– И вы вошли через главный вход?– Нет, я обошел дом и вошел через боковую дверь, – как я делаю обычно. Никому нет дела до того, кого я посещаю, и телефониста в главном холле это тоже не касается.– Пока все верно, – заметил Хэс. – Привратник запер дверь после шести часов.– И вы оставались там весь вечер, мистер Мэнникс? – спросил Маркхэм.– Конечно, почти до полуночи. Мисс Фризби приготовила обед, а я принес бутылку вина. Маленькая вечеринка – только мы вдвоем. И я не выходил из квартиры до без пяти минут двенадцать. Вы можете вызвать леди сюда и спросить ее. Я вовсе не прошу вас полагаться на мои слова.Маркхэм жестом отверг это предложение.– Что произошло без пяти минут двенадцать?Мэнникс заколебался, как будто не хотел рассказывать всего.– Я хороший парень, понимаете? А друг – это друг. Но я спрашиваю вас – почему я должен из-за этого впутываться в дело, к которому не имею никакого отношения?Он подождал ответа, но, не получив его, продолжал.– Конечно, я прав. Во всяком случае, вот что произошло. Как я уже сказал, я навестил леди. Но в тот вечер попозже у меня было назначено свидание, поэтому без нескольких минут двенадцать я попрощался и собрался уходить. Когда я открыл дверь, то увидел, как кто-то пробирается из квартиры Канарейки по маленькому холлу сзади к боковой двери. Холл был освещен, а дверь квартиры № 2 находится как раз против боковых дверей. Я видел этого парня так же, как вас сейчас.– Кто это был?– Ну, если хотите знать, это был Кливер.Маркхэм вскинул голову.– Что вы сделали потом?– Ничего, мистер Маркхэм. Совершенно ничего… Я над этим много не задумывался. Я знал, что Чарли ухаживал за Канарейкой, и просто подумал, что он заходил к ней. Но я не хотел, чтобы он видел меня – не его это дело, где я провожу свое время. Поэтому я тихонько подождал, пока он не вышел…– Через боковую дверь?– Конечно. Потом и я вышел тем же путем. Я собирался уйти через главный вход, потому что знал, что боковая дверь всегда заперта ночью. Но когда я увидел, что могу сделать то же самое, я ушел так же, как и пришел: нет никакого смысла показываться телефонисту. Взял такси на Бродвее и поехал…– Этого достаточно! – снова перебил его повелительный голос Ванса.– Хорошо, хорошо… все в порядке. – Мэнникс, казалось, был доволен возможностью остановиться. – Только понимаете, я не хочу, чтобы вы думали…– Мы ничего не думаем…Маркхэм был удивлен этим разговором, но ничего не сказал.– Когда вы прочли о смерти мисс Оделл, – спросил он, – почему вы не пришли в полицию с этим в высшей степени важным сообщением?– Чтобы я вмешался в это дело?! – воскликнул Мэнникс с удивлением. – У меня достаточно неприятностей и без этого.– Замечательное признание, – сказал Маркхэм с нескрываемым отвращением. – Но, тем не менее, после того как вы узнали об убийстве мисс Оделл, вы намекнули мне, что мисс Оделл шантажировала Кливера.– Конечно. Разве это не доказывает, что я хотел оказать вам услугу – дать вам ценный намек?– Видели ли вы в эту ночь еще кого-нибудь?– Никого, абсолютно никого.– Вы слышали что-нибудь в квартире Оделл, кто-нибудь разговаривал или, может быть, что-нибудь двигали?– Ничего не слышал. – Мэнникс уверенно покачал головой.– А вы уверены, что Кливер уходил именно без пяти минут двенадцать?– Совершенно. Я взглянул на свои часы и сказал леди: «Я ухожу в тот же день, когда пришел, – до завтра остается пять минут».Маркхэм перебрал весь рассказ пункт за пунктом, стараясь различными способами заставить Мэнникса сказать еще что-нибудь. Но Мэнникс ничего не прибавил и ничего не изменил в своих показаниях. После получасового перекрестного допроса ему было разрешено уйти.