А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Оплатив счет, он дал жеребцу доллар на чай, вскочил в машину и уехал. Немного покатался, просто поколесил по улицам, прислушиваясь к ровному гулу мотора, ощущая в руках послушный руль, врубаясь в музыку, звучащую по радио. Даже во время езды он мог любоваться белобокими покрышками и «плавниками» на толстой заднице машины, и при этом прекрасно себя чувствовал. Просто превосходно. Проезжая мимо бара «У Мэла», он остановился, посигналил и помахал рукой сидящим там ребятам, потом не спеша поехал домой. Он поставил машину на стоянку, но вышел не сразу, а посидел немного за рулем, глазея на немногочисленных пижонов, которые все еще мыли свои тачки. Выйдя наконец из своего «Кадиллака», он направился домой, чтобы прилечь отдохнуть и набраться сил перед наступающей ночью.
ЖЕНСКИЙ ХОР III
Женщины сходили в магазин, отнесли пиво домой и вернулись на свою скамейку. Вышла из дома миссис Олсон, которую два года назад, после смерти ее мужа, хватил удар, и пока она ковыляла мимо, женщины смотрели на нее и смеялись. При ходьбе она слегка наклонялась вперед и подволакивала правую ногу. Правая рука, согнутая в локте и прижатая к груди, у нее не опускалась, а скрюченная кисть руки непрерывно подергивалась. Женщины любили наблюдать за ней, им было интересно, соскребает ли она правой ногой с земли жевательную резинку и собачье дерьмо. Ей бы башмаки со стальными мысками. Наверно, она сделалась такой из-за того, что муженьку дрочила. Смех. Небось он от этого и загнулся. Одна из женщин подняла голову, посмотрела на окно на четвертом этаже, потом окликнула остальных и показала на маленького ребенка, который на коленях выполз из окошка на карниз. Женщины посмотрели на младенца, а тот уже ползал по оконному карнизу и наружному подоконнику. Небось птицей себя вообразил. Эй, ты чего, полетать собрался? Смех. Подняли головы другие люди, кто-то завизжал, а кто-то крикнул: вернись назад, о Господи Боже мой! Ада закрыла лицо руками. Женщины по-прежнему смеялись и гадали, когда ребенок упадет. Люди в отчаянии бегали кругами под окном; некоторые бегом поднялись по лестнице и принялись барабанить в дверь, но никто не отозвался. Они постучали еще раз и прислушались, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук за дверью, что-то услышали — какие-то приглушенные голоса, но ответа всё не было. Они бегом спустились обратно вниз, и люди стали их расспрашивать: есть кто-нибудь дома? вы уверены, что там никого нет? Что-то было слышно… может быть, дети… не знаю… что тут поделаешь… О Господи… Он ползает… не могу смотреть… вызовите копов… Люди продолжали носиться кругами, некоторые побежали на улицу искать полицейскую машину; кто-то уже позвонил в жилищную контору, и женщины перестали смеяться, потому как вокруг собралось слишком много народу, но по-прежнему с волнением смотрели, дожидаясь, когда маленькое тельце медленно соскользнет с края карниза и полетит вниз, вниз… потом шлепнется на землю или в живую изгородь; Ада при каждом вопле, раздававшемся из толпы, бросала быстрый взгляд на окно и тут же закрывала глаза руками; а малыш качался взад-вперед на карнизе, и казалось, что он уже падает, и двое мужчин прибежали под окно, чтобы попытаться его поймать, а другие люди тянули руки кверху (женщины все еще надеялись на более увлекательное зрелище) и кричали: вернись назад!.. О Господи… назад! — а малыш, наклонившись еще немного вперед, смотрел, казалось, сверху на толпу, и в толпе раздались истерические вопли, и малыш откинулся назад, и все дружно вздохнули, и кто-то крикнул копов: когда они нужны, их не дозовешься… Ах, что же они медлят; и кто-то снова бегом поднялся наверх и принялся колотить в дверь — по-прежнему никакого ответа; а кто-то предложил спустить из верхнего окна веревку, чтобы кто-нибудь по ней спустился; потом прибежали двое полицейских из жилищного управления, крикнули двоим мужчинам, чтобы те оставались под окном, бегом поднялись по лестнице, открыли дверь запасным ключом, бросились мимо троих детей, сгрудившихся у двери, в ту комнату, где на оконном карнизе стоял на коленях малыш и остановились в двух шагах от окна, потом осторожно, тихонько, на цыпочках преодолели последние несколько футов, стараясь не привлекать внимания малыша из страха, что он обернется и упадет, и затаили дыхание, когда один медленно протянул руки за окно, схватил малыша за ручонки и быстро втащил его в комнату… с минуту подержал его в объятиях… закрыл окно (толпа всё глазела (женщины были недовольны тем, что всё кончилось, а ребенок так и не упал), потом, когда окно закрылось, все постепенно опустили головы и разошлись). Потом полицейские отнесли малыша в гостиную, сели и, сняв фуражки, вытерли пот со лбов. Господи, он же был на волосок от гибели! — начиная дрожать всем телом. Второй кивнул. Малыш заплакал, тогда они опустили его на пол, и он подполз к