— Чрезвычайно глупой толпы.— Виктория!— Но…— Никаких объяснений. Если он еще не покинул нашу страну, ты выйдешь замуж за лорда Олторпа и сама будешь отвечать за последствия своих действий.— Неужели тебе никогда ничего не приходилось делать ради забавы? — Она попыталась воззвать к его чувству сострадания.— Забавы предназначены для детей, а тебе уже двадцать лет, и сейчас главное, чтобы кто-нибудь захотел взять тебя в жены. — С этими словами граф покинул комнату и направился в свой кабинет. Там он будет ждать прихода Олторпа и тогда уж постарается сбагрить дочь с рук долой, так чтобы ему больше не нужно было беспокоиться о ее чересчур резвом поведении.Виктория вздохнула и прилегла на кушетку. Этот брак станет всеобщим посмешищем. Конечно, она зашла слишком далеко, но ее родители должны бы уже привыкнуть к этому.— Я не собираюсь замуж! — пронзительно закричала она, глядя в потолок.Ответа не последовало.Из всех видов наказаний, которые изобрели ее родители, этот являлся наихудшим. Через год она станет совершеннолетней, сможет путешествовать и заниматься делами, которые сочтет нужными. Но стоит ей выйти замуж, ее деньги перейдут к Синклеру Графтону, и он, вне всякого сомнения, спустит за игорным столом все до последнего пенса, прежде чем она сможет употребить их на что-то полезное.Правда и то, что ее сердце бешено забилось от его поцелуя. Этого, однако, недостаточно, чтобы выходить за него. Виктория ничего не знала о Синклере, кроме слухов о его ужасной репутации, и родители не вправе приковывать ее к подобному человеку. Виктории оставалось только надеяться, что идея брака так же ненавистна Олторпу, как и ей. Возможно, он уже на дороге в Европу или куда-нибудь еще. Девушка закрыла глаза и вдруг обнаружила, что медленно водит пальчиком по губам. С громким возгласом она вскочила на ноги. Замуж не выходят только потому, что мужчина целуется как бог, и ей не нужен тот, кто не ожидает от жены ничего, кроме кукольной красоты, умения вышивать и устраивать чаепития. Она никогда не сможет стать такой женой.
Синклер вышел из фаэтона и поднялся по узким мраморным ступеням парадного входа дома Фонтейнов. Он долго думал, нанести визит лорду Стиветону или нет, и решил, что тот Син Графтон, которого все знали вдоль и поперек, отправится туда — с извинениями, объясняющими, почему брак невозможен.Ему было известно, что граф скучен, как дождливый осенний день, но не дурак. Когда у Стиветона возобладает здравый смысл, одна проблема решится, но она оставит нерешенными по крайней мере еще две.Во-первых, он зашел слишком далеко вчера вечером. Лисичка Фонтейн, вероятно, могла знать что-то о возможной причастности Марли к убийству, но вряд ли стоило расспрашивать ее об этом. К тому же он был слишком занят ухаживанием за великолепной темноволосой крошкой и наслаждался тем, что украл ее у поклонника.Если бы ему вовремя не пришло в голову выступить с брачным предложением, вечер у Фрэнтонов был бы первым и последним для него и никто из собравшихся там никогда больше не прислал бы ему приглашение. Что бы он ни думал об этом достойном обществе, ему необходимо получить туда доступ и доказать, что Марли или кто-то другой из них убил его брата.Само собой, Стиветон не согласится на свадьбу, но граф должен услышать достаточно искренние извинения с его стороны, чтобы несостоявшийся зять мог пользоваться благосклонностью общества до тех пор, пока это будет ему нужно.Вторая проблема казалась почти столь же сложной. Прошлым вечером Син полностью потерял рассудок: Лисичка Фонтейн устремила на него свои прекрасные глаза цвета фиалки, и он забыл свои предположения не только относительно Марли, но и относительно лорда Уильяма Лэндри, а также других возможных подозреваемых, наверняка числящихся среди ее шумных поклонников.