Вы слышите стук?
— Совершенно ясно. Он идет со стороны города, экипаж катится по мостовой городских улиц.
— Скорее, Диас! Ты еще успеешь доехать к полковнику Себальосу.
— Задержите экипаж! — вскрикнул Диас, вскакивая на лошадь. Через несколько минут он исчез в темноте.
Кристино и Фернандо приготовились загородить дорогу подъезжавшему экипажу, и так как, по всей вероятности, это не могло обойтись без насильственных мер, достали пистолеты из седел и расположились по обеим сторонам шоссе.
— Будем стрелять только в крайнем случае, — сказал Кристино своему товарищу, понижая голос, — мы еще не знаем, для чего хотят захватить этих людей в плен.
— Если дело идет об изгнанном генерале, который едет в Мадрид переодетым и под чужим именем?
— Ну, так мы ему не враги!
— Слышишь стук копыт? Карету сопровождают верховые, еще нельзя различить, сколько их.
Действительно, со стороны дороги, кроме шума приближающегося экипажа, долетал равномерный стук копыт, и, наконец, они увидали большую почтовую карету, охраняемую несколькими всадниками, число которых еще нельзя было определить.
Кристино и Фернандо подождали, пока лошади, бежавшие крупною рысью, оказались от них шагах в двадцати, и с обеих сторон бросились к карете с криком:
— Именем королевы! Остановитесь!
Кучер, решив, что перед ним разбойники, стеганул лошадей и с угрозой поднял кнут.
— Стой, или мы застрелим твоих кляч! Кучер увидел пистолеты.
В это время проводники кареты (их было двое) подскакали к солдатам, держа в руках пистолеты — казалось, они тоже считали, что имеют дело с разбойниками.
Кристино с первого взгляда увидел, что карету сопровождают обычные слуги.
— Именем королевы приказываем остановиться! Вы подъехали к передовым постам королевского войска, а мы получили приказ задерживать каждый экипаж.
— Если только это не бандиты, — промолвил один из слуг, когда кучер, наконец, остановил экипаж.
— Сеньор, — вскричал с угрозой Кристино, — не оскорбляйте старого испанского солдата, посмотрите на этот знак отличия! Мы не разбойники!
— Тогда пропустите нас! В карете депутат Валлин с супругой. Дверца отворилась, и недовольный голос спросил:
— Что там такое? Отчего ты остановился, Иоаким?
— Мы вынуждены, сеньор. Эти люди, одетые солдатами, утверждают, что должны задержать нас, потому что мы приблизились к королевскому войску.
— Черт возьми! Что это значит? — вскричал мужчина. Внутри . кареты послышался еще женский шепот: — Поезжай, прогони этих людей. Не хватало еще, чтобы всякие ночные птицы, купившие себе солдатский мундир, останавливали путешественников на большой дороге!
Кучер взмахнул кнутом, двое слуг бросились на Кристино, лошади рванулись с такой силой, что загородивший им путь Фернандо едва не очутился под копытами, в последнюю минуту успев схватить за уздцы и с силой остановить.
В это время раздался стук лошадиных копыт. Сидевшие в карете, похоже, были в нерешительности и советовались.
— Ни с места, говорю я вам! — крикнул рассерженный Кристино, — вам не сойдет с рук ругать нас ночными птицами и разбойниками! Только троньтесь, услышите, как просвистит пара пуль, которая лишит вас слуха и зрения!
— Да образумьтесь же, ведь это…
— Не хотим ничего слышать. Пусть в вашем черном ящике сидит кто угодно. Это уж командир объяснит вам, в чем дело.
Около восьми всадников прискакали сюда во главе с полковником Себальосом, которого Диас нашел в лагере.
Себальос увидел, что двое слуг угрожали кирасиру Кристино, и закричал им:
— Прочь, негодяи, или я велю стрелять в вас! Кто тут в карете? Немедленно отвечайте! Вы смущены? Ого, без сомнения, мы поймали славного зверя!
Дверцы кареты распахнулись. Себальос подошел к ней вплотную.
— Выпрягайте лошадей! Диас держи за поводья!
— Что же это такое? Разве мы на военном положении, что испанский гражданин с супругой не могут свободно путешествовать? Находимся мы среди врагов или вы офицер испанской армии? — спросил сидевший в экипаже.
