находится в напряженной обстановке и сам лично физически нездоров, на слух оглушен и слаб. Происходит головокружение, и падает с ног, происходит кровотечение 376
с носа, несмотря на все трудности, гвардейцы - именно 5-я рота и 2-яне отступят назад, погибнем героями за город Сталина, да будет им могилою советская земля. К-р 3-ей р. Колаганов лично убил двух пулеметчиков-фрицев и забрал пулемет и документы, которые представил в штаб б-на.
Надеюсь на своих бойцов и командиров, пока через мой труп ни одна фаш. гадина не пройдет. Гвардейцы не жалеют, до полной победы будем героями освобождения Сталинграда.
19.9.42 Колаганов.
9. СТАЛИНГРАДСКАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
Начали переправу в 17. 00 14-го сентября, поспешно на ходу вооружаясь.
При переправе был разбит один паром, погиб 41 чел., спаслось 20. Борьба за высоту 102, красноармеец Кентя уничтожил 5 автоматч., захватил пулемет, 3 винтовки, ракетницу, флаг.
К-ц Муркин уничтожил офицера и 2-х солдат.
Расчет ПТР гвардии красноармейца Бирюкова уничтожил фашист, танк, расчет погиб от взрыва снаряда.
Лейтенант-сапер Чумаков, сержанты Дубовой и Бугаев, кр-цы Клименко, Шухов, Мессерешвили, выполняя задачу по взрыву блокированного здания Госбанка под сильным огнем противника, неся каждый по 25 кг взрывчатки, подобрались к дому и произвели взрыв.
7 узбеков учинили самострелы конечностей. Все они расстреляны.
Примерно с 22-го сентября оборонительные бои с пехотой, танками противника.
Сержант Хачатуров разминировал под огнем противника 142 мины.
Прорыв немцев к Волге 1-го октября. Ночной бой. Отбиты.
Техника - мелкие группы, перекрестки улиц. Значение ракет. Лейтенант Орленок, бил из пулемета, схватил ПТР, подбил танк.
Переправа
Начальник переправы подполковник Пузыревский, около 2-х недель, до этого был капитан Езиев - чеченец, убит на барже бомбой.
Перминов - военком, с начала организации переправы 57-й день.
Замкомбат - Ильин, тяжело ранен, увезен на самолете.
Гамкрелидзе - командир 2-й роты.
Убито и ранено из комсостава: Езиев, Смеречинский - убит до Езиева, комбат - основал переправу - убит минным осколком. Шолом Аксельрод, командир технического взвода, погиб на барже при наведении переправы от разрыва мины.
Политрук - Самоторкин и лейтенант Петров - ранены минами.
Политруку Ишкину оторвало ногу снарядом дальнобойной.
Лейтенант Ливир - ранен в ногу при бомбежке.
Командир 1 роты Абрамов был ранен во время бомбежки.
Хоронили вблизи Волги. Речи, салют. Памятник ставили - на нем когда погиб и при каких обстоятельствах
Похороны ночью, ни одного не проводили без салюта.
Рядового состава выбыло 100 человек - из них убито 28, раненых 71 человек, оставшихся в батальоне.
Весь батальон - ярославцы, в пределах 42-48 лет.
Представлено к награде 55 человек.
Было 305 человек.
Переправа работала 57 дней.
Мессеры один раз лишь обстреляли из пулеметов.
Немцы бьют с севера из-за "Баррикад" и с высоты 102.
Сброшено за все время:
Бомб - 550, мин - 8000, снарядов - 5000.
Бывают горячие дни: вот, например, 550 бомб за пять дней.
"Скрипуны" или "музыканты" пикируют с воем, ни черта не сбросят, а только ревут.
Сержант Власов - 48 лет, старичок, ярославец. Барку пробило снарядом. Один его держит за ноги: шинелью заткнул дыру и забил. На барже было 400 тонн боеприпасов.
Работал в колхозе председателем. 2 сына на фронте, дома 3 детей и жена.
Смирнов Дмитрий Александрович, лет 38. Сержант, держал за ноги Власова, когда тот чинил. Власов потушил пожар.
Загорелись снаряды от "катюш", один грузовик, а кругом десятки машин, мы их оттащили.
Расчет лейтенанта Минычева - красноармейцы Пушкаренко, Золотов, Мозжухин, Денисенко.
Потопили много барж, ночью не было ни одного случая, чтоб тонули груженые.
Потоплены: пароходы "Перекат", "Пожарский", "Капитан Иванищев".
Катера: "Ленинец", "Сокол" - всего 4 катера.
Вчера погиб тральщик - c 75 ранеными пошел ко дну.
Попавшие в воду мины и бомбы не дают осколков, только опасно прямое попадание.
Есть мнение, что на берегу и в домах сидят корректировщики.