Он вывел ее в сад, не пытаясь что-то выпытать, а лишь чтобы поцеловать ее. Если бы ее отец и остальные разини не обнаружили их, он, разумеется, не ограничился бы одними поцелуями. Теперь, черт побери, ему снова хотелось целовать ее и завершить короткий интимный эпизод, который они начали.Глубоко вздохнув, Синклер ударил медным молотком по двери. Не прошло и секунды, как тяжелая дубовая дверь распахнулась перед ним.— Лорд Олторп? — Низенький дворецкий взглянул на его одежду с легким пренебрежением.— Где я могу увидеть лорда Стиветона?Дворецкий отступил назад.— Сюда, пожалуйста.Синклер проследовал за дворецким по короткой прихожей к устроенному под лестницей кабинету. Семейство Фонтейн являлось древним и обеспеченным родом, пользующимся всеобщим уважением, и он мог представить, как глубоко родители чувствуют оскорбление, нанесенное их дочери. И все же лучше он, чем хладнокровный убийца вроде Марли. Если, конечно, именно Марли застрелил Томаса. За последние два года жизнь Синклера, похоже, превратилась в ряд «если» и «как», и он чертовски устал от того, что не мог добиться ответа.Граф сидел за письменным столом красного дерева и больше напоминал банкира, чем аристократа. Перед ним лежал раскрытый гроссбух.Когда маркиз вошел в комнату, Стиветон поднял глаза.— А, Олторп! Я думал, вы к этому времени уже бежали из страны.— Доброе утро, лорд Стиветон. Жаль, что разочаровал вас.Граф сощурил глаза.— Тиммс, попроси, чтобы нас не беспокоили.— Слушаюсь, милорд. — Дворецкий поклонился и вышел.— То, что вы раскаиваетесь сейчас, не оправдывает ваши действия прошлой ночью, сэр. — Стиветон положил руки на крышку стола.Синклер пожал плечами:— Меня нельзя извинить.— Теперь вы согласны со мной, но это также не принесет вам ничего хорошего. Сколько раз вы вели себя как человек с сомнительной репутацией и затем исчезали без всякого сожаления.Синклер поднял бровь.— Вы хотите знать точное число?— Какие бы вольности вы ни позволяли себе в Европе, мы не терпим подобного поведения здесь.— При всем моем уважении к вам, лорд Стиветон, должен пояснить — хотя это была моя инициатива, ваша дочь весьма охотно следовала за мной.Граф с шумом вскочил на ноги.— И таким способом вы просите извинения?Синклер стряхнул невидимую пылинку со своего рукава.— Я не прошу вас ни о чем, но у меня есть предложение.Не сводя глаз с маркиза, Стиветон медленно сел.— Вы ожидали, что, защищая честь Виктории, я вызову вас на дуэль?— Конечно, нет — у меня нет намерения убивать вас. Я думал, вы потребуете публичного извинения…— Это может как-то залатать вашу репутацию, но ничем не кончится для моей дочери.Каминные часы пробили четверть, а граф все еще продолжал оценивающе смотреть на гостя. Синклеру не нравились ни задумчивое выражение его лица, ни направление, в котором развивался разговор. В голове у Стиветона, вероятно, созрело какое-то решение.Граф наклонился над своей огромной книгой.— Как бы мне ни хотелось утверждать противное, события прошлого вечера не были целиком вашей виной.— Это звучит обещающе. Тогда мы договоримся, и извинений будет достаточно…— Погодите, Олторп, я еще не закончил. У моей дочери, к сожалению, полностью отсутствует чувство самоконтроля. Я надеялся, что соответствующее образование и дисциплина излечат ее от импульсивности, но, как вы убедились, этого не произошло.Синклер без приглашения опустился на неудобный позолоченный стул, стоявший напротив письменного стола. С этого места он намеревался услышать, как будет защищаться репутация Лисички за счет его собственной. Виктории просто не из чего было выбирать; он не дал ей шанса.— Итак? — подсказал он.— Итак, не имея возможности обуздать дочь, я предприму шаги, чтобы вынести скандал из моего дома. Виктория теперь — ваша проблема.Синклер удивленно захлопал глазами.— Но вы ведь не хотите, чтобы она вышла замуж за…— Я не намерен прощать нарушение правил приличия даже членам моей собственной семьи. Особенно членами моей семьи. — Стиветон взял со стола карандаш. — Вы можете рассчитывать на десять тысяч фунтов сразу, а затем на три тысячи фунтов ежегодно, начиная со следующего года, когда Виктории исполнится двадцать один год и она получит наследство от своей бабушки. Думаю, что теперь, после возвращения в Лондон, вы быстро разберетесь с состоянием вашей семьи.