— Прикусите свой язычок, господин граф, — ответил Себальос, бесцеремонно заглядывая внутрь кареты, и, удостоверясь, что там сидели мужчина и дама, продолжал: — Вы забываете, что вы военнопленные и что в моей власти уложить вас на месте.
— Пресвятая Дева! — простонала дама. — Мы погибли.
— После таких удачных дел, которые мы называем государственной изменой, герцогиня! Да, да, вы не предполагали, что о вашем путешествии уже известно здесь, и что мы не дремлем.
— Господин граф, герцогиня? — повторил удивленный господин в экипаже. — Я не понимаю вас, полковник!
— Как естественно вы разыгрываете удивление и как отлично умеете притворяться, господин граф Теба, но ваше запирательство не поможет вам. Какое имя вы и графиня взяли себе?
— Я не знаю, о чем вы говорите и чего хотите от меня, сеньор. Я депутат Валлин и еду в Мадрид со своей женой.
— Депутат Валлин? Ага, так-так, — иронически проговорил полковник Себальос, — я припоминаю, что действительно слышал это имя, вы сделали неплохой выбор! Но оставим комедию, граф. Вы вместе с герцогиней, которую имеете удовольствие сопровождать уже несколько недель, мои пленники! Вам недолго осталось сомневаться насчет своей участи, граф Джирдженти уже спешит объявить ее.
— Но ведь это самоуправство…
Слова господина в карете были прерваны — Себальос захлопнул дверцы.
— Вы останетесь на своих местах, — приказал он кирасирам Кристино и Фернандо, — Диас пусть правит лошадьми, слуги отправятся с нами и будут застрелены при малейшей попытке к бегству. А вы, господа, — обратился он к сопровождавшим его, — следуйте с двух сторон экипажа и следите за пленными. Я могу заранее обещать, что ее величество королева не оставит вас без награды.
Все было сделано так, как приказал Себальос: карета окружена конвоем, Диас на козлах возле перепуганного кучера, сам Себальос ехал то впереди, то позади экипажа. Поезд направился к полковому отряду, где в ту же ночь граф Джирдженти, присвоивший себе верховную власть по праву королевского зятя, должен был вынести пленным приговор.
Себальос, убежденный, что оказал громадную услугу испанской королевской власти, взяв в плен графа Теба и герцогиню де ла Торре, с язвительной усмешкой слушал долетавший по временам до него, разговор двух пленников, и радовался мысли о щедрой награде за это удачное дело.
Подъехав к караулу лагеря, экипаж обогнул спящих солдат и направился к палаткам. Адъютанты доложили полковнику Себальосу, что граф Джирдженти, получив какое-то известие, час назад оставил лагерь.
— Ну так мы освободим господина графа от работы, — вскричал Себальос, соскакивая с лошади, — принесите сюда огня, бейте тревогу, весь полк должен быть на ногах и видеть, что ожидает всех изменников ее величества -королевы!
Через несколько минут раздались сигнальный рожок и глухие звуки барабана, сзывавшие кирасиров.
В палатке командира горел свет — готовилось что-то чрезвычайное.
Себальос приветствовал полковых офицеров и приказал вывести пленников.
Даме постоянно делалось дурно. Ее спутник был бледен, он увидел, что все просьбы тщетны.
— Я спрашиваю вас, граф Теба, — обратился к нему Себальос, — станете дальше упорствовать и приписывать себе чужое имя?
— Сжальтесь, чего вы хотите от меня? Клянусь вам, что я депутат Валлин!
— А эта дама?
— Жена моя, клянусь вечным спасением!
— Не расточайте ложных клятв, господин граф! Вы едете из Кордовы.
— Именно, чтобы отправиться с женой в Мадрид! Я не предполагал, что меня примут за графа, а жену за герцогиню!
— Надеюсь, господа, — обратился Себальос к окружавшим его офицерам, — что вы, как и я, слабо верите словам графа Теба, и согласитесь с моим решением. Попросите сюда полкового священника.
Несколько человек высказалось за то, чтобы подождать графа Джирдженти, знавшего в лицо графа Теба, но Себальос был так тороплив и настойчив, что остальные не отважились противоречить ему.
— Мы избавим от этого труда господина графа. Когда он вернется, все будет кончено. Я считаю, что незачем соблюдать всякие формальности с опасными изменниками, им нет снисхождения. Разве с нами поступили бы лучше, господа, попадись мы в руки мятежникам? Никогда! Поэтому совершим все по правилам военного суда! Господин капеллан, — обратился Себальос к священнику, — окажите последнее утешение, графу Теба и герцогине де ла Торре.
