Ну что ж… воображение у нее… есть… — ей всегда хотелось… стать… поэтессой — так что… я… не обратил на… этот… случай особого внимания… Но… ей продолжали видеться… подобные… вещи, и черт… меня… побери, если она… и… меня не заставила… тоже… думать, будто и… я… вижу его.— Да? И как же вы его увидели?— Мы сидели у… камина… в моем кабинете… беседовали… и вдруг я… увидел… как… этот коротконогий урод… входит… и садится себе… рядом… с моей женой!.. Собственно, это была деревянная… фигура… с той самой… коновязи…— И что дальше?— Я продолжал воображать… будто… я вижу, как… эта фигура сидит… рядом… с моей женой… и… смотрит на меня… так… словно хочет стать… мною!.. И представьте, я… поверил-таки… в возможность такого… превращения!.. И теперь вам… необходимо… вышибить эти мысли… из… моей головы. Сам… я… не могу с этим… справиться.— Вы уверены, что это действительно деревянная фигура с коновязи?— Да. Это он.— Он? А как этот «он» выглядел?— Настоящая древность! Много… сотен… лет. Черт возьми… да… я сейчас вам… его… нарисую! Листок бумаги… найдется?Глория подала ему большой лист бумаги и карандаш.— Нет, — сказал Тигаб, — мы не… пользуемся пишущими предметами… Мы… проецируем. Просто подержите… листок так, чтобы… вы… могли его видеть.Он ткнул в листок пальцем, и на нем возникло изображение старинной коновязи, украшенной коренастой человеческой фигурой в одежде восемнадцатого века; правая рука у деревянной скульптуры была поднята, а левая заложена за спину; шляпа сдвинута на затылок, высокий воротник сорочки расстегнут, узел галстука распущен, полы длинного сюртука разлетаются, физиономия явно сердитая…Мы с Адамом переглянулись, засмеялись и разом заговорили быстро и бессвязно.— Что тут смешного? — спросил Тигаб.— Да ваше привидение с коновязи, — сказал Адам. — Нет, мистер Тигаб, это не галлюцинация и не обман зрения. Это самый настоящий дух, только он и не думал влюбляться в вашу жену. Он очарован тем, как ВЫ с нею разговариваете.— Я вам не…верю… Привидению… нравится то, что… я… говорю моей жене?— Нет, ему нравится, КАК вы это говорите. Ему нравится ваша способность модулировать. Если вы соизволите пройти со мной, я постараюсь разрешить вашу проблему. Я могу продать вам совершенно иной способ модуляции. И тогда ни один наглец не осмелится сидеть рядом с вашей женой и подслушивать вас.Несколько ошалев от такого предложения, Тигаб все же последовал за Адамом в Дыру, а мы с Глорией, улыбаясь и качая головой, уставились друг на друга.И тут в гостиную вошел смутно знакомый мне человек в темных очках-хамелеонах, тренировочных штанах и белой рубашке-поло. Я увидел его, глядя в зеркало. Он был примерно моего роста и похожего телосложения; его рыжеватые волосы были коротко острижены; на нем были такие, знаете ли, мокасины… точнее, такие туфли для бальных танцев… А на запястьях кожаные ремешки со множеством заклепок.Он подошел к Глории и спросил:— Хозяин дома?— Да, но он занят, — ответила она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?— Нет, спасибо, — сказал он. — Я его в другой раз поймаю. — Повернулся и вышел — причем совершенно беззвучно.Когда Мазер и Тигаб вышли из Дыры — буквально через несколько секунд после ухода этого незнакомца, — Тигаб казался настолько потрясенным, что едва мог говорить. И тем не менее новая особенность его речи была налицо. Я не скрывал улыбки.— Теперь расплачусь — и домой! Жене еще привыкнуть надо. Да и мне тоже.Он вытащил из кармана кошелек и высыпал на стол горсть зеленых камешков.— Это у нас в галактике монеты такие. Честно! — буркнул он. — Берите сколько надо. Заработали! Очень обязан!Это оказались необработанные изумруды. Адам выбрал самый маленький камешек, а остальные вернул владельцу.