Маркиз почувствовал, как его пробирает озноб.Расчеты не оправдывались: похоже, граф не понимал, сколь порочной была его репутация, если действительно намеревался устроить этот брак.— Меня удивляет подобная щедрость. Ваша дочь, десять тысяч фунтов.— И весь скандал долой из моего дома. Вот за это я и плачу.— Лорд Стиветон, что бы вы ни говорили сейчас, вам следует понять, любой холостой пэр в Лондоне сочтет вашу дочь достойной невестой, теперь, когда я извинился. Вы уверены, что…— Возможно, они и сочтут ее хорошей партией, но она не примет предложения ни от одного из них, так что у нее нет выбора. Свадьба состоится через неделю после ближайшей субботы, я уже отправил записку принцу Джорджу. Венчание пройдет в Вестминстерском соборе.Вероятно, граф не хотел рисковать и постарался не дать возможности обоим участникам предполагаемой свадьбы сбежать.— Тогда, я полагаю, будет присутствовать и регент?— Принимая во внимание знатность двух наших семей, я в этом не сомневаюсь.— И ваша дочь согласится? — Синклер скептически пожевал губами.— Разумеется, нет, но ей, вероятно, надо было хорошенько думать перед тем, как упасть в ваши объятия на глазах у такого количества гостей.— Я..— Послушайте, Олторп, — граф постучал карандашом по столу, — за последние три года я предложил ей по меньшей мере пару дюжин потенциальных мужей и предоставил достаточно времени, чтобы выбрать любого из них. Вместо того чтобы принять решение, она таскалась по всем злачным местам Лондона, разбивая сердца, позоря свою и мою репутацию и клянясь при этом, что и слышать не хочет о свадьбе. Вы, наверное, знаете, как ее прозвали: Лисичка.— Да, я что-то слышал об этом.Граф важно выпятил грудь.— Не поймите меня неправильно, Олторп, но я считаю, что вы достойны сожаления.— Что ж, благодарю за весьма ясно высказанное мнение. — Синклер почувствовал себя так, словно потерял слона и королеву в шахматной партии, и теперь его ожидал неотвратимый мат. Но, что удивительно, он не испытывал особого ужаса. Все, что ему оставалось, это признать свое поражение, а отношения с Лисичкой Фонтейн в постели будут утешительным призом. К тому же он никогда не думал о завтрашнем дне и всегда полагался в этом на Томаса.— Виктория войдет в древнее высокоуважаемое семейство, и это хоть как-то скрасит последствия вашего недостойного поведения.— Рад услужить, — язвительно ответил Синклер.— Подождите здесь. — Стиветон поднялся на ноги. — Я сейчас позову вашу невесту.Маркиз совсем не был уверен, что ему хочется увидеть ее. Как ни привлекателен был приз, ему не нравилось чувствовать себя загнанным в угол. Итак, чтобы не покидать Англию и не отказываться от своих поисков, он вынужден будет жениться на Лисичке Фонтейн. Какая досада!Он показал себя отменным дураком, и сейчас Стиветон использовал минутную потерю им здравого смысла, чтобы избавить свое семейство от неуемной вертихвостки.Все это чертовски усложняло положение дел.— Проклятие!— Я высказалась точно так же, когда отец сообщил мне, что вы здесь.Леди Виктория Фонтейн вошла в кабинет отца с таким спокойным видом, будто собиралась обсуждать погоду, и Синклер против воли поднялся. Еще накануне вечером он заметил, что в ее присутствии ему хотелось выглядеть «на все сто».Обойдя стул, он взял ее руку и поднес к губам.— Доброе утро, леди Виктория.Ему нравилось касаться ее. Она не убрала руку, и он провел губами по ее пальцам. Виктория продолжала спокойно смотреть на него, и лишь ее фиалковые глаза были немного растерянны. В скромном муслиновом платье она притягивала его внимание еще сильнее, вызывала желание.Наконец девушка освободила руку, повернулась к окну, и Синклер увидел, как покачиваются ее бедра обтянутые шелковистой тканью.