Пленные с ужасом услышали свой смертный приговор.
— Это убийство, неслыханное убийство! — вскричал бледный, страшно взволнованный незнакомец. — Это противно праву и закону! Я депутат Валлин. Я хочу предстать перед военным судом! Я не признаю приговора самовластного офицера!
— Господин капеллан, исполняйте свои обязанности! — приказал Себальос. — «Герцогиня де ла Торре» с отчаянным криком упала в обморок.
Некоторые офицеры отвернулись: сцена была непереносимой.
Тщетно священник старался вынудить незнакомца признаться, что он граф Теба, тщетно напоминал ему о небе, тот горячился и сопротивлялся страже.
Когда забрезжил рассвет, Себальос приказал отвести пленных на сто шагов от палатки и там расстрелять, сначала слуг, а потом несчастную чету.
— Не надо лишнего сострадания, господа, — обратился он к офицерам, видимо, не согласных с ним, — нечего щадить таких врагов ее величества, как эти двое. Нас засмеют в неприятельском лагере, если мы отпустим их целыми и невредимыми. Никогда!
— Но сеньора герцогиня! — осмелился напомнить один офицер.
— Вы думаете, что сеньоре надо оказать снисхождение? Мой друг, вы забываете, что она возмутила народ на мятеж! Если герцогиня действовала подобно мужчине, ее следует и судить так же. Я беру все на себя. Действуйте по моему приказу.
Женщина была почти без сознания, когда солдаты подняли ее с земли. Мужчину, который не переставал называть себя депутатом Валлином, наконец, связали. Несчастных потащили к опушке леса, чтобы привести в исполнение приговор.
Отряд пехоты выстроился в шеренгу. Себальос сам приготовился командовать расстрелом.
Слуг привязали к деревьям, и подвели солдат, чтобы они видели, как наказывают государственных преступников и их союзников.
Себальос хладнокровно скомандовал «Пли!», и бедные жертвы с простреленной грудью повисли на стволах деревьев.
Тела их отвязали, и к тем же забрызганным кровью деревьям привязали депутата Валлина и его жену, которые уже только молились и стонали. Солдаты, снова зарядив ружья и прицелившись, ждали команды полковника Себальоса, который, казалось, наслаждался страданиями своих пленников.
В то мгновение, когда прозвучал приказ открыть огонь, со стороны палаток послышался глухой шум.
Раздались выстрелы. Тела мужчины и женщины обмякли.
— Отменить казнь! — услышали солдаты крик, и полковник Себальос, только что окончивший свое ужасное дело, увидел вдали несколько всадников и экипаж.
— Отменить казнь! Граф Джирдженти взял в плен графа Теба и герцогиню де ла Торре, они находятся там, в дорожной карете! — объявил адъютант графа Джирдженти.
Было уже поздно: депутат Валлин и его супруга сделались жертвами слепой жестокости Себальоса. Их мертвые тела, привязанные веревками, висели на стволах деревьев.
Все рассказанное здесь — правда. Несчастный Валлин с женой пали первыми невинными жертвами корыстолюбивых слуг трона. Этот поступок полковника Себальоса не только остался безнаказанным, но его еще и постарались скрыть.
Тела расстрелянных быстро зарыли.
Себальос поспешил к палаткам, куда только что прибыли под усиленным конвоем Энрика и Рамиро.
В то время, когда около Батисты остановили карету депутата Валлина, другие передовые посты заметили экипаж герцогини де ла Торре, сопровождаемый уланами, и вступили с ними в рукопашный бой. Вскоре по сигналу сюда подоспел ближайший отряд, а затем и граф Джирдженти, горевший желанием самому арестовать соперника.
Тогда, когда Себальос убивал невинных, превосходящие силы графа Джирдженти легко справились с охраной герцогини де ла Торре и графа Теба. Рамиро, убедившись в бесполезности сопротивления, объявил себя и герцогиню военнопленными. Адъютант графа Джирдженти уверил его, что им с герцогиней ничего не грозит, но всякая попытка к бегству может ухудшить их положение.
Энрика чувствовала, что это пустые слова и ей отомстят за все, происшедшее в последнее время. Она понимала, что королева только и ждала того, чтобы уничтожить ее, и содрогнулась. Рамиро старался ободрить ее.