Поставили в расположение роты вошебойку, так он по ней 10 бомб запустил.
У нас Волга - 1300 метров ширины.
Ночью только минометный обстрел, беспрерывный обстрел, ни на минуту не прекращающийся. Мины рвутся и на реке и на берегу.
Немецкое расписание:
До 12 ночи огонь. С 12 до 2-х тихо. С 2-х до 5 начинает.
С 5 до 12 дня тихо. С 9 утра авиация точно как по расписанию до 5 вечера.
В один день 1800 заходов. Авиация бьет по берегу, по реке не бьет.
Артиллерия мало действует.
"Маскируем - заводим под берег и лесом, пароход "Донбасс" заходит внутрь разбитой баржи, прячется за разбитыми баржами".
Быт
Своя пекарня, баня, вошебойка.
Баня в земле вырыта, бойцы любят париться с веничком, не выгонишь из бани. Трубу волной с банки стащило.
Пекарня - русская печь зарыта в землю, печем подовый прекрасный пышный хлеб - мастера замечательные. В эту бомбежку пекарню всю-всю!
Кухню во второй роте - прямым попаданием.
- Разрешите доложить, вся кухня взлетела на воздух, вместе со щами! Варите второй обед.
Старшине Спиридонову разворотило заднюю часть, просит выпить.
Двое тяжело раненных, Волков и Лукьянок, приперлись из госпиталя за 30 км, убежали пешком. Посадили на машину обратно везти, оба плачут - не поедем из батальона.
Волкова ранило в шею и лопатку, лопатка рассечена.
Красноармеец Миноходов, когда ранило Езиева и Ильина, вытащил их обоих с баржи, перевязал, сам был ранен в спину, бежал один километр до 2-го эшелона, сказал, что ранен комбат, и упал без чувств. Вместе их увезли в госпиталь.
Ни один человек не хочет уходить из батальона.
Труса-шофера моторного катера застрелил Власов после речи комиссара.
Шофер Ковальчук получил приказ отвезти бойцов на "Красный Октябрь". Обстрел был сильный, и он, испугавшись, отвез их на остров и сказал: "Мне моя жизнь дороже. Снимайте, расстреливайте, я все равно работать не буду, я человек пожилой".
Построили батальон и перед строем расстреляли.
У всех настроение - скорее разбить и обратно домой.
Больше всего не любят зенитчиков.
Переправа работает с 6 вечера до 4 ч. 30 мин. утра.
При луне очень трудно; красиво, но бог с ней, с этой красотой.
"Самое страшное, что я испытывал, это когда начала тонуть баржа. Человек 400 бойцов. Паника, крики: "Тонем, пропали!"
А Власов подходит: "Готово, товарищ комиссар".
И тут пожар - боец, сукин сын, взял бутылку КС и начал пить, пожар начался, затушили плащ-палатками.
Вот-вот начнут бросаться в воду!
Там еще был у нас старикашка Муромцев, нашел Две пробоины, залепил.
Все ведь боятся, и я испугался, все подвержены, но некоторые умеют держать этот страх".
Теперь привыкли до того, что, когда затихает, говорят: "Скучновато!"
Очень нашим понравилась статья про ярославцев, сидят, гордятся, как петухи: "Про нас пишут!"
Власов Павел Иванович: (Тутаевский район Ярославской области, 43 года. Семья 6 человек, один сын гвардейский минометчик, взяли в августе 1941 года, охраняли склады.
Командиром батальона был Смеречинский.)
"Прошли на Волгу с 25 августа.
Баржа большая, тысячи четыре тонн боеприпасов, пока грузили, обстреляли, но мы не обращали внимания. Пошли. Я на носу был, там мое место. Начался обстрел. Пробило палубу, пробило борт на метр ниже воды. Вода зашумела, народ закричал.
Я у одного вырвал палатку и кинулся в трюм; палубу разбило, поэтому и светло там. Большую дыру палатками и шинелью заткнули. А мелкие дыры мы снаружи затыкали - меня за ноги держали, а я свешивался.
(О трусе-шофере)
Это было в первых числах октября. Нам дали приказ переехать на ту сторону, исправить пристань.
Он нас привез на остров, говорит: "Мне своя жизнь дороже". Мы его матом крыть, знали бы мотор, мы б его спешили. Нас обратно не везут, говорят, вы дезертиры с фронта. Пришлось на хитрость идти, перевязали себя. Змеев, тот ногу перевязал, палку взял. Доложили комиссару. Нас выстроили, весь батальон. Комиссар зачел приговор. А он плохо себя держал - плакал, просился на позицию. Но из него уже плохой защитник, он говорил, что немцу передается. У меня чувство такое было, что если б у меня воля была - я б его растерзал без этого приговора. Потом комиссар сказал: "Кто его пристрелит?" Я вышел из строя, он пал. Я взял у товарища винтовку и пристрелил его.