— Отец сказал, что вы приняли его условия. — Виктория облокотилась на широкий подоконник.— Да, условия оказались достаточно щедрыми.Она кивнула:— Граф никогда не скупится по мелочам.Синклер долго не отрывал от нее глаз, завороженный часто бьющейся жилкой на ее шее.— Вам, похоже, также свойственно быстрое принятие решений.— Мне хотелось, чтобы вы вытащили меня в сад, — призналась она, покраснев, — но я не предполагала, что вы попытаетесь раздеть меня догола.Она хотела его.— Вы не казались чрезмерно обеспокоенной этим — пока не появился ваш отец.Приятный розовый цвет на ее щеках стал еще гуще.— Я согласна, милорд, что вы хорошо целуетесь, — по-видимому, у вас не было недостатка в практике.Слегка изумленный этим замечанием, Синклер поклонился.— Я доволен, что все мои усилия привели к чему-то хорошему.— Слишком хорошему, если судить по моим родителям.— Я приношу извинения за то, что наши объятия стали достоянием публики, но не за то, что целовал вас. — Он приблизился к ней, испытывая все большее влечение, даже несмотря на накинутую ему на шею брачную петлю. — Вы великолепны.Она повернула к нему головку.— Все еще стараетесь соблазнить меня? — Виктория отошла от окна и направилась к двери. — Это ни к чему, лорд Олторп: вы уже выиграли мою руку.Синклер с любопытством наблюдал, как она тихо прикрыла дверь и повернулась к нему лицом.— Если вы хотите продолжить то, что мы начали прошлой ночью, миледи, — пробормотал он, — я охотно присоединюсь к вам. Чрезвычайно охотно.— Кое в чем я готова участвовать, чтобы выбраться из этой истории. — Виктория понизила голос. — Вы ведь вряд ли хотите, чтобы брак состоялся, не так ли?— И что вы предлагаете?Она хлопнула в ладоши и сразу взялась за дело.— Последние пять лет вас постоянно видели в Европе. Никто ничего не подумает, если вы решите вернуться туда.Итак, этот маленький вулкан думает, что может диктовать ему условия. Ее отец прав в одном — она способна устроить ему «хорошенькую жизнь».— Возможно, вы правы.— Если дело в деньгах, то в моем распоряжении имеется сумма, которая принадлежит только мне. Вы могли бы достойно существовать в Париже ну, скажем, на тысячу фунтов в год?Маркиз не верил своим ушам.— Вам хочется, чтобы я вернулся в Париж?— Да, и чем скорее, тем лучше.— И вы готовы платить за мою еду, квартиру, одежду, поддерживать меня? — Он принялся по очереди загибать пальцы.На лице Виктории появилось некоторое сомнение.— Ну да…— А как насчет того, чтобы навещать меня время от времени и приносить мне шоколад?Глаза девушки сузились.— Я не предлагаю содержать вас и не имею в виду какую-либо грязную сделку. Мне нужно только, чтобы вы держались подальше от меня.— К этому все и сводится. Неужели у вас есть другие потенциальные женихи, скрывающиеся где-то в сельской местности?— Я говорю абсолютно серьезно.Синклер подошел ближе.— Но я не хочу возвращаться в Париж. Мне здесь нравится.— А я уверена, что вы будете гораздо счастливее среди ваших экстравагантных подружек, в Париже. Между прочим, там очень приятно находиться в это время года.— Здесь тоже неплохо, тем более рядом с вами.— Но вас не любят в Лондоне! — выпалила она и побледнела.И никто из жителей Лондона не знает, что за последние пять лет он раз десять готов был умереть за них. У Синклера сжалось сердце, и он отвернулся, чтобы скрыть внезапно вспыхнувший в его глазах гнев.— Мало кто понимает, насколько я очарователен, — спокойно заявил он, притворяясь, что изучает вид, открывающийся из окна.Неожиданно Виктория положила руку ему на плечо.— Извините, — тихо сказала она. — Это было жестоко.Жалость — вот еще одно чувство, которое не вызывало у него симпатии.— Думаю, Лондон полюбит меня гораздо сильнее, если я буду в вашей компании, леди.— Но…— Вы очень популярны — можно сказать, любимица общества.