– Во всяком случае, мы нашли одно звено цепи, – заметил Ванс, – я не вижу пока, куда его надо поместить, но это многообещающее звено. Послушайте, как великолепно оправдалась моя интуиция в отношении Мэнникса.– Да, конечно, ваша бесценная интуиция. – Маркхэм скептически взглянул на него. – Почему вы дважды прерывали его, когда он хотел мне что-то сказать?– О! Я не могу вам этого сказать! – ответил Ванс. – Ужасно сожалею.Он говорил насмешливо, но Маркхэм знал, что в такие минуты Ванс бывает очень серьезен, и он не настаивал на ответе. Я невольно пожелал узнать, что сказала бы мисс Элис Ла Фосс, если бы увидела, как она была права, положившись на честность Ванса.Хэс был просто потрясен рассказом Мэнникса.– Никогда бы не подумал про эту боковую дверь, – проворчал он. – Каким образом, черт побери, она снова оказалась запертой на засов после ухода Мэнникса? И кто открыл ее после шести часов?– Бог даст, все это обнаружится в свое время, мой дорогой сержант, – сказал Ванс.– Может быть – да, а может быть – нет. Но если мы выясним это, то можете быть уверены, что ответом на загадку будет Скил. Это та самая птичка, на которую надо ставить.– Да, в ту ночь там побывал очень искусный мастер, но это не Щеголь, хотя, вероятно, именно он так безупречно вскрыл ларчик из-под драгоценностей.
– Что ж? Их там было двое? Это ведь ваша теория, мистер Ванс? Вы уже говорили это раньше, и я не спорил с вами. Но если нам удастся зацепиться за Скила, я дознаюсь у него, кто был этот его приятель.– Это не был его приятель, сержант. Гораздо более вероятно, что они даже не знали друг друга.Маркхэм сидел, сердито уставившись в пространство.– Мне вовсе не нравится такой исход дела с Кливером, – сказал он.– Послушайте, старина, – вмешался Ванс, – разве не ясно теперь, что алиби этого джентльмена фальшивое? Вы понимаете, надеюсь, почему я вас удержал от разговора с ним вчера в клубе? Я просто вообразил, что если вы сумеете заставить Мэнникса открыть вам душу, то будете в более устойчивом положении для того, чтобы вытянуть какие-нибудь признания из Кливера. И вот вам! Снова интуиция торжествует! С тем, что вы теперь знаете о нем, вы можете смело к нему приступить.– Это-то я и собираюсь сделать. – Маркхэм позвонил Свэкеру. – Вызовите Чарльза Кливера, – приказал он. – Позвоните ему в Стюйвезент-клуб, а также домой, он живет рядом с клубом на 27-й улице. И скажите, что я хочу его видеть здесь через полчаса, или я пошлю за ним пару сыщиков, и они доставят его в наручниках.В течение пяти минут Маркхэм стоял у окна и взволнованно затягивался сигарой, в то время как Ванс, с довольной улыбкой, развлекался, просматривая «Уолл-стрит Джорнел». Хэс выпил стакан воды и ходил взад и вперед по комнате. Наконец Свэкер вошел снова.– Извините, шеф, но ничего не выходит. Кливер уехал куда-то за город. Вернется поздно ночью.– Черт!… Ладно. Спасибо. – Маркхэм повернулся к Хэсу. – Вы дождетесь Кливера сегодня ночью, сержант, и в девять часов утра завтра доставите его ко мне.– Он будет здесь, сэр. – Хэс остановился и взглянул на Маркхэма. – Я думаю, сэр, все время об одной вещи. Вы помните эту черную шкатулку из-под бумаг, которая стояла на столе в гостиной? Она была пустая. А что женщины обычно держат в таких шкатулках? Это письма и всякое такое. Так вот, что меня беспокоит: этот ящичек не был взломан – он был открыт ключом. И уж, во всяком случае, профессиональный жулик не возьмет писем и документов… Понимаете, о чем я говорю, сэр?