— Это слишком щедрая плата, мистер Тигаб. Но раз уж вы сами сказали, что вам удалось кое-что скопить, то я не чувствую особых угрызений совести. Няня, ты его проводишь?Мы вместе с Глорией проводили Тигаба до порога. Он что-то миролюбиво напевал себе под нос. Когда мы вернулись, то все трое подошли к «портрету коновязи» и уставились на него.— Я не раз видел, как коновязи украшали фигурами негров или наездников, — сказал я, — но какой безумец решил использовать для этой цели Бетховена?— Я же говорил тебе, Альф: нет в мире предела удивительному и прекрасному! Ну, и как, по-твоему, «Ригодон» это напечатает?Я пожал плечами, желая, чтобы он поскорее отвязался, и сказал:— Между прочим, я догадался, чем ты заменил эти первые четыре ноты из Пятой симфонии, что тут были раньше изображены!— Вот как?— Да! Я их узнал. Это основная тема «Рапсодии в блюзовых тонах». Неужели теперь Тигаба будет преследовать призрак Джорджа Гершвина?— Все зависит от коновязи, — засмеялся Адам.— Если я правильно понимаю, должен осуществляться некий обмен? Но тогда почему же ты не можешь просто удалить некоторые нежелательные аспекты психики клиента, если она не в порядке?— Опасность заключается в том, — пояснил он, — что в психике твоей могут незаконно поселиться этакие… сквоттеры! У меня как-то раз бьша женщина, одержимая совершенно дикой идеей: ей хотелось иметь в своем сердце свободное местечко для каждого из своих любовников. Я попытался проследить, как это будет работать, и что же? Проклятый паук Черная вдова притаился у нее за дверным косяком, и конец! О, разумеется, все на свете — все живые существа, люди, звери или овощи, имеют душу… Но больше — никогда! Борджиа— вот как ее звали! Люси Борджиа.Входная дверь внезапно распахнулась, и в проеме возник столб атмосферного электричества. Светясь холодным светом, столб переместился на середину приемной, и из него показалась огромная, исполненная невыразимого достоинства фигура Мефистофеля.Пришлось с радостной улыбкой приветствовать его.Он грациозно поклонился в ответ.— Merci! Merci! Merci! Я десятый граф Але-сандро ди Калиостро.— Ну как же! — улыбнулся Адам. — Потомок того самого Калиостро, авантюриста, волшебника, лжеца и великого мошенника. Умершего в крепостной тюрьме Сан-Лео в 1795 году.— Да. Имею честь, месье Мазер!— Вы десятый граф Калиостро? Значит, вы должны были родиться где-то в конце двадцать первого века?— В самом начале двадцать второго, месье. В Париже.— Добро пожаловать к нам, граф. Мы сочтем за честь… А это моя…— Да-да, это ваша ассистентка, она из змей, а зовут ее Сссс. — Он явно произносил это имя именно так, как надо. — Но вот этот джентльмен из Etats-Unis мне не знаком…— Это Альф, он из журнала «Ригодон». Он помогает мне, а заодно готовит статью о нашей меняльной лавке «Черная дыра».— Очень приятно, месье Альфред! Счастлив с вами познакомиться. Но вы, разумеется, понимаете, что ваши распрекрасные сочинения так никогда и не будут напечатаны? В это просто никто не поверит. Да и можно ли поверить волшебству, которое творит месье Мазер? И тем не менее он настоящий гений! Как и мой прапрапра… и так далее дед, знаменитый…э-э… Пардон, мэтр, как лучше перевести слово simulateur?— Обманщик. Фальсификатор.— Да-да, месье Мазер — такой же великий фальсификатор, как и мой дед!— Благодарю вас, граф Алесандро. Надеюсь, это просто визит вежливости? Полагаю, нам будет приятно общество друг друга. Как-то раз к нам с визитом вежливости заходил доктор Франц Голл, так много давший для развития френологии note 3 Note3
Теория, согласно которой на основании размеров черепа якобы можно судить о психических особенностях человека.
