– Не стоит будить его, – прошептал Каммамури, оборачиваясь к Агуру.– Мы представим его завтра, – сказал тот. – Как тебе показался этот Манчади?– У него вид порядочного человека, и я надеюсь, он будет нам полезен.– Я тоже так думаю.– Оставим его сторожить до завтра.Агур взял миску оставшейся от ужина рисовой похлебки и пошел к Манчади, который набросился на еду с волчьей жадностью. Наказав ему быть внимательным и поднять тревогу при малейшей опасности, он вернулся в хижину, на всякий случай крепко заперев изнутри дверь.Едва он исчез, как Манчади вскочил с необыкновенной живостью. Глаза его горели, на губах играла сатанинская улыбка.– Так, так! – воскликнул он, ухмыляясь.Он подошел к хижине и приложил ухо к двери, внимательно прислушиваясь. Постоял так четверть часа, потом бесшумно отошел в сторону и кинулся бежать с быстротой молнии.Пробежав с полмили, он остановился и издал громкий свист. Тотчас на юге сверкнул огонек и словно взорвался короткой вспышкой. Еще два раза прозвучал его свист – и снова в джунглях воцарилось таинственное молчание. Глава 10ДУШИТЕЛЬ Прошло двадцать дней. Благодаря крепкому организму и неусыпным заботам своих товарищей Тремаль-Найк быстро поправлялся. Рана почти закрылась, и он мог уже вставать.Но по мере того как к нему возвращались силы, он становился все более мрачным и беспокойным. Его часто можно было застать с лицом, спрятанным в ладони и с влажными щеками, как будто он плакал. Разговаривал он редко и не признавался никому в душевной тоске, которая мучила его; а иногда на него нападали точно приступы безумия, во время которых он раздирал себе грудь ногтями и срывал повязки с раны, крича: «Ада!.. Ада!.. Где ты?.. «Тщетно Каммамури и Агур пытались вызвать его на разговор – он молчал, и для них так и осталось глубокой тайной, кто же была та женщина, которая носила это имя, не покидавшее его ни во сне, ни наяву, сделавшаяся его мукой, его кошмаром.Бенгалец Манчади редко разговаривал с ним, и даже, казалось, избегал раненого, как будто стеснялся или боялся его. Он не входил в его комнату, если только не видел, что Тремаль-Найк спит, а если тот просыпался в этот момент, старался побыстрее выйти. Он больше любил бродить в джунглях в поисках дичи, собирать дрова или носить воду. И странная вещь: всякий раз, как он слышал, что хозяин зовет Аду, он начинал невольно дрожать, и его лицо сильно бледнело. По мере того как Тремаль-Найк выздоравливал, тот, казалось, все больше мрачнел и как будто впадал в уныние. Словно ему было неприятно, что хозяин поправляется. Почему? Никто не мог бы сказать этого.На двадцатый день случилось событие, которое должно было иметь самые мрачные последствия.Утром Каммамури поднялся с первым лучом солнца. Увидя, что Тремаль-Найк спит спокойным сном, он направился к двери, чтобы разбудить Манчади, который ночевал снаружи под маленьким бамбуковым навесом. Он отодвинул засов и толкнул дверь, но, к его великому удивлению, она не открылась, как будто снаружи что-то ее подпирало.– Манчади! – закричал маратх.Никто не ответил на зов. В уме маратха сверкнула мысль, что с беднягой случилось какое-то несчастье: на него напали и задушили враги или разорвали тигры из джунглей. Он приложил глаз к дверной щели и увидел, что в самом деле ей мешает открыться лежащее на пороге человеческое тело. Пригляделся повнимательнее, – о боги! – это был Манчади.– О! – с ужасом вскричал он. – Агур!Индиец тут же прибежал на зов товарища.– Агур, – взволнованно сказал маратх. – Ты ничего не слышал сегодня ночью?– Абсолютно ничего.– Даже стона?– Нет, а в чем дело?– Убили Манчади!– Это невозможно! – воскликнул Агур.– Он лежит перед дверью.– Но Дарма и Пунти не подавали голоса.– И все же он, видимо, мертв. Не отвечает и не шевелится.– Нужно выйти. Толкни сильнее!Маратх навалился плечом на дверь и оттолкнул ею лежавшего на пороге Манчади. Оба охотника выскочили наружу.Бедный бенгалец лежал ничком и казался мертвым, хотя на теле не видно было никакой раны. Каммамури приложил руку к его груди и почувствовал, что сердце еще бьется.– Он без сознания, – сказал маратх.