- Жалели его?
- Да какая тут жалость.
28 августа вечером прислали повестку. Я вообще мало пью, не привык.
Писать много не приходится: "пока жив", прошу, чтобы описали, как справляется дом.
Ребятишки небалованные, не знаю, как без меня, а при мне хорошо помогали.
Работы много - приходится работать день и ночь.
Лен самая работная культура - прополка, вторичная прополка, теребят его рукой, ставят в бабки высыхать, а потом околачивают его, разостлать нужно, потом поднять его...
В общем, здесь работа полегче, хотя, когда мост делали, то трое суток не спали.
Заготовили дерева на каждый такой плот, три поперечины, порода - елки, сосны; таких плотов 65. Посредине трос цинковый, а потом планками - плот к плоту; вдоль берега строили, а потом пустили; вода его стала заносить, а когда дошел до середины, якорь спустили - в 260 килограммов, шесть человек несли этот якорь на понтон.
Мост покрыли тесом, а под него вспомогательные бревна подводили.
Зенитки плохо работают, я видел - только три самолета сбили. Похвалить нельзя зенитки.
Поустанешь как следует - и спишь. День не поспишь, другой все равно уснешь.
Меня пилотка спасла.
Вздумывается, что сон досадил нам. Вот ездил на пристань - как причал делали новый, вспоминали, что, как зайцы, бегали из-за него.
Меня дети слушаются, бывает, что строгонько с ними, без этого нельзя.
Если слабо пустить, то будет плохо - и дома и на войне.
Я в колхозе не последний был - работал я честно,
хорошо.
Народ на меня обижался, кого заставлял работать, зато к 25 августа мы всю уборку кончали, весь обмолот. Лодырь обижался, труженик - не обижался.
Кассиром я был, когда перебрался в соседний район. Тысяч 15, а то и побольше бывало.
Я был и бригадиром на сплавных работах, люди меня знали хорошо.
И в армию ушел, все сдал - должником не остался, Убьют - за мной долгов не останется.
Рыбу мы ловим, ее немец для нас глушит.
Я поймал стерлядь одну, а потом еще - по-нашему язь называется. Сварили уху.
Образование у меня - 3 зимы ходил в школу".
Чехов Анатолий Иванович: (1923 года. Родился на Бондюжском хим. заводе, на Каме.
Отец - рабочий, мать - работает на заводе.)
"В Казань приехал в 1931 г., доучился до 7-го класса. Отец запил, бросил мать, осталось 2 сестренки и мать. Пришлось уйти из школы, хотя учился отличником. Географию любил очень, но пришлось бросить.
Проработал на кинопленке и стал жестянщиком, потом на автоген, сварке, потом в гараже стал электриком, газосварщиком, аккумуляторщиком. Я один был по всем специальностям. Пришла повестка 29 марта 1942 г., попросился добровольцем в школу снайперов.
Вообще я в детстве никогда не стрелял, даже из рогатки. Первый опыт из мелкокалиберной винтовки, выбил 9 очей из 50 возможных, и лейтенант разозлился: "По всем предметам отлично, а по стрельбе плохо, ничего из тебя не выйдет". Но я не стал расстраиваться, взялся изучать теорию боевую, оружие. Первый опыт из боевой винтовки - в грудку, в головку. Давали 3 патрона - и я поразил. И с тех пор стал отличником. Попросился я добровольцем.
Захотелось мне быть таким человеком, который сам уничтожает врага.
Захотелось после того, как почитал газету. Хотелось быть знаменитым.
Я научился определять расстояние на глаз, без оптического прибора.
Подойдешь - ошибся на 2-3 метра.
Применение к местности:
Всмотрись, назначь ориентиры, заранее определи расстояние, тогда, как только появится противник, сразу повернул дистанционный маховичок и стреляй (толково рассказал, как приподнимается пенек, для чего служат горизонтальные нити).
Я вижу в оптический прицел, он четырехкратный, там 9 линз, оптически устроен, все увеличивается. Человека видно совершенно, как он себя чувствует, что собирается делать.
Сначала я был инструктор, сержант, учил я людей и снайперской стрельбе, и винтовке, и автомату, и гранате. Уж так получилось, что и на заводе и здесь я овладевал разной техникой легко.
Мои любимые книги? Я вообще мало читал. Отец напьется пьяным, разгонит всю семью, даже, бывало, уроков не учил. Своего уголочка у меня не было.
15-го утром я пошел в наступление.
Наступал я на Мамаев курган.
От своего взвода я оторвался влево. И у меня появилось чувство, что это не война, а просто я учу свое отделение, как надо маскироваться на местности, как стрелять.
С криком "Ур-р-ра!" пробежали метров двести.