– О, мой сержант! – воскликнул Ванс. – Я преклоняюсь перед вами! Я лежу у ваших ног! Шкатулка для бумаг – аккуратно открытая, пустая шкатулка для бумаг! Конечно, Скил никогда не открывал ее – никогда не открывал! Это работа другого!– Что вы думаете об этой шкатулке, сержант? – спросил Маркхем.– Да вот, сэр. Как все время настаивает мистер Ванс, там мог быть еще кто-то, кроме Скила, в ту ночь. А вы говорили, что Кливер вам признался, будто он заплатил кучу денег в июне, чтобы получить обратно свои письма. Но предположите, что он никогда не давал ей никаких денег, что он пришел к ней в понедельник вечером и взял эти письма. Может быть, поэтому Мэнникс и видел его там.– Это не лишено смысла, – согласился Маркхэм. – Но к чему это нас приведет?– Ну, сэр, если Кливер взял их тогда, в понедельник, они должны быть при нем. И если какие-нибудь из них помечены более поздней датой, чем июнь прошлого года, он попался.– Ну?– Как я уже сказал, сэр, я все думаю… Кливера нет сегодня в городе; и если бы мы могли добраться до этих писем…– Да, конечно, это может помочь нам, – холодно сказал Маркхэм, глядя сержанту прямо в глаза, – но об этом даже нечего говорить.– Ну, в таком случае, – пробормотал Хэс, – Кливер доставит нам еще много хлопот. ГЛАВА 21НЕСОВПАДЕНИЕ В ДАТАХ(суббота, 15 сентября, 9 ч. утра) На следующее утро Маркхэм, Ванс и я позавтракали вместе у «Принца Джорджа» и приехали в прокуратуру в начале десятого. Хэс вместе с Кливером ожидал нас в приемной. Судя по тому, как вошел Кливер, сержант проявил к нему особое внимание. Он воинственно направился к столу прокурора и устремил на Маркхэма холодный немигающий взгляд.– Я, по-видимому, нахожусь под арестом? – спросил он спокойно, но это было деланное спокойствие, прикрывающее гневную ярость.– Пока нет, – ответил Маркхэм. – Но если и окажетесь, то вините в этом самого себя. Садитесь.Кливер поколебался и сел на ближайший стул.– Почему в половине восьмого меня вытащил из постели ваш сыщик? – Он показал большим пальцем через плечо на Хэса. – Почему он угрожал ордером на арест? Только потому, что я возражал против таких незаконных методов?– Просто вам угрожали применением законной процедуры, если бы вы отказались добровольно принять мое предложение. Я сегодня недолго буду в прокуратуре, а мне нужно немедленно получить от вас некоторые сведения.– Будь я проклят, если стану что-нибудь вам объяснять на таких условиях! – Несмотря на свое внутреннее равновесие, Кливер не смог удержаться от вспышки гнева. – Я не карманник, которого вы можете притащить сюда, когда вам удобно и вытягивать из него жилы.– Это меня чрезвычайно удовлетворяет, – зловеще ответил Маркхэм. – Но, поскольку вы отказываетесь добровольно давать мне показания в качестве свободного гражданина, у меня нет другого выхода, как изменить ваше настоящее положение. – Он повернулся к Хэсу. – Сержант, пройдите в холл, и пусть Бен выпишет ордер на арест на имя мистера Кливера. Затем вы запрете этого джентльмена в камеру.Кливер вздрогнул и со свистом втянул в себя воздух.– В чем я обвиняюсь? – спросил он.– В убийстве Маргарет Оделл.Кливер вскочил на ноги. Кровь сбежала с его лица, на скулах задергались желваки.– Стойте! Это неправильное обвинение. И вы проиграете. Вы не смогли бы доказать это и через тысячу лет.– Может быть. Но если вы не хотите говорить здесь, я заставлю вас говорить на суде.– Я буду говорить здесь. – Кливер снова сел. – Что вы хотите узнать?Маркхэм достал сигару и неторопливо зажег ее.– Во-первых, почему вы сказали мне, что в понедельник ночью были в Бунтоне?Кливер, казалось, ожидал этого вопроса.