Подобрав перо, которое валялось рядом, он зажег его и приблизил к ноздрям потерявшего сознание. Тотчас грудь Манчади поднялась от вздоха, задвигались руки и ноги и наконец открылись глаза, которыми он растерянно уставился на охотников.– Что случилось? – заботливо спросил его Каммамури.– Это вы! – задыхаясь, воскликнул бенгалец. – О боги! Я думал, что меня убили одним ударом!– Но кто пытался убить тебя? Что это были за люди?– Люди?.. Разве я говорил, что люди?– А кто же?– Это были не люди, – сказал бенгалец. – Это был слон.– Слон? – вскричали индийцы. – Слон здесь?– Да, огромный слон, с чудовищным хоботом и ужасными бивнями.– Он подошел к тебе? – спросил Агур.– Да, и едва не проломил мне череп. Я сладко спал, когда был разбужен мощным дыханием; я открыл глаза и увидел над собой огромную голову чудовища. Я хотел подняться и убежать, но хобот его обрушился на мой череп, пригвоздив меня к земле.– А потом? – с тревогой спросил Каммамури.– Больше я ничего не помню. Удар был так силен, что я потерял сознание.– Странно, – сказал маратх. – И Пунти ничего не заметил.– Что будем делать? – спросил Агур, бросив горящий взгляд на джунгли.– Оставим слона в покое, – ответил Каммамури.– Он вернется, – поспешно сказал Манчади, – и разрушит нашу хижину.– Это правда, – согласился Агур. – А что, если поохотиться на него? Почему бы и нет? У нас хорошие карабины.– Я готов пойти с вами, – предложил Манчади.– Но мы не можем оставить хозяина одного, хотя он уже полностью выздоровел, – заметил Каммамури. – Вы знаете, что нам постоянно здесь угрожает опасность.– Ты останешься, а мы пойдем на охоту, – решил Агур. – Когда поблизости слон, мы не можем жить спокойно.– Если у вас достаточно храбрости, действуйте на свой страх и риск.– Вот это хорошо! – воскликнул Агур. – Предоставь это нам, и увидишь, что еще до полудня слон будет наш.Он взял в хижине два тяжелых карабина большого калибра и протянул один бенгальцу, который зарядил его с особой тщательностью. Захватив пистолеты, большой нож и запас патронов, они решительно двинулись к джунглям по широкой тропе, проложенной среди бамбука.Агур был оживлен и весело болтал; бенгалец же напротив, встревожен и мрачен. Он часто останавливался и озирался по сторонам. Иногда он нагибался и внимательно вглядывался в тропу, притворяясь, что ищет следы слона.Эта резкая перемена настроения, эти взгляды и маневры не ускользнули от Агура, который решил, что бенгалец боится.– Смелее, Манчади, – весело сказал он. – Не думай, что так уж трудно схватиться с этой громадиной. Одна пуля в глаз – и все будет кончено.– Я и не боюсь, – резко ответил бенгалец, тщетно стараясь изобразить на губах улыбку. – Просто настроение испортилось.– Мне показалось, что ты обеспокоен.– Это верно, но меня беспокоит не слон.– А что же тогда?– Агур, – сказал Манчади странным тоном. – Ты боишься смерти?– Боюсь ли я смерти?.. Почему ты спрашиваешь? Я никогда не думаю о ней.– Тем лучше для тебя.– Я тебя не понимаю.– Поймешь через несколько часов; молчи и пошли дальше.«Он слегка тронулся, – подумал Агур. – Бедняга заговаривается от страха. Ладно, я сам убью слона».Он ускорил шаги, несмотря на жаркое солнце, и через час они добрались до банановой рощицы, тенистой и очень приятной на вид.Как только они вошли туда, Манчади принялся насвистывать какую-то песенку, с замысловатыми коленцами и переливами.– Что ты делаешь? – спросил его Агур.– Свищу, – ответил Манчади.– Ты спугнешь слона.– Наоборот, привлеку. Слоны любят свист и, когда слышат его, подходят поближе.– О! Я этого не знал.– Теперь знай, и внимательно смотри кругом. Ты знаешь, где находится пруд?– Здесь рядом.– Пошли.Агур, хоть это и показалось ему довольно странным, послушался. Он углубился по едва заметной тропинке в чащу и привел товарища к берегу маленького пруда, окруженного грудами грубо отесанных камней – развалин старинной пагоды.– Ты оставайся здесь, – сказал ему бенгалец, – а я войду в лес и поищу слона – он должен прятаться где-то поблизости.Он взял под мышку карабин и спокойно удалился, не добавив больше ни слова. Но как только он убедился, что его не видно и не слышно, то сразу припустился бегом и остановился лишь у подножия огромного дерева, на стволе которого была грубо вырезана эмблема таинственных обитателей Раймангала.