Тут пулемет заработал, не дал нам идти. Я пополз, как учили, по-пластунски. И попал в ловушку - по бокам три пулемета и танк. Я сам себе задачу поставил, назад не смотрел, знал: отделение меня не бросит. Я стрелял в упор с пяти метров. Они сидели боком ко мне, высматривали - я уложил одного и второго. Тут сразу по мне ударили три пулемета, танк и миномет.
Я и четыре моих бойца с 9 утра до 8 вечера в воронке пролежали. Потом я рассказал нашим пулеметчикам, где их пулеметы, куда танк ушел.
Сразу меня поставили командиром минометного взвода.
Я определял дистанцию на глаз. Получил приказ разбить дом, сказал дистанцию, и начали бить. Дом разбили.
Рота наступает - и я наступаю, ни на шаг не отстаю. Тут замечаю, что немец бьет только в середину, фланги не трогает. Я догадался, что он хочет атаковать нас с фланга, - и ударил по хатам. До этого условился с пулеметчиками, что они меня прикрывают, а я буду выкуривать их из хат. Тут наша артиллерия по нам ударила, и от роты осталось пять человек.
Когда я получил снайперскую винтовку, присмотрел себе место на 5-м этаже; там стена, меня стена тенью укрывала, а когда солнце, я незаметно вниз спускался.
Я видел оттуда: до немецкого дома 100 метров, в доме автоматчики и пулеметчики. Днем их не бывает, сидят в подвалах.
Я выхожу в 4 часа. Начинает светать. Первый фриц бежит за водой - для начальства мыться. Это уже когда солнце. Бежит он боком ко мне, я в лица мало; смотрю, смотрю на одежду: командир в брюках, курточке, фуражке, без ремня, рядовой - в сапогах.
Я сижу на площадке лестницы. На решетку пристроил винтовку, так, чтобы дым стлался по выбеленной стене.
Они сначала ходили шагом. В первый день я уложил 9.
Один присел и в бинокль на меня смотрит.
За два дня уложил 17.
Пустили женщин - я убил 2 женщины из 5.
На 3-й день смотрю - амбразура! Снайпер. Я подкараулил и дал. Он упал и стал кричать по-немецки.
Не стали носить мин, не ходили за водой.
Я за 8 дней уложил 40 фрицев.
За эти 8 дней я ученика выучил - Заславского. Он за 4 дня 8 уложил.
Им пришлось ход сообщения рыть. Они дорыли ход до дома на Волге - до асфальта, а дальше штаб; они не стали ломать асфальт, решили перебегать из траншеи, через асфальт и в окоп.
Если солнце, на стенке при движении тень, когда солнце, я не стреляю.
Новый снайпер появился у открытого окна, а меня раскрыл наш пэтээровец. Прижал снайпер меня, четыре раза по мне дал. Но все мимо.
Но не пришлось им волжской воды попить.
Они ходят за водой, обедом, с донесениями, за боеприпасами.
Чуть что - за мной: "Чехов, иди, по нам бьют".
Утром они артподготовку сделают и кричат: "Русь, завтракай", потом в обед тоже.
Они вареного едят мало - в мешках таскают себе водку, консервы.
Пока они обедают - автоматчик тыркает.
Вечером - "Русь, ужинать".
Воду они брали гнилую, из паровозов. Утром за водой идут с ведерком. Мне стрелять удобней, когда он бежит, глаз и рука лучше берут, а когда стоит мне хуже.
...Первый - вышел, прошел 5 метров спокойно. Я сразу взял на мушку, беру вперед немного, от носа сантиметра 4. На расстоянии 300 метров беру бегущего с упреждением на две с половиной фигуры.
После того, как я винтовку получил, сначала все не решался человека живого убить: простоял один немец минуты четыре, все разговаривал, я его отпустил.
Когда первого убил, он сразу упал. Тут второй выбежал, наклонился к убитому, я и его уложил.
Мне страшно стало: я убил человека! А потом вспомнил наших - и стал их бить без пощады.
Дом провален до второго этажа. Кто сидит на лестнице, кто на втором этаже. Кассы - в них деньги все сгорели.
На кургане живут девушки, жгут костры, готовят, офицеры заходят к девушкам.
Боеприпасы возят на лошадях.
Наблюдаешь иногда такую картину: идет фриц, собака лает на него из двора, фриц ее убивает. Если ночью собачий лай - значит, фрицы чего-то делают там, шастают по домам, вот собаки и лают.
Я стал зверским человеком - убиваю, ненавижу их, как будто моя жизнь вся так и должна быть.
Я убил 40 человек - трех в грудь, остальных в голову.
При выстреле голова сразу откидывается назад или
в сторону, он руки выбрасывает и падает...