– Когда я прочел о смерти Канарейки, я захотел себе обеспечить алиби, а мой брат как раз передал мне повестку, которую ему вручили в Бунтоне. У меня в руках было готовое алиби, и я им воспользовался.– Зачем вам нужно было алиби?– Оно не было мне нужно, но я подумал, что оно может оградить меня от беспокойства. Люди знали, что я ухаживал за Оделл; а некоторые из них знали, что она меня шантажировала – я сказал им, как последний дурак. Например, я говорил это Мэнниксу. Мы оба с ним пострадали.– Это единственная причина для подделки алиби? – Маркхэм не сводил с него глаз.– Разве этого не достаточно? Шантаж – это ведь мотив для преступления, разве не так?– Это серьезнее, чем возбуждать неприятные подозрения.– Может быть. Только я не хотел быть в это втянутым. Вы не можете осуждать меня за то, что я держался в стороне.Маркхэм подался вперед с угрожающей улыбкой.– Тот факт, что мисс Оделл шантажировала вас, не был единственной причиной вашей лжи насчет повестки. Это даже не было главной причиной.Глаза Кливера сузились, но он оставался неподвижным, как каменная статуя.– Вы, очевидно, знаете об этом больше, чем я сам. – Он старался, чтобы его слова звучали небрежно.– Не больше, мистер Кливер, – поправил его Маркхэм, – но почти столько же. Где вы были ночью в понедельник между одиннадцатью и двенадцатью часами?– Вероятно, это одна из тех вещей, которые вы знаете.– Вы правы. Вы были в квартире мисс Оделл.Кливер усмехнулся, но ему не удалось скрыть смятение, в которое привело его обвинение Маркхэма.– Если вы так думаете, значит, вы ничего не знаете. Я две недели не переступал порога ее квартиры.– У меня есть заявления надежных свидетелей, которые опровергают это.– Свидетели! – Это слово, казалось, с трудом вылетело из сжатых губ Кливера.Маркхэм кивнул.– Вас видели выходящим из квартиры мисс Оделл: вы покинули дом через боковую дверь без пяти минут двенадцать.У Кливера отвисла челюсть, мы слышали его громкое затрудненное дыхание.– А между половиной двенадцатого и двенадцатью, – безжалостно продолжал Маркхэм, – мисс Оделл была задушена и ограблена. Что вы на это скажете?Воцарилось долгое напряженное молчание. Потом Кливер заговорил:– Мне нужно обдумать.Маркхэм терпеливо ждал. Через несколько минут Кливер собрался с мыслями и выпрямился.– Я расскажу вам, что я делал в ту ночь, вы можете верить или не верить – как хотите.Он опять превратился в холодного сдержанного игрока.– Меня не интересует, сколько у вас там свидетелей, – это все, что вы от меня услышите. Я мог бы рассказать вам это с самого начала. Но я не видел смысла в том, чтобы самому лезть в кипяток, когда тебя не подталкивают. Вы могли бы поверить мне во вторник, но теперь у вас что-то на уме, и вы хотите произвести арест, чтобы заставить газеты молчать.– Рассказывайте свою историю, – приказал Маркхэм. – Если это правда, вам нечего беспокоиться насчет газет.Кливер знал, что это верно. Никто – даже закоренелые враги Маркхэма на политической арене – никогда не обвинял его в приобретении популярности путем совершения несправедливости, даже самой незначительной.– В сущности, здесь нечего особенно рассказывать. Я пришел к дому мисс Оделл около полуночи, но я не входил к ней в квартиру и даже не звонил у ее дверей.– Вы всегда наносите визиты таким образом?– Выглядит подозрительно, конечно. И, однако, это правда. Я хотел повидать ее. Но когда я подошел к ее двери, я переменил решение.– Минуту. Но как вы вошли в дом?– Через боковую дверь, она выходит на аллейку. Я всегда входил через нее, когда она бывала открыта… Мисс Оделл просила меня об этом, чтобы телефонист не видел, как часто я бываю у нее.