. Но потом он сказал, что ему хотелось бы исследовать шишки на черепе какого-нибудь шарлатана. Мне это было очень приятно, а ему — не очень.— Почему же нет? — спросил я.— Он очень смутился, когда я предложил ему осмотреть мою голову. И сказал, что у меня вообще нет на черепе ни одной шишки, из-за чего может рухнуть вся его теория. Я начал подбадривать его с помощью… Как следует перевести слово craque, граф Алесандро?— Небылица. Попросту вранье.— С помощью одной небылицы насчет того, что у меня мозги там, где у всех прочих кишки, и наоборот. Он сказал, что в таком случае я урод, и попросил разрешения ощупать мой живот. Удалился он в гневе.Мы посмеялись. Затем Калиостро сказал:— Очень жаль разочаровывать вас, мэтр, но это не просто визит вежливости. Я пришел к вам по делу. Я очень хочу купить вот это. — И он протянул Адаму кассету.Адам осторожно вытянул кончик пленки и стал пропускать ее между своим большим пальцем и указательным. Пленка, казалось, состояла из каких-то мерцающих искорок. Калиостро заметил, с каким любопытством я смотрю на это, и пояснил:— Фонотакт XXII века. Там все 666 составляющих.Адам тихонько присвистнул.— Число зверя в «Откровении» обозначено как шесть сотен, плюс три раза по двадцать, плюс еще шесть. Вы замышляете создание какого-нибудь чудовища, граф Алесандро? Или, может, всеведущего мага?— Вы забываете, что там дальше: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя; ибо это число человеческое"'.— Совершенно верно. В таком случае вы, значит, создаете человека?— Точнее, некоего inconnu, «человека неслыханного».— Ей-богу, все страньше и страньше!— Я намерен синтезировать уникального андроида. Не какое-нибудь неуклюжее подобие тех моделей, какие выпекают в лабораториях, но само совершенство — он сможет не только общаться с вами, но и держать под контролем все свои чисто человеческие порывы, все свои врожденные инстинкты… Нет, это будет не андроид, друг мой!..— Значит, Иддроид! note 4 Note4
2
С большой буквы! — воскликнул Адам, сверкая глазами. — Но это же чудесно! Ваш дедушка, то есть ваш девять раз пра-пра, может, и был гениальным фальсификатором, но вы аболютный гений!— Тысяча благодарностей, мэтр. Значит, вы мне поможете?— Непременно! Я просто настаиваю на этом! . И я так вам признателен — это же просто замечательный вызов науке, судьбе!.. А в какой степени вы оцениваете возможность успеха?— Chacun la moitie. Пятьдесят на пятьдесят.— Хм, вполне прилично… Ну что ж, поговорим о том, что вам может понадобиться для работы над вашим Иддроидом. У меня многое из вашего списка уже имеется, однако кое-чем придется заняться специально. Например, нужно где-то раздобыть шестое чувство, порожденную агрессивностью способность предсказывать будущее по волшебному кристаллу, патологическую суеверность, абсолютное невежество и — это самое трудное! — источник архетипов в сознании человека, то есть Коллективное Бессознательное.— Все это чрезвычайно важно, мэтр, и я готов заплатить вам сколько угодно.— Ни в коем случае, граф Алесандро! Я же с вами сотрудничаю! Мы же с вами бросаем замечательный вызов науке! Итак, est-ce que cela presse? Вы торопитесь?— Совсем не тороплюсь.— Можете дать мне неделю?— Я дам вам две недели и даже больше! Аи ге-voir. — И Калиостро удалился в виде столба пурпурного дыма.Не успел я открыть рот и выразить свое изумление, как наш рыжий Магнетрон уже фонтанировал энергией.— Ты готова, нянюшка? — Глория кивнула. В данный момент он явно ее подавлял. — Вот и отлично! Мы только туда и сразу обратно, Альф. Немного поищем в разных временах и пространствах. Надеюсь, ты не откажешься немного посторожить нашу лавку?— Эй! Погодите минутку! Что я тут с вашими психами делать буду? Я же не знаю, как…— Ну конечно, не знаешь! — Он повернулся к Глории: — Дорогая, не забудь ту пленку! — И постарался успокоить меня: — Ни о чем не беспокойся. Просто попроси всех немного подождать — мы скоро вернемся.