Один убитый мной перед смертью сказал по-русски:
"Спасибо, Сталинград, что меня русский снайпер
убил".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
с носа, несмотря на все трудности, гвардейцы - именно 5-я рота и 2-яне отступят назад, погибнем героями за город Сталина, да будет им могилою советская земля. К-р 3-ей р. Колаганов лично убил двух пулеметчиков-фрицев и забрал пулемет и документы, которые представил в штаб б-на.
Надеюсь на своих бойцов и командиров, пока через мой труп ни одна фаш. гадина не пройдет. Гвардейцы не жалеют, до полной победы будем героями освобождения Сталинграда.
19.9.42 Колаганов.
9. СТАЛИНГРАДСКАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
Начали переправу в 17. 00 14-го сентября, поспешно на ходу вооружаясь.
При переправе был разбит один паром, погиб 41 чел., спаслось 20. Борьба за высоту 102, красноармеец Кентя уничтожил 5 автоматч., захватил пулемет, 3 винтовки, ракетницу, флаг.
К-ц Муркин уничтожил офицера и 2-х солдат.
Расчет ПТР гвардии красноармейца Бирюкова уничтожил фашист, танк, расчет погиб от взрыва снаряда.
Лейтенант-сапер Чумаков, сержанты Дубовой и Бугаев, кр-цы Клименко, Шухов, Мессерешвили, выполняя задачу по взрыву блокированного здания Госбанка под сильным огнем противника, неся каждый по 25 кг взрывчатки, подобрались к дому и произвели взрыв.
7 узбеков учинили самострелы конечностей. Все они расстреляны.
Примерно с 22-го сентября оборонительные бои с пехотой, танками противника.
Сержант Хачатуров разминировал под огнем противника 142 мины.
Прорыв немцев к Волге 1-го октября. Ночной бой. Отбиты.
Техника - мелкие группы, перекрестки улиц. Значение ракет. Лейтенант Орленок, бил из пулемета, схватил ПТР, подбил танк.
Переправа
Начальник переправы подполковник Пузыревский, около 2-х недель, до этого был капитан Езиев - чеченец, убит на барже бомбой.
Перминов - военком, с начала организации переправы 57-й день.
Замкомбат - Ильин, тяжело ранен, увезен на самолете.
Гамкрелидзе - командир 2-й роты.
Убито и ранено из комсостава: Езиев, Смеречинский - убит до Езиева, комбат - основал переправу - убит минным осколком. Шолом Аксельрод, командир технического взвода, погиб на барже при наведении переправы от разрыва мины.
Политрук - Самоторкин и лейтенант Петров - ранены минами.
Политруку Ишкину оторвало ногу снарядом дальнобойной.
Лейтенант Ливир - ранен в ногу при бомбежке.
Командир 1 роты Абрамов был ранен во время бомбежки.
Хоронили вблизи Волги. Речи, салют. Памятник ставили - на нем когда погиб и при каких обстоятельствах
Похороны ночью, ни одного не проводили без салюта.
Рядового состава выбыло 100 человек - из них убито 28, раненых 71 человек, оставшихся в батальоне.
Весь батальон - ярославцы, в пределах 42-48 лет.
Представлено к награде 55 человек.
Было 305 человек.
Переправа работала 57 дней.
Мессеры один раз лишь обстреляли из пулеметов.
Немцы бьют с севера из-за "Баррикад" и с высоты 102.
Сброшено за все время:
Бомб - 550, мин - 8000, снарядов - 5000.
Бывают горячие дни: вот, например, 550 бомб за пять дней.
"Скрипуны" или "музыканты" пикируют с воем, ни черта не сбросят, а только ревут.
Сержант Власов - 48 лет, старичок, ярославец. Барку пробило снарядом. Один его держит за ноги: шинелью заткнул дыру и забил. На барже было 400 тонн боеприпасов.
Работал в колхозе председателем. 2 сына на фронте, дома 3 детей и жена.
Смирнов Дмитрий Александрович, лет 38. Сержант, держал за ноги Власова, когда тот чинил. Власов потушил пожар.
Загорелись снаряды от "катюш", один грузовик, а кругом десятки машин, мы их оттащили.
Расчет лейтенанта Минычева - красноармейцы Пушкаренко, Золотов, Мозжухин, Денисенко.
Потопили много барж, ночью не было ни одного случая, чтоб тонули груженые.
Потоплены: пароходы "Перекат", "Пожарский", "Капитан Иванищев".
Катера: "Ленинец", "Сокол" - всего 4 катера.
Вчера погиб тральщик - c 75 ранеными пошел ко дну.
Попавшие в воду мины и бомбы не дают осколков, только опасно прямое попадание.
Есть мнение, что на берегу и в домах сидят корректировщики.
Поставили в расположение роты вошебойку, так он по ней 10 бомб запустил.