Зная, что вся равнина занята королевскими войсками, он ехал по проселочным дорогам, но вдруг попал в руки человека, отнявшего у него инфанту Марию. Хотя он и не чувствовал уже любви к ней, но впечатление, произведенное неожиданным обручением ее с Джирдженти, еще не изгладилось из его памяти. Он не мог даже вызвать на дуэль своего соперника, потому что был пленным. Энрику и Рамиро отвели в палатки и расставили вокруг охрану. Довольный Джирдженти поскакал в штаб сообщить генералу Новаличесу об удавшемся деле.
Гонсалес Браво, будто предчувствуя удачу, тоже приехал в лагерь из города и сердечно поздравил графа Джирдженти.
— Это больше, чем выигранное сражение, граф, — воскликнул он, — позвольте мне тотчас же доложить ее величеству в Сан-Себастьян.
— Мы поступим разумно, если переправим пленников в безопасное место, — сказал граф Джирдженти, — как заложников. — Маркиз, — обратился он к Новаличесу, — я думаю, нам недолго уже получать дурные вести о переходе наших полков на сторону мятежников. Уверен, что мы победим без кровопролития и усмирим бунтовщиков. Мы должны немедленно послать офицера в Кордову к маршалу Серано и предложить выбор: продвигаться вперед и найти труп своей жены или покориться и снова увидеться с ней.
— Насколько я знаю герцога де ла Торре, — сказал серьезно Новаличес, — он убьет офицера, который принесет ему подобную весть.
— Подобные посланцы неприкосновенны.
— Возможно. Однако не поручусь даже за себя, что такой гонец вышел бы целым из моей палатки!
— Я не так горяч, как вы, маркиз, — колко заметил Гонсалес Браво, знавший лучше Новаличеса, что ярость восставших росла с каждым днем.
— Ее величество никогда не простит вам того, что вы упустили случай победить без кровопролития. Могу поклясться, что вы будете по-королевски награждены, если удастся избавить Испанию от народной войны, исхода которой нельзя предугадать.
— Я согласен с господином министром, — сказал граф Джирдженти, — надо предложить командиру повстанцев выбрать одно из двух. Насколько я слышал, герцог де ла Торре так любит свою жену, что непременно покорится.
— Я имею причины не доверять этого важного дела ни одному из своих офицеров, — произнес Новаличес. — Только один из нас, господа, может взять на себя такое поручение. Господин министр, напишите тотчас же герцогу де ла Торре письмо, что я, маркиз Новаличес, посещу его через три дня как парламентер для тайных переговоров. Должен вам сознаться, что для меня это трудное решение, но я выполню его. Пусть ее величество убедится в моей безграничной преданности.
— Отлично, маркиз! Написав письмо Серано, я отправлюсь в Сан-Себастьян, чтобы рассказать королеве о вашем мужестве и решительности. Заверяю вас, что это новое доказательство беззаветной преданности будет вашими лучшими лаврами, потому что величие духа украшает героя! Не одним только мечом, маркиз, можно одержать верх. Ваша победа особенно ценна, потому что она бескровная.
В САН-СЕБАСТЬЯНЕ
Мывидели, какое впечатление произвело письмо императрицы Евгении на «ее государыню», как любила она называть испанскую королеву.
Изабелла без промедления прибыла в Сан-Себастьян — город, лежащий вблизи французской границы, у самого моря. Восемнадцатого сентября она ожидала посещения императора Наполеона с супругой, а девятнадцатого сама хотела отдать им визит в Биаррице.
Изабелла надеялась, что это свидание, уже само по себе поможет усмирить восстание. Впротивном случае она хотела просить королевскую чету о помощи, в которой, вероятно, ей не откажут, потому что императору Наполеону не мог нравиться такой пример для его легко увлекающихся подданных, да еще на самой границе его владений.
Олоцага, которого Изабелла считала союзником опальных генералов, был отозван из Парижа и находился на пути в Мадрид. Его преемник Мон готовился сопровождать императорскую чету из Парижа в Биарриц, чтобы присутствовать при свидании двух монархов. Точно так же и французский посол в Мадриде, Мерсье де Лостанд, отправился с королевой в Сан-Себастьян, куда она привезла, кроме дона Марфори и многочисленной свиты, еще патера Кларета и своего мужа.
Сестра Патрочинио после неудавшегося плана погубить Аццо уехала в свой монастырь в Аранхуес, несмотря на то, что каждое движение причиняло ей боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Совершенно ясно. Он идет со стороны города, экипаж катится по мостовой городских улиц.