– И в ту ночь дверь была открыта?– А как же еще я мог в нее войти? Даже если бы у меня был ключ, он не принес бы никакой пользы, потому что дверь закрывается изнутри на задвижку. И ведь, правда, я теперь припоминаю, что это было первый раз, когда дверь была отперта ночью.– Хорошо. Вы вошли в дом. Что дальше?– Я прошел вдоль задней стены холла и прислушался у двери в квартиру мисс Оделл. Я подумал, что у нее там кто-нибудь мог быть, и я не хотел звонить, если она будет не одна.– Извините, я вас перебью, мистер Кливер, – вмешался Ванс. – Что заставило вас думать, что там кто-то был?Кливер заколебался.– Может быть, это потому, что незадолго до этого вы звонили мисс Оделл, и вам ответил мужской голос?Кливер медленно кивнул.– Я не вижу особенных причин, чтобы отрицать это… Да, это и есть причина.– Что вам сказал этот человек?– Чертовски мало. Он сказал: «Хэлло», и когда я попросил мисс Оделл, то он ответил, что ее нет и повесил трубку.Ванс повернулся к Маркхэму.– Это, я думаю, объясняет рассказ Джессапа о телефонном звонке в квартиру мисс Оделл без двадцати двенадцать.– Возможно.Маркхэм говорил без всякого интереса. Он ждал рассказа Кливера о том, что произошло дальше, и возобновил свой вопрос с того момента, когда его прервал Ванс.– Вы сказали, что прислушивались у двери в квартиру? Почему вы не позвонили?– Я услышал внутри мужской голос.Маркхэм напрягся.– Мужской голос? Вы уверены?– Как я сказал, так и было. – Кливер был непоколебим. – Мужской голос. Иначе я бы позвонил.– Могли бы вы узнать этот голос?– Вряд ли. Он был невнятным и звучал очень хрипло. Но для меня это был незнакомый голос, и я бы сказал, что это был тот самый голос, который отвечал мне по телефону.– Вы могли разобрать, что он говорил?Кливер нахмурился и устремил взгляд мимо Маркхэма в открытое окно.– Я знаю, на что это похоже, – медленно сказал он. – Я не думал об этом тогда. Но, когда я на следующий день прочитал газеты, эти слова всплыли у меня в памяти.– Какие слова? – нетерпеливо спросил Маркхэм.– Ну, насколько я мог разобрать, он сказал: «О, господи! О, господи!» – два или три раза.В мрачном и старом помещении, казалось, повеяло ужасом – ужасом, усугубленным тем небрежным, вялым тоном, каким повторил этот крик боли и страдания Кливер. После короткого молчания Маркхэм спросил:– Когда вы услышали голос этого человека, что вы сделали?– Я тихонько прошел обратно и вышел на улицу через боковую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Что ж? Их там было двое? Это ведь ваша теория, мистер Ванс? Вы уже говорили это раньше, и я не спорил с вами. Но если нам удастся зацепиться за Скила, я дознаюсь у него, кто был этот его приятель.– Это не был его приятель, сержант. Гораздо более вероятно, что они даже не знали друг друга.Маркхэм сидел, сердито уставившись в пространство.– Мне вовсе не нравится такой исход дела с Кливером, – сказал он.– Послушайте, старина, – вмешался Ванс, – разве не ясно теперь, что алиби этого джентльмена фальшивое? Вы понимаете, надеюсь, почему я вас удержал от разговора с ним вчера в клубе? Я просто вообразил, что если вы сумеете заставить Мэнникса открыть вам душу, то будете в более устойчивом положении для того, чтобы вытянуть какие-нибудь признания из Кливера. И вот вам! Снова интуиция торжествует! С тем, что вы теперь знаете о нем, вы можете смело к нему приступить.– Это-то я и собираюсь сделать. – Маркхэм позвонил Свэкеру. – Вызовите Чарльза Кливера, – приказал он. – Позвоните ему в Стюйвезент-клуб, а также домой, он живет рядом с клубом на 27-й улице. И скажите, что я хочу его видеть здесь через полчаса, или я пошлю за ним пару сыщиков, и они доставят его в наручниках.