У нас Волга - 1300 метров ширины.
Ночью только минометный обстрел, беспрерывный обстрел, ни на минуту не прекращающийся. Мины рвутся и на реке и на берегу.
Немецкое расписание:
До 12 ночи огонь. С 12 до 2-х тихо. С 2-х до 5 начинает.
С 5 до 12 дня тихо. С 9 утра авиация точно как по расписанию до 5 вечера.
В один день 1800 заходов. Авиация бьет по берегу, по реке не бьет.
Артиллерия мало действует.
"Маскируем - заводим под берег и лесом, пароход "Донбасс" заходит внутрь разбитой баржи, прячется за разбитыми баржами".
Быт
Своя пекарня, баня, вошебойка.
Баня в земле вырыта, бойцы любят париться с веничком, не выгонишь из бани. Трубу волной с банки стащило.
Пекарня - русская печь зарыта в землю, печем подовый прекрасный пышный хлеб - мастера замечательные. В эту бомбежку пекарню всю-всю!
Кухню во второй роте - прямым попаданием.
- Разрешите доложить, вся кухня взлетела на воздух, вместе со щами! Варите второй обед.
Старшине Спиридонову разворотило заднюю часть, просит выпить.
Двое тяжело раненных, Волков и Лукьянок, приперлись из госпиталя за 30 км, убежали пешком. Посадили на машину обратно везти, оба плачут - не поедем из батальона.
Волкова ранило в шею и лопатку, лопатка рассечена.
Красноармеец Миноходов, когда ранило Езиева и Ильина, вытащил их обоих с баржи, перевязал, сам был ранен в спину, бежал один километр до 2-го эшелона, сказал, что ранен комбат, и упал без чувств. Вместе их увезли в госпиталь.
Ни один человек не хочет уходить из батальона.
Труса-шофера моторного катера застрелил Власов после речи комиссара.
Шофер Ковальчук получил приказ отвезти бойцов на "Красный Октябрь". Обстрел был сильный, и он, испугавшись, отвез их на остров и сказал: "Мне моя жизнь дороже. Снимайте, расстреливайте, я все равно работать не буду, я человек пожилой".
Построили батальон и перед строем расстреляли.
У всех настроение - скорее разбить и обратно домой.
Больше всего не любят зенитчиков.
Переправа работает с 6 вечера до 4 ч. 30 мин. утра.
При луне очень трудно; красиво, но бог с ней, с этой красотой.
"Самое страшное, что я испытывал, это когда начала тонуть баржа. Человек 400 бойцов. Паника, крики: "Тонем, пропали!"
А Власов подходит: "Готово, товарищ комиссар".
И тут пожар - боец, сукин сын, взял бутылку КС и начал пить, пожар начался, затушили плащ-палатками.
Вот-вот начнут бросаться в воду!
Там еще был у нас старикашка Муромцев, нашел Две пробоины, залепил.
Все ведь боятся, и я испугался, все подвержены, но некоторые умеют держать этот страх".
Теперь привыкли до того, что, когда затихает, говорят: "Скучновато!"
Очень нашим понравилась статья про ярославцев, сидят, гордятся, как петухи: "Про нас пишут!"
Власов Павел Иванович: (Тутаевский район Ярославской области, 43 года. Семья 6 человек, один сын гвардейский минометчик, взяли в августе 1941 года, охраняли склады.
Командиром батальона был Смеречинский.)
"Прошли на Волгу с 25 августа.
Баржа большая, тысячи четыре тонн боеприпасов, пока грузили, обстреляли, но мы не обращали внимания. Пошли. Я на носу был, там мое место. Начался обстрел. Пробило палубу, пробило борт на метр ниже воды. Вода зашумела, народ закричал.
Я у одного вырвал палатку и кинулся в трюм; палубу разбило, поэтому и светло там. Большую дыру палатками и шинелью заткнули. А мелкие дыры мы снаружи затыкали - меня за ноги держали, а я свешивался.
(О трусе-шофере)
Это было в первых числах октября. Нам дали приказ переехать на ту сторону, исправить пристань.
Он нас привез на остров, говорит: "Мне своя жизнь дороже". Мы его матом крыть, знали бы мотор, мы б его спешили. Нас обратно не везут, говорят, вы дезертиры с фронта. Пришлось на хитрость идти, перевязали себя. Змеев, тот ногу перевязал, палку взял. Доложили комиссару. Нас выстроили, весь батальон. Комиссар зачел приговор. А он плохо себя держал - плакал, просился на позицию. Но из него уже плохой защитник, он говорил, что немцу передается. У меня чувство такое было, что если б у меня воля была - я б его растерзал без этого приговора. Потом комиссар сказал: "Кто его пристрелит?" Я вышел из строя, он пал. Я взял у товарища винтовку и пристрелил его.