— Попросить? Но как? Я же не лингвист, у меня вообще с иностранными языками неважно… А что, если сюда заявится какой-нибудь печальный друид?— А ты обмани его. Альф! — рассмеялся Адам. — Придумай какой-нибудь прикол. Можешь оторваться на всю катушку!И они исчезли.И не успел я решить, то ли мне остаться в этой психолавочке, то ли смотаться отсюда к чертовой матери, как проклятый столб от коновязи в виде Людвига ван Бетховена (1770-1827) влетел в лавку и сердито загремел на чистейшем немецком.Боже мой!— Моя не говорить по-немецки, — промямлил я, как полный кретин. — Пусть твоя лучше говорить по-английски.Бетховен смерил меня сердитым взглядом, подбежал к клавикордам и ударил по клавишам, взяв аккорды сразу в трех октавах, — возможно, это как-то помогло ему прийти в себя, потому что он прорычал уже спокойнее:— Dot verdammt Shakespeare. Его schatten призрак гонялся за мной und задал mir schoene прекрасную инспирацию. Это же… ist dein Пятая. С-с-соль-соль-соль-ми бемоль… Fuenste. А здесь ф-ф-фа-фа-фа-ре… И все в до-миноре! Wunder-schoen!— И это ваша Пятая? Пятая симфония?— Ja! Ja! Fuenste symphonie. Я слушал этого духа, ожидая продолжения, желая komponieren, сочинять, und неожиданно проклятый schatten переменил мою инспирацию.— Как?!— Никакой Пятой симфонии до-минор! Этот verdammt призрак Шекспира стал напевать мне вполголоса минорные терции, квинты… Блюзо-вый интервал! Синкопы! Mit synkopieren! Неслыханно! Auslaendish! Verrueckt! Symphonie in Blau!В общем, полный гевальт! ГЛАВА 2. АССОРТИМЕНТ ЛАВКИ МАЗЕРА — Он вгрызался в ваши алмазные кирпичи снаружи, — сообщил я им, — а когда я весьма бегло, надо сказать, осведомился на суахили, что ему угодно, он упал замертво.— Возможно, не смог вынести твоего акцента, — усмехнулся Адам, осматривая тело. — По-моему, это вообще никто. Настоящий Джон Доу!' У него хоть какие-нибудь документы есть?— Я как-то не искал. Просто оттащил труп подальше, с глаз долой, и стал ждать вашего пришествия на землю.— Проверь-ка ему карманы, нянюшка. Тип, который способен жевать кирпичи из алмазной крошки, не может не быть интересным. — Мисс Сссс молча принялась за дело. — А ты, Альф, расскажи-ка мне все по порядку. С какой стати тебе понадобилось выбегать на двор? Ты что, слабительное принял? Или просто решил пренебречь своими прямыми обязанностями?— Ничем я не пренебрегал. Хотя, если честно, такую возможность обдумывал. Но не успел я ее обдумать как следует, как сюда ворвался этот чертов столб от коновязи да еще с обвинениями в мой адрес.— Что? Неужели сам покойный великий Людвиг ван пожаловал?— Да-с, Бетховен во плоти-с! И ужасно злобствовал по поводу того, что этот дух заставил его сочинить «Симфонию в блюзовых тонах»!Адам заржал.— Ну, полный гевальт!— Именно эти слова я и произнес.— И как тебе удалось это уладить?Фиктивный персонаж в суде.— Я на него воздействовал как психотерапевт.— Ну-ну, ври дальше!— Но я, честное слово, сумел на него подействовать!— Только не говори, что там. — Адам указал на Дыру.— А я и не говорю. Я воздействовал на него прямо здесь, возле клавикордов! И мне ужасно интересно, что на сей счет думают те, кто за тобой наблюдают.— Cela m'importe peu. Это совершенно неважно. Давай все по порядку.— В общем, воздействовать на него было нетрудно. Я просто напевал, выстукивая одним пальцем то, что смог припомнить из его Пятой, и вдруг он весь затрясся и заявил, что я вдохновил его на новый шедевр, и принялся как безумный набрасывать мелодию на каких-то клочках бумаги. А потом я его проводил до порога, и он благословил меня по-немецки. А за дверью я и обнаружил того типа, что жевал кирпичи…— Да ты просто гений. Альф! Между прочим, этот великий покойник, Людвиг ван, не предложил никакой платы?— Он был весь охвачен вдохновением. Но я все-таки умудрился кое-что с него содрать.