Это могло бы сыграть ему на руку, подумал Син, любуясь ровным кремовым цветом ее кожи. Их брак не только возвысит его в глазах общества, но и откроет ему доступ в места, которые иначе были бы закрыты для него из-за потрепанной репутации. Принимая во внимание ее собственную одержимость, она не будет цепляться за него каждую минуту и вмешиваться в его дела.— Но я не собираюсь выходить замуж — тем более за вас.Он улыбнулся.— Тогда вам не следовало целоваться со мной.Виктория покраснела.— А вы не думаете, что брак будет мешать вам путаться с женщинами, играть и напиваться?В ее голосе сквозило отчаяние. Виктория нагнулась вперед, попав в ловушку между стеной и его руками.— Не больше, чем он будет вмешиваться в ваш флирт, вашу светскую жизнь, покупки и во все другое, чем бы вы ни занимались.Он посмотрел ей в глаза и был удивлен, что она не отводит взгляд. Это не дано большинству людей; им слишком многое приходится скрывать.— Очевидно, мы идеально подходим друг другу. — С этими словами Синклер нагнулся и поцеловал ее. Мгновенный горячий ответ возбудил его, как это уже случилось ночью, в саду леди Фрэнтон.
1 2 3 4 5
Синклер вышел из фаэтона и поднялся по узким мраморным ступеням парадного входа дома Фонтейнов. Он долго думал, нанести визит лорду Стиветону или нет, и решил, что тот Син Графтон, которого все знали вдоль и поперек, отправится туда — с извинениями, объясняющими, почему брак невозможен.Ему было известно, что граф скучен, как дождливый осенний день, но не дурак. Когда у Стиветона возобладает здравый смысл, одна проблема решится, но она оставит нерешенными по крайней мере еще две.Во-первых, он зашел слишком далеко вчера вечером. Лисичка Фонтейн, вероятно, могла знать что-то о возможной причастности Марли к убийству, но вряд ли стоило расспрашивать ее об этом. К тому же он был слишком занят ухаживанием за великолепной темноволосой крошкой и наслаждался тем, что украл ее у поклонника.Если бы ему вовремя не пришло в голову выступить с брачным предложением, вечер у Фрэнтонов был бы первым и последним для него и никто из собравшихся там никогда больше не прислал бы ему приглашение. Что бы он ни думал об этом достойном обществе, ему необходимо получить туда доступ и доказать, что Марли или кто-то другой из них убил его брата.Само собой, Стиветон не согласится на свадьбу, но граф должен услышать достаточно искренние извинения с его стороны, чтобы несостоявшийся зять мог пользоваться благосклонностью общества до тех пор, пока это будет ему нужно.Вторая проблема казалась почти столь же сложной. Прошлым вечером Син полностью потерял рассудок: Лисичка Фонтейн устремила на него свои прекрасные глаза цвета фиалки, и он забыл свои предположения не только относительно Марли, но и относительно лорда Уильяма Лэндри, а также других возможных подозреваемых, наверняка числящихся среди ее шумных поклонников.Он вывел ее в сад, не пытаясь что-то выпытать, а лишь чтобы поцеловать ее. Если бы ее отец и остальные разини не обнаружили их, он, разумеется, не ограничился бы одними поцелуями. Теперь, черт побери, ему снова хотелось целовать ее и завершить короткий интимный эпизод, который они начали.Глубоко вздохнув, Синклер ударил медным молотком по двери. Не прошло и секунды, как тяжелая дубовая дверь распахнулась перед ним.— Лорд Олторп? — Низенький дворецкий взглянул на его одежду с легким пренебрежением.— Где я могу увидеть лорда Стиветона?Дворецкий отступил назад.— Сюда, пожалуйста.Синклер проследовал за дворецким по короткой прихожей к устроенному под лестницей кабинету. Семейство Фонтейн являлось древним и обеспеченным родом, пользующимся всеобщим уважением, и он мог представить, как глубоко родители чувствуют оскорбление, нанесенное их дочери. И все же лучше он, чем хладнокровный убийца вроде Марли. Если, конечно, именно Марли застрелил Томаса. За последние два года жизнь Синклера, похоже, превратилась в ряд «если» и «как», и он чертовски устал от того, что не мог добиться ответа.