братьям и сестре. Дети испуганно уставились на копов, а полицейские улыбнулись им и спросили, где их мама. Те продолжали молча глазеть на копов. Потом один неуверенно доковылял до них и спросил, правда ли, что они полицейские, а они сказали, да, мол, правда, и мальчик засмеялся. Они спросили у него, где мама, и он сказал, что ее нет дома. А папа где? Малыш засмеялся, сказал, что мамуля говорит, он пьяный, и захлопал в ладоши, смеясь, а его сестренка поспешно добавила, что ее папа скоро устроится на работу, будет плавать на кораблях, приносить домой много еды и еще телевизор купит. Остальные двое мальчиков молчали, продолжая глазеть на полицейских. Наверно, лучше забрать их в контору и позвонить в отдел соцобеспечения, да, Джим? Наверно. Посмотрю-ка я, найдется ли что-нибудь на них надеть. Он спросил у детей, где их одежда, и они показали ему, ни слова не говоря — и продолжая молчать, пока их одевали. Когда они собрались уходить, самый старший, мальчик лет пяти, попросил их ничего не говорить мамуле. Мамуля не велела никого пускать, и если узнает, что кто-то приходил, она нас побьет. Копы успокоили детей, оставили записку, сообщив в ней, где будут находиться дети, и ушли.
***
ВИННИ СНЯЛ С ДЖОИ ШАПКУ, И МЭРИ УСТАВИЛАСЬ НА ГОЛОВУ СЫНА. ВОТ ВИДИШЬ, ТЕПЕРЬ ОН ХОТЬ НА МАЛЬЧИШКУ ПОХОЖ. А НЕ НА КАКОГО-НИБУДЬ ТАМ ТРЕКЛЯТОГО ЖЕНОПОДОБНОГО ПЕДИКА. МЭРИ СМОТРЕЛА НА ГОЛОВУ ДЖОИ. АХ ТЫ, СУКИН СЫН! СМОТРИ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ! А ЧЕГО Я НАТВОРИЛ? НИЧЕГО Я НЕ НАТВОРИЛ. Я СВОДИЛ ЕГО ПОДСТРИЧЬСЯ. В ЧЕМ ДЕЛО? СТРИЖКА, ЧТО ЛИ, НЕ НРАВИТСЯ? АХ ТЫ, СУКИН СЫН, ТЫ ЖЕ ЕМУ ВСЕ ВОЛОСЫ ОТРЕЗАЛ! ВСЕ ЕГО КРАСИВЫЕ КУДРИ! ВЗЯЛ ДА ОТРЕЗАЛ. ОН ЖЕ ТЕПЕРЬ НА ПЛЕШИВОГО ПОХОЖ. А НУ, ЗАТКНИ ХЛЕБАЛО! ПОНЯЛА? ВСЁ, БОЛЬШЕ ОН СТРИЧЬСЯ НЕ БУДЕТ, джои ушел к себе в комнату. НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ, СУКИН СЫН! ИШЬ ЧЕГО ЗАХОТЕЛА! ДА Я ТЕБЕ СЕЙЧАС, БЛЯ, НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! ДАВАЙ, ПОПРОБУЙ. ПОПРОБУЙ! Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ! БОГ ТЫ МОЙ, ОНА И ВПРАВДУ НАРЫВАЕТСЯ! ТЫ ЧЕГО ТЯНЕШЬ? ВОТ УВИДИШЬ. УВИДИШЬ! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ! СРАЗУ ОТРЕЖУ ТЕБЕ ТВОЙ ХУЙ ЕБУЧИЙ. КОМУ ЭТО ТЫ ХУЙ ОТРЕ-ЖЕШЬ, А? КОМУ? АХ ТЫ, БЛЯДИЩА ЧОКНУТАЯ, ДА Я ТЕБЕ СЕЙЧАС, БЛЯ, НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! ВИННИ ПОМАХАЛ РУКОЙ ПЕРЕД НОСОМ У МЭРИ, ПОТОМ ОТВЕРНУЛСЯ, ХЛОПНУЛ СЕБЯ ПО ЛБУ: МАРОНЕ АМЕ, НУ И ДУРА! — ВЫШЕЛ НА КУХНЮ И ПОДОГРЕЛ КОФЕ. МЭРИ ВОШЛА В ДЕТСКУЮ, ПОДНЯЛА ДЖОИ ЧУТЬ ВЫШЕ ГОЛОВЫ И СТАЛА РАЗГЛЯДЫВАТЬ ТО С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ТО С ДРУГОЙ, ДЕРЖА ЕГО НА РАССТОЯНИИ ВЫТЯНУТОЙ РУКИ И ПОВОРАЧИВАЯ. ЧТО СДЕЛАЛИ С МОИМ ДЖОИ? ОТРЕЗАЛИ ВСЕ ТВОИ ПРЕЛЕСТНЫЕ КУДРИ, ДА, ДЖОИ? ТВОЙ ПАПАША ПРОСТО КРЕТИН. А ВЕДЬ СО ВСЕМИ ЭТИМИ КУДРЯМИ ТЫ БЫЛ ТАКИМ МИЛОВИДНЫМ. ДЖОИ ЗАЖМУРИЛСЯ И ПРИНЯЛСЯ ИЗВИВАТЬСЯ, И МЭРИ ОПУСТИЛА ЕГО НА ПОЛ. А дядя дал мне леденец. ТО ЕСТЬ КАК ЭТО ЛЕДЕНЕЦ? КАКОЙ ДЯДЯ? Какой меня стриг. Я заплакал, и он дал мне леденец. ОНА СТРЕМГЛАВ БРОСИЛАСЬ НА КУХНЮ. КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ПОЗВОЛЯЕШЬ ДАВАТЬ РЕБЕНКУ ЛЕДЕНЦЫ, А? КАКОГО ЧЕРТА? ПОДУМАЕШЬ, ЛЕДЕНЕЦ! БОГ ТЫ МОЙ, ЧТО ОН, ПО-ТВОЕМУ, ПОМРЕТ, ЧТО ЛИ, ОТ ЛЕДЕНЦА? СКАЗАНО ЖЕ ТЕБЕ БЫЛО, Я НЕ ЖЕЛАЮ ВИДЕТЬ У РЕБЕНКА НИКАКИХ ЛЕДЕНЦОВ. ТО ЕСТЬ КАК ЭТО? КАК ЭТО НИКАКИХ ЛЕДЕНЦОВ? ДА ВСЕ ДЕТИ ЛЕДЕНЦЫ СОСУТ. ПОЧЕМУ ЭТО ЕМУ ВДРУГ НЕЛЬЗЯ? ПОТОМУ ЧТО Я ТАК СКАЗАЛА. РЕБЕНОК МОЖЕТ ПОПЕРХНУТЬСЯ ЛЕДЕНЦОМ И УМЕРЕТЬ, КРЕТИН БЕЗМОЗГЛЫЙ! ТЫ ЧТО, ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ СООБРАЖАЕШЬ? И ДНЯ НЕ ПРОХОДИТ, ЧТОБЫ КАКОЙ-НИБУДЬ РЕБЕНОК НЕ УМЕР ОТ ЛЕДЕНЦА. НУ ЧЕГО ТЫ ПРИВЯЗАЛАСЬ? МАЛЫШ ПЛАКАЛ, ВОТ ТОТ МАЛЫЙ И ДАЛ ЕМУ ЛЕДЕНЕЦ. ОН ЖЕ НЕ ПОМЕР, ПРАВДА? МАЛЫШ ПЛАКАЛ! МАЛЫШ ПЛАКАЛ! НЕ ОТВЕДИ ТЫ ЕГО В ПАРИКМАХЕРСКУЮ, ОН БЫ НЕ ПЛАКАЛ. ОН НЕ ХОТЕЛ СТРИЧЬСЯ. КОГДА ТЫ ОСТАВИШЬ РЕБЕНКА В ПОКОЕ? А КОГДА ТЫ ЗАТКНЕШЬСЯ, А? МАЛЫША НОРМАЛЬНО ПОДСТРИГЛИ. ТЕПЕРЬ У НЕГО ХОТЬ ВИД НЕ ПАСКУДНЫЙ. И ТЫ, КАК ПОСЛЕДНИЙ БОЛВАН, ДАЕШЬ ЕМУ ЛЕДЕНЕЦ! А ВДРУГ ОН УМЕР БЫ, А? ВДРУГ УМЕР БЫ?
КАК ЭТО ОН, ИНТЕРЕСНО, УМЕР БЫ? БОГ ТЫ МОЙ! СОВСЕМ СПЯТИЛА ЭТА СТЕРВА ЕБУЧАЯ! КАК ОН МОЖЕТ УМЕРЕТЬ ОТ ЛЕДЕНЦА НА ПАЛОЧКЕ? ДА ВСОСЕТ ЕГО ПРЯМО В ГЛОТКУ, И ОН ТАМ ЗАСТРЯНЕТ, КРЕТИН ЕБАНЫЙ! МАРОНЕ АМЕ! — ВСПЛЕСНУВ РУКАМИ. ДА ТЫ, БЛЯ, ПРОСТО ЧОКНУТАЯ. ПОНЯТНО? АХ ТАК, ДА? НУ И НЕЧЕГО ТОГДА КО МНЕ В КОЙКУ ЛОЖИТЬСЯ! ОСТАВАЙСЯ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ЗДЕСЬ. Я БУДУ СПАТЬ НА КРОВАТИ, БЛЯ, И НЕ ВЗДУМАЙ МНЕ ТУТ УКАЗЫВАТЬ! джои с братом играли пластмассовыми вагончиками в поезда, и никто не мешал им свистеть и гудеть что есть мочи. Им было очень весело. ПОНЯЛА? ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ! ДА Я ТЕБЕ НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! ЕЙ-БОГУ! НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ, БЛЯ!
***
СОЖГЛИ РЕБЕНКА. ТЕЛО ОБНАРУЖЕНО.