— Скорее, Диас! Ты еще успеешь доехать к полковнику Себальосу.
— Задержите экипаж! — вскрикнул Диас, вскакивая на лошадь. Через несколько минут он исчез в темноте.
Кристино и Фернандо приготовились загородить дорогу подъезжавшему экипажу, и так как, по всей вероятности, это не могло обойтись без насильственных мер, достали пистолеты из седел и расположились по обеим сторонам шоссе.
— Будем стрелять только в крайнем случае, — сказал Кристино своему товарищу, понижая голос, — мы еще не знаем, для чего хотят захватить этих людей в плен.
— Если дело идет об изгнанном генерале, который едет в Мадрид переодетым и под чужим именем?
— Ну, так мы ему не враги!
— Слышишь стук копыт? Карету сопровождают верховые, еще нельзя различить, сколько их.
Действительно, со стороны дороги, кроме шума приближающегося экипажа, долетал равномерный стук копыт, и, наконец, они увидали большую почтовую карету, охраняемую несколькими всадниками, число которых еще нельзя было определить.
Кристино и Фернандо подождали, пока лошади, бежавшие крупною рысью, оказались от них шагах в двадцати, и с обеих сторон бросились к карете с криком:
— Именем королевы! Остановитесь!
Кучер, решив, что перед ним разбойники, стеганул лошадей и с угрозой поднял кнут.
— Стой, или мы застрелим твоих кляч! Кучер увидел пистолеты.
В это время проводники кареты (их было двое) подскакали к солдатам, держа в руках пистолеты — казалось, они тоже считали, что имеют дело с разбойниками.
Кристино с первого взгляда увидел, что карету сопровождают обычные слуги.
— Именем королевы приказываем остановиться! Вы подъехали к передовым постам королевского войска, а мы получили приказ задерживать каждый экипаж.
— Если только это не бандиты, — промолвил один из слуг, когда кучер, наконец, остановил экипаж.
— Сеньор, — вскричал с угрозой Кристино, — не оскорбляйте старого испанского солдата, посмотрите на этот знак отличия! Мы не разбойники!
— Тогда пропустите нас! В карете депутат Валлин с супругой. Дверца отворилась, и недовольный голос спросил:
— Что там такое? Отчего ты остановился, Иоаким?
— Мы вынуждены, сеньор. Эти люди, одетые солдатами, утверждают, что должны задержать нас, потому что мы приблизились к королевскому войску.
— Черт возьми! Что это значит? — вскричал мужчина. Внутри . кареты послышался еще женский шепот: — Поезжай, прогони этих людей. Не хватало еще, чтобы всякие ночные птицы, купившие себе солдатский мундир, останавливали путешественников на большой дороге!
Кучер взмахнул кнутом, двое слуг бросились на Кристино, лошади рванулись с такой силой, что загородивший им путь Фернандо едва не очутился под копытами, в последнюю минуту успев схватить за уздцы и с силой остановить.
В это время раздался стук лошадиных копыт. Сидевшие в карете, похоже, были в нерешительности и советовались.
— Ни с места, говорю я вам! — крикнул рассерженный Кристино, — вам не сойдет с рук ругать нас ночными птицами и разбойниками! Только троньтесь, услышите, как просвистит пара пуль, которая лишит вас слуха и зрения!
— Да образумьтесь же, ведь это…
— Не хотим ничего слышать. Пусть в вашем черном ящике сидит кто угодно. Это уж командир объяснит вам, в чем дело.
Около восьми всадников прискакали сюда во главе с полковником Себальосом, которого Диас нашел в лагере.
Себальос увидел, что двое слуг угрожали кирасиру Кристино, и закричал им:
— Прочь, негодяи, или я велю стрелять в вас! Кто тут в карете? Немедленно отвечайте! Вы смущены? Ого, без сомнения, мы поймали славного зверя!
Дверцы кареты распахнулись. Себальос подошел к ней вплотную.
— Выпрягайте лошадей! Диас держи за поводья!
— Что же это такое? Разве мы на военном положении, что испанский гражданин с супругой не могут свободно путешествовать? Находимся мы среди врагов или вы офицер испанской армии? — спросил сидевший в экипаже.