- Жалели его?
- Да какая тут жалость.
28 августа вечером прислали повестку. Я вообще мало пью, не привык.
Писать много не приходится: "пока жив", прошу, чтобы описали, как справляется дом.
Ребятишки небалованные, не знаю, как без меня, а при мне хорошо помогали.
Работы много - приходится работать день и ночь.
Лен самая работная культура - прополка, вторичная прополка, теребят его рукой, ставят в бабки высыхать, а потом околачивают его, разостлать нужно, потом поднять его...
В общем, здесь работа полегче, хотя, когда мост делали, то трое суток не спали.
Заготовили дерева на каждый такой плот, три поперечины, порода - елки, сосны; таких плотов 65. Посредине трос цинковый, а потом планками - плот к плоту; вдоль берега строили, а потом пустили; вода его стала заносить, а когда дошел до середины, якорь спустили - в 260 килограммов, шесть человек несли этот якорь на понтон.
Мост покрыли тесом, а под него вспомогательные бревна подводили.
Зенитки плохо работают, я видел - только три самолета сбили. Похвалить нельзя зенитки.
Поустанешь как следует - и спишь. День не поспишь, другой все равно уснешь.
Меня пилотка спасла.
Вздумывается, что сон досадил нам. Вот ездил на пристань - как причал делали новый, вспоминали, что, как зайцы, бегали из-за него.
Меня дети слушаются, бывает, что строгонько с ними, без этого нельзя.
Если слабо пустить, то будет плохо - и дома и на войне.
Я в колхозе не последний был - работал я честно,
хорошо.
Народ на меня обижался, кого заставлял работать, зато к 25 августа мы всю уборку кончали, весь обмолот. Лодырь обижался, труженик - не обижался.
Кассиром я был, когда перебрался в соседний район. Тысяч 15, а то и побольше бывало.
Я был и бригадиром на сплавных работах, люди меня знали хорошо.
И в армию ушел, все сдал - должником не остался, Убьют - за мной долгов не останется.
Рыбу мы ловим, ее немец для нас глушит.
Я поймал стерлядь одну, а потом еще - по-нашему язь называется. Сварили уху.
Образование у меня - 3 зимы ходил в школу".
Чехов Анатолий Иванович: (1923 года. Родился на Бондюжском хим. заводе, на Каме.
Отец - рабочий, мать - работает на заводе.)
"В Казань приехал в 1931 г., доучился до 7-го класса. Отец запил, бросил мать, осталось 2 сестренки и мать. Пришлось уйти из школы, хотя учился отличником. Географию любил очень, но пришлось бросить.
Проработал на кинопленке и стал жестянщиком, потом на автоген, сварке, потом в гараже стал электриком, газосварщиком, аккумуляторщиком. Я один был по всем специальностям. Пришла повестка 29 марта 1942 г., попросился добровольцем в школу снайперов.
Вообще я в детстве никогда не стрелял, даже из рогатки. Первый опыт из мелкокалиберной винтовки, выбил 9 очей из 50 возможных, и лейтенант разозлился: "По всем предметам отлично, а по стрельбе плохо, ничего из тебя не выйдет". Но я не стал расстраиваться, взялся изучать теорию боевую, оружие. Первый опыт из боевой винтовки - в грудку, в головку. Давали 3 патрона - и я поразил. И с тех пор стал отличником. Попросился я добровольцем.
Захотелось мне быть таким человеком, который сам уничтожает врага.
Захотелось после того, как почитал газету. Хотелось быть знаменитым.
Я научился определять расстояние на глаз, без оптического прибора.
Подойдешь - ошибся на 2-3 метра.
Применение к местности:
Всмотрись, назначь ориентиры, заранее определи расстояние, тогда, как только появится противник, сразу повернул дистанционный маховичок и стреляй (толково рассказал, как приподнимается пенек, для чего служат горизонтальные нити).
Я вижу в оптический прицел, он четырехкратный, там 9 линз, оптически устроен, все увеличивается. Человека видно совершенно, как он себя чувствует, что собирается делать.
Сначала я был инструктор, сержант, учил я людей и снайперской стрельбе, и винтовке, и автомату, и гранате. Уж так получилось, что и на заводе и здесь я овладевал разной техникой легко.
Мои любимые книги? Я вообще мало читал. Отец напьется пьяным, разгонит всю семью, даже, бывало, уроков не учил. Своего уголочка у меня не было.
15-го утром я пошел в наступление.
Наступал я на Мамаев курган.
От своего взвода я оторвался влево. И у меня появилось чувство, что это не война, а просто я учу свое отделение, как надо маскироваться на местности, как стрелять.
С криком "Ур-р-ра!" пробежали метров двести.