В течение пяти минут Маркхэм стоял у окна и взволнованно затягивался сигарой, в то время как Ванс, с довольной улыбкой, развлекался, просматривая «Уолл-стрит Джорнел». Хэс выпил стакан воды и ходил взад и вперед по комнате. Наконец Свэкер вошел снова.– Извините, шеф, но ничего не выходит. Кливер уехал куда-то за город. Вернется поздно ночью.– Черт!… Ладно. Спасибо. – Маркхэм повернулся к Хэсу. – Вы дождетесь Кливера сегодня ночью, сержант, и в девять часов утра завтра доставите его ко мне.– Он будет здесь, сэр. – Хэс остановился и взглянул на Маркхэма. – Я думаю, сэр, все время об одной вещи. Вы помните эту черную шкатулку из-под бумаг, которая стояла на столе в гостиной? Она была пустая. А что женщины обычно держат в таких шкатулках? Это письма и всякое такое. Так вот, что меня беспокоит: этот ящичек не был взломан – он был открыт ключом. И уж, во всяком случае, профессиональный жулик не возьмет писем и документов… Понимаете, о чем я говорю, сэр?– О, мой сержант! – воскликнул Ванс. – Я преклоняюсь перед вами! Я лежу у ваших ног! Шкатулка для бумаг – аккуратно открытая, пустая шкатулка для бумаг! Конечно, Скил никогда не открывал ее – никогда не открывал! Это работа другого!– Что вы думаете об этой шкатулке, сержант? – спросил Маркхем.– Да вот, сэр. Как все время настаивает мистер Ванс, там мог быть еще кто-то, кроме Скила, в ту ночь. А вы говорили, что Кливер вам признался, будто он заплатил кучу денег в июне, чтобы получить обратно свои письма. Но предположите, что он никогда не давал ей никаких денег, что он пришел к ней в понедельник вечером и взял эти письма. Может быть, поэтому Мэнникс и видел его там.– Это не лишено смысла, – согласился Маркхэм. – Но к чему это нас приведет?– Ну, сэр, если Кливер взял их тогда, в понедельник, они должны быть при нем. И если какие-нибудь из них помечены более поздней датой, чем июнь прошлого года, он попался.– Ну?– Как я уже сказал, сэр, я все думаю… Кливера нет сегодня в городе; и если бы мы могли добраться до этих писем…– Да, конечно, это может помочь нам, – холодно сказал Маркхэм, глядя сержанту прямо в глаза, – но об этом даже нечего говорить.– Ну, в таком случае, – пробормотал Хэс, – Кливер доставит нам еще много хлопот. ГЛАВА 21НЕСОВПАДЕНИЕ В ДАТАХ(суббота, 15 сентября, 9 ч. утра) На следующее утро Маркхэм, Ванс и я позавтракали вместе у «Принца Джорджа» и приехали в прокуратуру в начале десятого. Хэс вместе с Кливером ожидал нас в приемной. Судя по тому, как вошел Кливер, сержант проявил к нему особое внимание. Он воинственно направился к столу прокурора и устремил на Маркхэма холодный немигающий взгляд.– Я, по-видимому, нахожусь под арестом? – спросил он спокойно, но это было деланное спокойствие, прикрывающее гневную ярость.– Пока нет, – ответил Маркхэм. – Но если и окажетесь, то вините в этом самого себя. Садитесь.Кливер поколебался и сел на ближайший стул.– Почему в половине восьмого меня вытащил из постели ваш сыщик? – Он показал большим пальцем через плечо на Хэса. – Почему он угрожал ордером на арест? Только потому, что я возражал против таких незаконных методов?– Просто вам угрожали применением законной процедуры, если бы вы отказались добровольно принять мое предложение. Я сегодня недолго буду в прокуратуре, а мне нужно немедленно получить от вас некоторые сведения.– Будь я проклят, если стану что-нибудь вам объяснять на таких условиях! – Несмотря на свое внутреннее равновесие, Кливер не смог удержаться от вспышки гнева. – Я не карманник, которого вы можете притащить сюда, когда вам удобно и вытягивать из него жилы.