— Как же тебе это удалось?— Я умыкнул часть его записей. — И я передал Адаму клочок бумаги с нацарапанными на нем нотными линейками, нотами и пометками AJlegro con brio и Andante con moto. Внизу красовались инициалы: LvB.— Господи Иисусе! Пресвятая дева Мария! — Адам был просто в восторге.— Это же стоит целое состояние! А не сделать ли мне тебя своим постоянным партнером, Альф?— Нет, это уж совсем ни к чему. Но отчего это наша дорогая Глория не говорит со мной и не смотрит на меня? Неужели она за что-то на меня сердится? Может, я снова что-то сделал не так?— Нет, дело совсем не в этом. Она просто готовится менять кожу, а это всегда повергает ее в депрессию.— Менять кожу? Вылезать из собственной шкуры?— Вот именно. Она ведь змеиного племени, если ты помнишь. И никогда не знает, как будет выглядеть в новой коже. Вот и волнуется.— Но ведь змеи, меняя кожу, не меняют окраски; они просто становятся больше, и…— Ты совершенно прав, и она все прекрасно понимает сама, но ничего не поделаешь — волнуется!— Я просто не представляю, чтобы она согласилась утратить хотя бы часть своей привлекательности!— Ага! И ты к ней в плен попался!— А у вас, в вашем кошачьем племени, тоже бывают проблемы, связанные с вашим естеством?— Господи, конечно! И еще какие! Да с ними все наши непристойные любовные песни связаны! — И Адам запел:Коты на крышах, коты — герои, Пораженные сифилисом и геморроем, Кошки с поднятыми кверху задами Празднуют славный разврат вместе с нами…— А что, и Глория в этом участвует? — ревниво осведомился я.— Няня? Моя дорогая хранительница? Да ты с ума сошел! Никогда в жизни! К тому же меня всегда привлекали исключительно женщины-кошки.Мне сразу стало легче.— Ну тогда расскажи, где, в каком времени и как долго вы пробыли? — попросил я его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Теория, согласно которой на основании размеров черепа якобы можно судить о психических особенностях человека.
. Но потом он сказал, что ему хотелось бы исследовать шишки на черепе какого-нибудь шарлатана. Мне это было очень приятно, а ему — не очень.— Почему же нет? — спросил я.— Он очень смутился, когда я предложил ему осмотреть мою голову. И сказал, что у меня вообще нет на черепе ни одной шишки, из-за чего может рухнуть вся его теория. Я начал подбадривать его с помощью… Как следует перевести слово craque, граф Алесандро?— Небылица. Попросту вранье.— С помощью одной небылицы насчет того, что у меня мозги там, где у всех прочих кишки, и наоборот. Он сказал, что в таком случае я урод, и попросил разрешения ощупать мой живот. Удалился он в гневе.Мы посмеялись. Затем Калиостро сказал:— Очень жаль разочаровывать вас, мэтр, но это не просто визит вежливости. Я пришел к вам по делу. Я очень хочу купить вот это. — И он протянул Адаму кассету.Адам осторожно вытянул кончик пленки и стал пропускать ее между своим большим пальцем и указательным. Пленка, казалось, состояла из каких-то мерцающих искорок. Калиостро заметил, с каким любопытством я смотрю на это, и пояснил:— Фонотакт XXII века. Там все 666 составляющих.Адам тихонько присвистнул.— Число зверя в «Откровении» обозначено как шесть сотен, плюс три раза по двадцать, плюс еще шесть. Вы замышляете создание какого-нибудь чудовища, граф Алесандро? Или, может, всеведущего мага?— Вы забываете, что там дальше: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя; ибо это число человеческое"'.— Совершенно верно. В таком случае вы, значит, создаете человека?— Точнее, некоего inconnu, «человека неслыханного».— Ей-богу, все страньше и страньше!— Я намерен синтезировать уникального андроида. Не какое-нибудь неуклюжее подобие тех моделей, какие выпекают в лабораториях, но само совершенство — он сможет не только общаться с вами, но и держать под контролем все свои чисто человеческие порывы, все свои врожденные инстинкты… Нет, это будет не андроид, друг мой!..— Значит, Иддроид! note 4 Note4