Здесь он издал длинный свист и прислушался. Такой же сигнал из зарослей был ему ответом. Минуту спустя, среди кустов появилась зловещая фигура Суйод-хана.Жрец скрестил руки на груди и устремил на Манчади взгляд, острый, как лезвие кинжала.– Будь благословен, Сын священных вод Ганга, – сказал бенгалец, кланяясь и прикладывая сложенные ладони ко лбу.– Итак? – коротко спросил Суйод-хан.– Нас провели.– Что ты хочешь этим сказать?– Тремаль-Найк жив.Суйод-хан еще больше помрачнел и сжал кулаки.– Я промахнулся? – прорычал он. – А ведь кинжал мой пронзил ему грудь!Он склонил голову и погрузился в размышления.– Манчади, – сказал он через некоторое время, – этот человек должен умереть.– Приказывай, Сын священных вод Ганга.– Сердце Девы пагоды ранено взглядом этого человека. Несчастная еще любит его и не перестанет любить, пока он жив.– Она поверит в его смерть?– Да, если я дам ей доказательства.– Что я должен сделать? Отравить его?– Нет, яд не всегда убивает, на него есть противоядия.– Задушить? Со мной мой аркан.– Не спеши. Ты следовал моим указаниям?– Да. Агур ждет меня у пруда.– Хорошо. Ты убьешь сначала его.– А потом? – спросил фанатик с ужасающим спокойствием.– Потом ты вернешься в хижину и расскажешь Каммамури, что Агур убит. Он поверит тебе и побежит искать его; остальное ты понимаешь.– Какие будут еще приказания?– Больше ничего.– Задушив Тремаль-Найка, что мне делать дальше?– Возвращайся ко мне на Раймангал. Ступай!Манчади еще раз коснулся пепла у себя на лбу и быстро удалился.«Да, – сказал он себе, – Сын священных вод Ганга – великий человек!»Этот фанатик даже не думал о двойном убийстве, которое готовился совершить. Так велел Суйод-хан, а все, что приказывал он, исходило от имени страшной богини Кали, которой они посвятили себя без остатка, во власть которой отдали свою жизнь.Он медленно пересек лес и вышел к пруду, у которого сидел с карабином на коленях Агур.– Ты нашел слона? – спросил он бенгальца.– Еще нет, но я напал на его след, – сказал тот, и в глазах его сверкнули зловещие искры.– Что с тобой? Почему ты так смотришь на меня? – удивился Агур.Не отвечая, бенгалец молча смотрел на него в упор.– Ты обнаружил что-то странное?– Да, – отвечал Манчади. – Ты помнишь, что я тебе сказал час назад?Индиец слегка забеспокоился: он словно уже предчувствовал беду.– Мы, кажется, разговаривали о смерти?– Да.– Я помню это, – отвечал Агур.– Тебе не страшно умереть в двадцать лет, когда будущее, наверное, улыбается тебе? Тебе не кажется ужасным покинуть эту цветущую землю, согретую солнцем, и спуститься в могилу, в темноту, в неизвестность?– Ты с ума сошел? – поднял брови Агур. – Ты сумасшедший?– Нет, Агур, я не сумасшедший, – сказал убийца, подойдя к нему вплотную. – Смотри!Он распахнул на груди рубашку и показал татуировку в виде змеи с головой женщины.– Что это? – спросил Агур.– Эмблема смерти.– Не понимаю.– Тем хуже для тебя.Бенгалец выхватил аркан, который был спрятан у него за пазухой, и со свистом раскрутил его над головой.– Агур! – вскричал он. – Суйод-хан осудил тебя – ты должен умереть.Только тут индиец все понял. Он вскочил на ноги с карабином в руке, но не успел даже наставить его на предателя.Свист разорвал воздух, и с тугой петлей на горле бедняга тут же свалился на землю.– Убийца!.. – прохрипел он.– Агур! – мрачно сказал Манчади, – Попрощайся с солнцем, которое ласкало тебя, вдохни в последний раз воздух, который течет над Сундарбаном, пошли последний привет своим близким и спускайся в могилу.– Каммамури!.. Хозяин!.. – хрипел Агур, извиваясь в жестоких конвульсиях.Фанатик крепко ухватился за аркан и сжал его изо всех сил, заглушив голос жертвы, потом выхватил кинжал и вонзил его в тело несчастного.– Умри, раз этого хочет богиня! – закричал он ужасным голосом.С серым, страшно искаженным лицом и выкаченными глазами, Агур издал хриплый стон, попытался подняться, но снова упал.– Один готов, – сказал Манчади, бросив жестокий взгляд на убитого. – Теперь подумаем о другом.И удалился быстрыми шагами, в то время как стая марабу слеталась на еще теплый труп несчастного Агура. Глава 11ВТОРОЙ УДАР ДУШИТЕЛЯ Каммамури начинал беспокоиться. Солнце быстро опускалось за горизонт, а охотники еще не вернулись, ни одного выстрела не слышалось в джунглях.