– Это меня чрезвычайно удовлетворяет, – зловеще ответил Маркхэм. – Но, поскольку вы отказываетесь добровольно давать мне показания в качестве свободного гражданина, у меня нет другого выхода, как изменить ваше настоящее положение. – Он повернулся к Хэсу. – Сержант, пройдите в холл, и пусть Бен выпишет ордер на арест на имя мистера Кливера. Затем вы запрете этого джентльмена в камеру.Кливер вздрогнул и со свистом втянул в себя воздух.– В чем я обвиняюсь? – спросил он.– В убийстве Маргарет Оделл.Кливер вскочил на ноги. Кровь сбежала с его лица, на скулах задергались желваки.– Стойте! Это неправильное обвинение. И вы проиграете. Вы не смогли бы доказать это и через тысячу лет.– Может быть. Но если вы не хотите говорить здесь, я заставлю вас говорить на суде.– Я буду говорить здесь. – Кливер снова сел. – Что вы хотите узнать?Маркхэм достал сигару и неторопливо зажег ее.– Во-первых, почему вы сказали мне, что в понедельник ночью были в Бунтоне?Кливер, казалось, ожидал этого вопроса.– Когда я прочел о смерти Канарейки, я захотел себе обеспечить алиби, а мой брат как раз передал мне повестку, которую ему вручили в Бунтоне. У меня в руках было готовое алиби, и я им воспользовался.– Зачем вам нужно было алиби?– Оно не было мне нужно, но я подумал, что оно может оградить меня от беспокойства. Люди знали, что я ухаживал за Оделл; а некоторые из них знали, что она меня шантажировала – я сказал им, как последний дурак. Например, я говорил это Мэнниксу. Мы оба с ним пострадали.– Это единственная причина для подделки алиби? – Маркхэм не сводил с него глаз.– Разве этого не достаточно? Шантаж – это ведь мотив для преступления, разве не так?– Это серьезнее, чем возбуждать неприятные подозрения.– Может быть. Только я не хотел быть в это втянутым. Вы не можете осуждать меня за то, что я держался в стороне.Маркхэм подался вперед с угрожающей улыбкой.– Тот факт, что мисс Оделл шантажировала вас, не был единственной причиной вашей лжи насчет повестки. Это даже не было главной причиной.Глаза Кливера сузились, но он оставался неподвижным, как каменная статуя.– Вы, очевидно, знаете об этом больше, чем я сам. – Он старался, чтобы его слова звучали небрежно.– Не больше, мистер Кливер, – поправил его Маркхэм, – но почти столько же. Где вы были ночью в понедельник между одиннадцатью и двенадцатью часами?– Вероятно, это одна из тех вещей, которые вы знаете.– Вы правы. Вы были в квартире мисс Оделл.Кливер усмехнулся, но ему не удалось скрыть смятение, в которое привело его обвинение Маркхэма.– Если вы так думаете, значит, вы ничего не знаете. Я две недели не переступал порога ее квартиры.– У меня есть заявления надежных свидетелей, которые опровергают это.– Свидетели! – Это слово, казалось, с трудом вылетело из сжатых губ Кливера.Маркхэм кивнул.– Вас видели выходящим из квартиры мисс Оделл: вы покинули дом через боковую дверь без пяти минут двенадцать.У Кливера отвисла челюсть, мы слышали его громкое затрудненное дыхание.– А между половиной двенадцатого и двенадцатью, – безжалостно продолжал Маркхэм, – мисс Оделл была задушена и ограблена. Что вы на это скажете?Воцарилось долгое напряженное молчание. Потом Кливер заговорил:– Мне нужно обдумать.Маркхэм терпеливо ждал. Через несколько минут Кливер собрался с мыслями и выпрямился.– Я расскажу вам, что я делал в ту ночь, вы можете верить или не верить – как хотите.Он опять превратился в холодного сдержанного игрока.