2
С большой буквы! — воскликнул Адам, сверкая глазами. — Но это же чудесно! Ваш дедушка, то есть ваш девять раз пра-пра, может, и был гениальным фальсификатором, но вы аболютный гений!— Тысяча благодарностей, мэтр. Значит, вы мне поможете?— Непременно! Я просто настаиваю на этом! . И я так вам признателен — это же просто замечательный вызов науке, судьбе!.. А в какой степени вы оцениваете возможность успеха?— Chacun la moitie. Пятьдесят на пятьдесят.— Хм, вполне прилично… Ну что ж, поговорим о том, что вам может понадобиться для работы над вашим Иддроидом. У меня многое из вашего списка уже имеется, однако кое-чем придется заняться специально. Например, нужно где-то раздобыть шестое чувство, порожденную агрессивностью способность предсказывать будущее по волшебному кристаллу, патологическую суеверность, абсолютное невежество и — это самое трудное! — источник архетипов в сознании человека, то есть Коллективное Бессознательное.— Все это чрезвычайно важно, мэтр, и я готов заплатить вам сколько угодно.— Ни в коем случае, граф Алесандро! Я же с вами сотрудничаю! Мы же с вами бросаем замечательный вызов науке! Итак, est-ce que cela presse? Вы торопитесь?— Совсем не тороплюсь.— Можете дать мне неделю?— Я дам вам две недели и даже больше! Аи ге-voir. — И Калиостро удалился в виде столба пурпурного дыма.Не успел я открыть рот и выразить свое изумление, как наш рыжий Магнетрон уже фонтанировал энергией.— Ты готова, нянюшка? — Глория кивнула. В данный момент он явно ее подавлял. — Вот и отлично! Мы только туда и сразу обратно, Альф. Немного поищем в разных временах и пространствах. Надеюсь, ты не откажешься немного посторожить нашу лавку?— Эй! Погодите минутку! Что я тут с вашими психами делать буду? Я же не знаю, как…— Ну конечно, не знаешь! — Он повернулся к Глории: — Дорогая, не забудь ту пленку! — И постарался успокоить меня: — Ни о чем не беспокойся. Просто попроси всех немного подождать — мы скоро вернемся.— Попросить? Но как? Я же не лингвист, у меня вообще с иностранными языками неважно… А что, если сюда заявится какой-нибудь печальный друид?— А ты обмани его. Альф! — рассмеялся Адам. — Придумай какой-нибудь прикол. Можешь оторваться на всю катушку!И они исчезли.И не успел я решить, то ли мне остаться в этой психолавочке, то ли смотаться отсюда к чертовой матери, как проклятый столб от коновязи в виде Людвига ван Бетховена (1770-1827) влетел в лавку и сердито загремел на чистейшем немецком.Боже мой!— Моя не говорить по-немецки, — промямлил я, как полный кретин. — Пусть твоя лучше говорить по-английски.Бетховен смерил меня сердитым взглядом, подбежал к клавикордам и ударил по клавишам, взяв аккорды сразу в трех октавах, — возможно, это как-то помогло ему прийти в себя, потому что он прорычал уже спокойнее:— Dot verdammt Shakespeare. Его schatten призрак гонялся за мной und задал mir schoene прекрасную инспирацию. Это же… ist dein Пятая. С-с-соль-соль-соль-ми бемоль… Fuenste. А здесь ф-ф-фа-фа-фа-ре… И все в до-миноре! Wunder-schoen!— И это ваша Пятая? Пятая симфония?— Ja! Ja! Fuenste symphonie. Я слушал этого духа, ожидая продолжения, желая komponieren, сочинять, und неожиданно проклятый schatten переменил мою инспирацию.— Как?!— Никакой Пятой симфонии до-минор! Этот verdammt призрак Шекспира стал напевать мне вполголоса минорные терции, квинты… Блюзо-вый интервал! Синкопы! Mit synkopieren! Неслыханно! Auslaendish! Verrueckt! Symphonie in Blau!В общем, полный гевальт! ГЛАВА 2. АССОРТИМЕНТ ЛАВКИ МАЗЕРА — Он вгрызался в ваши алмазные кирпичи снаружи, — сообщил я им, — а когда я весьма бегло, надо сказать, осведомился на суахили, что ему угодно, он упал замертво.— Возможно, не смог вынести твоего акцента, — усмехнулся Адам, осматривая тело. — По-моему, это вообще никто. Настоящий Джон Доу!' У него хоть какие-нибудь документы есть?