Обгоревшие останки младенца приблизительно десяти дней от роду были найдены сегодня в мусоросжигателе одного из муниципальных жилых комплексов для малоимущих. Джордж Гамильтон, 27 лет, проживающий на Лапидари-авеню, 37-08, и работающий в комплексе уборщиком, случайно обнаружил останки, когда выгребал из мусоросжигателя золу. Он немедленно известил об этом начальство. Полицейские, расследующие инцидент, полагают, что тело наверняка было брошено в мусоросжигатель минувшей ночью. Представители жилищного управления выразили мнение, что родители ребенка не являются жильцами комплекса. Полиция опрашивает жителей района и комплекса, но пока дополнительной информации из достоверных источников не поступало. Это уже второй труп младенца, найденный в комплексе за последний месяц.
ЖЕНСКИЙ ХОР IV
После того как ребенка благополучно забрали с оконного карниза, женщины откинулись на спинку скамейки. Ну вот и повеселились немного. Чертовски жаль, что копы так быстро примчались. Может, он и впрямь взял бы да взлетел. Смех. Обождите, вот скоро копы мамашу за жопу возьмут — надо же, детей одних оставила! Небось пожалуются на нее в фонд пособий. Ага, туда ей и дорога! Надеюсь, ей там дадут пинка под зад. Да, черт возьми, с пособиями у них нынче и вправду строго. К нам тут вчерась опять инспекторша заявилась. Посмотрела на пивные бутылки и спрашивает, откуда, мол, они взялись. Ага, они совсем обнаглели. Я ей сказала, что друзья угостили. Обычно эти инспектора в начале месяца приходят, и я всё такое убираю с глаз долой. Ага, они вечно всё вынюхивают. А почему это они сейчас раньше времени пришли? Инспекторша сказала, кто-то сообщил, что Чарли работает. Слава богу, у него вчерась был выходной. Разве он не каждый день работает? Зачем это? достаточно и двух дней в неделю. Вместе с пособием нам на жизнь хватает. Мой же не сидит на соцобеспечении, так что проверить они никак не смогут. Ага, Генри тоже пару раз в неделю вкалывает. Надеюсь, когда он будет на работе, никто с проверкой не придет. А сегодня Чарли работает? Нет. Дрыхнет себе наверху. Решил хорошенько выспаться перед бурной ночкой, да? Смех. Ага, я вот дам Генри пару бутылочек пивка, и он на время форму наберет. Попробуй подмешать ему в пиво немного геритола. Говорят, от него так стоит, что потом не вынешь. Женщины продолжали трепаться до тех пор, пока не решили пойти домой готовить ужин. Они расстались у подъезда, пожелав друг дружке удачи предстоящей ночью, потом разошлись по своим квартирам, свалили в раковину посуду, скопившуюся за день, и взялись за стряпню.
* * *
Ада сидела до тех пор, пока солнце не перестало светить на скамейку. Еще прогуливались несколько человек и по-прежнему резвилась немногочисленная детвора, но все остальные скамейки уже освободились. Она сидела в одиночестве. Несколько человек поздоровались и улыбнулись, но никто так и не сел рядом, никто с ней не поговорил. И все же в этот день ей было не очень одиноко. Вокруг были и взрослые, и дети, да и яркое солнце пригревало. Порой, в такие дни, как этот, пока еще светило солнышко и только начинал дуть прохладный вечерний ветерок, они с Хайми стояли у входа в магазин, смотрели, как садится, скрываясь за домом, солнце, наблюдали за людьми, спешившими домой с работы… за легковушками и грузовиками, несущимися по широкой улице… и все тогда имело такой приятный, свежий запах, всё пахло простынями, которые весь день сушились на веревке, а потом она входила и готовила ужин, и Хайми ел свой суп и улыбался… Помилуй, Господи, бедного Хайми!