— Прикусите свой язычок, господин граф, — ответил Себальос, бесцеремонно заглядывая внутрь кареты, и, удостоверясь, что там сидели мужчина и дама, продолжал: — Вы забываете, что вы военнопленные и что в моей власти уложить вас на месте.
— Пресвятая Дева! — простонала дама. — Мы погибли.
— После таких удачных дел, которые мы называем государственной изменой, герцогиня! Да, да, вы не предполагали, что о вашем путешествии уже известно здесь, и что мы не дремлем.
— Господин граф, герцогиня? — повторил удивленный господин в экипаже. — Я не понимаю вас, полковник!
— Как естественно вы разыгрываете удивление и как отлично умеете притворяться, господин граф Теба, но ваше запирательство не поможет вам. Какое имя вы и графиня взяли себе?
— Я не знаю, о чем вы говорите и чего хотите от меня, сеньор. Я депутат Валлин и еду в Мадрид со своей женой.
— Депутат Валлин? Ага, так-так, — иронически проговорил полковник Себальос, — я припоминаю, что действительно слышал это имя, вы сделали неплохой выбор! Но оставим комедию, граф. Вы вместе с герцогиней, которую имеете удовольствие сопровождать уже несколько недель, мои пленники! Вам недолго осталось сомневаться насчет своей участи, граф Джирдженти уже спешит объявить ее.
— Но ведь это самоуправство…
Слова господина в карете были прерваны — Себальос захлопнул дверцы.
— Вы останетесь на своих местах, — приказал он кирасирам Кристино и Фернандо, — Диас пусть правит лошадьми, слуги отправятся с нами и будут застрелены при малейшей попытке к бегству. А вы, господа, — обратился он к сопровождавшим его, — следуйте с двух сторон экипажа и следите за пленными. Я могу заранее обещать, что ее величество королева не оставит вас без награды.
Все было сделано так, как приказал Себальос: карета окружена конвоем, Диас на козлах возле перепуганного кучера, сам Себальос ехал то впереди, то позади экипажа. Поезд направился к полковому отряду, где в ту же ночь граф Джирдженти, присвоивший себе верховную власть по праву королевского зятя, должен был вынести пленным приговор.
Себальос, убежденный, что оказал громадную услугу испанской королевской власти, взяв в плен графа Теба и герцогиню де ла Торре, с язвительной усмешкой слушал долетавший по временам до него, разговор двух пленников, и радовался мысли о щедрой награде за это удачное дело.
Подъехав к караулу лагеря, экипаж обогнул спящих солдат и направился к палаткам. Адъютанты доложили полковнику Себальосу, что граф Джирдженти, получив какое-то известие, час назад оставил лагерь.
— Ну так мы освободим господина графа от работы, — вскричал Себальос, соскакивая с лошади, — принесите сюда огня, бейте тревогу, весь полк должен быть на ногах и видеть, что ожидает всех изменников ее величества -королевы!
Через несколько минут раздались сигнальный рожок и глухие звуки барабана, сзывавшие кирасиров.
В палатке командира горел свет — готовилось что-то чрезвычайное.
Себальос приветствовал полковых офицеров и приказал вывести пленников.
Даме постоянно делалось дурно. Ее спутник был бледен, он увидел, что все просьбы тщетны.
— Я спрашиваю вас, граф Теба, — обратился к нему Себальос, — станете дальше упорствовать и приписывать себе чужое имя?
— Сжальтесь, чего вы хотите от меня? Клянусь вам, что я депутат Валлин!
— А эта дама?
— Жена моя, клянусь вечным спасением!
— Не расточайте ложных клятв, господин граф! Вы едете из Кордовы.
— Именно, чтобы отправиться с женой в Мадрид! Я не предполагал, что меня примут за графа, а жену за герцогиню!
— Надеюсь, господа, — обратился Себальос к окружавшим его офицерам, — что вы, как и я, слабо верите словам графа Теба, и согласитесь с моим решением. Попросите сюда полкового священника.
Несколько человек высказалось за то, чтобы подождать графа Джирдженти, знавшего в лицо графа Теба, но Себальос был так тороплив и настойчив, что остальные не отважились противоречить ему.
— Мы избавим от этого труда господина графа. Когда он вернется, все будет кончено. Я считаю, что незачем соблюдать всякие формальности с опасными изменниками, им нет снисхождения. Разве с нами поступили бы лучше, господа, попадись мы в руки мятежникам? Никогда! Поэтому совершим все по правилам военного суда! Господин капеллан, — обратился Себальос к священнику, — окажите последнее утешение, графу Теба и герцогине де ла Торре.