— Я как-то не искал. Просто оттащил труп подальше, с глаз долой, и стал ждать вашего пришествия на землю.— Проверь-ка ему карманы, нянюшка. Тип, который способен жевать кирпичи из алмазной крошки, не может не быть интересным. — Мисс Сссс молча принялась за дело. — А ты, Альф, расскажи-ка мне все по порядку. С какой стати тебе понадобилось выбегать на двор? Ты что, слабительное принял? Или просто решил пренебречь своими прямыми обязанностями?— Ничем я не пренебрегал. Хотя, если честно, такую возможность обдумывал. Но не успел я ее обдумать как следует, как сюда ворвался этот чертов столб от коновязи да еще с обвинениями в мой адрес.— Что? Неужели сам покойный великий Людвиг ван пожаловал?— Да-с, Бетховен во плоти-с! И ужасно злобствовал по поводу того, что этот дух заставил его сочинить «Симфонию в блюзовых тонах»!Адам заржал.— Ну, полный гевальт!— Именно эти слова я и произнес.— И как тебе удалось это уладить?Фиктивный персонаж в суде.— Я на него воздействовал как психотерапевт.— Ну-ну, ври дальше!— Но я, честное слово, сумел на него подействовать!— Только не говори, что там. — Адам указал на Дыру.— А я и не говорю. Я воздействовал на него прямо здесь, возле клавикордов! И мне ужасно интересно, что на сей счет думают те, кто за тобой наблюдают.— Cela m'importe peu. Это совершенно неважно. Давай все по порядку.— В общем, воздействовать на него было нетрудно. Я просто напевал, выстукивая одним пальцем то, что смог припомнить из его Пятой, и вдруг он весь затрясся и заявил, что я вдохновил его на новый шедевр, и принялся как безумный набрасывать мелодию на каких-то клочках бумаги. А потом я его проводил до порога, и он благословил меня по-немецки. А за дверью я и обнаружил того типа, что жевал кирпичи…— Да ты просто гений. Альф! Между прочим, этот великий покойник, Людвиг ван, не предложил никакой платы?— Он был весь охвачен вдохновением. Но я все-таки умудрился кое-что с него содрать.— Как же тебе это удалось?— Я умыкнул часть его записей. — И я передал Адаму клочок бумаги с нацарапанными на нем нотными линейками, нотами и пометками AJlegro con brio и Andante con moto. Внизу красовались инициалы: LvB.— Господи Иисусе! Пресвятая дева Мария! — Адам был просто в восторге.— Это же стоит целое состояние! А не сделать ли мне тебя своим постоянным партнером, Альф?— Нет, это уж совсем ни к чему. Но отчего это наша дорогая Глория не говорит со мной и не смотрит на меня? Неужели она за что-то на меня сердится? Может, я снова что-то сделал не так?— Нет, дело совсем не в этом. Она просто готовится менять кожу, а это всегда повергает ее в депрессию.— Менять кожу? Вылезать из собственной шкуры?— Вот именно. Она ведь змеиного племени, если ты помнишь. И никогда не знает, как будет выглядеть в новой коже. Вот и волнуется.— Но ведь змеи, меняя кожу, не меняют окраски; они просто становятся больше, и…— Ты совершенно прав, и она все прекрасно понимает сама, но ничего не поделаешь — волнуется!— Я просто не представляю, чтобы она согласилась утратить хотя бы часть своей привлекательности!— Ага! И ты к ней в плен попался!— А у вас, в вашем кошачьем племени, тоже бывают проблемы, связанные с вашим естеством?— Господи, конечно! И еще какие! Да с ними все наши непристойные любовные песни связаны! — И Адам запел:Коты на крышах, коты — герои, Пораженные сифилисом и геморроем, Кошки с поднятыми кверху задами Празднуют славный разврат вместе с нами…— А что, и Глория в этом участвует? — ревниво осведомился я.— Няня? Моя дорогая хранительница? Да ты с ума сошел! Никогда в жизни! К тому же меня всегда привлекали исключительно женщины-кошки.Мне сразу стало легче.— Ну тогда расскажи, где, в каком времени и как долго вы пробыли? — попросил я его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22