Граф сидел за письменным столом красного дерева и больше напоминал банкира, чем аристократа. Перед ним лежал раскрытый гроссбух.Когда маркиз вошел в комнату, Стиветон поднял глаза.— А, Олторп! Я думал, вы к этому времени уже бежали из страны.— Доброе утро, лорд Стиветон. Жаль, что разочаровал вас.Граф сощурил глаза.— Тиммс, попроси, чтобы нас не беспокоили.— Слушаюсь, милорд. — Дворецкий поклонился и вышел.— То, что вы раскаиваетесь сейчас, не оправдывает ваши действия прошлой ночью, сэр. — Стиветон положил руки на крышку стола.Синклер пожал плечами:— Меня нельзя извинить.— Теперь вы согласны со мной, но это также не принесет вам ничего хорошего. Сколько раз вы вели себя как человек с сомнительной репутацией и затем исчезали без всякого сожаления.Синклер поднял бровь.— Вы хотите знать точное число?— Какие бы вольности вы ни позволяли себе в Европе, мы не терпим подобного поведения здесь.— При всем моем уважении к вам, лорд Стиветон, должен пояснить — хотя это была моя инициатива, ваша дочь весьма охотно следовала за мной.Граф с шумом вскочил на ноги.— И таким способом вы просите извинения?Синклер стряхнул невидимую пылинку со своего рукава.— Я не прошу вас ни о чем, но у меня есть предложение.Не сводя глаз с маркиза, Стиветон медленно сел.— Вы ожидали, что, защищая честь Виктории, я вызову вас на дуэль?— Конечно, нет — у меня нет намерения убивать вас. Я думал, вы потребуете публичного извинения…— Это может как-то залатать вашу репутацию, но ничем не кончится для моей дочери.Каминные часы пробили четверть, а граф все еще продолжал оценивающе смотреть на гостя. Синклеру не нравились ни задумчивое выражение его лица, ни направление, в котором развивался разговор. В голове у Стиветона, вероятно, созрело какое-то решение.Граф наклонился над своей огромной книгой.— Как бы мне ни хотелось утверждать противное, события прошлого вечера не были целиком вашей виной.— Это звучит обещающе. Тогда мы договоримся, и извинений будет достаточно…— Погодите, Олторп, я еще не закончил. У моей дочери, к сожалению, полностью отсутствует чувство самоконтроля. Я надеялся, что соответствующее образование и дисциплина излечат ее от импульсивности, но, как вы убедились, этого не произошло.Синклер без приглашения опустился на неудобный позолоченный стул, стоявший напротив письменного стола. С этого места он намеревался услышать, как будет защищаться репутация Лисички за счет его собственной. Виктории просто не из чего было выбирать; он не дал ей шанса.— Итак? — подсказал он.— Итак, не имея возможности обуздать дочь, я предприму шаги, чтобы вынести скандал из моего дома. Виктория теперь — ваша проблема.Синклер удивленно захлопал глазами.— Но вы ведь не хотите, чтобы она вышла замуж за…— Я не намерен прощать нарушение правил приличия даже членам моей собственной семьи. Особенно членами моей семьи. — Стиветон взял со стола карандаш. — Вы можете рассчитывать на десять тысяч фунтов сразу, а затем на три тысячи фунтов ежегодно, начиная со следующего года, когда Виктории исполнится двадцать один год и она получит наследство от своей бабушки. Думаю, что теперь, после возвращения в Лондон, вы быстро разберетесь с состоянием вашей семьи.Маркиз почувствовал, как его пробирает озноб.Расчеты не оправдывались: похоже, граф не понимал, сколь порочной была его репутация, если действительно намеревался устроить этот брак.— Меня удивляет подобная щедрость. Ваша дочь, десять тысяч фунтов.— И весь скандал долой из моего дома. Вот за это я и плачу.— Лорд Стиветон, что бы вы ни говорили сейчас, вам следует понять, любой холостой пэр в Лондоне сочтет вашу дочь достойной невестой, теперь, когда я извинился. Вы уверены, что…— Возможно, они и сочтут ее хорошей партией, но она не примет предложения ни от одного из них, так что у нее нет выбора. Свадьба состоится через неделю после ближайшей субботы, я уже отправил записку принцу Джорджу. Венчание пройдет в Вестминстерском соборе.