– Меня не интересует, сколько у вас там свидетелей, – это все, что вы от меня услышите. Я мог бы рассказать вам это с самого начала. Но я не видел смысла в том, чтобы самому лезть в кипяток, когда тебя не подталкивают. Вы могли бы поверить мне во вторник, но теперь у вас что-то на уме, и вы хотите произвести арест, чтобы заставить газеты молчать.– Рассказывайте свою историю, – приказал Маркхэм. – Если это правда, вам нечего беспокоиться насчет газет.Кливер знал, что это верно. Никто – даже закоренелые враги Маркхэма на политической арене – никогда не обвинял его в приобретении популярности путем совершения несправедливости, даже самой незначительной.– В сущности, здесь нечего особенно рассказывать. Я пришел к дому мисс Оделл около полуночи, но я не входил к ней в квартиру и даже не звонил у ее дверей.– Вы всегда наносите визиты таким образом?– Выглядит подозрительно, конечно. И, однако, это правда. Я хотел повидать ее. Но когда я подошел к ее двери, я переменил решение.– Минуту. Но как вы вошли в дом?– Через боковую дверь, она выходит на аллейку. Я всегда входил через нее, когда она бывала открыта… Мисс Оделл просила меня об этом, чтобы телефонист не видел, как часто я бываю у нее.– И в ту ночь дверь была открыта?– А как же еще я мог в нее войти? Даже если бы у меня был ключ, он не принес бы никакой пользы, потому что дверь закрывается изнутри на задвижку. И ведь, правда, я теперь припоминаю, что это было первый раз, когда дверь была отперта ночью.– Хорошо. Вы вошли в дом. Что дальше?– Я прошел вдоль задней стены холла и прислушался у двери в квартиру мисс Оделл. Я подумал, что у нее там кто-нибудь мог быть, и я не хотел звонить, если она будет не одна.– Извините, я вас перебью, мистер Кливер, – вмешался Ванс. – Что заставило вас думать, что там кто-то был?Кливер заколебался.– Может быть, это потому, что незадолго до этого вы звонили мисс Оделл, и вам ответил мужской голос?Кливер медленно кивнул.– Я не вижу особенных причин, чтобы отрицать это… Да, это и есть причина.– Что вам сказал этот человек?– Чертовски мало. Он сказал: «Хэлло», и когда я попросил мисс Оделл, то он ответил, что ее нет и повесил трубку.Ванс повернулся к Маркхэму.– Это, я думаю, объясняет рассказ Джессапа о телефонном звонке в квартиру мисс Оделл без двадцати двенадцать.– Возможно.Маркхэм говорил без всякого интереса. Он ждал рассказа Кливера о том, что произошло дальше, и возобновил свой вопрос с того момента, когда его прервал Ванс.– Вы сказали, что прислушивались у двери в квартиру? Почему вы не позвонили?– Я услышал внутри мужской голос.Маркхэм напрягся.– Мужской голос? Вы уверены?– Как я сказал, так и было. – Кливер был непоколебим. – Мужской голос. Иначе я бы позвонил.– Могли бы вы узнать этот голос?– Вряд ли. Он был невнятным и звучал очень хрипло. Но для меня это был незнакомый голос, и я бы сказал, что это был тот самый голос, который отвечал мне по телефону.– Вы могли разобрать, что он говорил?Кливер нахмурился и устремил взгляд мимо Маркхэма в открытое окно.– Я знаю, на что это похоже, – медленно сказал он. – Я не думал об этом тогда. Но, когда я на следующий день прочитал газеты, эти слова всплыли у меня в памяти.– Какие слова? – нетерпеливо спросил Маркхэм.– Ну, насколько я мог разобрать, он сказал: «О, господи! О, господи!» – два или три раза.В мрачном и старом помещении, казалось, повеяло ужасом – ужасом, усугубленным тем небрежным, вялым тоном, каким повторил этот крик боли и страдания Кливер. После короткого молчания Маркхэм спросил:– Когда вы услышали голос этого человека, что вы сделали?– Я тихонько прошел обратно и вышел на улицу через боковую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26