Пленные с ужасом услышали свой смертный приговор.
— Это убийство, неслыханное убийство! — вскричал бледный, страшно взволнованный незнакомец. — Это противно праву и закону! Я депутат Валлин. Я хочу предстать перед военным судом! Я не признаю приговора самовластного офицера!
— Господин капеллан, исполняйте свои обязанности! — приказал Себальос. — «Герцогиня де ла Торре» с отчаянным криком упала в обморок.
Некоторые офицеры отвернулись: сцена была непереносимой.
Тщетно священник старался вынудить незнакомца признаться, что он граф Теба, тщетно напоминал ему о небе, тот горячился и сопротивлялся страже.
Когда забрезжил рассвет, Себальос приказал отвести пленных на сто шагов от палатки и там расстрелять, сначала слуг, а потом несчастную чету.
— Не надо лишнего сострадания, господа, — обратился он к офицерам, видимо, не согласных с ним, — нечего щадить таких врагов ее величества, как эти двое. Нас засмеют в неприятельском лагере, если мы отпустим их целыми и невредимыми. Никогда!
— Но сеньора герцогиня! — осмелился напомнить один офицер.
— Вы думаете, что сеньоре надо оказать снисхождение? Мой друг, вы забываете, что она возмутила народ на мятеж! Если герцогиня действовала подобно мужчине, ее следует и судить так же. Я беру все на себя. Действуйте по моему приказу.
Женщина была почти без сознания, когда солдаты подняли ее с земли. Мужчину, который не переставал называть себя депутатом Валлином, наконец, связали. Несчастных потащили к опушке леса, чтобы привести в исполнение приговор.
Отряд пехоты выстроился в шеренгу. Себальос сам приготовился командовать расстрелом.
Слуг привязали к деревьям, и подвели солдат, чтобы они видели, как наказывают государственных преступников и их союзников.
Себальос хладнокровно скомандовал «Пли!», и бедные жертвы с простреленной грудью повисли на стволах деревьев.
Тела их отвязали, и к тем же забрызганным кровью деревьям привязали депутата Валлина и его жену, которые уже только молились и стонали. Солдаты, снова зарядив ружья и прицелившись, ждали команды полковника Себальоса, который, казалось, наслаждался страданиями своих пленников.
В то мгновение, когда прозвучал приказ открыть огонь, со стороны палаток послышался глухой шум.
Раздались выстрелы. Тела мужчины и женщины обмякли.
— Отменить казнь! — услышали солдаты крик, и полковник Себальос, только что окончивший свое ужасное дело, увидел вдали несколько всадников и экипаж.
— Отменить казнь! Граф Джирдженти взял в плен графа Теба и герцогиню де ла Торре, они находятся там, в дорожной карете! — объявил адъютант графа Джирдженти.
Было уже поздно: депутат Валлин и его супруга сделались жертвами слепой жестокости Себальоса. Их мертвые тела, привязанные веревками, висели на стволах деревьев.
Все рассказанное здесь — правда. Несчастный Валлин с женой пали первыми невинными жертвами корыстолюбивых слуг трона. Этот поступок полковника Себальоса не только остался безнаказанным, но его еще и постарались скрыть.
Тела расстрелянных быстро зарыли.
Себальос поспешил к палаткам, куда только что прибыли под усиленным конвоем Энрика и Рамиро.
В то время, когда около Батисты остановили карету депутата Валлина, другие передовые посты заметили экипаж герцогини де ла Торре, сопровождаемый уланами, и вступили с ними в рукопашный бой. Вскоре по сигналу сюда подоспел ближайший отряд, а затем и граф Джирдженти, горевший желанием самому арестовать соперника.
Тогда, когда Себальос убивал невинных, превосходящие силы графа Джирдженти легко справились с охраной герцогини де ла Торре и графа Теба. Рамиро, убедившись в бесполезности сопротивления, объявил себя и герцогиню военнопленными. Адъютант графа Джирдженти уверил его, что им с герцогиней ничего не грозит, но всякая попытка к бегству может ухудшить их положение.
Энрика чувствовала, что это пустые слова и ей отомстят за все, происшедшее в последнее время. Она понимала, что королева только и ждала того, чтобы уничтожить ее, и содрогнулась. Рамиро старался ободрить ее.