Вероятно, граф не хотел рисковать и постарался не дать возможности обоим участникам предполагаемой свадьбы сбежать.— Тогда, я полагаю, будет присутствовать и регент?— Принимая во внимание знатность двух наших семей, я в этом не сомневаюсь.— И ваша дочь согласится? — Синклер скептически пожевал губами.— Разумеется, нет, но ей, вероятно, надо было хорошенько думать перед тем, как упасть в ваши объятия на глазах у такого количества гостей.— Я..— Послушайте, Олторп, — граф постучал карандашом по столу, — за последние три года я предложил ей по меньшей мере пару дюжин потенциальных мужей и предоставил достаточно времени, чтобы выбрать любого из них. Вместо того чтобы принять решение, она таскалась по всем злачным местам Лондона, разбивая сердца, позоря свою и мою репутацию и клянясь при этом, что и слышать не хочет о свадьбе. Вы, наверное, знаете, как ее прозвали: Лисичка.— Да, я что-то слышал об этом.Граф важно выпятил грудь.— Не поймите меня неправильно, Олторп, но я считаю, что вы достойны сожаления.— Что ж, благодарю за весьма ясно высказанное мнение. — Синклер почувствовал себя так, словно потерял слона и королеву в шахматной партии, и теперь его ожидал неотвратимый мат. Но, что удивительно, он не испытывал особого ужаса. Все, что ему оставалось, это признать свое поражение, а отношения с Лисичкой Фонтейн в постели будут утешительным призом. К тому же он никогда не думал о завтрашнем дне и всегда полагался в этом на Томаса.— Виктория войдет в древнее высокоуважаемое семейство, и это хоть как-то скрасит последствия вашего недостойного поведения.— Рад услужить, — язвительно ответил Синклер.— Подождите здесь. — Стиветон поднялся на ноги. — Я сейчас позову вашу невесту.Маркиз совсем не был уверен, что ему хочется увидеть ее. Как ни привлекателен был приз, ему не нравилось чувствовать себя загнанным в угол. Итак, чтобы не покидать Англию и не отказываться от своих поисков, он вынужден будет жениться на Лисичке Фонтейн. Какая досада!Он показал себя отменным дураком, и сейчас Стиветон использовал минутную потерю им здравого смысла, чтобы избавить свое семейство от неуемной вертихвостки.Все это чертовски усложняло положение дел.— Проклятие!— Я высказалась точно так же, когда отец сообщил мне, что вы здесь.Леди Виктория Фонтейн вошла в кабинет отца с таким спокойным видом, будто собиралась обсуждать погоду, и Синклер против воли поднялся. Еще накануне вечером он заметил, что в ее присутствии ему хотелось выглядеть «на все сто».Обойдя стул, он взял ее руку и поднес к губам.— Доброе утро, леди Виктория.Ему нравилось касаться ее. Она не убрала руку, и он провел губами по ее пальцам. Виктория продолжала спокойно смотреть на него, и лишь ее фиалковые глаза были немного растерянны. В скромном муслиновом платье она притягивала его внимание еще сильнее, вызывала желание.Наконец девушка освободила руку, повернулась к окну, и Синклер увидел, как покачиваются ее бедра обтянутые шелковистой тканью.— Отец сказал, что вы приняли его условия. — Виктория облокотилась на широкий подоконник.— Да, условия оказались достаточно щедрыми.Она кивнула:— Граф никогда не скупится по мелочам.Синклер долго не отрывал от нее глаз, завороженный часто бьющейся жилкой на ее шее.— Вам, похоже, также свойственно быстрое принятие решений.— Мне хотелось, чтобы вы вытащили меня в сад, — призналась она, покраснев, — но я не предполагала, что вы попытаетесь раздеть меня догола.Она хотела его.— Вы не казались чрезмерно обеспокоенной этим — пока не появился ваш отец.Приятный розовый цвет на ее щеках стал еще гуще.— Я согласна, милорд, что вы хорошо целуетесь, — по-видимому, у вас не было недостатка в практике.Слегка изумленный этим замечанием, Синклер поклонился.— Я доволен, что все мои усилия привели к чему-то хорошему.— Слишком хорошему, если судить по моим родителям.— Я приношу извинения за то, что наши объятия стали достоянием публики, но не за то, что целовал вас. — Он приблизился к ней, испытывая все большее влечение, даже несмотря на накинутую ему на шею брачную петлю. — Вы великолепны.