Солнце уже село, скрывшись за домом, и зажглись уличные фонари. Ветерок сделался прохладней. Вечерело. Ада встала, не спеша покинула свою скамейку и поднялась по лестнице к себе в квартиру. Повесила на вешалку пальто, закрыла все окна, потом постояла у своего окошка. На детской площадке еще играли двое-трое детей, и она стала наблюдать за ними, но вскоре вся площадка погрузилась в темноту, и они тоже ушли. По широкой улице мчались легковушки и грузовики, но их она не замечала, а лишь смотрела, как останавливаются на углу автобусы, как люди выходят и спешат домой. Заходом солнца она полюбоваться не могла, но знала, как выглядит закат, и представляла себе, как ложатся друг на друга, прекрасно сочетаясь, розовые, алые, багряные цвета — таким всё это ей когда-то доводилось видеть, таким всё было и на ее загадочной картинке, где заходило солнце и плыл корабль в океане, на той мозаике, что она собирала, рассыпала и снова собирала раз за разом в течение всех долгих, холодных и жестоких зим… а то и весной, когда целыми днями шли дожди и даже вид из ее окошка утешения не приносил. Темнело уже быстро, и казалось, что за окошком очень холодно, деревья едва виднелись в своей глубокой тени, а птицы прыгали так, словно пытались согреться. Не осталось уже почти ничего достойного внимания — разве что редкие запоздалые прохожие, спешащие домой, легковушки и грузовики, которых она не замечала, да дрожащие овальные пятна света, отбрасываемого уличными фонарями. Она отошла от своего окошка и направилась на кухню. Приготовила себе ужин и села за стол, по-прежнему ни на минуту не забывая о том, что стул напротив пуст. Он умер так давно, а все еще кажется, будто только вчера мы сидели, и Хайми намазывал на булочку с луком большой кусок несоленого масла. Она улыбнулась, вспомнив, как любил Хайми булочки с луком и как он намазывал их маслом. Помилуй его, Господи, теперь он счастлив. Не уготовано ему больше страданий… только мне. Она не спеша доела легкий ужин, потом несколько минут посидела, вспоминая, как Хайми с Айрой подтрунивали, бывало, над ней из-за того, что она так медленно ест. Пока ты доедаешь, мамочка, я мог бы два раза покушать. Вот что говорил когда-то Аира. Я мог бы два раза покушать. А всё это домашнее печенье, что они посылали Айре, когда он был в армии! Так много печенья! Сколько же он съесть-то успел? Быть может, он уже давно погиб, а мы всё печенье посылали. Он часто писал и в каждом письме благодарил мамочку за печенье… Такой хороший мальчик! Помилуй, Господи, моего Айру… Она вошла в спальню, отвернула покрывало, разложила на кровати свою ночную рубашку и пижаму Хайми и направилась в гостиную, чтобы всего лишь минутку-другую послушать радио перед сном.
***
Айрин пришла с работы, очень довольная тем, что миновал субботний день и у нее кончились месячные. Она еще надеялась, что Майк сходит в магазин и купит что-нибудь на ужин, но особенно на это не рассчитывала. Впрочем, ее это не волновало, потому что она пребывала в хорошем расположении духа, да и по улице в такую погоду приятно пройтись. Особенно после того, как целый день просидишь в магазине. Еще не открыв дверь, она услышала радио, а когда открыла, то не удивилась, увидев, что Майк с Салом сидят за столом и пьют. Поздоровавшись, она сразу направилась в спальню и бросила свою куртку на кровать, потом взяла на руки Элен, которая прибежала следом. Элен рассказала ей обо всем, что сделала за день, а Айрин заохала и заахала, и обе пошли проведать Артура. Несколько минут она провела с детьми, потом вышла, и, улыбаясь, спросила Майка, как у него дела. Неплохо, детка. Вот Сал недавно пришел, и мы немного выпили, ха-ха-ха. Она снова улыбнулась и задумалась, стоит ли спрашивать у него, гуляла ли Элен. Хочешь чего-нибудь поесть, Сал? Конечно хочет. Думаешь, он не ест, что ли? Айрин пожала плечами. Я просто спросила. Купи-ка нам кусок мяса, — протянув ей деньги и улыбнувшись Салу в полной уверенности, что теперь тот понимает: Майк в своем доме хозяин и он не обязан выслушивать всякий бред собачий только потому, что Айрин работает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36