты… ты сказал мальчикам вернуться домой в шесть? — Было только двадцать минут шестого. У них оставалось еще сорок минут для…
— Да, — перебил ее мысли Гриффин. Она потянула завязки фартука у него за спиной.
— Знаешь, за сорок минут многое может случиться.
Он кивнул, поднимая руки к перламутровым пуговицам ее блузки.
— Да, может.
Фартук упал на пол в тот самый момент, когда он высвободил из петли последнюю пуговку на ее блузке. Он яростно прижал Сару к себе, целуя с жадностью, соперничающей с ее собственной. Сара сомкнула пальцы в темном шелке волос, притягивая Гриффина ближе, пока не почувствовала, что он упирается ей в живот. Осознав, что он готов для нее, она застонала, схватилась за его тугие ягодицы и прижала еще теснее. Он нащупал соски и пробудил их к жизни. И в тот самый момент, когда она хотела предложить выключить плиту и нырнуть в спальню, раздались велосипедные звонки, а за ними — тонкий голосок Джека:
— Мам! Сэм снова упал с велосипеда и содрал коленку.
Парочка рванула в разные стороны как ошпаренная. Гриффин подхватил с пола фартук и быстро повязал снова, и Сара очень надеялась, что полоски тонкой ткани будет достаточно, чтобы скрыть его состояние. Она пробежалась по пуговицам, застегнув — она надеялась — как следует, отбросила волосы с лица. Не решаясь встретиться глазами с Гриффином, постаралась принять — она надеялась — непринужденную позу, прежде чем сыновья ворвутся в кухню.
Осмотрев Сэмово колено, она заключила, что рана не угрожает жизни, и, чмокнув в щеку, отправила мальчика в ванную за дезинфекционным аэрозолем и, пластырем. Сэм чуть всхлипывал, не столько от боли, как ей показалось, сколько от страха, и Джек ободряюще обнял его за плечи, уводя через холл.
— Они хорошие малыши, — сказала она, повернувшись к Гриффину. — Но не умеют рассчитывать время.
Он улыбнулся, потом заглянул в кастрюлю на плите и вздохнул:
— Нет худа без добра, барбекю как раз собиралось подгореть.
Сара прикусила губу, чтобы не сказать, что в этом доме горит не только барбекю. Но сказала совсем другое:
— Пойду посмотрю на Сэма. Боюсь, Джек залечит его до смерти.
Она подождала, пока Гриффин ответит, но он лишь кивнул. И только уже в дверях услышала свое имя, остановилась и взглянула через плечо.
— Я не вытерплю до первого августа, — сказал он, не поворачиваясь от плиты. Она прерывисто вздохнула.
— Тебе и не придется. — И, не дожидаясь ответа, выскочила за дверь.
Глава 9
Следующий четверг застал Сару перебирающей последние предметы, найденные в серванте официальной столовой судьи Мерсера — официальной, в противоположность меньшей и более интимной семейной в другом крыле дома. Поскольку она еще ни для кого не производила оценки, то сейчас, работая на Гриффина, старалась быть очень организованной. Начала с западного крыла дома и продвигалась с чердака вниз. Теперь, когда прошло больше четырех недель с начала работы, она только взялась за исследование первого этажа. Одно было ясно. Что бы ни произошло между ней и Гриффином в личной жизни, в профессиональном отношении она еще долго будет с ним связана.
Поскольку уже не нужно было возиться с ящиками и набитыми соломой коробками, Сара постаралась одеться по возможности более прилично и выбрала сегодня белую блузку и делового покроя синюю юбку. Впрочем, туфли она все-таки сбросила и сидела перед сервантом босиком. Разумеется, она уже успела посадить несколько пятен и теперь, удрученная, пыталась оттереть одно из них с подола юбки, когда увидела в серванте нечто поразительное. Стоящая там хрустальная ваза в электрическом свете люстры казалась сделанной из звездной пыли. Затаив дыхание, Сара открыла сервант.
Достав вазу, она тщательно ее осмотрела, чтобы подтвердить сразу родившееся заключение. Это была ваза фирмы «Лалик», приблизительно двадцати четырех дюймов высотой, верхняя часть гладкая, а на закруглении выгравирована Артемида со зверями. На вазе стояли номер и подпись художника, и выглядела она абсолютно новой. Но этот художник работал на фирму более ста лет назад, и хотя за его произведениями гонялись все коллекционеры мира, сохранилось их очень немного. Если данный экземпляр подлинный — в чем Сара не сомневалась, — то стоит ваза несколько сотен тысяч долларов.
Она тихо присвистнула и бережно повернула вазу, поднимая к окну, чтобы поймать свет чистым участком хрусталя. Солнечный луч, отброшенный на потолок мириадами радужных брызг, вызвал у нее крик восторга. Этой вазе место в музее, подумала она, осознавая невероятность того, что держит ее в руках. Интересно, сколько лет она принадлежала семье Мерсеров? И сколько было заплачено при покупке?
— Эй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17