Он никак не мог объяснить себе ни это их долгое отсутствие, ни это абсолютное безмолвие. Он не раз выходил из хижины, внимательно осматривал горизонт, надеясь увидеть их среди бесконечных пространств бамбука, заставлял Пунти лаять, чтобы указать им обратный путь, но все бесполезно.Несколько раз он доходил в сопровождении тигрицы до первых бамбуков и прислушивался к шумам в джунглях; несколько раз бил в барабан, подвешенный у дверей хижины, раза два или три стрелял в воздух. Но молчание, царившее на равнине, не нарушалось ничем.Упав духом, он сел на пороге хижины и стал дожидаться их возвращения. Не прошло и нескольких минут, как тигрица вскочила на ноги с глухим рычанием, в которому присоединился лай Пунти.Каммамури встал, думая, что возвращаются охотники, но никого не увидел. Он обернулся и заметил опирающегося на косяк двери Тремаль-Найка.– Ты, хозяин! – удивленно воскликнул он. – Ты!..– Да, Каммамури, – кивнул Тремаль-Найк с горькой улыбкой.– Какая неосторожность!.. Ты еще слаб и…– Молчи, я окреп, я сильнее, чем ты думаешь, – сказал охотник на змей сурово. – Я слишком залежался на этой койке, пора кончать с этим.Он сделал несколько шагов вперед, почти не шатаясь, и уселся на траву, сжав голову руками и пристально глядя на заходящее солнце.– Хозяин, – сказал Каммамури после нескольких минут молчания.– Что? – обернулся к нему Тремаль-Найк.– Охотники еще не вернулись. Боюсь, что с ними случилась беда.– Кто тебе это сказал?– Никто, но у меня есть подозрение. В джунглях бродят те люди, которые убили Хурти и ранили тебя.Лицо Тремаль-Найка потемнело.– Значит, они здесь? – спросил он.– Наверное.– Скоро я поправлюсь, Каммамури, мы вернемся на этот проклятый остров и уничтожим их всех, всех!– Что?.. – испуганно воскликнул маратх. – Мы вернемся на тот остров?.. Хозяин, что ты говоришь?– А ты боишься?– Нет, но возвращаться туда, в те места – это безумие.– Безумие!.. Ты говоришь, безумие?.. Ты, значит, не знаешь, кого я оставил там, в руках этих негодяев?– Кого?– Деву пагоды.– Кто она такая?– Божественное создание, Каммамури, и я люблю ее безумно.– Так ты оставил там эту женщину?– Да, Каммамури, ту самую, которая являлась мне на закате солнца в джунглях. Ада! Ада! Как я страдаю вдали от тебя!– Так это и было твое видение?– Да, мое видение.– Но как она оказалась на Раймангале?– Тяжелый рок тяготеет над этой несчастной девушкой, Каммамури. Злодеи держат ее в своих руках, но я не знаю, почему. Я видел ее в пагоде перед бронзовым чудищем.– Чудищем!.. Но, может быть, эта женщина одна из них.– Не смей говорить этого, Каммамури, – угрожающе вскричал Тремаль-Найк. – Она их пленница, они заставляют ее поклоняться бронзовому чудищу! Они жестоки… А она их жертва – эта бедная девушка!..– Прости, хозяин, – пролепетал маратх.– Ты ничего не знал, я не держу на тебя зла, Каммамури. Но эти люди, которые насильно держат ее в пагоде, которые разрывают ей сердце и заставляют ее страдать – я уничтожу их всех, Каммамури! Всех до единого! Здесь, на моей груди, остался след их кинжала, и он все время будет напоминать мне о мести! Ты не останешься в их руках, моя бедная Ада!.. Как бы не стерегли они тебя, какие бы препятствия ни воздвигали, я вырву тебя из их рук!.. И тогда пусть дрожат эти фанатики, которые так мучили тебя, которые отравили твою молодость. Мы с Дармой истребим их всех до единого в их страшных пещерах!– Ты пугаешь меня, хозяин. А если тебя убьют?– Я умру ради той, которую люблю! – пылко воскликнул Тремаль-Найк.– И когда мы отправимся туда?– Как только у меня хватит сил держать карабин. Я ухе окреп, но не настолько, чтобы выступить одному против всех.В это мгновение с юга донесся ружейный выстрел; Дарма подпрыгнула и ощетинилась, рыча. Маратх и Тремаль-Найк вскочили на ноги, удерживая Пунти, который заливался лаем.– Что там случилось? – спросил маратх, доставая из-за пояса нож.– Каммамури!.. Каммамури!.. – закричал чей-то голос.– Кто это там? – спросил Тремаль-Найк.– Великий Брама!.. Это Манчади! – вскричал маратх.В самом деле, бенгалец приближался к ним, пробивая густую завесу бамбука и, как сумасшедший, размахивая карабином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28