Она повернула к нему головку.— Все еще стараетесь соблазнить меня? — Виктория отошла от окна и направилась к двери. — Это ни к чему, лорд Олторп: вы уже выиграли мою руку.Синклер с любопытством наблюдал, как она тихо прикрыла дверь и повернулась к нему лицом.— Если вы хотите продолжить то, что мы начали прошлой ночью, миледи, — пробормотал он, — я охотно присоединюсь к вам. Чрезвычайно охотно.— Кое в чем я готова участвовать, чтобы выбраться из этой истории. — Виктория понизила голос. — Вы ведь вряд ли хотите, чтобы брак состоялся, не так ли?— И что вы предлагаете?Она хлопнула в ладоши и сразу взялась за дело.— Последние пять лет вас постоянно видели в Европе. Никто ничего не подумает, если вы решите вернуться туда.Итак, этот маленький вулкан думает, что может диктовать ему условия. Ее отец прав в одном — она способна устроить ему «хорошенькую жизнь».— Возможно, вы правы.— Если дело в деньгах, то в моем распоряжении имеется сумма, которая принадлежит только мне. Вы могли бы достойно существовать в Париже ну, скажем, на тысячу фунтов в год?Маркиз не верил своим ушам.— Вам хочется, чтобы я вернулся в Париж?— Да, и чем скорее, тем лучше.— И вы готовы платить за мою еду, квартиру, одежду, поддерживать меня? — Он принялся по очереди загибать пальцы.На лице Виктории появилось некоторое сомнение.— Ну да…— А как насчет того, чтобы навещать меня время от времени и приносить мне шоколад?Глаза девушки сузились.— Я не предлагаю содержать вас и не имею в виду какую-либо грязную сделку. Мне нужно только, чтобы вы держались подальше от меня.— К этому все и сводится. Неужели у вас есть другие потенциальные женихи, скрывающиеся где-то в сельской местности?— Я говорю абсолютно серьезно.Синклер подошел ближе.— Но я не хочу возвращаться в Париж. Мне здесь нравится.— А я уверена, что вы будете гораздо счастливее среди ваших экстравагантных подружек, в Париже. Между прочим, там очень приятно находиться в это время года.— Здесь тоже неплохо, тем более рядом с вами.— Но вас не любят в Лондоне! — выпалила она и побледнела.И никто из жителей Лондона не знает, что за последние пять лет он раз десять готов был умереть за них. У Синклера сжалось сердце, и он отвернулся, чтобы скрыть внезапно вспыхнувший в его глазах гнев.— Мало кто понимает, насколько я очарователен, — спокойно заявил он, притворяясь, что изучает вид, открывающийся из окна.Неожиданно Виктория положила руку ему на плечо.— Извините, — тихо сказала она. — Это было жестоко.Жалость — вот еще одно чувство, которое не вызывало у него симпатии.— Думаю, Лондон полюбит меня гораздо сильнее, если я буду в вашей компании, леди.— Но…— Вы очень популярны — можно сказать, любимица общества.Это могло бы сыграть ему на руку, подумал Син, любуясь ровным кремовым цветом ее кожи. Их брак не только возвысит его в глазах общества, но и откроет ему доступ в места, которые иначе были бы закрыты для него из-за потрепанной репутации. Принимая во внимание ее собственную одержимость, она не будет цепляться за него каждую минуту и вмешиваться в его дела.— Но я не собираюсь выходить замуж — тем более за вас.Он улыбнулся.— Тогда вам не следовало целоваться со мной.Виктория покраснела.— А вы не думаете, что брак будет мешать вам путаться с женщинами, играть и напиваться?В ее голосе сквозило отчаяние. Виктория нагнулась вперед, попав в ловушку между стеной и его руками.— Не больше, чем он будет вмешиваться в ваш флирт, вашу светскую жизнь, покупки и во все другое, чем бы вы ни занимались.Он посмотрел ей в глаза и был удивлен, что она не отводит взгляд. Это не дано большинству людей; им слишком многое приходится скрывать.— Очевидно, мы идеально подходим друг другу. — С этими словами Синклер нагнулся и поцеловал ее. Мгновенный горячий ответ возбудил его, как это уже случилось ночью, в саду леди Фрэнтон.
1 2 3 4 5