Зная, что вся равнина занята королевскими войсками, он ехал по проселочным дорогам, но вдруг попал в руки человека, отнявшего у него инфанту Марию. Хотя он и не чувствовал уже любви к ней, но впечатление, произведенное неожиданным обручением ее с Джирдженти, еще не изгладилось из его памяти. Он не мог даже вызвать на дуэль своего соперника, потому что был пленным. Энрику и Рамиро отвели в палатки и расставили вокруг охрану. Довольный Джирдженти поскакал в штаб сообщить генералу Новаличесу об удавшемся деле.
Гонсалес Браво, будто предчувствуя удачу, тоже приехал в лагерь из города и сердечно поздравил графа Джирдженти.
— Это больше, чем выигранное сражение, граф, — воскликнул он, — позвольте мне тотчас же доложить ее величеству в Сан-Себастьян.
— Мы поступим разумно, если переправим пленников в безопасное место, — сказал граф Джирдженти, — как заложников. — Маркиз, — обратился он к Новаличесу, — я думаю, нам недолго уже получать дурные вести о переходе наших полков на сторону мятежников. Уверен, что мы победим без кровопролития и усмирим бунтовщиков. Мы должны немедленно послать офицера в Кордову к маршалу Серано и предложить выбор: продвигаться вперед и найти труп своей жены или покориться и снова увидеться с ней.
— Насколько я знаю герцога де ла Торре, — сказал серьезно Новаличес, — он убьет офицера, который принесет ему подобную весть.
— Подобные посланцы неприкосновенны.
— Возможно. Однако не поручусь даже за себя, что такой гонец вышел бы целым из моей палатки!
— Я не так горяч, как вы, маркиз, — колко заметил Гонсалес Браво, знавший лучше Новаличеса, что ярость восставших росла с каждым днем.
— Ее величество никогда не простит вам того, что вы упустили случай победить без кровопролития. Могу поклясться, что вы будете по-королевски награждены, если удастся избавить Испанию от народной войны, исхода которой нельзя предугадать.
— Я согласен с господином министром, — сказал граф Джирдженти, — надо предложить командиру повстанцев выбрать одно из двух. Насколько я слышал, герцог де ла Торре так любит свою жену, что непременно покорится.
— Я имею причины не доверять этого важного дела ни одному из своих офицеров, — произнес Новаличес. — Только один из нас, господа, может взять на себя такое поручение. Господин министр, напишите тотчас же герцогу де ла Торре письмо, что я, маркиз Новаличес, посещу его через три дня как парламентер для тайных переговоров. Должен вам сознаться, что для меня это трудное решение, но я выполню его. Пусть ее величество убедится в моей безграничной преданности.
— Отлично, маркиз! Написав письмо Серано, я отправлюсь в Сан-Себастьян, чтобы рассказать королеве о вашем мужестве и решительности. Заверяю вас, что это новое доказательство беззаветной преданности будет вашими лучшими лаврами, потому что величие духа украшает героя! Не одним только мечом, маркиз, можно одержать верх. Ваша победа особенно ценна, потому что она бескровная.
В САН-СЕБАСТЬЯНЕ
Мывидели, какое впечатление произвело письмо императрицы Евгении на «ее государыню», как любила она называть испанскую королеву.
Изабелла без промедления прибыла в Сан-Себастьян — город, лежащий вблизи французской границы, у самого моря. Восемнадцатого сентября она ожидала посещения императора Наполеона с супругой, а девятнадцатого сама хотела отдать им визит в Биаррице.
Изабелла надеялась, что это свидание, уже само по себе поможет усмирить восстание. Впротивном случае она хотела просить королевскую чету о помощи, в которой, вероятно, ей не откажут, потому что императору Наполеону не мог нравиться такой пример для его легко увлекающихся подданных, да еще на самой границе его владений.
Олоцага, которого Изабелла считала союзником опальных генералов, был отозван из Парижа и находился на пути в Мадрид. Его преемник Мон готовился сопровождать императорскую чету из Парижа в Биарриц, чтобы присутствовать при свидании двух монархов. Точно так же и французский посол в Мадриде, Мерсье де Лостанд, отправился с королевой в Сан-Себастьян, куда она привезла, кроме дона Марфори и многочисленной свиты, еще патера Кларета и своего мужа.
Сестра Патрочинио после неудавшегося плана погубить Аццо уехала в свой монастырь в Аранхуес, несмотря на то, что каждое движение причиняло ей боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47