Тут пулемет заработал, не дал нам идти. Я пополз, как учили, по-пластунски. И попал в ловушку - по бокам три пулемета и танк. Я сам себе задачу поставил, назад не смотрел, знал: отделение меня не бросит. Я стрелял в упор с пяти метров. Они сидели боком ко мне, высматривали - я уложил одного и второго. Тут сразу по мне ударили три пулемета, танк и миномет.
Я и четыре моих бойца с 9 утра до 8 вечера в воронке пролежали. Потом я рассказал нашим пулеметчикам, где их пулеметы, куда танк ушел.
Сразу меня поставили командиром минометного взвода.
Я определял дистанцию на глаз. Получил приказ разбить дом, сказал дистанцию, и начали бить. Дом разбили.
Рота наступает - и я наступаю, ни на шаг не отстаю. Тут замечаю, что немец бьет только в середину, фланги не трогает. Я догадался, что он хочет атаковать нас с фланга, - и ударил по хатам. До этого условился с пулеметчиками, что они меня прикрывают, а я буду выкуривать их из хат. Тут наша артиллерия по нам ударила, и от роты осталось пять человек.
Когда я получил снайперскую винтовку, присмотрел себе место на 5-м этаже; там стена, меня стена тенью укрывала, а когда солнце, я незаметно вниз спускался.
Я видел оттуда: до немецкого дома 100 метров, в доме автоматчики и пулеметчики. Днем их не бывает, сидят в подвалах.
Я выхожу в 4 часа. Начинает светать. Первый фриц бежит за водой - для начальства мыться. Это уже когда солнце. Бежит он боком ко мне, я в лица мало; смотрю, смотрю на одежду: командир в брюках, курточке, фуражке, без ремня, рядовой - в сапогах.
Я сижу на площадке лестницы. На решетку пристроил винтовку, так, чтобы дым стлался по выбеленной стене.
Они сначала ходили шагом. В первый день я уложил 9.
Один присел и в бинокль на меня смотрит.
За два дня уложил 17.
Пустили женщин - я убил 2 женщины из 5.
На 3-й день смотрю - амбразура! Снайпер. Я подкараулил и дал. Он упал и стал кричать по-немецки.
Не стали носить мин, не ходили за водой.
Я за 8 дней уложил 40 фрицев.
За эти 8 дней я ученика выучил - Заславского. Он за 4 дня 8 уложил.
Им пришлось ход сообщения рыть. Они дорыли ход до дома на Волге - до асфальта, а дальше штаб; они не стали ломать асфальт, решили перебегать из траншеи, через асфальт и в окоп.
Если солнце, на стенке при движении тень, когда солнце, я не стреляю.
Новый снайпер появился у открытого окна, а меня раскрыл наш пэтээровец. Прижал снайпер меня, четыре раза по мне дал. Но все мимо.
Но не пришлось им волжской воды попить.
Они ходят за водой, обедом, с донесениями, за боеприпасами.
Чуть что - за мной: "Чехов, иди, по нам бьют".
Утром они артподготовку сделают и кричат: "Русь, завтракай", потом в обед тоже.
Они вареного едят мало - в мешках таскают себе водку, консервы.
Пока они обедают - автоматчик тыркает.
Вечером - "Русь, ужинать".
Воду они брали гнилую, из паровозов. Утром за водой идут с ведерком. Мне стрелять удобней, когда он бежит, глаз и рука лучше берут, а когда стоит мне хуже.
...Первый - вышел, прошел 5 метров спокойно. Я сразу взял на мушку, беру вперед немного, от носа сантиметра 4. На расстоянии 300 метров беру бегущего с упреждением на две с половиной фигуры.
После того, как я винтовку получил, сначала все не решался человека живого убить: простоял один немец минуты четыре, все разговаривал, я его отпустил.
Когда первого убил, он сразу упал. Тут второй выбежал, наклонился к убитому, я и его уложил.
Мне страшно стало: я убил человека! А потом вспомнил наших - и стал их бить без пощады.
Дом провален до второго этажа. Кто сидит на лестнице, кто на втором этаже. Кассы - в них деньги все сгорели.
На кургане живут девушки, жгут костры, готовят, офицеры заходят к девушкам.
Боеприпасы возят на лошадях.
Наблюдаешь иногда такую картину: идет фриц, собака лает на него из двора, фриц ее убивает. Если ночью собачий лай - значит, фрицы чего-то делают там, шастают по домам, вот собаки и лают.
Я стал зверским человеком - убиваю, ненавижу их, как будто моя жизнь вся так и должна быть.
Я убил 40 человек - трех в грудь, остальных в голову.
При выстреле голова сразу откидывается назад или
в сторону, он руки выбрасывает и падает...
Один убитый мной перед смертью сказал по-русски:
"Спасибо, Сталинград, что меня русский снайпер
убил".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52